Песнь Феи

      Сегодняшнее утро встретило Эвергрин сильнейшим похмельем. Ее не тошнило, но ощущения в горле были, мягко говоря, неприятными.       Откашлявшись, она попыталась зацепиться за что-нибудь о прошедшем вечере и ночи. Но тщетно — воспоминания словно тряпкой стерли. Она не знала, где сейчас находилась; вокруг было мрачно, хотя и довольно тепло. Спустя несколько секунд ее руки нащупали нечто более приятное для исследования, нежели мягкое пуховое одеяло — для того чтобы понять под чем она лежала, ей понадобилось минут двадцать, если не больше.       Боль с новой силой ударила Эвергрин в голову, заставив схватиться за волосы и сильно сжать их. Послышался чей-то голос. Мужской — определила Эвергрин. Однако сейчас было не до распознания личности его владельца, так как хотелось просто прийти в себя и не умирать из-за дурацкого похмелья.       Вдруг стало холодно, а яркие лучи света начали слепить в глаза, заставляя с непривычки зажмуриться. Кто-то перевернул Эвергрин на спину и помог сесть; видимо, зная, что она уже не спала.       — Пей давай, алкашня.       Глаза не хотелось открывать до последнего. Рефлекторно принимая из чужих рук стакан, Эвергрин стала с жадностью опустошать его содержимое. Ей полегчало. Но не сразу и не полностью; только соображать стало легче. Эвергрин глубоко вздохнула и огляделась вокруг себя. Сначала взглянула на сидевшего рядом Бикслоу — видимо, он-то и спас ее от похмелья — а затем перевела взгляд на свою кровать; а точнее на того, кто лежал на ней.       — Какого… Эльфман?..       От такого поворота вещей у Эвергрин глаза чуть на лоб не полезли. Она понятия не имела, как эта гора могла оказаться в ее ложе. Все пошлые мысли были сразу отогнаны прочь, ведь даже думать не хотелось о том, что этой ночью у них все же что-то было.       Развернувшись к Бикслоу, Эвергрин со всей присущей ей сейчас паникой протянула:       — Би-и-и-икс? Ты же не хочешь сказать, что.?       — А что тут говорить? — со смехом оборвал тот. — Разве что «спасибо» за то, что в комнате такая хорошая звукоизоляция.       Кровь прилила к щекам, и Эвергрин сразу это почувствовала. От стыда хотелось провалиться под землю, ведь сложившаяся ситуация была хуже всякого кошмара. Причиной этому служило больше то, что обо всем этом узнал Бикслоу, нежели факт самого совокупления с Эльфманом. Так бы она сразу нашла наилучший выход: быстро бы оделась, разбудила Эльфмана и грубо вышвырнула его из своей комнаты, мол, «пьянь, даже расположения своего номера не знаешь». Увы, этому уже не бывать.       Стоп, а было ли вообще это самое совокупление? Ведь как обычно происходит — двое пьяных, невменяемых человека затаскивают друг друга в постель, раздевают, а в самый неподходящий момент отрубаются под тяжестью сорокаградусного напитка. Вполне может быть! Может… однако странное першение — которое далеко нельзя назвать простым сушняком — вновь возникающее в горле разбивает эту теорию в пух и прах. Эвергрин легко узнает это ощущение, хотя до конца не хочет признавать его правдивость.       — У тебя такое лицо, будто ты ему вчера… — договорить Бикслоу не успел, так как ему тут же влетело подушкой. — Эй, полегче! Что, правда глаза колет?       Как же она ненавидела такую отменную проницательность своего друга! А особенно эту издевательскую ухмылку. Так и хотелось стереть ее с его лица, а после обратить этого идиота в камень. Когда-нибудь она все же сделает это.       За всеми размышлениями Эвергрин пропустила самое главное.       Эльфман уже проснулся.       «Чертово утро, чертов алкоголь, чертов… Джубия?..»       Примерно с такими мыслями встречал наступившее утро Грей, обнаруживший рядом с собой мирно сопящую Джубию. В этот самый момент, пока он пытался осознать, что вчера произошло, и почему рядом с ним сейчас лежала эта юная — да вдобавок обнаженная — особа, в его голову стали закрадываться некие подозрения. Но париться Грей не стал. Лишь один вопрос завертелся в его голове:       «Интересно, кто кого трахнул? Я ее… или она меня?»       Последствия вчерашнего веселья не угасали вплоть до самого вечера. Единственное, что поняли все и вся гильдии, так это то, что Джубия наконец добилась своего. Но ликовать и подкалывать Грея все начали только тогда, когда похмелье освободило их головы.       — Я был пьян! — тщетно отмазывался Грей под натиском согильдийцев.       Но тем, казалось, было на это наплевать. Как и было наплевать на сидящих в абсолютном молчании Эльфмана и Эвергрин; причем сидящих в разных сторонах зала. У каждого из них в голове кружили свои мысли на этот счет. У Эльфмана о том, что он поступил не по-мужицки и что обязан во что бы то ни стало заслужить прощения. А у Эвергрин…       — Идем. Поговорим, — последнее слово Эвергрин выделила с особой интонацией, не приемля отказа ни в коем случае.       Для Штрауса это был шанс. Шанс извиниться, как бы страшно это не было, зная характер феи всея Фиор. Но для этой самой феи это значило абсолютно другое.       Эльфман сидел на кровати Эвергрин, а та стояла перед ним, скрестив руки на груди. На щеках обоих горел румянец, в большей степени у Эльфмана, который в шоке упал на кровать, услышав от Эвергрин следующее:       — Нам нужно переспать.       Она смотрела ему прямо в глаза настолько пронзительным взглядом, на который вообще была способна. По виду Эльфмана было видно, что тот больше не мог держать напряженную до предела тишину и поэтому спустя минуту нервно произнес:       — Неужели ты настолько уверена, что вчера действительно что-то было? — Хоть его голос и дрожал немного, в его взгляде была абсолютная серьезность, но когда Эвергрин со злобой сжала губы и вскинула бровями, вся его уверенность вмиг пропала; Эльфман даже немного поджал голову в шею.       — Я хочу знать наверняка! — с некой злобой проговорила та. — Мне надоело целый день ходить и ломать себе этим голову! Чего тебе стоит-то?! Давай переспим и забудем!       — Ты, может, и забудешь, но я нет! — абсолютно серьезно ответил Эльфман.       Эвергрин отвернулась, все так же держа руки скрещенными на груди.       Выдержав паузу и обдумав одну вещь, она вновь посмотрела на Эльфмана и выпалила:       — Я не красивая?       Эльфман, опешив:       — Что?       — Я спрашиваю — я не красивая? — уже более гневно допытывалась Эвергрин.       — Красивая! — искренне и громко ответил Эльфман.       — Я не привлекаю тебя, как женщина?       На щеках Эльфмана загорелся румянец, но отвечал он по-прежнему честно:       — Привлекаешь! Но…       — Тогда я ничего не понимаю! — Эвергрин развела руками. — Если бы ты действительно так считал, то не отказывался бы! Да что я тут рассусоливаюсь — ты просто не мужик, вот и все!       После она тут же развернулась и собралась уйти, но крепкая мужская ладонь остановила ее за запястье.       Эвергрин не развернулась, но услышала голос, более не скрывающий в себе хоть малейшую неуверенность:       — Я — мужик. Посмотри на меня, Эвергрин. — Его голоса невозможно было ослушаться, поэтому она посмотрела в полные серьезности глаза Эльфмана, пока тот продолжал говорить: — Ты очень красивая и безумно меня привлекаешь… но разве все так должно начинаться?..       Сердце забилось чаще от таких слов, а от последнего чуть ли не все лицо залилось румянцем. С губ Эвергрин слетел невнятный шепот:       — Н. начинаться.? Что…       Через секунду Эльфман продолжил:       — Ты на самом деле хочешь этого?       Эвергрин впервые за весь разговор замялась, но через несколько секунд смущенно и неуверенно кивнула. Эльфман слегка отпустил ее запястье, нежно проводя по руке вверх. Эвергрин сделала шаг вперед, пока не оказалась сидящей на коленях у Эльфмана. Когда он нежно поцеловал ее в шею, та положила руки ему на плечи. Но сразу после этого ее начали мучать сомнения. Из-за той нежности, что он к ней проявлял. Его руки ласкали ее спину, а поцелуи поднимались все выше. Но в следующий миг — видимо, почувствовав ощутимую дрожь на руках и теле Эвергрин, — он остановился. Полный растерянности взгляд Эвергрин был направлен куда-то в сторону, а губы сжались в тонкую нить. Она не знала, зачем делала все это. Но в любом случае все уже зашло слишком далеко, чтобы что-то изменять.       — Эви, — тихо позвал Эльфман.       — Медлишь, — Эвергрин и сама не заметила ту дрожь, с которой произнесла это слово.       Стоило ей посмотреть на мужчину, как она тут же пожалела об этом. Лишь на секунду встретившись с его взглядом, она дико покраснела и вновь отвела взгляд.       Но вскоре услышала слегка взволнованный голос, который словно перевернул все с ног на голову:       — Ты вся дрожишь… может, не стоит?       От этих слов у Эвергрин расширились глаза, а после, чтобы разбить все сомнения Эльфмана — а также свои собственные — она со страстью впилась в его губы и рукой крепко сжала его волосы, чтобы тот перестал задавать дурацкие вопросы. Не теряя времени, она достаточно грубо спустила его руки себе на бедра, явно давая понять, что назад она не отступит. Если до этого Эльфман был достаточно нежен, то сейчас вся эта нежность куда-то испарялась. Эльфман задрал облегающее — сейчас это было особенно ощутимо — платье и пылко сжал в руках ее бедра уже наголо, отчего с губ Эвергрин слетел несдерживаемый томный стон. Внутри нее забушевал ураган, поэтому она больше не могла и не хотела ждать. Ловкие руки скользили по его широким плечам, груди, затем по торсу, опускаясь до уровня брюк. Сняв ремень, Эвергрин отбросила его в сторону, а после расстегнула пуговицу на ширинке Эльфмана, краснея от того, что оттуда чуть ли не выпрыгнула огромная возбужденная плоть; даже трусы с трудом ее сдерживали. Когда мужчина слегка приподнялся, Эвергрин стянула с него штаны. После, держась за плечи Эльфмана, она воссела на него, выдвинув ноги вперед. Во время полного страсти поцелуя Эльфман сорвал с Эвергрин трусы и отбросил их в сторону. Спустя всего несколько секунд Эльфман схватил Эвергрин за бедра и резко притянул вплотную к себе и потянул так, чтобы та ощутимо — хоть и через ткань трусов — прочувствовала его плоть во всю длину. Грудь прогнулась вниз, а сквозь губы Эвергрин тот час послышался громкий гортанный полурык. Одного этого хватило, чтобы окончательно лишить ее разума и последних капель сомнений. Ногти впились в накачанные плечи после того, как Эльфман повторил скользящее движение бедрами Эвергрин на себя. После он спешно снял с нее платье и повалил на кровать, рукой снимая трусы и с себя самого. Устраиваясь над Эвергрин, он спустился поцелуями на ее шею и устроился вплотную, одной рукой держа за бедро и приподнимая его, а второй направляя член в изнывающее от желания лоно. И только тогда, когда он не смог войти с первого раза, Эвергрин поняла, что так просто она сейчас не отделается.       В тот миг, когда Эльфман рывком вошел сразу наполовину, Эвергрин до крови впилась ногтями в его плечи, а с ее губ чуть не сорвался крик. Но, сумев вовремя сжать зубы, вместо него послышался лишь болезненный сдавленный писк, а из зажмуренных глаз скатилась слеза.       — Тебе больно? — почти мгновенно послышался обеспокоенный шепот со стороны Эльфмана.       — Нет, блин… щекотно… — ответила сдавленно, а также судорожно дыша.       Она не могла понять, почему сейчас было больней, чем в ее самый первый раз. Но от всех так ненужных мыслей ее сейчас отвлекал Эльфман, нежно гладя ее бедра и талию, пытаясь успокоить, а она тем временем — уже не ногтями — очень крепко сжимала его руки.       — Это твой первый раз?..       Один лишь вопрос заставил сердце Эвергрин биться на всем своем максимуме, а голову стали посещать миллионы разнообразных мыслей по этому поводу.       Единственным верным решением, к которому могла прийти Эвергрин в такой ситуации, было смущенно кивнуть.       Она чувствовала, как напрягся Эльфман в этот момент. Но ожидать от него следующего действия никак не могла. Эльфман нежно, но глубоко поцеловал ее в губы, а после, приподняв ноги, с напором вошел до самого конца. Лишь из-за одного этого Эвергрин готова была взбеситься.       «Сама же нарвалась!»       Эвергрин тихо прорычала сквозь поцелуй и грубо отстранилась от губ Эльфмана, болезненно шепча:       — Ты специально? Черт…       По ее щеке вновь стекла слеза. Дышать было безумно тяжело. Эльфман виновато и успокаивающе гладил Эвергрин, а также поцеловал ее в щеку, тем самым стирая с нее слезы. Наклонившись к ее уху, Эльфман прошептал:       — Прости…       Но что ей было до этого «прости?».       На самом деле — все. Он ведь пытался загладить эту вину, в которой в принципе виноват не был; хотя Эвергрин до конца не хотела признавать этого.       Эльфман поцеловал ее в щеку еще пару раз, а после спросил:       — Почему ты не сказала?       Эвергрин старалась как можно быстрей расслабиться, но Эльфман все лишь усугублял со своими неуместными вопросами.       — Спроси, что полегче…       Больше они ни о чем не говорили, а через некоторое время боль начинала проходить.       Эвергрин, за все то время, проведенное здесь и сейчас, боялась открыться самой себе в одной вещи — вот так лежать, чувствуя в себе этого болвана Эльфмана, отдаваться его нежным ласкам… Она и сама не заметила, как захотела и дальше подчиняться ему.       — Давай… — спустя недолгое время прошептала Эвергрин.       Если боль прошла довольно быстро, то неприятное ощущение тугости не уходило еще минут семь как минимум. Эльфман поначалу крепко держал ее за ноги, так как вхождение и выход осуществлялись достаточно тяжело. Но все когда-либо заканчивается. На смену разрабатывающим проникновениям пришли более резкие и глубокие, каждый из которых даровал Эвергрин немыслимое доселе наслаждение. Она не считала времени, проведенное за этим занятием, но желала, чтобы все продлилось как можно дольше.       В какой-то момент Эльфман выровнялся в спине, что позволяло тому двигаться уже на полную. Ногтями царапая простыни под собой, Эвергрин все никак не могла избавиться от мысли, что, может, стенки в этой гостинице не такие уж и тонкие, и их могли слышать; более того — их могли подслушивать.       Такого она потерпеть никак не могла. Поэтому, когда прорывающиеся стоны сдерживать становилось невозможно, Эвергрин довольно громко — не успев даже пожалеть об этом — позвала:       — Поцелуй меня, Эльфман… поцелуй…       Тот немедленно выполнил ее прихоть, а она в свою очередь ответила настолько глубоко, насколько только возможно. Сквозь поцелуй Эвергрин начала громко и срывисто стонать, в конце и вовсе переходя на заглушенные крики.       Оргазм, нахлынувший на нее незадолго до мужского, стал самым сильным за всю ее жизнь.       Когда через какой-то промежуток времени их взгляды встретились, Эвергрин искренне — как никогда раньше — улыбнулась Эльфману.       Нет. Забыть она никак не сможет…