Первый и последний день отпуска

Отпуск всегда ощущался нереальным в самом начале. Первый свободный день, когда не нужно ждать звонка от работников Токийского колледжа, с просьбой срочно приехать и отправиться по очередному запросу изгонять проклятие. Неблагодарная и грязная работа. Только вчера она вымывала из тёмных волос неприятную слизь с тошнотворным запахом. Ей хотелось запросить отдельную плату на расходы для покупки средств гигиены. Соседи странно смотрели, когда она возвращалась домой, покрытая грязью или зловониями, посреди ночи. Повезло, что вход в дом у неё был свой — преимущество таунхаусов — и соседи не подходили к девушке совсем уж близко. Тогда вопросов стало бы гораздо больше: почему она вся в земле и пыли, почему от неё так пахнет канализацией, почему в волосах странная фиолетовая слизь, и какого черта она светится в темноте? Повезло накопить на такое жилище, рискуя жизнью. Где-то в её подсознании плотно сидела мысль, что за задания платили почему-то больше, чем нужно было. Шаманы ведь не разбрасываются деньгами так легко. Но раз всё так хорошо складывалось, подвох искать просто не хотелось. Не было надобности, времени и сил, которых ей недоставало почти каждый раз. Вот, что означает быть шаманом. Но, кроме этого, ещё много и много прочих неудобств. Столько раз хотелось махнуть на эти сложности рукой и начать жить, как простой человек, но, видя на улице множество мелких и гнусных проклятий, так жадно ползущих за теми, кто их совершенно не видит и не догадывается о существовании, она прикусывала губу. Дурная привычка, испортившая нежные и немного пухлые губы, периодически покрывающиеся ранками, так сильно выделяющимися на фоне легкой и в какой-то степени естественной бледности. И даже в этом можно обвинить свои способности. Если бы не видела — жилось бы спокойнее. Если не обращаешь внимания — только помогаешь этой мерзости. Если можешь помочь — помогай. Только это и удерживало её на пути, по которому шло гораздо меньше человек, чем требовалось. И всем приходилось одинаково нелегко. Да и расстаться с людьми, которые идут рука об руку рядом, разделяя трудности или взваливая на себя гораздо больше чем нужно, она бы попросту не смогла. И теперь заслуженный отпуск, который длится дольше, чем у офисных работников, видящих перед собой на протяжении дней, недель, месяцев и многих лет лишь экран компьютера. Девушка всегда считала забавным подобное сравнение и отшучивалась: «Зато сохранила зрение и нет проблем со спиной!» Неплохо находить такие маленькие плюсы во всем. И ведь был человек, который научил этому девушку. Человек, которому она безоговорочно доверяла и не могла даже допустить мысли о том, что бы с ней было без него. Мысль о Годжо была одной из самых первых в позднее утро первого дня отпуска. Даже будильник не сработал — его попросту не завели, не выставили нужное время. Поэтому и утро началось далеко после полудня. Кажется, было около двух? Солнце нещадно пробивалось сквозь светлый тюль, пуская в спальню не просто лучи, а весь свет, заливая её теплотой и даже немного духотой. Так часто бывало поздней весной на грани с летом, но заметила это она лишь сейчас. Раньше отпуск был в перерывах между заданиями, девушка просто просила дать ей неделю отдыха, так что это стало почти ритмом жизни, но в последние пару лет обстановка накалялась, как говорили шаманы с большим опытом. Проклятий становилось все больше, они смелели и нападали агрессивнее. Это не вызывало никаких положительных эмоций, так что и о долговременном отдыхе пришлось забыть. Выходные в пару-тройку дней стали её отдушиной, пока старания не окупились. Директор Токийского колледжа лично отправил девушку домой, отдыхать на три недели. Можно было бы подумать, что она станет изнывать от скуки и проситься обратно, привыкнув к бешеному ритму, а не спокойствию, но этого не произошло. Она счастливо убежала домой, не замечая ничего больше на своём пути. Отдых! Радости в ней было не меньше, чем у школьников, уходящих на долгожданные летние каникулы. И её время тоже настало. Настало время подняться с кровати, прекратив свое бесцельное лежание поверх одеяла. Рука на одних рефлексах потянулась к пульту от кондиционера и убавила его сразу градусов на пять. Ночью девушка чуть не сварилась в собственном соку от духоты. План по принятию ванной с какой-нибудь шипучей ерундой, коей собралась целая полка из-за чьей-то фантазии на подарки, провалился. Только прохладный душ, только бодрость! Иначе в этой жаре она точно раскиснет и на все недели станет бесформенной жижей на диване. Превращаться в проклятие ей было ещё рано, но уже слишком хотелось. Пришлось несильно шлепнуть себя по щекам, чтобы прийти в себя: «Никакого уныния». Не этим ей предстоит заняться, не так она хочет отдохнуть, пусть и один день. Слабость недопустима. И, пожалуй, водные процедуры помогли немного взбодриться. Прохлада окончательно смыла с кожи дрянной запах внутренностей последнего проклятия и ночной пот. На лице уже сама вырисовалась улыбка и желание двигаться, а не свалиться в хандру. Дальше по списку был завтрак. Не обычный перекус, как то бывало в рабочее время, а самый настоящий, здоровый, правильный и неторопливый приём пищи, приготовленной собственными руками. Ну, или почти собственными. Первой на разогретую сковороду отправилась замороженная овощная смесь. Накрыв её крышкой, чтобы все приготовилось равномерно, девушка включила на фоне телевизор. Новости, о коих она даже знать ничего не хотела, пропустила почти сразу. Мелодрама была слишком слезливой и точно испортила бы этот день. Музыкальный чарт пестрил чем-то иностранным, что она совершенно не понимала и не пыталась вникнуть. Внимание привлёк незамысловатый фильм, снятый по какой-то манге. Такую она не припоминала в своей коллекции. Кажется, всё дело было в каких-то гигантах. Что ж, не самый плохой выбор. Поэтому она, оставив канал включенным, вернулась к завтраку. Рис нужно промывать несколько раз, и это она сильно не любила. Вода никогда не хотела становиться полностью прозрачной, но сегодня девушки хватило на целых семь раз. Личный рекорд, если вспомнить, как иногда это было всего один единственный подход, к слову, не очень тщательный. Залив крупу водой в небольшой кастрюльке, она поставила её на плиту и сразу накрыла крышкой. Оставалось дело за малым — очень вкусной составляющей её завтрака. Поддетый «язычок» позволил легко открыть банку с консервированным тунцом. Запах рыбы напомнил ей, что она не ела уже достаточно долго и сейчас уже порядком хотела. Ох уж это смущающее урчание живота, способное вогнать в краску при посторонних. Сейчас ей было настолько некого стесняться, что она, выйдя из душа, так и осталась в халате, убрав немного влажные волосы в пучок — как снимет к вечеру резинку, будут лёгкие объёмные волны, и на сборы уйдёт меньше времени. Ей ведь нужно было сходить в магазин и купить чего-то съедобного больше, чем на два дня, как делалось это обычно. Вилкой она переложила тунец в небольшую миску и стала его разминать. Туда же отправились немного майонеза, томатного и острого соуса. Соевый она и вовсе добавила вместо соли — полезная привычка, ведь ферментированные продукты улучшают пищеварение, как и что-то немного острое. Интересная забота о себе, учитывая, что погибнуть она может на любом задании. Но о хорошем питании это думать не мешает. Рис закипел и заметно набух, а овощи уже несколько раз были перемешаны деревянной лопаткой. Всё бы ничего, да только бросив взгляд за окно, она увидела, что солнце стало заметно ближе к линии горизонта. Но ведь она совсем недавно проснулась! На часах высвечивалось неутешительное — перевалило за шесть вечера. И когда она только стала такой медлительной? Видимо, до превращения в проклятие оставалось уже не так долго. Часы ей точно пророчили что-то нехорошее. Все конфорки она выключила разом и стала смешивать ингредиенты своего ужина вместе. Большую часть риса, овощи, в которых особо выделялись кукуруза и разноцветные яркие кубики сладкого сочного перца, сверху смесь тунца с соусами, и все перемешать — готово. Сверху она украсила всё тонко нарезанными полосками нори. Может, стоит вести в свободное время кулинарный блог? Говорят, на этом и заработать можно. Только сил всё равно не хватит. Чай она налила из термоса, подготовив его себе на утро заранее. Удивительно — тёплый, значит, ей подарили хорошую вещь, ведь стоял напиток внутри часов на пять дольше предполагаемого. И всё-таки не удержалась от фотографии своего творения. Обязательно покажет заинтересованным студентам и докажет, что шаманы умеют не только думать о драках и махать в них кулаками. Инумаки-кун оценит это гораздо больше Маки или Панды, а вот их учитель будет в таком восторге, что ему лучше вообще об этом не знать, так как точно начнёт действовать на нервы просьбами, приготовить и для него. Отвлек от этих мыслей звонок в дверь. Звонкое щебетание птиц вместо раздражающе громкого пиликанья немного успокоило её. Она не успела увидеть в окно, кто подошёл к её двери, но лучше было открыть, ибо этот звонок повторился. Кто-то точно не ошибся дверью и целенаправленно хотел её видеть. Лишь бы не работа. Бросив взгляд на себя в зеркало, девушка чуть плотнее запахнула халат и затянула пояс. Выглядит она сейчас точно не лучше всех, но чего ожидали от неё ещё? Она дома. Привычки смотреть в глазок у девушки не было. Она избавилась от неё, руководствуясь принципом, что это словно узнать плохую новость перед хорошей. Настроение портить себе до последнего не хотелось. Поэтому она распахнула дверь, выпуская из дома слегка прохладный, из-за до сих пор работающего кондиционера, воздух к теплому вечернему. На пороге стоял хорошо знакомый высокий человек, для того чтобы увидеть глаза которого, приходилось немного запрокидывать назад голову. Ровно половина секунды была у неё перед тем, как он начнёт говорить, скорее всего объясняя свое неожиданное появление здесь. Девушка успела пробежать взглядом по нему и вернуться к тёмным очкам. Ничего необычного сегодня в нем не было. Снова чёрная одежда, пускай и повседневная, а не самолично выбранная им форма колледжа, в руках небольшой бумажный пакет, из которого исходил приятный сладковатый запах. И почему Сатору всегда равняет людей по себе? Она сладкое любила не так сильно, чтобы есть его часто, но всё-таки совершала жестокие нападения на шоколадки в холодильнике, если они там были. И время истекло. — Привет, дорогая, уже наслаждаешься отдыхом? Я вижу, ты устроила себе день спа-процедур, так что надеюсь, и мне не откажешь в масочке. У тебя должно быть их много, я точно знаю, — щебетал он, уже переступая порог, из-за чего пришлось подвинуться. Привычная для него улыбка на лице просто сверкала. Конечно, дело было не только в белоснежных зубах, а в каком-то просто невообразимом количестве энергии, которую он приносил с собой каждый раз. — Не зря ведь я клал их тебе в каждый подарок. — Так ты делал это с корыстным умыслом, семпай? — усмехнулась она в ответ, выдыхая незаметно. Спокойствию настал конец, но вечер точно не испорчен. Иногда эта взбалмошная голова рождала неплохие мысли о проведении досуга, которым ты была рада. Может и сегодня он что-то задумал? — Уже понятно, что ты пришёл мне не задание поручить, и на этом спасибо. Что-то произошло у тебя самого? Вопрос застал Сатору врасплох. Почти всю свою жизнь он мастерски прикрывался эксцентричным поведением, шумными выходками, множеством жестов и потоком шуток, но она смогла проникнуть за них? Вот уж вряд ли, что его маска так просто упала с лица, за этим он следил и довёл до совершенства, сделав второй кожей. Именно поэтому девушка все и поняла. Достаточно позднее время без молниеносного предложения сходить куда-нибудь поужинать или развеяться, а ведь он как раз должен сейчас возвращаться из колледжа после своей командировки и отчёта директору. Из-за простой скуки он себя так не вёл, тоска по ней тоже выражалась иначе, а уголки его губ во время улыбки приподняты как-то по-другому. Для успевшей выучить его красивое лицо девушки, это было достаточно заметно. — Если не маска, то хотя бы накормишь меня? Я жутко голодный с дороги, так что хочу съесть всё в твоём холодильнике, — он привычно разулся и взял принадлежащие ему в этом доме черные тапки, чтобы самостоятельно пройти на кухню, из которой не успел выветриться запах еды. — Выглядит вкусно! Тарелка с завтраком, что стояла и ждала своего часа на столе, приобрела нового хозяина в лице Сильнейшего, ловко подцепляющего рис палочками. Вот и попрощалась с полезным завтраком, но хоть из оставленного рядом пакета достала коробочку, через прозрачные стенки которой виднелся карамельный чизкейк, а любит она все же шоколадный. У Годжо точно был план съесть всё в случае отказа, но она обрубила все ожидания на корню, взяв ложку и принявшись есть прямо из открывшегося с характерным треском прозрачного пластикового контейнера. — Если ты продолжишь отбирать у меня еду, то я больше не смогу сражаться. Тебе не жалко меня? — а вот чай она себе забрала. Не отдаст напиток, пусть наглому Сатору хотя бы чего-то не достанется. А он всё продолжал спокойно есть. — Я не хочу допытываться, что произошло, поэтому просто расскажи, как будешь готов. Эти слова были важны для него. В них было равное количество поддержки и заботы, которые он только мог просить. За все время их отношений она выучила, что и когда нужно этому мужчине, ведь все написано на лице. Да и нужно на самом деле не так много. Если начать перечислять, то все это было в ней. Но в ответ она получала не меньше, пускай и в навязчивой форме, которая тоже имела своё очарование. — Думаю, в колледже появятся первогодки помимо Мегуми. Их будет ещё двое, так что я снова услышу, как меня с уважением называют и считают сенсеем, а не мерзавцем, как это делает Маки-чан. Разве я заслужил это? — какой же очаровательной была эта моська, которую он любил состроить. Она уже знала, что будет дальше, поэтому начала действовать на опережение, выключив часть кухонного освещения, чтобы погрузить все вокруг в приятный полумрак. Ради него. — Это же хорошо, что ты станешь сенсеем вновь. Боишься не справиться с ответственностью? Ни за что не поверю в это, — она подошла к столу, за которым сидел он, оставив пустую коробку на столе, чтобы потом ополоснуть её водой и убрать к пластиковым отходам. — Мегуми не разделяет твой энтузиазм? Неудивительно, он полная твоя противоположность и одиночка. Раз свет больше не горел именно над ними, она позволила себе встать за спинкой стула и почти поймать руками его откинутую назад голову. Очки она осторожно сняла и положила на стол. Слегка жёсткие волосы, приятно пахнущие мятой, чуть кольнули руки. Он снова долго ходил в повязке — вот и эффект. И даже Годжо нужна была ласка. Не любого человека, а её, той кто понимал шамана лучше всех остальных людей. Он всегда считал это большой удачей. Глаза его были закрыты, и он ни за что не стал бы открывать их без одного маленького действия от девушки. Его каприз превратился в их небольшую традицию, против которой она никогда не протестовала. Сладкие после десерта женские губы не стали помехой легкому чмоку в мужские, и только тогда на неё посмотрели два чистых кристалла, ставших новым источником света. Хорошо, что к этому взгляду у неё выработался иммунитет. Но он каждый раз не справлялся с такой до ужасного прекрасной болезнью. Он взял её за запястье и ловко усадил на колени, словно пушинку, сразу впиваясь в губы требовательным поцелуем. Определённо во всем виновата сладость, оставшаяся после десерта. И целовал он её раскованно, как и в любой другой раз, когда никого нет рядом, ибо её границы на публике он уважал и останавливался на лёгких объятиях. Сейчас он был голоден до сладости её губ, до нежности проведённого с ней времени и её бесконечного спокойствия, которое привносила в его жизнь. О своей бесконечности рядом с ней шаман и вовсе не вспоминал, желая ловить каждое прикосновение. Но поцелуй был всё же прерван, когда дыхание немного сбилось. — Ты не представляешь, как я по тебе скучал, милая. Эти дни без тебя длились точно дольше, чем обычно, — тихо возмутился он, уткнувшись носом в изгиб женской шеи, на которой ещё остался аромат того самого цитрусового геля для душа, который он дарил. — Ты жестоко нарушила закон физики и будешь наказана за это шаманом особого уровня. Есть слова в свое оправдание, опасная преступница? — Не наказывай со всей строгостью, ведь для меня это время длилось ещё дольше, — ответила она, поспешно обнимая Годжо за шею, когда он поднялся с места, удерживая её на руках. Нет, он ни за что её не уронит, но это лишний способ коснуться его. — Что же, твоим наказанием будет наслаждение, — даже в такой момент он смог шепнуть ей это на ухо, быстро взбегая по лестнице на второй этаж к спальне. Он знал в этом доме каждый угол и каждую скрипучую дощечку паркета на полу, так что умело преодолел все препятствия, чтобы оказаться в уже погруженной во тьму спальне, в которой он, конечно, прекрасно ориентировался и даже неплохо видел в отличие от девушки, что нетерпеливо ерзала у него на руках и проводила носом по мужской шее, заставляя невольно замедлить шаг. Кажется, прошла всего секунда с того момента, как она почувствовала спиной прохладу свежей простыни, которую сменила после ночной «варки» в этой комнате. Теперь лёгкий холодок приятно остужал успевшую разгорячиться кожу. Руки потянулись к мужскому лицу, находя его почти наощупь, но с губами не промахнулась. Этот поцелуй был гораздо глубже предыдущего, словно она требовала извинений за его долгое отсутствие. А извинялся сильнейший хорошо. Он сминал её губы, чуть надавив рукой, заведенной за спину, чтобы прислонить к себе. Такой поцелуй обречён был быть борьбой двух шаманов, искавших ответ на извечный вопрос: «Кто из них скучал сильнее». И победителя пока даже не намечалось. Влажным языком Сатору скользнул меж зубов в её рот, чтобы показать, что и им он тоже владеет. Его лучшей и самой сильной техникой. Он бесстыдно проводил им по ряду зубов, пока девушка не начала отвоёвывать свою территорию, сплетая свой язык с его. Руки шамана уже переместились на халат, уместившись где-то возле талии, свои же она устроила на таких родных и сильных плечах. Когда Годжо расслабился и на мгновение ослабил напор, инициативу подхватила она, слегка посасывая чужой язык. Это простое и новое для него действие вызвало бурную реакцию. Лёгкий стон прямо в губы, и мужчина отстранился, когда дыхание попросту перехватило. — Возбуждаешься от такой мелочи, Сатору? — Не советую играть со мной, я тоже многое умею. Не хочется применять всё это к тебе разом. — Тогда просто извинись за отсутствие, семпай. Намекать или просить дважды было совершенно не нужно. Он припал губами к её шее, оставляя сперва пару лёгких поцелуев, которые позже переросли в более ощутимые. Он втягивал нежную кожу, оставляя на ней красноватые следы, что сразу же зализывались. Влажные и цветные метки он оставлял ровно до момента, пока не опустился к плечу, которое пришлось оголить для лёгкого укуса, который, впрочем, тоже будет залечен. Он не просто знал, а видел, что делает все правильно по её реакции. Прикрытые глаза и дрожащие от прикосновений веки, тяжёлое дыхание, которое он буквально чувствовал телом из-за касаний её вздымающейся груди, которой он не мог не уделить достаточно внимания. Нежно освобождая эту часть тела, он потянул за пояс халата и распахнул его пока только сверху, открывая себе вид на чудесную грудь. Упругая и красивая, с розоватыми и уже затвердевшими от накатывающего возбуждения сосками, одного их которых он развратно коснулся языком, на уровне инстинктов улавливая реакцию. — Сатору… Выдох со стоном и его имя были недвусмысленными сигналами. Каждое его умелое касание опаляло кожу девушки, заставляя иногда вздрагивать. Вот он, так близко и так невыносимо далеко, ведь ей хотелось прижаться к нему и полностью раствориться в ласке, которую он дарил. Когда рука шамана легла на ту грудь, которой пока не досталось ни капли ласки. Девушка вздохнула громче обычного, стоило лишь только немного сжать чувствительный сосок пальцами. Настоящий мучитель, тщательно готовящий свою жертву к приговору — наслаждению. Всё же оставив в покое грудь, он слегка подул на оставленный им же влажный след, заставив мурашки побежать по коже вздрогнувшей от неожиданности девушки. — Что, милая, не одна ты можешь удивить чем-то новым? — И когда секс превратился в соревнование? Они досконально изучали реакцию друг друга на любое касание, чтобы узнать, где и как приятнее всего. Они это заслужили. И она заслужила чего-то большего. Не став томить, Годжо провел рукой от груди до талии, но потом переложил ладонь на внутреннюю сторону бедра, медленно поднимая её выше. Девушка в нетерпении ёрзала по простыне, но мгновенно замерла, стоило только пальцам дотронуться до уже влажных складок. Определённо хороший знак, а она почувствовала невыносимый жар внизу живота, требующий разрядки. И Сатору не изверг. Проведя пальцами до клитора и слегка надавив на него, он сорвал с её губ громкий и отчетливый стон, потому и немного задержался, потирая пальцами особо чувствительное место, абсолютно точно не желая оставлять его без внимания. Когда стоны стали чаще, и начала слышаться их периодичность, двумя пальцами шаман легко проник в девушку, ощущая, как сжались её горячие и влажные стенки, почти самостоятельно вбирая его глубже. Очевидно, возбуждена она была достаточно, поэтому Сильнейший начал двигаться внутри неё. Эти движения сопровождались влажными и совершенно непристойными звуками, которые он так хотел слышать. — Так я побеждаю? Нахальный вопрос дал ей большую передышку. Такие ласки доводили её до слишком уж беспорядочного состояния, они заставляли стонать его имя и просить большего, в чём он никогда раньше ей не отказывал — только, когда она готова. И в этот раз он согнул пальцы, надавливая на нужную точку внутри девушки, из-за чего она замерла, выгибаясь с беззвучным криком. Сладкая судорога прошла по телу, заставив бёдра дрожать, а пальцы на руках и ногах сжаться. Оргазм накрыл волной, которую она не хотела отпускать, даже перестала дышать на несколько секунд ради этого. — Ты… определённо победил в этом раунде. Лишь отдышавшись, она смогла ответить ему хоть что-то, пускай и совсем бесполезное. Голова работать отказывалась. Как же она соскучилась по нему всему. И даже по этим порой глупым шуткам, которые, не оставляя её равнодушной, заставляли и разозлиться, и улыбнуться. И она хотела показать ему это. Сбросив халат, когда дыхание удалось немного восстановить, она поднялась на колени и надавила на сильные плечи, заставив его сесть. У неё был определённый план, она хотела отплатить за такое удовольствие. Предвкушая его крепкий стояк от удовольствия, наслаждения её телом, девушка быстро избавила Сатору от футболки. Желание вновь пеленой застелило глаза, поэтому хотелось сделать ему так же приятно. Ещё больше, чем он ей. Она знала, как он это любит. Знала, что Годжо не готов принуждать и даже просить, потому всегда действует сама, по своему желанию. Огладив подтянутое тело, она задержалась на мышцах груди и, чуть задевая пальцами соски, опустилась к рельефному прессу, чувствуя каждый очерченный кубик. И лишь после рукой скользнула ниже, не замечая из-за своего порыва очень зажатой реакции Сатору. Всё встало на свои места, когда ладонью она накрыла пах. И ничего не почувствовала. Ни того стояка, из-за которого шаман порой чувствовал лёгкую боль от давления ткани, ни чего-то немного меньшего. Словно он и не был возбужден вовсе. Затуманенный страстью разум прояснился вмиг. Всё-таки она не ошиблась, пытаясь узнать еще на кухне, что произошло. Это должно было быть чем-то действительно серьёзным, раз организм Сатору испытал достаточно нервного напряжения, выдав такую реакцию. — Милая, я… — Молчи. Договорить она ему не дала. Поспешно обняла за шею в порыве и просто повалила на спину, оказываясь сверху. Она стиснула его так сильно, как только смогла, переместив руки ниже, обнимая уже за торс. Кто-то заставил его понервничать, испугаться или разозлиться — верны могли быть только первый и последний варианты, а в этом случае ему нужна только она. И она чувствовала, как постепенно расслабилось его напряженное тело, а сильные руки обняли в ответ, поглаживая по оголенной и покрывшейся лёгкой испариной спине. — Снова старейшины? — она знала о расстроившей его причине. Те, кто возомнил себя главными, вершителями судеб. Даже ей пришлось несладко, чтобы выбить повышение. Видимо, из-за связи с Сатору её пытались держать на расстоянии от буквально всего. И при этом не посылали в командировки, оставляя в поле зрения, чтобы следить и использовать, как рычаг давления на того, против которого были бессильны. — Я не дам им себя в обиду. — Они хотели казнить мальца, съевшего палец Сукуны. И, знаешь, он ведь хорошо контролирует своё тело, может удержать всю древнюю злобу в себе, — усмехнулся он невесело, целуя девушку в тёмную макушку, ведь голова так удобно покоилась на его груди. — Что Юта, что Итадори. Начальство явно не хочет, чтобы я передал свои идеалы кому-то ещё, ведь это ставит его власть под угрозу. Когда-нибудь эти дети станут достаточно сильными, чтобы выйти против меня. А ты готовься бросить всё здесь и бежать ради своей безопасности. — Сатору, ты такой дурак. Знаешь ведь, что я никуда от тебя не смогу убежать. С тобой моё сердце, — она приподнялась и подтянулась чуть выше, чтобы снова иметь возможность разглядывать это лицо. — И ты не допустишь, чтобы я пострадала. Вряд ли на тебя найдётся какая-нибудь управа. Ты сильнейший не только на словах. — Есть вещи, с которыми и мне придётся повозиться. А тебя я прошу закончить свой отпуск преждевременно и познакомиться с моими новыми первогодками. Так отпуск и подошёл к концу, ставший всего лишь сонным днем, пускай и с примесью удовольствия в конце. Годжо невозможно было отказать в этой ситуации, нужно было стать ещё одной линией защиты этих детей от прогнившей системы оценки шаманов, которые больше всего ненавидели и боялись Сатору за его способность справиться с ними.