Побег от реальности

      Скарамучча искренне ненавидел людей, просыпающихся каждый день просто для того, чтобы снова разочароваться в этом мире. Чтобы снова с неохотой окунуться и застрять в этом говне. Их существование было бессмысленной вещью. Вещью, которую либо надо починить, либо выбросить. Он всегда боялся оказаться на их месте. Каждый день для него был либо новым испытанием, либо наказанием за грехи, о которых он даже не догадывался. Ведь не просто так он страдает, правильно? Главной целью его жизни было стать счастливым. А рядом с ней маячилась другая, не мало важная и связанная с первой. Быть приятным другим. Быть тем человеком, вспоминая о котором можно будет сказать: я могу ему довериться. И для этого он прилагал все усилия, что у него были. Если кто-нибудь делился с ним чем-либо, он старался поддержать разговор, не в зависимости от того, нравился ему этот человек или нет. Он держал равновесие в общении: говорил не слишком мало и не слишком много. В итоге он добивался второй цели, но первая была от него далека. Его вечная улыбка, которая лезла на лицо по привычке стала, скучна другим. Добиваясь всеобщей доброты, он плевал на свои собственные чувства. А как ты относишься к себе, так и люди относятся к тебе. Не рушимое правило нравиться всем было исполнено, но зачем оно ему, он не знал. Может, он пытался добиться счастья этим? Может, он пытался создать свое место в обществе? В обществе, которое приняло его внимание как плюс одно достижение в копилку своего тщеславия. Скарамучча слишком поздно понял то, что Цель №2 — это бесполезный мусор. Мусор, который он никак не может выкинуть, хоть и давно пора. Повзрослев, он перестал преследовать ее. Перестал доверять людям и полностью закрылся от них. В конце концов, общение с ними вело к безразличию и предательству с их стороны. А кому захочется повторять прежние ошибки? Одноклассники, которые учились с ним прежде, не могли узнать его. Они не могли теперь наблюдать его улыбку и сравнивать ее с улыбкой ленивца. Если кто-нибудь прямо ему об этом говорил, то Скарамучча в ответ молчал и своими холодными синими глазами сверлил в них дыру. Потом они успокаивали свое любопытство и не осмеливались поднять эту тему при его присутствии. А он и был рад. Рад, потому что смог освободиться от сковывающих себя цепей. Он надменно смотрел на всех, и в этом его взгляде люди читали правдивую безучастность. Его оценки не стали хуже, его внешность не стала менее красивой. Внешняя оболочка была цела. А внутри этой оболочки стали господствовать новые чувства. Теперь на его лице появлялась совершенно другая улыбка, вместо привычной и приголубленной всеми. Издевающаяся, жестокая. Скарамучча закрыл кабинку душа и включил горячую воду. Несколько минут назад он запер дверь за единственным и того редким гостем его квартиры — его матерью. Она приходила лишь изредка и то всегда молчала. Готовить она не умела, поэтому заказывала еду и накрывала на стол по своему вкусу. За столом они привыкли ничего не обсуждать и не интересоваться жизнью друг друга. Но в этот раз все было слегка по другому. Тишину прервал женский голос: — Ты еще не решил, кем хочешь стать? — спросила она, не глядя в лицо сыну. И продолжала есть. Парень удивился, но не подал ввиду. — А тебе есть до этого дело? — Скарамучча складывал в голове множество вариантов целей этого вопроса. Сотни предположений пролетали быстрее стаи птиц, но ни одна из них не была так же безобидна и проста, каким и являлся сам вопрос. — Аа, я понял. Боишься, что после окончания учебного года я так и останусь сидеть у тебя на шеи? Ха-ха, как на тебя похоже... Только о себе и думаешь. Его слова ранили острее заточенного ножа. Больше они ничего не говорили. После его слов она не спеша положила палочки для еды и, забрав сумку, покинула квартиру. Cкарамучче было бы легче, если бы она начала ругаться на него или спорить, но она ушла, так и не сказав ничего. Смотря на удаляющийся силуэт матери,  Скарамучча фыркнул и увел взгляд. Чувство вины, возникшее внутри него и грызущее его сущность, он посчитал ненужным. Больше никогда он не будет жалеть о своих словах. Больше никогда он не захочет взять их обратно. Только ни в этой жизни. Стоя под душем, он старался внушить себе это и смыть слабость перед нахлынувшими чувствами. Ему хотелось плакать, но слезы не шли. Он винил в этом свое сердце, которое нередко сравнивал с кукольным. А куклы не плачут. С коротких темно-синих волос на пол капали капли еще невысохшей воды. Впопыхах высушив волосы феном, он, одевшись в теплый серый свитер, схватил изрядно потрепанный плеер и вышел из квартиры. В наушниках играла музыка, и чтоб не слышать своих мыслей, он сделал ее на полный звук. Скарамучча мог пойти обозревать ночные улицы, но вместо этого снова поднялся по лестницам на крышу здания. С высока людей было почти не видно, они были маленькими, как муравьи. Холодный ветер дул в лицо и будто бы подталкивал к краю. Полная луна была прекрасна. Синие глаза блестели от слез, но ни одна капелька не коснулась щеки. Он стоял в блаженном одиночестве и смотрел на горящие огни города. Вынув из ушей наушники, он сложил их и вместе с плеером сунул в карман штанов. — Хочешь спрыгнуть? — вопрос звучал больше как предложение. Скарамучча опешил от неожиданного появления этого человека и вообще от происходящего. Он не заметил парня, как и не заметил то, что он уже стоит рядом с ним на самом краю этой многоэтажки. Его средней длинны пепельные волосы с украшающей их красной прядью, были завязаны в небольшой хвост сзади. Он смотрел туда же, куда и Скарамучча минуту назад. Карые глаза больше походили на красные. И, как заметил Скар, бесстыдно разглядывая его, он был того же роста, но казался выше. — Осторожно, не сожги меня взглядом, — на его мягком выражении лица появилась скромная улыбка. Их глаза встретились. — Как ты тут оказался? — Скарамучча предпочел обойтись без формальностей и просто сказал в лоб. — Так же, как и вы, через во~он ту дверь, — парень указал пальцем. В ответ школьник лишь закатил глаза и поспешил уйти. Это место уже не такое надежное, раз в нем присутствует кто-то кроме него. Не успел он и сделать несколько шагов как, его сзади остановила рука. — Если собираешься уйти из-за меня, то позволь мне тебя опередить. И вновь он оказался один. Холодный ветер игрался с волосами, а на коже появились мурашки. «Незачем здесь задерживаться.» Он пошёл домой.                                     • • • Скарамучча сидел за столом, освещенным настольной лампой, и что-то черкал карандашом на тетради. В наушниках сотый раз играла одна и таже песня, но от этого она ему не надоела. Наконец, отложив тетрадь, он устало потянулся и посмотрел на часы: уже час ночи. Спать пока не охота, — не было чувства завершенности, — и он решил подышать перед сном свежим воздухом. Изначально он не знал, куда пойдет, но ноги и мозг сами несли его на излюбленное место, — на крышу. Парень глубоко вдохнул и удивился по странному приятному запаху ночи. А может ли ночь вообще пахнуть?.. — Здравствуй, тоже не спиться? — Скарамучча запомнил эту до боли нежную и спокойную улыбку, которая, как в прошлый раз, появилась на лице этого парня. Не было сил что-либо делать сейчас. Он не оттолкнет его сегодня. Ему хотелось с кем-то поговорить. — Опять ты здесь, — пауза, — тебе нравится вид отсюда? — Тут спокойно... Можно остаться наедине со своими мыслями, и никто не помешает. Хорошее местечко. А, точно. Меня зовут Кадзуха. Приятно познакомиться. — Скарамучча. Кадзуха слабо кивнул и немного отошел от края к стене. Опершись об нее, он поднял голову и посмотрел на небо. — Сегодня хорошо видны звезды... — парень жестом предложил сесть рядом, Скарамучча, мешкая, все же согласился. Через некоторое время молчания, Кадзуха поднял указательный палец и показал на звезды: — Хочешь, расскажу тебе о созвездиях? Нельзя упускать такой шанс. Небо сегодня очень ясное, — он улыбнулся и подвинулся ближе к собеседнику. — Это созвездие Феникса, но если даже присмотреться, его видно не полностью... А вообще, давным-давно жила такая птица. Её так и звали - феникс. Каждые несколько сотен лет она разводила большой погребальный костер и сжигала себя. И каждый раз, когда она себя сжигала, она выпрыгивала из пепла, таким образом рождаясь снова и снова. Скарамучча слушал этого парня, затаив дыхание. Казалось, если он сейчас даже шелохнется, то нежный голос остановится и растворится в ночном воздухе... Такой спокойный и умиротворяющий. Хотелось слушать бесконечно. Но как же так? Разве он когда-либо интересовался чем-нибудь подобным? — Откуда ты так много знаешь о звёздах? Ты не прекращаешь о них говорить. — Трудно ответить... Но если я еще не утомил тебя, можем поговорить на любую другую тему. — Как хочешь, — парень пожал плечами. В тот вечер Кадзуха говорил о многом. И даже если Скарамучча почти не участвовал в беседе, за ту ночь он запомнил множество действительно интересных вещей. В основном, о том как устроены корабли, о морской глади, о созвездиях и луне в целом... Монотонный голос баюкал итак сонного школьника, и как бы он не старался оставаться бодрым, его глаза слипались. — Это все рассказывал мне мой отец. Он был один из тех немногих людей, которые решили посветить жизнь кораблю. Я... — Кадзуха остановился и посмотрел в его сторону. — Ох, прости, я слишком много говорю, даже и не заметил... -Все нормально, но я устал, поэтому пойду. Вслед ему Кадзуха тихо прошептал больше про себя: - Спокойной ночи.                                   • • • Что-что, а вот ночь у Скарамуччи совсем не выдалась спокойной. Засыпая лишь по пол часа, он с интервалами, не по своей воле повторял процесс всю ночь. Голова болела так, будто бы ее со всех сторон клевали сотня хищных птиц. Усталость выбивала последние силы из тела, выжимая все соки. Такими темпами он превратиться в высохший стручок. Он так хотел спать... ну почему же именно сейчас такая дрянь? Подросток вертелся из стороны в сторону, пытаясь занять удобное положение, — будто оно помогло бы ему уснуть. Попытки встать с кровати довались ему с невыносимой тяжестью. Голова образно погружалась во мрак. Наконец, дойдя до кухни, он пошарил в полочках и, не найдя ни обезболивающего, ни усыпительного, обругал всё, на чем свет стоит и просто набрал стакан воды. Даже воду было больно пить. Oн ощущал, что вокруг шеи до предела сильно намотана толстая веревка, и она душила его, не давала глотать воду. Ночь выдалась ужасной. И если бы Скарамучче дали выбор: вернуться в этот кошмар или прыгнуть с самолета без парашюта, то он бы выбрал второе. Конечно, как вариант можно было позвонить матери и попросить купить лекарство, но сама мысль об этом казалась ему смешной. Что бы он молил о помощи? Ну нет. Пролежав все утро на кровати, он все же смог уснуть на добрых два часа. Подумать только... Кажется, он еще никогда так не радовался сну. Уже днем он смело мог заявить себе, что ему полегчало. Не так дискомфортно, не так больно. Он даже смог состряпать себе запоздалый завтрак. Вечером он решил проигнорировать свое нездоровое состояние и сел за уроки. По плану было еще кучу дел, которые он должен был успеть сделать до полуночи. И все это ради того, чтобы не думать о зря пройденном дне в постели. Такой он по своей натуре. Через час безрезультатных усилий. Он опустил руки. «Нет, не могу. Только не сейчас». Он пошел в аптеку. Желтый свет от сияющих рекламных вывесок по дороге светил прямо в лицо. Он шел по людному тротуару, и голова его была забита не мыслями, а гамом вокруг. Вроде бы никто не кричит, но от чего все такое громкое? От чего чужие голоса остаются в голове, даже при том, что он уже в помещении? Нет, не пойдет он прямиком домой. Безмолвная квартира серых тонов, как ни странно не влекла его. Парень с металлическим скрипом открыл дверь на крышу. — Привет, не важно выглядишь. Скарамучча ехидно ухмыльнулся. — Ещё бы, почти не спал.                                   • • •    Скарамучча был вынужден признать, что все его давно сложившиеся принципы разбиваются в дребезги, когда он вместе с Кадзухой. А возможно ли вообще упираться, смотря в эти рубиновые глаза, слушая этот немного хрипловатый, но такой надежный и спокойный голос? Эта миссия ранга S. И чему бы не научила жизнь, она не готовила быть равнодушным против искренности. В подсознании царствовал покой. Это место давно приняло нового человека. Ещё раз. Всего разочек. Прекрати идти против своей сущности. В тоже время сознание было против. Это же место пыталось сдержать защитную оболочку, которую само и возвело против людей. Осторожнее. Не привязывайся. А тот факт, что он уже привязался, тот факт что он уже доверил себя, Скарамучча понял не сразу. А когда истина открылась, ему было уже поздно.                                            • • • Сегодня было пугающе тихо. Даже ветер будто бы стороной обходил многоэтажку. День сегодня выдался к черту. Что, между прочим, и читалось на лице парня. Скарамучча не любил тишину. Он ее ненавидел. «Только не молчи! Скажи уже что-нибудь!» — еще час назад эти слова были готовы вырваться из уст в адрес матери. Не смотря на тот случай, она, как по обыкновению пришла. Только на этот раз ушла без ужина, разложив еду по полочкам и оставив на диване подарочный пакет, завязанный лиловой лентой. Скарамучча не открыл его, — не смог. На сей раз музыка была не способна оглушить мысли. Школьник сжал руку так, будто бы готовился ударить кого-нибудь. Костяшки побелели, а от ногтей остался след на нежной коже. Рядом с ним появился парень. Скарамучча не заметил его, пока тот не заговорил. — Впервые вижу тебя таким, — Cлова сказанные без упрека, с беспокойством. — Таким — это каким? Все нормально, — секунду парень помолчал, — правда. Кадзуха не стал его допытывать. Конечно, ему было свойственно любопытство, как и всем живым существам, но он решил подождать. Когда-нибудь расскажет сам. Если захочет. В один миг снова наступила тишина. Обычно Кадзуха такой общительный. Что мешает ему быть таким сейчас?.. Cкарамучча ждал, пока тот заговорит. Тишина. Наконец, не выдержав веса молчания, он сбивчиво начал что-то тараторить. Не складывающиеся фразы и предложения лились из уст парня. Дрожащий голос выдавал его внутреннее беспокойство и даже какое-то отчаянье. — Ты говорил... — губы парня дрожали, он не мог продолжить или объясниться, и уж тем более не мог перевести все в шутку. Каэдэхара сочувственно смотрел на парня, пока тот вытирал слезы рукавом свитера. «Проклятье...» — как всегда нежданно-негаданно, подумал тёмноволосый. Подойдя ближе, блондин уткнул его голову в грудь и обнял свободной рукой. Скарамучча сначала хотел вырваться, но тот ему не позволил. Поддавшись, он обхватил талию Кадзухи в ответ и тихо всхлипывал. Бледная рука осторожно поглаживала волосы парня. — Я знаю, ты разбит. Но ты можешь доверится мне. Позволь собрать тебя по кусочкам. Впусти меня в свое сердце, — Кадзуха поцеловал мягкие волосы Скарамуччи. От этих слов плач последнего усилился. Школьник руками вцепился в Кадзуху и еще долгое время не отпускал...                                         • • • Скарамучча ненавидел болезни. Слабость. Жар. Тяжелое дыхание. Столько причин совсем не в пользу этого внезапного гриппа. Но на удивление — или счастье? — он нашел тот самый «+» из-за которого можно стерпеть все на свете. — Принести ещё воды? — Кадзуха смочил полотенце в холодной воде и поставил на лоб парня. — Нет. Обойдусь... Каэдэхара сел рядом и взял теплую руку в свои ладони. — Может, тебе что-то еще нужно? — Мкх... Да... Пожалуйста, никуда не уходи... — Не уйду, — c улыбкой, — я всегда буду рядом, обещаю. Даже когда жар полностью спал и таблетки подействовали, он все еще оставался на том же месте. Вдыхая запах волос и ощущая томное дыхание подле себя...                                   • • • Скарамучча и Кадзуха сидели на крыше многоэтажного здания, доверив своим ногам болтаться без почвы. Сегодня не было ветра, поэтому не так страшно, как могло бы быть. — Еще долго? — Терпение... Каэдехара внимательно изучал небеса, будто пытаясь что-нибудь в них отыскать. И хоть Скару и велено было делать тоже самое, он не мог отвести взгляд от парня, сидящего рядом с ним. «Его лицо выглядит таким нереальным, когда он чем-то увлечен...». — Сейчас! — Кадзуха внезапно резко встал и, схватив парня за руку, таща того за собой. Оба они улеглись на предварительно подготовленную постель на крыше. Точнее, эта была не совсем постель. А именно матрас, накрытый меховым одеялом и закиданный множеством подушек для удобства. Оба парня с предвкушением ждали этого дня и всячески обдумывали, как он пройдет. И наконец, небо будто прояснилось... Звезды засверкали ярче прежнего. Будто захватили небо. Они дрожали так, что казалось, вот-вот какая-нибудь из них возьмет, да оторвется и упадет. Они падали по одной, группами, по очереди и вразброс, влево и вправо. И хоть Скар был полностью поглощен этим зрелищем, он подумал о том, что многие люди, смотря этой ночью вверх, назагадывали желаний достаточно, чтоб хватило на всю жизнь. «А верит ли Кадзуха во всю эту чушь с желаниями?». Скарамучча повернулся к блондину задать вопрос, но как только открыл губы, невольно замер. Звездопад выглядел прекраснее рядом с ним. Звезды блестели ярче в его глазах. И будто само Время остановилось из-за своей доброты, давая насладиться этим моментом. Брюнет отыскал руку Кадзухи и зажал в свою. Тот в ответ повернулся к нему и улыбнулся так ласково-ласково, что у Скара замерло сердце. — Тебе нравится? Перед тем как ответить, Скарамучча приподнялся и навис над парнем, — Очень. — И оставил поцелуй на влажных губах. Неопытный и неловкий, но такой искренний и ласковый...