Пыль и снег

      Санс оглядел опустевший город, такой тихий после недавней эвакуации. Непривычная атмосфера витала в воздухе, застревая меж рёбер, заносимая вместе с холодным ветром, что теребил толстовку. Он сделал несколько шагов вперёд, недавняя метель уже стихла, но тяжёлый воздух по прежнему яростно плескался в пещере. По снегу, едва заметным слоем, разнесло пыль. Её серость была практически неотличима от снега. Хотя, быть может это и был снег.       Санс усмехнулся этой мысли. Быть может он и хотел отрицать это, но это определенно было глупо. Это была именно пыль, втоптанная в холодную массу. Да, Папирус не выжил. Возможно, какая-то часть Санса надеялась на другой исход. Впрочем, было очевидно что ребёнок не собирается проявлять пощаду и к его брату тоже. Это вызвало какую-то кисловатую боль между ребёр, которую Санс проигнорировал. К чему сожалеть о том, что рано или поздно будет стёрто так же, как ластик стирает след карандаша. Даже если бы он мог как-то, повлиять на это, если бы убийство ребёнка привело бы не к очередному сбросу, было как-то поздно думать об этом. Что сделано, то сделано. В конечном итоге, смерть Папируса не была постоянной. Если судить по торопливо набросанным заметкам из журнала, это был не первый раз. И опять же, как бы Санс не пытался, ребёнок всё ещё был у руля. Если бы Санс и мог убить малыша, тот бы просто перезапустил, не так ли? Впрочем, его атака всё ещё была слишком низкой чтобы убить кого-то без кармы. А УР ребёнка был слишком маленьким даже сейчас. И Санс так же не думает, что смог бы отговорить Папируса от этой затеи, скорее наоборот: он бы наверняка стал ещё более решительно настроенным помочь человеку встать на путь истинный, чтобы доказать Сансу свою правоту. Или это просто было жалким оправданием для лени? Чёрт его знает.       Он даже не знал, почему ему было больно где-то внутри. Санс знал что в конечном итоге все забудут об этом. Всё что останется: странное чувство дежавю когда Папирус наконец-то очнётся, и несколько строчек в журнале упоминающие то что произошло. Хотя он всё ещё надеялся увидеть Папируса. Технически, так оно и будет, так что смысл волноваться? Его действия не имели значения, так что и в попытках не было никакого смысла. Единственное что Санс смог сделать — пожелать следующему себе чуть больше удачи. Он захлопнул журнал, вздохнув, и сунул его внутрь грудной клетки. Усмехнулся, подумав о том, насколько это удобный способ носить вещи. Скорее всего, большинство так не могли. Санс, поправив шнур завязки на толстовке, зацепился взглядом на выпавшую фотографию где они всемером стояли на фоне рассветающего солнца. Он знал большинство монстров из этой компании, кроме странной немолодой женщины, чем-то похожей на Азгора, наверное одного с ним вида. Впрочем, это никогда не происходило, так что она не имела значения как и всё остальное. Санс даже не знал, была ли она ещё жива. Да и какая разница? Фотография упала на снег, Санс прикрыл глаза, затем отвернулся, оставив её тут, потом поднял взгляд к потолку, с которого падали крохотные снежинки, практически неотличимые от чей-то пыли. Откуда под землёй вообще были осадки? Быть может снег — пыль монстров из других временных линий? От этой мысли Санс тихо рассмеялся, определённо это было неправдой, но что это меняло? Через пару часов пыль на снегу станет неотличима: снег занесёт её, смешавшись в однородной белой каше. Возможно, Санс должен был схватить те остатки что всё ещё можно было различить и посыпать ими самые дорогие вещи Папируса. Хотя, он всё равно вернётся так что это просто будет лишней тратой энергии. К тому же, Сансу кажется что его брат предпочёл бы быть свободным: чтобы ветер разнёс его прах, превратив в эхо леса. — Увидимся позже, бро, — тихо улыбнулся Санс, прошаркав мимо пыли, — Отдохни, ты это заслужил, — он натянул серый капюшон своей толстовки, всё что ему оставалось делать — молча наблюдать со стороны тенью ночи, и убедиться в том что ребёнок не пройдёт точку невозврата, когда все временные линии окажутся под риском уничтожения