Навеянное грёзами

Дельфины — странные создания. Непокорные, вечно бдящие; один их глаз может смежиться сном, но второй продолжит глядеть настороженно. Летя над волнами, пенящимися от порывов ветра, Гипнос наблюдал дельфиньи спины, мокрые, чёрные, вздымающиеся над водой и в то же мгновение исчезающие. Похоже, он привлёк их внимание: «морские скакуны», помимо всего прочего, были ещё и крайне любопытны. Но у Гипноса не было настроения играть с ними, пускай резвятся сами по себе. Всё равно туда, куда он направлялся, они не поплывут. Туда вообще ни одно живое существо не поплывёт по своей воле, потому что животное чутьё подскажет: меж острых скал, на которые нанизаны остовы кораблей, точно обитает что-то ужасающее. Море полнилось чудищами: чего стоили всепожирающая Харибда и Сцилла с пёсьими головами, норовящая схватить незадачливых моряков прямо с палубы. На одиноких островах жили медузы, циклопы, химеры и мантикоры, а в океанских глубинах таились громадные морские драконы, тем неисчислимее, чем ближе к краю мира. Все они вселяли страх в сердца людские, но были создания куда коварнее. Были те, кто сладостным пением заставлял забыть не то что о страхе — о самом себе и обо всём, что окружало, безвольно идя на звуки чарующих голосов и не чувствуя, как солёная вода заполняет лёгкие. Сирены даровали забвение перед смертью, магия их песни была сравни гипнозу. Быть может, поэтому в их обществе Гипнос порой любил находиться. Прекрасноликие птицы оживлялись при виде бога сна, переговаривались мелодично и взмахивали крыльями, приглашая к себе — только вот на скалистых уступах не было места человеку, только цепкие когти сирен могли найти там опору, и потому Гипнос зависал в воздухе, вслушиваясь в их щебет. Волны разбивались о скалы, которые походили на клыки огромного чудовища, но сейчас брызги разлетались бледным жемчугом, а не кровавой моросью. Сейчас сирены пели умиротворённо, не пытаясь приманить жертву — к чему им пытаться убить бога, который проявлял к ним больше дружелюбия и участия, чем любой другой житель Эллады. И Гипнос благодарил их за эти песни, награждая невиданными для прочих монстров сновидениями, где сирены были свободны от своего проклятия и танцевали вместе с нимфами и наядами, человеческие руки простирая к небесно-голубой выси и человеческими ногами ступая в жемчужную прибрежную пену, оставшуюся от отступившей волны.