Я. Мне. У меня.

Я — Хлоя Буржуа. Единственная и любимая дочь мэра нашего прекрасного города, Парижа. Я — пример для подражания. Мне посвящают песни кумиры миллионов (слушать которые я, конечно, не собираюсь). Дарят дорогущие подарки богатенькие сынули олигархов, и, даже, пузатые дяденьки с набитыми карманами. Мне поклоняются, как богине, сотни тысяч юных француженок, которые видят меня исключительно по телевизору или на обложках глянцевых подростковых журналов. Мне завидуют. У меня есть все, что я хочу: брендовые вещи, доставленные прямиком с подиумов Милана. Сумки из кожи всех известных и неизвестных животных. Часы с бриллиантами всех размеров и форм. Тонны всевозможной ювелирки и целая куча техники с легендарным надкушенным яблочком, прямо с завода, в единственном экземпляре. И косметика от самых топовых производителей всего мира. Если покопаться в моей косметичке, можно найти парочку палеток с автографами Ким и Кайли. У меня есть все, о чем многие и мечтать не смеют. Обслуживающий персонал, на все случаи жизни: меня буквально накормят с золотой ложечки, если я этого попрошу, или отвезут на частном розовом самолёте на край света, если это взбредёт в мою красивую голову. В любое время дня и ночи. Я могу попросить перекрасить мэрию в бирюзовый или фиолетовый цвет, и мой каприз будет исполнен. Могу заказать себе на день рождения Клару Найтингейл, и она будет петь мне песни Ждаггеда Стоуна сидя на лошади в рыцарских доспехах, или голая, если я так пожелаю. Я сама, если захочу, оседлаю Клару или Джаггеда и буду петь до тех пор, пока не заболит горло. И никто. И ничто не сможет мне помешать делать, что я хочу. Я могу указать своим потрясающим наманикюренным пальцем на любого парня в нашем городе... Да что это я... в мире — и он будет целовать мне руки и ноги, пока мне это не надоест. Я могу любого мужчину затащить в свою шелковую постель, и заставить делать абсолютно все. Но ни один мужчина в мире не сравнится с ним. С самым красивым, умным, сильным и просто неземным Адрианом Агрестом. С единственным, кто достоин быть рядом со мной. Насколько бы я не любила деньги, золото и прочие побрякушки — если бы мне предложили обменять все это на сердце Адриана — я бы не задумалась ни на секунду. Нас Адрианом познакомили в раннем детстве, и кажется, для меня это была любовь с первого взгляда. Даже не зная, что такое любовь, я почувствовала невероятную тягу к этому зеленоглазому мальчику. Мы виделись почти каждый день: много гуляли в саду Агрестов, играли вместе. Он с самого детства был очень тихим и застенчивым, в отличие от меня, и этим ещё больше цеплял. Он всегда внимательно слушал все, что я лепетала. Всегда помогал мне во всем, и ввязывался вместе со мной во все авантюры. И чем старше мы становились, тем изощреннее были авантюры. В девять лет я впервые вытащила его за пределы его особняка. Разумеется, без разрешения. Мы весь день гуляли по берегу Сены и пили лимонад, пока нас не встретил Роджер и не передал в руки разъярённым отцам. В двенадцать мы снова убежали. На этот раз мы вели себя более скрытно, и уходя замели все следы. Мы бродили до самого утра по городу, пока не взошло солнце. В ту ночь я попыталась его поцеловать, но он аккуратно остановил меня: «Мы ещё маловаты для этого, Хлоя!»— засмеялся Адриан, и так крепко обнял меня, что я не стала возражать. В пятнадцать ему позволили ходить в школу вместе со мной. До этого он обучался на дому, и поэтому мы не могли видеться так часто, как мне этого хотелось. И когда он порадовал меня новостью о его переходе на очное обучение, я была на десятом небе от счастья. Мы больше не милые детишки. Мы выросли. «Мы будем учиться вместе. Будем сидеть за одной партой и целоваться на переменах в школьном парке. Будем ходить за руки. Мы будем самой красивой парой в Париже.»— это было все, о чем я мечтала. И все, разумеется, было не так, как в моей голове. Но все было хорошо. Поцелуи были делом времени. И даже когда мы, казалось, были далеки друг от друга, я никогда не теряла надежду. Я знала, что в итоге мы будем вместе. На его горизонте, в школе, начали маячить другие девушки: Лайла, Кагами, дочь пекаря. Но ни с одной из них он не сближался так, как со мной. И меня это радовало. Адриан обижался на меня каждый раз, когда я делилась с ним своим мнением на их счет. Но я знала, что он, в глубине души, согласен со мной. Знала, что эти «одноразовые» девочки ему рано или поздно наскучат. Всему свое время. Я знала, что я все равно получу желаемое. Как всегда. Иначе просто не может быть. «Адрикинс, не трать свое время на этот сброд. Эти дурашки тебя не достойны!» «Это уже слишком, Хлоя...» «Ты скоро сам все поймёшь.»— а я буду готова к этому. Я буду ждать. И я действительно ждала, как самый верный пес, когда он наиграется с ними, и придет в мои распростертые объятия. Шли дни, но движения не было. Я начала давить на Адриана, но он не поддавался. Осознание, что движения и не будет, пришло лишь на выпускном балу. Я всю ночь веселилась, как в последний раз, представляя, какое красочное будущее ждёт нас с Адрианом после школы. Не будет Лайлы. Не будет Кагами. Не будет... Я устала танцевать, и попросила Сабрину принести мне холодной воды из школьной столовой, но какой-то гений добавил что-то сильно алкогольное в ягодный пунш. Сабрина была в дребезги пьяна, поэтому я пошла в столовую сама. Холодильники с напитками находились около входа, поэтому заходить в саму столовую было не нужно, но дверь почему-то была открыта. Из помещения доносились какие-то звуки, и я просто заглянула вовнутрь. На столе сидела дочь пекаря. Её ноги были широко расставлены, а голова откинута. Он был на коленях. Его ладони лежали на её проклятых бедрах, а губы, судя по судорожным ахам и охам мерзкой Дюпен-Чэн, вытворяли что-то нереальное с её мерзкой вагиной. Она задыхаясь шептала его имя и ерзала задницей по столешнице. А он буквально вгрызался в нее, пока она сминала своими пальцами светлые волосы между своих бедер. Волосы, которые я узнаю из тысячи. Волосы единственного, кто был достоин быть рядом со мной. Больше с выпускного вечера я не помню ничего. Все смешалось, утратило смысл. Было пусто. И серо. И холодно. Время в ту ночь будто остановилось для меня, но позже недели, месяцы, и годы, начали сменяться с немыслимой скоростью. Одинокие дни и ночи, которые я так возненавидела, мелькали перед глазами как калейдоскоп. Бессмысленные. Отвратительные. Как эти ненавистные посты в новостных лентах: «Знаменитый холостяк — Адриан Агрест — появился на Неделе Моды со своей прекрасной возлюбленной.» «Адриан Агрест с невестой открыли показ весенней коллекции AGRESTE.» «Адриан Агрест и Маринетт Дюпен-Чэн объявили о скорой свадьбе!» А я... Я —Хлоя Буржуа. Я — пример для подражания. Мне завидуют. У меня есть все, о чем многие и мечтать не смеют. Есть все, и нет ничего...