Раздвоение личности

Мона искренне ненавидела тот день, когда решилась на это проклятое исследование. "Со временем и пространством нельзя играть, это может быть опасно!" – обеспокоенно предупреждала путешественница, пока Мона усердно подготавливала все необходимые материалы. "Опасно для чего?" – с усмешкой и явным недоверием вопрошала астролог, подбирая циферный пароль для гидрозамка на водяной панели. Это опасно, невероятно опасно. И сейчас Мона Мегистус прекрасно понимала, для чего именно. Например, хотя бы для целостности твоих половых органов. Мона дышала крайне неровно, упираясь обоими руками в широкие плечи, пока сильные руки без стеснения ощупывали её полные бёдра. Из-за слишком маленького расстояния и невероятной близости к коротким шортам, Мона отчётливо могла чувствовать своим пахом его каменный стояк. Сзади за талию девушку придерживала ещё одна пара крепких рук, также прижимаясь вставшим членом к её заднице. — Ты не знала, ведьма, что срывать чужие планы нехорошо?... – хрипло шептал он ей на ухо, угрожающе поддаваясь вперёд, заставляя Мону вжиматься промежностью в пах спереди. От этого у девушки в глазах пробегали искры. — Чёртова астролог думала, что так просто отделается? – вполголоса спрашивал второй, пока его пальцы сжимались всё крепче на кремовой коже, покрытой тонкой тканью колготок. Мона чувствовала, что сейчас помрёт либо от чрезмерного возбуждения, либо от электрических искр, которые выпустит в её талию Скарамучча. А может быть, её убьёт ветряной клинок Странника, отделив упругие бёдра от остальной верхней части тела. Не то, чтобы её с этой куклой связывало что-то особенное. Да, однажды она наглым образом встряла в его планы, когда тот ещё был предвестником Фатуи. Да, однажды она провела с ним жаркую ночь, когда он уже прошёл самый мрачный этап в своей жизни. И да, в своём хрупком девичьем сердце она хранила не менее хрупкую влюблённость, сохранившуюся после разовой интрижки. Чёрт бы подрал их обоих. Почему прибору надо было заклинить именно в этом измерении? Почему именно в этом месте, почему именно в том мире, где каждая из личностей куклы электро архонта обрела собственное воплощение? Сзади об неё интенсивно, но размеренно трётся невероятно злой и раздражённый Скарамучча. Спереди её осторожно и настойчиво ласкает Странник, который, впрочем, особо иными намерениями, нежели предвестник, не отличается. Наверняка сейчас где-то бродит и одинокий Куникудзуси, окидывающий бренный мир ультрамариновым взглядом, полным скорби и ненависти. Хотела бы Мона быть изнасилованной мужчиной, самым наглым образом похитившим её сердце? В глубине души, возможно. Хотела бы она быть изнасилованной одновременно двумя его воплощениями, заведёнными практически до предела? Вопрос уже посложнее. Рука с задницы сползает чуть ниже, задевая чувствительную промежность острыми пальцами. Раззадоренная Мона от неожиданности выпускает из недр груди сладкий стон, отчего оба мужчины на мгновение замирают. У неё нет глаз на затылке, но чёрт, она могла видеть, всем нутром могла чувствовать эту дьявольскую ухмылку, появившуюся на лице Скарамуччи в тот момент. Её левый бок практически побелел от железной хватки. Странник, на плече которого покоится её дрожащая голова, лишь загадочно хмыкнул и облизнул подсохшие губы. Они не будут с ней церемониться. Не будут спрашивать её мнения, интересоваться ощущениями. Будут вдалбливаться со всех сил, будут творить с ней извращения, пока не разорвут к чертям, пока не изведут до предела и её, и себя. Будут мучать, пока она не выплачет все глаза. Будут издеваться, наслаждаясь душевными муками невинной юной человеческой девушки. К несчастью, это истина, которую Моне на данный момент следует принять. Ведь если она вздумает бунтовать или сопротивляться, будет хуже. В разы хуже.

***

Молочная кожа астролога впитывала в себя солнечный свет. Еле живое боди валялось где-то под ногами, накидка и колготки запропастились чёрти где, но тоже неподалёку. Всхлипывая от предвкушения, Мона поменяла курс, повернувшись лицом к Скарамучче, давая возможность Страннику полюбоваться её подтянутыми и сочными округлостями сзади. Его гладкие, но в тоже время твёрдые пальцы вырисовывали на женской груди одному ему ведомые узоры, пока предвестник утягивал уста девушки в сладкий и томительный поцелуй. — Ты не представляешь, насколько сильно я ждал часа расплаты, ведьма.... – говорил он между актами соприкосновения губ, вожделенно оглаживая её беззащитную и хрупкую человеческую шею. Мона тяжело дышала. Оба мужчины прижали её настолько тесно, что воздуха едва ли хватало для поддержания адекватности. Хотя, о какой адекватности может идти речь? Сейчас она, целиком нагая, находится между двумя парнями своей мечты, внутренние стороны её бёдер стали липкими от обильно стекающих по ним выделений, а сама Мона ждёт не дождётся, когда с ней уже сделают что-то непоправимое. — Я помню каждый твой писклявый и наивный стон, астролог. Я ещё долго вспоминал тебя с того раза... – томно шептал Странник, пока его рука уже подбиралась к ягодицам астролога. Мона не смогла сдержать вскрика, когда почувствовала пробное прикосновение внизу, а после моментальное проникновение во влагалище. Фактурные стенки сжались вокруг тонких пальцев Странника, Мона ощущала в себе практически каждую косточку. Её глаза отчего-то зажмурились, из-под складок век почти начали просачиваться слёзы. — Расслабься... – шепчет ей на ушко хрипловатый голос. По спине пробегаются мурашки от неожиданно нежного полосования подушечками мужских пальцев. Почему-то Мона подчиняется: приоткрывает глаза, и безвольно обмякает на плечах Скарамуччи. Две сильные руки вновь разворачивают её прямо на чужих пальцах, перебрасывая опору на соседнюю пару плечей. Мона утыкается носом и хлюпает в белую ткань распахнутого кимоно, стараясь расслабить каждую мышцу своего тела. Пальцы Странника начинают неторопливое движение. Мона кладёт на все моральные принципы огромный хер и размыкает губы, прекращая сдерживать сбивчивые выдохи. Так просто её не сломать. Будто она не чувствовала во входе мужские пальцы десять раз до этого. С такого стонать – себя не уважать. Однако голос девушка всё-таки подаёт. Когда ощущает, как сразу три пальца входят в неё с другой стороны. Свободной рукой Скарамучча ласкает грудь Моны, не желая растрачивать речь на успокоительные слова. Странник же покрывает тонкую кожу над артерией аккуратными поцелуями, заставляя дрожать девушку, насаженную на множество пальцев. Когда движения начинаются с обеих сторон, а через несколько секунд и ускоряются, Мона начинает полноценно стонать, вгрызаясь зубами в плечо старшей куклы. Тот терпеливо переносит каждый терпкий укус, не переставая работать рукой. Влажные стенки влагалища раздвигались под интенсивным напором, заставляя астролога забываться в фонтане из ощущений. Некогда узкий анус стал более податливым. Пальцы входили туда слишком скользко и беспрепятственно. Видимо, Скарамучча использовал какую-то смазку, пока внимание Моны было отвлечено на второго партнёра. Внезапно обе руки покинули таз девушки, из-за чего внизу начали ощущаться прохлада и пустота. Удивлённо отпрянув от Странника, Мона заглянула в его бездонные глаза. Тот поднёс два блестящих от влаги пальца к губам, и без промедления облизнул их, ухмыльнувшись после. Посмотрел прямо в смущённое лицо Моны, улыбаясь ещё более собственнически. Скарамучча уже зацепляет резинку собственных трусов, и от этого звука девушка содрогается. Рука предвестника нежно укладывается на её плечо, но кожей Мона ощущает электрическое покалывание, которое выдаёт его нетерпеливость с потрохами. — Не бойся, – мягко улыбается Странник, немного приподнимая её за ягодицы. Мона лишь стонет и выгибается, когда чувствует твёрдый член, входящий в её прямую кишку. Ощущение сначала странное и непривычное, но Мона быстро раслабляет мышцы, и уже через несколько секунд привыкает. Она лишь сдавленно хнычет, когда чувствует второе, уже гораздо более знакомое проникновение. Разогретые стенки плотно обвивают внушительных размеров половой орган. Моне кажется, что из-за чрезмерной заполненности у неё образовалась гигантская выпуклость внизу живота. Астролог ощущает себя шашлыком, проткнутым насквозь со всех сторон. И от себя она уж точно не могла ожидать, что это ощущение ей понравится. Она пробно толкается чуть назад, награждая Скарамуччу лёгкой стимуляцией. Но тут же поперёк горла застрявает вздох. Слишком полно, чтобы шевелиться. Только сейчас астролог думает, что рискует порваться на полном серьёзе. Странник делает первый толчок, затем второй. Его темп тут же подхватывает Скарамучча. Оба неспеша толкаются в девушку, пока та выпускает из лёгких стоны и вскрики, оставляя на плечах Странника красные полосы. Девушка закатывает глаза в мучительном блаженстве, пока её низ ходит из стороны в сторону. Перегородка между влагалищем и анусом ощущает небывалое трение, и Моне кажется, что к концу акта она действительно может стереться. Парни начинают ускорять темп, улавливая каждый томный вздох и стон астролога, наслаждаясь этим по полной. Странник, не сбавляя ходу, отцепляет Мону от своих плечей и утопляет в вязком поцелуе. Она продолжает вскрикивать в его губы. Сказитель вцепился в её бедра ещё сильнее, одновременно оставляя на круглых плечах заметные отметины. Сквозь множества мокрых звуков можно услышать его хриплые и блаженные стоны. Странник держится чуть лучше, но женский слух всё же улавливает и его редкий голос. Моне кажется, что ещё чуть-чуть, и она не сможет терпеть. Просто безбожно испустит дух от ласки двоих мужчин, от которых она без ума. Старшая марионетка спускает руку к бёдрам, оглаживает их, затем сползает к клитору и начинает размеренно ласкать его, вызывая у Моны искры в глазах и уже полноценные захлёбывающиеся крики. Наконец, вцепившись в руки Странника, астролог откидывает голову и кончает, как никогда отчётливо ощущая свою заполненность. Оба парня нагоняют темп, и буквально через мгновение их также настигает волна удовольствия, пока с их уст слетает ещё больше стонов. У Моны не осталось никаких сил стоять. Она падает назад, прямо в руки Скарамуччи. Из обоих её входов щедро вытекает вязкое и белое семя, обильно пачкая ноги астролога и шорты обоих марионеток. Девушка бессильно прикрывает веки, пока чувствует, как её кладут на землю, после чего два тела вновь прижимаются к ней с обеих сторон. — Чёртова астролог, больше никогда не смей меня покидать... – как в бреду шепчет Странник, чересчур нежно поглаживая её по изгибу талии. — Грёбаная ведьма, теперь ты от меня... Не уйдёшь, – по-своему заботливо говорит Сказитель, с хрупкой осторожностью обнимая любимые плечи. Мона просто отдыхает. Сейчас у неё нет сил ни встать, ни пошевелить какой-либо из затёкших конечностей. Она всматривается в полуприкрытые ультрамариновые очи спящего Странника, что сейчас манит своей безмятежностью и беззащитностью. Немного шевелит плечами, чтобы почувствовать, насколько руки Сказителя расслаблены на её теле. Похоже, они и правда не собираются её убивать. Всё, что им было нужно – небольшая близость от девушки, к которой они оба что-то, да чувствуют. Пусть даже эти чувства являются ненавистью, яростью, страстью, животным желанием, озлобленностью, жалостью или... Ох.... Чёрт побери. Или любовью. Мона приоткрывает затёкшие веки, всеми силами стараясь игнорировать ноющие внизу мышцы. Если Сказитель и Странник чувствуют к ней влюблённость в данном мире, значит ли, что то же самое возможно и в настоящем Тейвате? Сложно, слишком сложно. Голова выталкивает все посторонние мысли, желая тишины и покоя. Мона просто дышит. Ещё несколько минут назад дыхание было для неё непозволительной роскошью. Она задыхалась в блаженстве, а теперь может так же задохнуться в чёртовой любви, которой окутали её две куклы. И она позволяет себе это. Укладывает голову на плечи Скарамуччи, обхватывает ослабшими ногами торс Странника, и отдаётся миру грёз прямо на сухой земле. Меж двух прекрасных мужчин. *** — Мона!! Мы тебя ждали! Восторженный визг Паймон не заставил себя долго ждать. Счастливое лицо Люмин повернулось в сторону Моны, и тут же радость сменилась на беспокойство. Брюнетка подняла на путешественников уставший взгляд. От её аккуратных хвостов остались лишь намёки, и вся остальная причёска была донельзя растрёпанна, а чёлка не хотела оставать от липкого лба. А, и да, шляпа всё-таки не была найдена. — Что с тобой?! – обеспокоенно вскричала путешественница, подбегая к полуживой Моне. — Да не, всё в порядке. – убеждала брюнетка , мягко отпихивая заботливые касания подруги. – Просто меня телепортировало на крутой склон, вот я кубарем в реку и скатилась. Еле как выбралась. Если Мона в чужих глазах и долбанулась с крутого склона, то упала она явно "очень удачно". Мало того, что вся одежда помятая и в костюме не достаёт одной перчатки, так ещё и на колготках появилось вдвое больше стрелок, чем было до этого. — Ого! – восторгается Паймон. – И ты вскарабкалась обратно по склону всего лишь за одну минуту? Мона стопорится, вопросительно глядя на маленькую феечку. Но тут же расплывается в улыбке. Если за один день того мира в этом прошла лишь минута, то теперь ей не нужно будет придумывать оправдание, какого чёрта она шлялась в ином измерении целые сутки. — Ну и как? – с учёным любопытством интересуется путешественница. – Что ты там увидела, Мона... Мона? Люмин оборачивается в сторону астролога, которая крайне хромающей походкой двигается в свою спальню, абсолютно игнорируя какие-либо вопросы в свой адрес. — Я не буду делать записей, – отвечает она уставшим тоном, не поворачивая головы. – Девочки, извините, но эта экспедиция меня слишком вымотала. Мне нужно поспать. Паймон озадаченно покружилась за спиной Моны, но в конце концов решила промолчать. Люмин пробормотала тихое "хорошо", концентрируя взгляд на шее приятельницы. Но всё же блондинка принимает решение не спрашивать ничего о следах и царапинах, которыми обильно покрыты плечи Моны. На этой ноте дверь в спальню великого астролога прощально захлопывается. Девушка сползла спиной по стене, обхватывая колени. Тут же вскрикнула от боли в паху, и сменила позу на вытянутые ноги. Будь её воля, она бы лежала на том песчаннике в объятиях своих партнёров ещё неделю. И как она вообще умудрилась встать, да ещё и пройти до портала столько десятков метров? Размышляя обо всяком, Мона всё-таки собирается с силами и почти пластом доползает до кровати. Укрывается одеялом, смыкает уставшие веки. В темноте закрытых глаз до сих пор виднеются ухмылки кукол, а в уши пробиваются их тихие, но искренние стоны. А, и да. Надо бы в ближайшее время поискать Странника. Быть может, им наконец пора сходить на второе свидание и в этом измерении.