Учишься кататься?

Когда замерзает Чёрное озеро, окружающее древний замок школы чародейства и волшебства Хогвартс, и когда мягкие снежинки падают на прозрачный лёд, никто из студентов не в силах устоять перед желанием пристегнуть к ботинкам зачарованные лезвия и со скоростью новейшей модели какого-нибудь Нимбуса носиться вокруг, падая и тут же поднимаясь, чтобы догнать друзей, уронить их в ответ или затолкать им за шиворот немного снега. Стоит только урокам закончиться, и лёд заполняют ученики, жаждущие набеситься так сильно, чтобы после на домашку было уже всё равно. А, может быть, кое-кто и в силах сдержаться и остаться за выполнением домашних заданий, даже несмотря на всеобщее веселье на льду. Нейтан Чен не соврёт, если скажет, что скучал по учёбе. Нет большего книжного червя, чем он, среди всех гриффиндорцев, предпочитающих лучше пойти погулять, поиграть в снежки, построить огромного снеговика, чтобы в итоге отморозить себе все имеющиеся пальцы и прийти в итоге в гостиную греться у камина. Именно оттуда его всё равно уведут его друзья, а он даже не будет сопротивляться, позволив вырвать из рук книги и пергамент. Странный волшебный зимний дух не покидает Хогвартс до сих пор, хотя прошло больше месяца после рождества и после каникул, на которые Нейтан уезжал домой к своей семье. Может быть, дело именно в этом? Ведь это его последний год в стенах родной школы, последний хэллоуин, последнее рождество, последние матчи в квиддич, совсем скоро будут последние экзамены, которые почему-то совсем не пугают... Уезжать на каникулы не хотелось совсем, как и отпускать атмосферу праздников. Юдзуру Ханю не соврёт, если скажет, что скучал по учёбе. Нет большего книжного червя, чем он, среди всех слизеринцев, предпочитающих лучше пойти погулять, устроить бой снежками с первой попавшейся группой гриффиндорцев, а потом сломать их снеговика, чтобы в итоге лишить факультет баллов из-за своего поведения и вернуться в гостиную без всяких сожалений, хвастаясь. Именно там всё это время и будет сидеть Юдзуру, не обращая внимания ни на кого. Да никто в здравом уме и не подумает подойти к Ханю, когда у того в руках книга и пергамент. Одного взгляда исподлобья будет достаточно, он работает лучше любого заклятия. Больше всего на свете Юдзуру сейчас хватается за каждую возможность ощутить себя студентом, постоянно что-то учит, хотя часто и позволяет себе отдыхать и развлекаться с друзьями, ведь и это часть его жизни в Хогвартсе. Если бы он не соскучился по семье, то вообще не уезжал бы на каникулы. Однако в этот раз и вообще за последние пару месяцев никому из друзей популярных отличников не удаётся оторвать их от своих дел. Оба знакомых нам парня остаются за своими заданиями допоздна, выходя только в библиотеку или в любой пустой класс, где можно было бы отработать нужные заклинания. Если бы только их друзья знали, что парни совсем не чувствуют себя одиноко, и что учеба вовсе не является единственной вещью, по которой те так сильно соскучились за каникулы, и что не только ей одной они посвящают время, так часто игнорируя всех вокруг.

***

Нейтан Чен просыпается рано, слишком рано даже для такого старательного студента, как он. За окном уже светло, сквозь плотные багровые занавески пробивается яркий луч холодного солнца, и Нейтан бы с радостью впустил свет в спальню, но его спящие соседи такого явно не оценят. Нейтан решает встать, потому что чувствует себя достаточно бодрым, чтобы больше не пытаться доспать несчастный час или даже больше до подъёма. Он тихо собирается, хватает тёплую одежду и свою палочку и крадётся вниз по лестнице башни, чтобы потом так же тихо проскользнуть мимо спящих даже в гостиной товарищей. Некоторые лежат друг на друге с кляксами от чернил на лицах, некоторые свернулись прямо в ворохе свитков, кто-то использует толстые книги в качестве подушки. Очень по-гриффиндорски потратить весь день на веселье, чтобы ночью засесть за бесконечные эссе и сочинения. Коридоры замка пусты, даже портреты в своих рамах всё ещё спят, отовсюду доносится храп и невнятное бормотание. Нейтан медленно преодолевает все лестницы и повороты, чтобы остановиться у парадного входа. На первом этаже он слышит шаги и тихие разговоры уже проснувшихся преподавателей и смотрителей замка. Никто не обращает на него внимания. Как следует укутавшись и натянув воротник тёплого шерстяного свитера до самого носа, Чен выходит на свежий воздух. Глаза тут же зажмуриваются. Утреннее зимнее солнце беспощадно отражается от белого снега, покрывающего всю территорию вокруг. Как только глаза Нейтана привыкают к свету, он вдруг осознаёт, что у него примерно ноль адекватных причин быть сейчас на улице, он вообще без понятия, почему встал и сразу же пошел гулять. Но это же, вроде, полезно, да? Он не так часто, как хотелось бы, выходит на улицу в последнее время, так что раз уж ноги и шило в одном месте привели его сюда, то он по крайней мере пройдётся немного по территории, взбодрится и вдохновится перед занятиями. Он осторожно спускается по тропинке вниз к Чёрному озеру, о котором так много говорили его друзья, изо всех сил стараясь его туда вытянуть. Седьмой год он видит это озеро, седьмую зиму видит его замёрзшим и покрытым толстым льдом, но сейчас это ощущается как-то по особенному. Декабрь и январь в этом году не были достаточно холодными, чтобы позволить льду полностью сковать огромное озеро, но теперь корка достаточно надёжна для всеобщего веселья. Столько раз Нейтан сам веселился, катаясь здесь, и осознание того, что в этот раз он едва не упустил это всё, проводя дни за учебой и наблюдая на всем лишь из окон высоких башен, внезапно вгоняет его в тоску. В погоне за ускользающей сказкой, он едва её не потерял. Когда гриффиндорец спускается ниже, то осознаёт ещё и тот факт, что пустым ледяное озеро выглядит ужасно непривычным. Как будто без радостных криков и смеха оно вдруг перестало быть самим собой. Нейтан любуется на блики некоторое время и думает, что достаточно поностальгировал и пора возвращаться в замок, всё равно у него нет никакой цели здесь. Время до занятий вполне можно потратить на очередное повторение материала. Вдруг до парня доносится шелестящий острый звук, идентифицировать который достаточно легко, если точно знать, что может быть его источником в таком месте. Неужели кто-то в такой час катается? Нейтан осматривается и замечает у низкой части берега фигуру. Фигура движется по поверхности льда с невероятной скоростью, что неудивительно для зачарованных лезвий, позволяющих разгоняться очень и очень легко. Такие сами несут, куда захочешь, и даже учиться держать равновесие и отталкиваться не надо, как делают это магглы. Нейтан незаметно подбирается ближе к замёрзшему берегу, чтобы продолжить наблюдать за... — Да ладно? — поражённо выдыхает Нейтан самому себе, потому что понимает, что некто на льду определённо точно является Юдзуру Ханю. Юдзуру Ханю и Нейтан Чен не одиноки в своём погружении в учёбу хотя бы в том смысле, что погружаются они обычно вместе. Известные на весь замок, среди всех учащихся и всех преподавателей, как отличники и заклятые враги, парни с недавних пор стали заклятыми друзьями и даже больше. Один Хэллоуин, много сливочного пива и несколько лет бесконечных ссор и битв до этого всё-таки привели их отношения к этому логичному пункту "дружбы и больше". Если раньше на лица друг друга им было сложно смотреть от нестерпимого желания наслать жалящее проклятие или просто по-маггловски хорошенько заехать кулаком по носу, то теперь от всех окружающих приходится скрывать взгляды, срывающиеся на губы или просто сдерживать смех, вспомнив какую-нибудь шутку, придуманную одним из них. Двум отличникам с похожими целями в жизни оказалось удивительно легко сойтись, ведь многие годы ругани сблизили их настолько, что знали они друг друга лучше, чем самые близкие друзья детства. За эти несколько месяцев, прошедшие после того Хэллоуина, парни, кажется, решили нагнать всё упущенное. Каждый из них открыл для себя другого с совершенно новой стороны, и оба были готовы разговаривать хоть целый день и целую ночь, если бы не нужно было отвлекаться на уроки и можно было не скрываться. А они твёрдо решили, что внимание к ним, как к паре, им вовсе не нужно, так что все их встречи остаются невидимыми для других, а разговоры максимально тайными. Спасибо зачарованному пергаменту, позволяющему одному писать послание на своем листе, чтобы слова появились у другого. Они используют его, чтобы договориться о встрече, а иногда, чтобы на скучном уроке нарисовать друг другу какое-нибудь глупое сердечко. Тем не менее, даже за годы бок о бок в качестве врагов и несколько месяцев рядом в качестве влюблённых друзей, узнать друг друга полностью невозможно. Наверное, даже пары, живущие вместе по пятьдесят лет всё ещё имеют друг от друга секреты и истории, которые никогда не рассказывали. Не потому что скрывали, может быть, просто не было момента, чтобы рассказать что-то специфическое. Нейтан, например, понятия не имел, что Юдзуру Ханю умеет кататься. Таким образом, как он это сейчас делает. Слизеринец скользит с такой скоростью и лёгкостью, удивительной даже для заколдованных лезвий, что Нейтан замирает, и в его приоткрытый в шоке рот залетает пара снежинок. Когда у Чена начинается кружиться голова от бесконечных кругов и повторов Юдзуру, он решает дать знать о своём присутствии. — Они зачарованные? — кричит он. Юдзуру вздрагивает, испуганно поворачивая голову на звук, тормозит и падает прямо на свою пятую точку. Нейтан пугается за друга, делает пару быстрых шагов вперёд, достигая льда, ступает на него и тут же растягивается в таком же положении, как Ханю. Утренняя тишина территории школы нарушается громким смехом. — Ты в порядке? — спрашивают оба одновременно и начинают смеяться ещё сильнее. Юдзуру поднимается первым и, отряхиваясь, подъезжает к Нейтану, сразу же подавая ему руку для опоры. — Что ты тут делаешь? — спрашивает гриффиндорец, оказываясь на двух своих ногах. Он смотрит на Юдзуру, и его лицо растягивается в улыбке от вида красных щёк и снежинок, обосновавшихся на выглядывающей из-под шапки чёлке слизеринца. — Ну, катаюсь? — Юдзуру улыбается, опуская свои пушистые ресницы как-то кокетливо, и пока он говорит, пар из-за мороза вылетает из его рта облаком, — а ты? — Я случайно проснулся раньше и решил прогуляться перед занятиями. Но почему ты тут так рано? Я вообще не знал, что ты катаешься, ты же никогда не был со всеми. — Не люблю толпу, — просто отвечает Ханю, пожимая плечами, и Нейтан думает, что это вполне в стиле его друга, встать так рано, чтобы сделать то, что нравится, пока никто не видит. — Так ты не ответил. Твои лезвия зачарованные? Они не похожи на обычные. Юдзуру снова опускает взгляд, как будто Нейтан спросил о чём-то, что является секретом. — Они не зачарованные, они маггловские. Это коньки. Нейтан быстро моргает в шоке и смотрит то на ноги Юдзуру, то на него самого. Конечно, Чен, являясь полукровкой, прекрасно знает, что такое коньки, ведь он живёт среди не владеющих магией и посещал обычные маггловские катки, где приходилось справляться без магии. Конечно, в настоящий год он вполне мог бы схитрить, ведь Министерство Магии больше не следит за ним, Нейтан давно совершеннолетний и по волшебным, и по человеческом меркам. Но не об этом. Юдзуру? Он ведь чистокровный волшебник, не живущий и никогда не живший среди магглов, откуда он мог взять обычные коньки, не имея не волшебных денег и адекватного опыта общения с магглами? Дело не в презрении или чём-то таком, Юдзуру не похож на многих чистокровных магов, не желающих иметь ничего общего с теми, кто такими, как они, не являются, так что сам факт интереса Юдзуру совсем не удивляет. Удивляет только способ. Неужели ограбил какой-нибудь маггловский магазин? Никто не узнал бы о таком, ведь Министерству его действия так же больше не доступны для отслеживания. — Я добыл их честным путём. Мне подарили их, это был один мой друг, он полукровка, пару лет назад. Я тогда прочитал рекомендованную профессором книгу по маггловедению, там рассказывалось о досуге магглов и, ну, об этом. Мне стало интересно, насколько это сложно, и я захотел попробовать сам, — отвечает Юдзуру на неозвученный вопрос и внезапно хмурится и морщит нос, — Нейтан, что на тебе надето? Он тыкает пальцем в торчащий воротник яркого свитера гриффиндорца. Тот закатывает глаза. — Он тёплый! И вообще, я уже говорил, что резкая смена стиля вызовет подозрения. Я не могу просто взять и начать одеваться, как ты! — шутливо ворчит Нейтан. Он не злится на Юдзуру. Тому, конечно, очень не нравится любовь Чена к яркому и цветастому, но более, чем подколами, он её не выражает и не заставляет Нейтана кардинально меняться. Хотя, стиль Юдзуру, надо сказать, потрясающий, его можно было бы копировать. Даже сейчас в тёплом пальто и пушистой шапке он выглядит очаровательно, а не как многослойная капуста. — И вообще, не меняй тему. Как часто ты этим занимаешься тут? Нейтан заранее знает, каким будет ответ, потому что то то, как катается его друг превосходит уровень всех его товарищей, учитывая, что те пользуются магией, а Ханю — нет. И он прекрасно знает подход слизеринца ко всему, что его интересует. — Почти каждый день с тех пор, как лёд замёрз. Не знаю, почему не рассказывал. Не подумал, — Нейтан кивает на это, всё понимая, — ты же катаешься тоже? Я видел тебя несколько раз со всеми. — Ага, — Нейтан кивает, — у меня есть лезвия. И вообще-то у меня есть такие маггловские коньки, как у тебя, но я не подумал о том, чтобы взять их в Хогвартс. — Может быть, покатаешься со мной? — прерывает Юдзуру, чем удивляет Нейтана. Он думал, что они просто пойдут в замок теперь, но он совсем не против остаться на свежем воздухе подольше, вели теперь цель и смысл появились. Времени у них ещё полно. Он достаёт из кармана свою палочку. — Акцио! Проходит не больше минуты, прежде чем парни слышат приближающийся свист. — Пригнись на всякий случай, — предупреждает Нейтан, и Юдзуру встаёт за его спину. Лезвия летят навстречу, и Чен ловко ловит их. Спасибо, что додумался быть в перчатках. — Вот так же я быстрее тебя поймаю снитч на следующем матче, — заявляет он, за что тут же получает ласковый, но ощутимый шлепок по жопе от Ханю. Причина, по которой никто не заподозрил изменений в их отношениях заключается в основном в том, что соперничество между ними никуда не делось, ни на уроках, ни в квиддиче. Просто оно, наконец, стало здоровым. Хотя подколы никто не отменял. — Замолчи, — шипит Юдзуру, пока Нейтан уже специально садится на лёд, чтобы надеть лезвия. Одно короткое заклинание, и те прилипают к нему, становясь частью ботинок. Ханю смотрит на это с недоверием, а потом достаёт палочку, тут же направляя её на ноги Нейтана и тоже произнося какое-то заклинание. — Что ты сделал? — удивляется гриффиндорец. Его "коньки" совсем не изменились. — Теперь они обычные. Тебе придётся ехать самостоятельно. Потом верну, если захочешь, но я хочу посмотреть на твои настоящие умения. Юдзуру говорит это с таким лицом, за которое раньше Нейтан мысленно обозвал бы его каким-нибудь неприятным словом. Но сейчас он просто смеётся, поднимаясь на ноги снова. Это сложнее, но не так уж сложно. Он знает, как это делать, он умеет. — Ну, поехали? — он толкает Юдзуру в бок, а потом отталкивается от своего места, дугой огибая слизеринца, — догоняй! Конечно, Юдзуру догоняет и обгоняет его моментально, отвешивая второй шлепок. — Давно я не занимался чем-то таким. Слишком много времени трачу на учёбу, — бубнит Нейтан, когда они отъезжают на некоторое расстояние от берега. — У тебя есть какие-то проблемы? — Нейтан краем глаза видит, что Юдзуру внимательно смотрит на него, но сам решает голову не поворачивать, решив лучше следить за тем, куда он едет. Или просто чтобы скрыть смущение, потому что точно знает, что Юдзуру спрашивает не просто из вежливости, а искренне переживая за него. — Нет, я справляюсь сейчас, — просто отвечает он. — Хочешь больше? — Ханю спрашивает тихо и хитро, как если бы его вопрос был неприличным. Возможно, причина в том, что данная комбинация слов обычно используется ими в иных ситуациях. Или Юдзуру старается быть осторожным, чтобы не нарушить случайно границы, но при этом узнать, над чем сейчас засиживается Нейтан. Вопрос амбиций и гордости в их жизни никогда не был и не будет на последнем месте, они оба осторожны. — Ты знаешь. Юдзуру усмехается, но совсем беззлобно. Он знает. Их с Нейтаном требования к себе, как к волшебникам, наверное, слишком высокие для их возраста. Магия без использования палочек. Для подобных умений мало просто быть предрасположенным, такие вещи требуют концентрации и, наверное, самое главное — опыта. Палочки по сути являются лишь проводниками для магической энергии волшебника или волшебницы, которую она выбрала, ведь даже без палочки колдуны остаются колдунами. В детстве каждый хоть раз, да поджигал случайный предмет мебели от злости на несправедливость мира в виде слишком раннего отбоя, например. Сложность в том, чтобы сконцентрировать энергию на конкретные чары, потому что всё, что творят юные волшебники, ещё не достигшие возраста, в котором за ними будут следить в Министерстве, является лишь бесконтрольным эмоциональным выбросом. И всё же тот факт, что дети могут колдовать, не имя палочек, лишь доказывает возможность обходиться без них по крайней мере для простых заклятий. Никто в здравом уме не откажется от такого удобного средства полностью, но уметь показать себя так? Да, пожалуйста. Да не то чтобы показать кому-то, но себе в первую очередь, подобные навыки были бы полезны в любом случае, никогда не знаешь, когда случайно можешь честь на свою палочку и сломать её. Руководствуясь такой логикой, Нейтан Чен решил, что ему подобные навыки необходимы, и, кроме школьной программы и подготовке к экзаменам, гриффиндорец старательно изучает всё, что касается сотворения чар без проводников. И Юдзуру занимается тем же. После ответа Нейтана он молчит долгие две минуты и вдруг останавливается с лёгкостью и резким звуком. Нейтану остановка даётся чуть сложнее, парня немного заносит, но его, разумеется, тут же поддерживающе хватают за предплечье. — Да не падаю я, — фыркает он и смотрит на слизеринца, — ты чего остановился? — Хочу попробовать тебе показать кое-что, — Юдзуру дует губы, — но боюсь, получится ли. — Ты? Боишься чего-то? — суровый взгляд из-под сползщей на лоб шапки от Ханю больше веселит, чем пугает, однако, Нейтан всё же сдаётся, — ладно, ладно. У тебя получится, что ты там задумал, я уверен. Ханю очень серьёзно кивает и немного отъезжает от Нейтана. Он глубоко вдыхает через нос, а потом... Пар, который должен был появиться при выдохе внезапно начинает танцевать, искрясь и переливаясь мелкими белыми звёздами. Юдзуру выдыхает через приоткрытый рот снова, слегка закидывая голову назад, и направляемый им поток пара вдруг начинает складываться в невероятные узоры. Сияющий туман формирует круги, завитушки, которые затем складываются в изящные листья и самые настоящие цветы, распускающиеся прямо в воздухе. Ещё один вдох и с выдохом из груди Юдзуру вырывается дракон, размахивающий крыльями, вокруг него языки пламени. Снова выдох — в небо стаей летят птицы. Нейтан зачарованно смотрит на невероятные картины, сменяющиеся с каждым выдохом Юдзуру. Это и есть самая настоящая магия. Она кажется такой бесполезной, бестолковой, но вызывает такой детский восторг своей красотой и невероятным исполнением. Ведь это создаётся без помощи палочки. Это мастерство, о котором Нейтан мечтает. Но он совсем не завидует, даже не думает. Он восхищается. Он смотрит на Юдзуру. Глаза того закрыты, Нейтан видит их движение под веками, как если бы Юдзуру спал или просто... Мечтал с закрытыми глазами. Над их головами пролетают крошечные человечки на метлах, сотканные из холодного сверкающего дыхания, но Нейтану они совсем не интересны. Он смотрит на длинные чёрные ресницы, на сложенные в маленькую "о" розовые губы, слишком мягкие и неправдоподобно ровные для морозной погоды, на красный нос и такие же щёки. С каждой секундой Нейтану всё больше начинает казаться, что Юдзуру сам создан из этих прекрасных чар. Кажется, Ханю почувствовал на себе взгляд, потому что его глаза распахиваются, пока вокруг всё ещё летают ледяные бабочки. Юдзуру и Нейтан смотрят друг на друга, больше не обращая внимание на магию, пока вдох Юдзуру вдруг не становится рваным. Туман рассеивается, мелкими снежинками падая на парней и на лёд под их ногами. Оба молчат. — Я посмотрел на тебя и потерял концентрацию, — вдруг тихо говорит Юдзуру, без упрёка, а как будто бы виновато. — Это было невероятно, Юдзуру, — так же тихо отвечает Нейтан, чувствуя, как щёки колет румянец не только от мороза, а ещё и от произнесённых Юдзуру слов, — как ты это сделал? — Я очень долго тренировался, — конечно, ответ может быть только таким, — хочешь, я могу попробовать научить тебя? Нейтан не может сдержать улыбку, которая тут же становится игривой усмешкой. — У нас с тобой не получается друг друга учить, ты же знаешь. Это всегда заканчивается одинаково. Щёки Юдзуру становятся ещё ярче, а на лице появляется такое же выражение, как у Нейтана. Оба, и Ханю, и Чен, являются отличниками, одними из лучших учеников школы чародейства и волшебства Хогвартс, которые, к тому же, ещё и внимательные к товарищам студенты, не отказывающие в помощи. Однако, они оба знают, что не могут учить друг друга. Кого угодно, но не друг друга. Есть вещи, в которых кто-то из них разбирается лучше, чем другой и, конечно, это является поводом для встречи с целью обмена знаниями и опытом во время совместного занятия и изучения чего-либо, вызывающего сложности. Обменом одними только знаниями это не заканчивается никогда. Ни для кого не секрет, что их часто можно увидеть в библиотеке, только вот с момента начала их тайной дружбы, никто, однако, не заметил, как часто они стали появляться там поздно вечером с разницей в несколько минут, чтобы не палиться, разумеется. Не палиться у них, похоже, прекрасно получается, ведь никто не обращает внимание на то, как они пропадают из поля зрения через некоторое время, словно зашли и исчезли среди стеллажей, просто растворились. На самом деле всего лишь создали вокруг себя сферу, не пропускающие чужие взгляды. Единственные случайные зрители их попыток друг другу что-то объяснить — портреты авторов на корешках и обложках книг и учеников, которые быстро покидают свои места, как только объяснения становятся слишком эмоциональными и заходят дальше, чем можно было бы ожидать от тех, кого во всём замке называют заклятыми врагами. Следы былой ненависти ярче всего проявляются во время таких совместных занятий, потому что с одной на двоих гордостью реагировать они начинают слишком быстро, а дальше всё идёт по привычной схеме, с которой и начались их невероятные отношения. Напряжение, угрозы, бум — всё то же напряжение, но теперь уже с поцелуями. И если бы только с ними! Нейтан мотает головой, отгоняя мысли, а потом содрогается. Они стоят на одном месте слишком долго, холод начинает пробираться под одежду, и даже богатое воображение не согревает. — Скоро завтрак будет уже, поехали назад, — говорит Юдзуру, очевидно, замечая, как Нейтан начинает мелко дрожать, но ничего об этом не говорит. Раньше Чен ни за что не подумал бы, что Ханю окажется настолько уважительным к чужой гордости. Он улыбается. — Ага. У меня зельеварение потом, — кивает Нейтан, — согреюсь над котлом! — Если поторопимся, то можем успеть зайти в ванную старост. Там никого так рано не будет. Нейтан снова не сдерживает усмешку, но на этот раз у него получается сдержать дурацкую реплику. Но... — Что такое? — любопытствует Юдзуру рядом. Нейтан выучил, что скрывать от него что-либо бесполезно. Да и не получается, ведь вечно блестящие любопытные глаза сами правду вытягивают. — Ну, знаешь, что говорят про ванну старост, — начинает Нейтан, надеясь, что этого будет достаточно, — честно говоря, я всегда хотел это сделать тоже. Но, типа, не с кем было? Он поворачивает голову к слизеринцу скользящему рядом, на лице которого нет никаких признаком понимания. От этого становится неловко. Обычно какие-либо фантазии одного из них становятся реальностью, только если второй тут же понимает намёк и подхватывает. По крайней мере, так это со стороны Нейтана. Решать подобные проблемы словами через рот они только учатся, и Нейтан в ужасе от того, что ему придётся объяснить. — Забей, — отвечает он и отталкивается, сильнее разгоняясь. Разумеется, его тут же догоняют. — Говори, — Юдзуру хватает его за рукав. — Ну, что тебе сказать? Что моя мечта — потрахаться в ванной старост? Лицо Юдзуру становится таким забавно удивлённым, что Нейтан начинает смеяться так громко, что его, наверное, можно услышать с самой высокой башни Хогвартса. — Забей, правда. Просто это, вроде как, почти традиция? Для избранных, вроде старост. Юдзуру ничего не отвечает, кажется, он конкретно задумался, поэтому Нейтан решает больше не бесить его своими шутками. Бок о бок они доезжают до берега, где меняют коньки на остывшие ботинки. Они направляются к замку, держась за руки, и разъединяют их только когда подходят к воротам. Излишняя мера предосторожности, всё равно почти никого они не встречают, а кого встречают, те ещё толком не проснулись, чтобы осознать какой-либо скандал. — Идём греться? — тихо спрашивает Юдзуру после долгого молчания. Нейтан коротко кивает в ответ, и они сворачивают на лестницу, ведущую к нужному коридору. Оба надеятся, что она не решит именно в этот момент поменять своё направление, и та позволяет им дойти, куда нужно, и только потом с грохотом отсоединяется и переезжает в другое место. Повезло. Минуя древние коридоры и здороваясь почти со всеми встречными уже проснувшимися портретами, оба парня, кажется, не думают вообще ни о чем, кроме тёплой воды с ароматной пеной и тыквенном соке, который обязательно будет на завтраке. Прелесть раннего подъёма, наверное, именно в этом ощущении пустоты в голове, когда день ещё не запачкал сознание тяжёлыми противными мыслями и волнениями. Ванная старост встречает двух выпускников слабым эхом от их шагов и тихим пением русалок, оживших на разноцветных витражах. Один быстрый взмах палочки, и вода начинает наполнять ванну, по своему размеру больше похожую на пафосный бассейн, с невероятной скоростью (магия всё-таки), а запах мыла — всё помещение. Второй взмах — никаких видимых изменений, однако теперь парни в полной безопасности, зная, что благодаря сфере их никто не увидит и не услышит. Сумки с коньками падают на мраморный пол, промокшая от растаявшего снега одежда отправляется туда же. Точнее, только одежда Нейтана, Юдзуру же свою аккуратно складывает на скамеечку. Нейтан смотрит на него, уже абсолютно голого, и его сознанию этого достаточно, чтобы до краёв наполниться самыми разными мыслями. Чен быстро отгоняет их. Они пришли сюда согреться, и Ханю не казался заинтересованным в его идее. Нейтан не против, чтобы его фантазия осталась фантазией, всё равно это не имеет смысла без желания обоих. Просто согреться вместе будет не менее здорово. Ванная, кстати, по-волшебному быстро уже наполнилась ароматной водой и плотной блестящей пеной. Прямо как снег или тот зачарованный пар Юдзуру. И Юдзуру, и Нейтан осторожно опускаются в тёплую воду, фыркая от душистых пузырьков, лезущих прямо в нос. — Какой же кайф, — выдыхает Нейтан, прикрывая глаза. Юдзуру отвечает ему тихим мычанием. Под звук плеска воды парни отмокают и согреваются, и Нейтана вдруг посещает шальная мысль, что никуда он не хочет отсюда уходить, ни на какое, даже если очень нужное, зельеварение, поэтому он решительно выдаёт, — я собираюсь прогулять первый урок. — Что? — удивлённое восклицание Юдзуру отражается от стен. — У тебя же нет первого урока сегодня? Ты обычно упражняешься в полётах на метле в это время. Я хотел посмотреть на тебя. Или с тобой полетать, если позволишь, конечно. Юдзуру смотрит на Нейтана со странным умилением, как будто вот-вот расплачется. Если бы Нейтан считал, как часто на самом деле плачет Юдзуру Ханю, то... Всё равно сбился бы со счёта. Слизеринец оказался намного более сентиментальным нежным цветочком, не сдерживающим эмоции. Ещё более нежным, если быть точнее. — Конечно, ты можешь, Нейтан. Я буду очень рад, — я этими словами он подплывает к Чену, и тот чувствует на своей талии скользкие руки, приобнимающие его. Его собственные машинально отвечают тем же. Ну, или почти тем же. — Почему твои руки на моей заднице? — спрашивает Юдзуру с таким выражением лица, словно всё ещё считает гриффиндорца очаровательным, когда тот сжимает обе свои удобно расположенные ладони. — Я проверяю, цела ли она после твоего падения, вот и всё, — отвечает Чен и собирается убрать руки, потому что просто шутил, на самом деле. Он не собирался сейчас лапать Юдзуру, даже если ему этого очень хотелось. Но, похоже, что он неправильно прочитал настроение Юдзуру, решив, что тот не хочет сейчас ничего такого. Кажется, тот очень даже за, потому что его руки с талии Нейтана медленно и щекотно скользят вниз. — Ай! — вскрикивает он, когда его щипают за ягодицу, — зачем так сильно, ты синяк мне оставил! — Я тоже проверяю. Хоть там отмечусь, так даже лучше. Это правда, что они не могут оставить следы на видных местах, вроде шеи. Даже если очень хочется сохранить напоминание, от таких улик приходится избавляться с помощью выученного всё-таки заклинания. А вот на скрытых одеждой участках можно отрываться и не думать о том, что кто-то заметит. Зато потом вспоминать, случайно заметив на самом себе. В той же ванной, например. — Не сравнивай засосы с синяками! — протестует Нейтан. — Если не нравится, не буду так больше. Не нравится? — Конечно, нравится, придурок. Но засосы всё равно приятнее. — Могу укусить тебя за жопу в следующий раз, — данный набор слов, ну, никак не мог быть сексуальным, это просто глупо звучит. Но у Юдзуру Ханю есть определенный дар при помощи интонации делать абсолютно любую реплику до идиотизма соблазняющей, а у Нейтана Чена нет абсолютно никакого к этому иммунитета. И к тому, как пальцы слизеринца вновь скользят по его спине и талии, тоже нет. — Ты что задумал, Ханю? Ужасающая ухмылка появляется на лице напротив. — Ты же хотел. Или уже передумал? — Насчёт чего я передумал? — Нейтан сглатывает, когда крепкие пальцы снова щипают его, на этот раз совсем не так сильно. Это неожиданно приятно, по всему телу разбегаются мурашки. — Потрахаться в ванной старост. Ты же мечтал? В одно мгновение тёплая вода вокруг становится горячей. Парни смотрят друг на друга, и Нейтан замечает, как, несмотря на всю смелость и открытость, с которой Юдзуру произнёс то, что он произнёс, его уши стремительно краснеют, словно от стыда. Он быстро отвечает, чтобы тому не стало некомфортно. — Я подумал, ты не оценил эту идею. — Я оценил. Я думал об этом всё это время, — шепчет Юдзуру, и его ладони перемещаются на живот Нейтана, внезапно осторожно, совсем не так, как он щипался пару мгновений назад. — Ты с ума меня сведёшь, — со всей честностью выдаёт Нейтан, потому что это так. Мысль о том, что Ханю серьёзно обдумывал фантазию Нейтана заставляет сердце последнего забиться в несколько раз быстрее. — Надеюсь, — слизеринец на мгновение останавливается и становится серьёзным, — ты же хочешь? Нейтан понимает, что это не столько "хочешь ли ты, чтобы я свёл тебя с ума", сколько "действительно ли ты готов и хочешь сделать это сейчас". — Хочу. А ты? — Тоже да. Как только слова согласия озвучиваются, оба парня приближаются друг к другу, прижимаясь всем телом, сплетаясь ногами, как будто всё ещё не согрелись после катания на коньках и ищут тепло друг в друге. Они целуются страстно и быстро первые несколько мгновений, чтобы потом перейти на спокойный темп, как будто им нужны были эти несколько бешеных секунд, чтобы понять, что никто никуда не убежит. Оба парня шипят из-за случайного трения, а Юдзуру прокусывает Нейтану губу, когда их бёдра соприкасаются. Разумеется, они давно возбуждены. Чен шепчет в успевшие покраснеть губы Юдзуру: "вампир всё-таки", и они только теснее прижимаются, специально создавая это трение и продолжая скользить ладонями по коже друг друга. Юдзуру первым успевает просунуть руку между их животами, чтобы обернуть ладонь вокруг члена Нейтана. Гриффиндорец не собрался даже пытаться заглушить слишком высокий протяжный звук, всё равно никто не услышит, благодаря сфере, а Юдзуру... Юдзуру не жалуется, мягким укусом в плечо давая понять, что реакция ему более чем нравится. Он покрывает лицо Нейтана быстрыми мелкими поцелуями, осторожными и почти невинными, и одновременно с этим ласкает Нейтана так медленно, что колени того едва не подкашиваются от внезапного контраста. Чен совсем перестаёт доверять своему равновесию, тем более в воде, поэтому он облокачивается спиной о край ванны, позволяя слизеринцу вжать себя в поверхность стены. Он надеется, что тот не позволит ему случайно удариться головой о какой-нибудь из позолоченных кранов, например. Новое положение оказывается очень удобным, однако, в нём Нейтан быстро начинает чувствовать себя побеждённым, сквозь звёзды в глазах наблюдая за почти что самодовольной усмешкой Юдзуру, который продолжает атаковать его поцелуями, прикосновениями и острыми взглядами потемневших глаз. Бездействовать Чен не собирается, и его рука проскальзывает между ними, туда же, где находится рука Ханю. Громкое "Нейтан" отражается от стен, а русалки на витражах закрывают лица длинными волосами, прыгают с насиженных камней и исчезают при виде всего происходящего. Юдзуру отвлекается от поцелуев, стонет, запрокинув голову, а Нейтан смотрит на его прекрасную длинную шею и думает, что Юдзуру выглядит лучше всех мифических русалок. Юдзуру же думает, что Нейтан с его чудесными кудрявыми волосами, в которые тот запускает пальцы свободной (какой ужас!) руки, выглядит прекраснее статуй в коридорах их древнего замка. Всё это могло бы закончиться довольно скоро, если бы не одно "но". — Нейтан, — выдыхает Юдзуру на ухо, — Нейтан, не так быстро. К огромному сожалению гриффиндорца это вовсе не пожелание изменить темп. Ханю полностью останавливает движение своей ладони, а затем хватает запястье Чена рядом, чтобы вытащить обе их руки, и руку протестующего Нейтана пригвоздить к стене ванны за его спиной. Этого следовало ожидать. Юдзуру никогда не любил заканчивать всё слишком быстро. — Ты, блять, серьёзно? — дыхание Чена сбито, а всё внутри горит от желания. Желания как следует заехать по лицу слизеринца. Он мог бы сделать это своей не схваченной рукой, если бы та не лежала на невероятно мягкой и такой приятной на ощупь ягодице Юдзуру. Отпускать её Нейтану хочется меньше всего на свете. Ну, и разумеется, он никогда не смог бы ударить Ханю, даже если бы ужасно сильно злился. Все эти мысли лишь от жара нетерпения, который становится только сильнее, когда Юдзуру наклоняется, чтобы провести языком по его груди и оставить лёгкий укус совсем рядом с соском. — У нас ещё полно времени, — Юдзуру шепчет куда-то в район солнечного сплетения, снова целует, снова кусает, поднимается вверх к ключицам, чтобы оставить следы и там. Явно принял к сведению мнение Нейтана о том, что засосы и укусы приятны. — Ты опоздаешь на свою тренировку. И если не вернёшь свою руку туда, где она была, прямо сейчас, то я обещаю сделать так, чтобы тебе было больно сидеть на метле! — рычит Нейтан злобно. Юдзуру слышит вместо этого жалкое мяуканье. — Это совсем не звучит, как угроза, — Ханю цокает, но всё же снова просовывает руку между ними, касаясь ужасно твёрдого члена Нейтана только кончиками пальцев. Нейтан честно хочет предпринять ещё одну попытку зарычать, но получается только заскулить. Снова. Но по крайней мере он не может видеть тонкие руки Юдзуру из-за плотной пены, лезущей в нос. Эта картина никогда не помогает ему сдержаться, и Нейтан жалеет, что вообще подумал об этом, потому что изящные пальцы Юдзуру всплывают в его воображении так чётко, что их прикосновения под водой как будто становятся ещё невыносимее, заставляя только беспомощно пытаться толкнуться вперёд за большим контактом. Чтобы всё равно не получить больше, чем дают. Определённо, в Юдзуру Ханю есть какое-то жестокое, садистское начало, потому что выражение его лица искажается коварной усмешкой, выдающей его наслаждение положением Нейтана. — Хочешь больше? Всё-таки эта фраза обычно произносится именно в таком контексте. Нейтан закатывает глаза не то от раздражения, не то от удовольствия, потому что пальцы на нём сжимаются, но тут же снова исчезают. Нейтан ощущает прикосновения на своей груди и шипит, потому что его опять щипают. — Ты знаешь, — отвечает он, как ответил тогда на озере. Юдзуру смотрит в глаза гриффиндорца, горящие, шальные, просто влюблённые сильнее некуда, и поражённо залипает на пару мгновений, когда видит результат своих стараний, и этой заминки хватает Нейтану с его реакцией, чтобы выдернуть свою руку из захвата и вернуть её туда, где она была. Его ладонь ужасно легко скользит, а Юдзуру ужасно громко вскрикивает. Нейтан закатывает глаза снова, теперь точно с раздражением, смешанным со странным весельем. Совершенно очевидно, что Юдзуру близок, но количество терпения и вредности в нём Чена иногда просто поражает. Хотя, кажется, в данный момент всё самообладание покидает слизеринца с каждым новым стоном, потому что Нейтан, в отличие от некоторых, не фанат издевательств, и ритмичные движения не прерывает ни на мгновение. Зато он понимает, что пора менять расположение сил. Он легко разворачивает их так, чтобы теперь у Юдзуру была точка опоры, которая ему явно сейчас нужнее. Тот совершенно не сопротивляется, но зато возвращается к прерванному занятию, больше не пытаясь дразнить и просто быстро двигая рукой по всей длине гриффиндорца, сильнее сжимая пальцы у головки, одновременно с этим возвращаясь к тому, что так нравится обоим парням — к засосам везде, где только можно. Нейтан знает, что Юдзуру на грани, когда тот перестаёт издавать любые звуки, кроме шумных вздохов, замирая и крупно дрожа. Юдзуру знает, что Нейтан на грани, когда глаза того становятся стеклянными и невидяще смотрят прямо в его. Он кончает первым, а Нейтан следом, ему хватает одного вида вечно мокрых глаз, которые сейчас на самом деле полны слёз. Парни стоят, сцепившись конечностями и тяжело дыша, ещё некоторое время. — Знаешь, — вдруг говорит Юдзуру, ласково проводя руками по спине Нейтана, чтобы потом обнять, прижаться и положить подбородок тому на плечо, — я тоже прогуляю. Юдзуру Ханю собирается пропустить свою тренировку по полётам? Нейтан пытается отлепиться от слизеринца, чтобы посмотреть в глаза и убедиться, что это не шутка, но тот не даёт, вжимаясь сильнее и не выпуская из объятий. — Ты серьёзно? — Чен сдаётся, тоже устраивается на остром плече и чувствует себя так хорошо, что ему хочется засмеяться в голос, потому что Юдзуру тёплый и приятный, и стоять вот так с ним в тёплой водичке просто замечательно. Секс — это, конечно, круто, но вы пробовали обниматься? — Если будешь так говорить, то я передумаю, — Юдзуру предупреждающе дует ему в ухо. Противно и очень громко. Нейтан морщится и всё же смеётся. — Ну, ты хочешь прогулять? — Хочу. — Тогда прогуливай. Одна пропущенная тренировка не лишит тебя твоего будущего самого успешного игрока в квиддич, если тебя это беспокоит. Юдзуру смеётся, откидывая голову так, что Нейтан боится, что тот сломает шею. Ханю выпускает его и с улыбкой смотрит. Чен смотрит в ответ в его сияющие глаза, пробегается взглядом по его красной, распаренной горячей водой коже, по слегка опухшим губам и думает, что встать так рано было лучшим его решением за последнее время. — Если тебя тоже беспокоит, то одно пропущенное зельеварение так же не лишит тебя твоего будущего уважаемого врача в Святом Мунго, — серьёзность, с которой Юдзуру это говорит, Нейтана одновременно смущает и умиляет. Смущает, потому что такие слова слышать приятно, тем более тому, кто родился отличником. А умиляет, потому что по этому прекрасно видно, настолько и для Ханю было важно услышать это. Потом они будут думать, что прогуливали слишком мало за всю свою жизнь, но это будет потом, а сейчас они оба вылезают из пенной воды. Нейтан быстро взмахивает палочкой, подобранной с пола, и вода начинает уходить. Он хочет использовать магию, чтобы высушить свои волосы, но Юдзуру успевает накинуть на его голову полотенце, чтобы начать яростно его вытирать самостоятельно. — Ты меня решил убить, да? — Нейтан отбивается, но безуспешно. По крайней мере, его волосы уже не насквозь мокрые, так что Ханю, в целом, со своей задачей справился. Он смотрит на результат своего труда — взъерошенного Нейтана с почти сухой головой и немного взбешённым выражением лица и всеми силами пытается не улыбаться слишком умилённо. — Мечтаю об этом с первого курса, — отвечает он и отходит в сторону за своей одеждой, — одевайся. А то опоздаем на наш прогул. — Опоздаем на прогул? У тебя уже есть планы? — Нейтан натягивает обратно свою одежду, включая цветастый свитер, ненавистный для Юдзуру. Тот ничего ему не говорит на это. — Да. Буду учить тебя колдовать без палочки. Да уж, прогуливать учёбу ради учёбы — это очень в их стиле. Полностью одетые и проверившие ванную на наличие каких-либо следов своего присутствия, они выходят во всё ещё пустой коридор, сразу же направляясь в сторону выручай-комнаты. Всё-таки это самое удобное место для подобный самостоятельных занятий, ведь в какой-нибудь пустой класс в любой момент могут нагрянуть преподаватели. Оба парня молчат, решив не шутить больше про то, что обычно бывает во время их попыток обучения друг друга. Не важно, повторят они то, что произошло в ванной старост или на самом деле будут улучшать свои навыки колдовства, оба просто рады, что у них есть время друг для друга. И они больше не собираются его упускать.