За спиной стоит зеркало

Стоит шкаф, напротив шкафа окно, посередине комнаты стол, на столе лежит два листа, в руках у женщины в белом халате блокнот, она на стуле, человек напротив тоже, за его спиной в самом углу комнаты, рядом с дверью, стоит зеркало. — Здравствуйте, вы можете представиться? — Вам разве не дали мое дело? Или карту? — Дали, но мне бы хотелось чтобы вы представились мне сами. -… — Вы можете представиться? -… — Вы помните свое имя? Пару секунд тишины. — Да, я помню. Олег Волков. А вы? — Моё имя написано на бейдже Олег. — Мне бы хотелось чтобы вы представились мне сами. — Меня зовут Карина Михайлова. Она опустила глаза в блокнот и снова посмотрела на пациента. — К вам обращаться по имени или по имени отчеству? — А к вам? Карина тяжело вздохнула, прикрыла глаза и потерла переносицу. — Ладно. Олег, вы на приеме психотерапевта, а не на допросе, не забывайте об этом, пожалуйста. — Я и не забывал. Так как к вам обращаться? — По имени. — Хорошо, Карина. — И так, вы знаете, что такое тест Роршаха? — Хрень на лице того чела из хранителей? — Отвечайте серьезно, прошу. Вы знаете, что такое тест Роршаха? — Да. — Как вы думаете, этот тест помогает в диагностике? — Что? — Вы не поняли вопроса? — Нет… просто… — Что просто? — Просто, странный вопрос. Он отвёл взгляд. — Хорошо, я предлагаю пройти вам его. Вы согласны? — У вас странные вопросы. — Да или нет? — Ну, да, наверное. — Хорошо. У меня на сегодня две карточки, отвечайте сразу и не задумываясь. Карина открыла красную папку, достала оттуда два листа картона и показала один ему. — Олег, что вы здесь видите? Он молчал, растерянно глядя на карточку. — Олег? Если вы видите что-то странное скажите, вы не на экзамене. — Я ничего здесь не вижу. — Это не страшно, Олег. — Ладно. — А на этой? Она показала вторую. Он помолчал с пол минуты вглядываясь в нее. — Тоже ничего. — На следущем приеме посмотрите ещё на одну, хорошо? — Зачем, я же на них ничего не вижу? — Да, но я хочу проверить на всех ли вы ничего не видите. — А на что это влияет? — О чем вы, Олег? — Ну, если не на всех, то что? Она не на долго задумалась. — То те на которых вы ничего не видите просто напоминают что-то, что вы не хотите вспоминать. — А почему не сейчас? — Сейчас с собой у меня только две. *** Олега Волкова никогда не существовало. Олег Волков впервые чувствует это когда на его шее красным мигает ошейник, когда на него наставляют пистолет, когда пули по-очереди разрывают его кожу и ломают ребра, когда чувствует липкую кровь под щекой по холодном полу. Он этого не понимает. Он просто чувствует это. Во второй раз оно приходит более отчётливым и остаётся надолго. Навсегда. Или до конца дней? До конца обозримого будущего? Конца по крайней мере не видно. Он плохо помнит то что случилось. Как к этому вообще пришло? Почему? Где они вообще были? Какой-то склад? Завод? Там было так темно. Он помнит как маячила рыжая макушка перед ним. Он помнит как дрожали его руки. Он помнит, он очень хорошо помнит как дрожали его руки, как ему хотелось промахнуться. Помнит, что осталась одна пуля, как думал, что если промахнется, то сможет жить дальше с чистой совестью, с мыслью, что попытался исполнить его просьбу, что просто не получилось, что просто дрожали руки. У него так дрожали руки, он так неаккуратно опустил палец на курок, он так сжимал рукоятку. Он помнит как прогремел выстрел. Он помнит, что стоял глушитель, вроде бы хороший, вроде бы в том месте было шумно, вроде бы остальные ничего не услышали и даже не поняли, что произошло. Но также отчётливо помнит грохот. Совершенно оглушительный. Почему его не контузило? Должно было. Такой громкий был выстрел… Такой громкий… Очень. Очень громкий был выстрел. Он помнит как брызги крови разлетелись помнит как разжались пальцы Разумовского, как упал его нож, как он упал на колени, как его тело, словно мешок зерна, упало на пол. Как растекалась кровь по этому полу, на который Разумовский упал вслед за тем как упал его ножом. Он помнит тишину. Она была громче выстрела. После неё точно должно было контузить. Должно было. Так странно, что не контузило. Он помнит это чувство собственной бесплотности, рассеяности по миру вокруг и странное ощущение принадлежности теперь миру мертвых. *** Шкаф, окно, стол, на столе лист, в руках у женщины в белом блокнот, она на стуле, человек напротив тоже, за его спиной в самом углу комнаты, рядом с дверью, зеркало. — Олег. — Карина. — Здравствуйте, как ваше самочувствие? — Мерили давление недавно, сказали, что все хорошо. — Ну а ваше психическое состояние? — Вы психиатр, вы и оценивайте. — Посмотрите на одну карточку? — У меня есть выбор? Она поднимает лист и показывает ему. На листе были чернильные пятна. — Что здесь изображено? — Чернильные пятна. — Что вы в них видите? — Что можно видеть в чернильных пятнах? — Много чего, Олег. — Я ничего не вижу. Это плохо? — Нет. — Хорошо? — Нет. Молчание. — За время наших консультаций вы толком ничего не рассказали, намерено? — Я много чего рассказывал. — Например? — Про пятна. Вам не нравится разговаривать про них? Хорошо, тогда давайте поговорим о чем-нибудь другом. *** Он не имел права на грусть или скорбь. Так лучше для всех. Для людей, для Леры, для Разумовского. Им всем так лучше. Серёже так лучше. Он теперь свободен, он теперь не тянет на себе свои личности. Подумать только, как можно жить когда их у тебя три? Ему больше никогда не будет больно, ему больше никогда не будет страшно, он больше никогда не будет ссориться сам с собой, он больше никогда, никогда, слышишь? никогда не будет бить зеркала, рассекая кожу на белых руках, ещё он больше не будет убивать.ь Так лучше. Всем лучше. Всем лучше. Конечно лучше. Нужно радоваться. Радуйся! Ну чего ты? Порадуйся за него. Только не завидуй, хорошо? Лучше просто порадуйся. Ты счастлив. Я счастлив. Мы счастливы. Они счастливы. Он счастлив. Кто счастлив? Чьи это мысли? Мои. Твои. Наши. Его. Их. Чьи? Не знаю. Кому-то же они принадлежат. Кому-то кто наверняка невероятно счастлив. Почему? Потому-что счастлив человек с рыжими волосами на которых запеклась кровь. Сережа, да, конечно. Он счастлив. *** — Как вы относитесь к Игорю Грому? — Я с ним не особо общался. — Но всё же. — Ну… Он мент, майор. Он кажется довольно неплохо справляется с работой. И в шахматы играет. *** Улыбнись мне, ну же. Улыбнись мне, растяни губы, прищурь глаза, покажи зубы. Улыбайся мне. Я вижу тебя. Я смотрю на тебя. Я. Я стою прямо перед тобой в комнате белых стен. Мои волосы горят, горят стены, хотя они и не обиты паралоном. Мои глаза покрываются жёлтой блевотой. Улыбнись мне. Растяни губы. Прищурь глаза. Покажи зубы. *** — Можете пересказать свою жизнь? С самого начала и до этого дня. — Я родился, потом мой отец умер, я жил с родственниками, попал в детдом, выпустился, учился, отчислился, пошел в армию, воевал, присоеденился к ЧВК, чуть не умер на задании, вернулся в Питер, потом меня отправили сюда. — Олег. — Карина. — Я имела ввиду не совсем это. — Я пересказал свою жизнь. Как вы и просили. — Вы чересчур сократили. — Пересказ предполагает сокращение. *** Родился, учился, умер, умер, правда умер, умер, убил, попал в психушку. *** — Зачем вы убили Сергея Разумовского. — Он сам попросил. — Зачем? — Он считал, что он опасен. — Это было обоснованно? — А вы как считаете? — Я не знаю. Я не была с ним знакома. Так было? — Пожалуй, что да. — Вы испытали удовлетворение, убив его? — Что?.. — Вы испытали удовлетворение, убив его? — Кого? — Сергея Разумовского. — Я… Что? Нет, нет… Тоесть, тоесть, да. Ну, тоесть, должен был… Я… Что? *** Зачем ты меня убил? Зачем ты меня убил? Зачем ты меня убил? Зачем ты меня убил? Зачем ты меня убил? Зачем ты меня убил? Зачем ты меня убил? Зачем ты меня убил? Зачем ты меня убил? Зачем ты меня убил? Зачем ты меня убил? Зачем ты меня убил? Зачем ты меня убил? Зачем ты меня убил? Зачем ты меня убил? Зачем ты меня убил? *** — Такой громкий был выстрел… Карина нахмурилась. — Такой громкий… Она что-то написала в блокноте, пациент поднял взгляд. — Очень. — Олег, с вами все хорошо? Он улыбнулся глядя куда-то мимо нее. — Очень громкий был выстрел. *** Зачем я себя убил? Зачем я себя убил? Зачем ты меня убил? Зачем ты меня убил? Зачем ты себя убил? Зачем он меня убил? Зачем мы вас убили? Зачем ты меня убил? Зачем я его убил? Зачем ты его убил? Зачем я тебя убил? Зачем ты меня убил? Зачем я себя убил? Зачем он меня убил? Зачем ты его убил? Зачем он тебя убил? Зачем я себя убил? Зачем я себя убил? Зачем ты меня убил? Зачем ты меня убил? *** Улыбайся. Улыбаюсь. Улыбаюсь. Я улыбаюсь. Потому-что ты счастлив. Потому-что ты? Я? Потому-что я счастлив. Ты или я. Мы счастлив. Я счастлив. Ты. *** — Я повторю один свой вопрос. Что вы думаете об убийстве Сергея Разумовского? — Кто его убил? — Вы. — Я? — Верно. — Меня ведь убили, нет? — Нет. — Я вам не верю. *** Рыжего мальчика за локоть закинули в изолятор и захлопнули за ним дверь. Мальчик с перебинтованными руками поднял на него глаза. — За что тебя? Рыжий мальчик сел у стены, глядя на него исподлобья. — За искусство. Второй мальчик рассмеялся. *** За спиной стоит зеркало. Я не хочу оборачиваться — знаю, что ничего кроме пустоты и чужих лиц там не увижу.