Скоᴧько овец ты успеешь сосчитать?

***

Распахнув глаза от яркого солнца, человек сел в постели и надолго замер. Свет, наполнивший комнату, доказывал, что светило уже давно показалась на небе и поднялось достаточно высоко, напоминая людям об их обязанностях. Судя по ощущениям, время было ближе к обеду, чем к завтраку, но мужчина не торопился вставать с постели и просто отходил ото сна, смотря перед собой. Когда Тэхён наконец вышел из спальни, его окружила приятная мелодия, звучащая из колонки на кухне, находящейся в дальнем от него углу. Большое помещение было наполнено светом и легкой музыкой. С удовольствием потянувшись, Тэхён длинными шагами очень быстро преодолел диванную зону, обеденный стол и оказался у кухонного гарнитура. На нём колыхалась просторная пижама в чёрно-белую клетку, и, когда мужчина повис на чужой спине, то напоминал непрогрузивщийся объект в сцене моделирования. Юнги размешивал жидкую смесь в большой ёмкости, попутно читая что-то в планшете. И уже привыкший к таким нападениям, почти не возмущался, признав, что никакие слова не помогают против утреннего Тэхёна. Но бурчать это всё равно не мешало, ведь личные ритуалы очень стабилизирует и успокаивают. Он лезет - ты ворчишь, схема без которой уже не хочется существовать. — Ты меня душишь! — возмутился Юнги, осторожно передёргивая плечами, так чтобы Тэхён всё же не соскользнул. — Отстань! Спрятав лицо в светлых волосах, мужчина ничего не ответил, вдыхая родной запах. — Ты и так проспал пол дня! — начал Юнги, протягивая руку к пакету с мукой. — А до вечера нужно кучу дел успеть… Гулять с ребёнком, ты пойдёшь! — в ультимативном тоне заявил он, добавляя в смесь необходимую ложку муки. Тэхён промычал что-то нечленораздельное, и в этот момент в гостиной появился сын. Янни услышал голоса снаружи, но всё же не прервал игру и проследил, чтобы игрушечный поезд доехал до станции и только тогда выключил железную дорогу. Из всех троих, ребёнок выглядел самым аккуратным. С расчесанными волосами, в чистом, выглаженном лонгсливе и штанишках ему в тон. Он широко улыбнулся отцу, который обернулся на шум. Тот больше напоминал довольного ребёнка из мультика, чем взрослого мужчину. Однако ни его нежность, ни миловидность не являлись слабостью, и в глазах сына, авторитет Тэхёна был безграничным. Даже новый сожитель, в лице более строгого Юнги, к которому Янни питал искреннее восхищение, не мог тягаться в этом с родным отцом. — Доброе утро, — крикнул ребёнок и бросился обниматься. В этом они были одинаковые! Янни крепко ухватился за шею отца, потому что тот быстро разогнулся в полный рост и начал кружить сына по кухне. Под заливистый, детский смех и возгласы второго взрослого, Юнги вытащил из духовки пиццу, чтобы добавить натёртый сыр. Комната наполнилась ужасно аппетитным запахом, что привлекло ненужное внимание… И последующие минуты, необходимые, чтобы сыр растаял, отец с сыном провели на корточках перед стеклянной дверцей печи. Неяркий свет и тепло заворожили наблюдателей, сделав похожими на двух котов, одного побольше, другого поменьше. Юнги расплылся в улыбке, и, не желая быть замеченным, опустил смущенное лицо. Ему до сих пор было сложно поверить, что это всё теперь его. Что у него есть семья, люди, которым он нужен. И не приложив особых усилий, вдруг стал таким ценным для них, что они согласились принять его со всеми недостатками и пустили так глубоко в сердце. Это осознание стало приходить всё чаще, после тех первых месяцев, которые пролетели, как листья на ветру. Даже в моменте, Юнги становилось очень страшно, что всё так стремительно изменилось, что может так же быстро исчезнуть. Эти три месяца стали самыми лучшими и счастливыми в его жизни. Оттого, мысль, что теперь есть, что терять, заставляла нервничать и просыпаться по ночам. Он не знал, как поделиться этим с Тэхёном, и можно ли? Юнги казалось, что он уже достаточно заставил того страдать и мучиться от своих проблем, что обязан справиться сам. Но вот только ощущение нежности и страх потерять этих инопланетных существ, постоянно росли, выходя за ожидаемые границы. Когда Тэхён резким движением вскинул голову и нашёл глазами Юнги, то ему не понравилось застывшее выражение лица. Дождавшись ответного взгляда, он вопросительно кивнул. И даже этот простой жест вызвал у старшего легкую тревогу. Что такие молчаливые разговоры, когда двое знают, что поймут друг друга без слов, могут быть только между очень близкими людьми. А он не заслуживает такого доверия. Ведь он бросил, ушёл без объяснения и предал Тэхёна, отступившись от него. Вот уже вторую неделю Юнги не мог нормально спать, и мысли начали сводить мужчину с ума. Склонность к рефлексии и природная наблюдательность сыграли злую шутку, потому что бредовые идеи очень хорошо маскировались среди логичных, разумных выводов и приводили его к ложным истинам. Ему стоило поговорить об этом с кем-то, но, к сожалению, одиночество с независимостью - очень сильные спутники, и их влияние на психику сложно искоренить. Так что Юнги просто молча страдал, считая, что не достоин счастья. — Ты уверен, что ещё не пора? — из размышлений его вырвал взволнованный голос Тэхёна. Тогда Юнги подошёл к духовке и, отогнав наблюдающих, быстро вытащил пиццу. Ещё бы несколько минут, и он бы опоздал, спалив их обед. Торопливо умывшись и почистив зубы, Тэхён вернулся в гостиную, где за столом уже сидели самые дорогие для него люди. Замерев у двери, он бесшумно наблюдал, как Юнги сказал не спешить с горячей пиццей, но не успев, бросился за холодной водой, потому что ребёнок обжёг язык. И то, как нежно он смотрел на сморщенную от недовольства детскую мордашку, то, как осторожно поглаживал по спине, утешая и что-то тихо приговаривая… Это куда больше, чем Тэхён был готов принять в подарок от судьбы. Но в отличие от Юнги, он всегда умел принимать жизнь, такой, какая есть и просто радовался, находясь в настоящем. Ведь настолько счастливым он ещё никогда себя не чувствовал. К моменту, когда все трое оказались за столом, и проблемы с детским языком были решены, пицца уже была нужной температуры. Разложив ровные кусочки по трём тарелкам, Юнги пожелал всем приятного аппетита. Тэхён с сыном в мгновение ока приступили к еде, будто натренированные гончие, услышавшие выстрел. В то время, как старший мужчина не шелохнулся. Не прошло и минуты, как Тэхён почувствовал неладное и повернулся к партнёру. — Ты чего? Что-то случилось? — очень тихо спросил он. Вместо ответа Юнги покачал головой и попытался поесть. Однако его хватило только на то, чтобы один раз надкусить пиццу. Вернув её в тарелку, Юнги быстро поднялся из за стола и отошёл к кухне. Тэхён, не раздумывая ни секунды, последовал за ним, попутно встретившись глазами с сыном и покачав головой, говоря, чтобы тот не принимал участия во взрослом разговоре. Подойдя со спины, Тэхён осторожно дотронулся до плеча Юнги. — Ты так вкусно готовишь… Спасибо большое! — тихо заговорил он, решив, что лучше не допрашивать взрослого человека об исчезновение аппетита. — Так иди и ешь, — слишком сухо ответил тот. Не выдержав этого наказания холодом, к тому же беспричинного, Тэхён обвил мужчину руками и прижал к себе. Уткнувшись носом в плечо, он сжал ладонями живот и слегка укусил открытую кожу. Это немного растормошило Юнги, и он начал возмущаться, что не для этого готовит еду, чтобы кусали его самого. Атмосфера в гостиной вернулась в привычную для всех, комфортную среду, и с пиццей было покончено. За чаем и конфетами, Юнги с ребёнком сыграли в быструю настольную игру. А Тэхён, ссылаясь на неспособность мыслить по выходным, отказался и мог понаблюдать со стороны. Он пытался угадать, что именно тяготит Юнги и как найти ключ к его доверию. — Вы такая хорошая команда, — похвалил он, когда состязание закончилось ничьей. И оглядев Юнги с хитрым прищуром, добавил. — Не удивительно, что Юнги захотел, чтобы вы погуляли сегодня вдвоём. Кинув свирепый взгляд на говорившего, старший задышал немного глубже, борясь с желанием возразить. Он не имел ничего против этой идеи, но уж больно низкий приём! — Я что, не прав? — немного садистки улыбнулся Тэхён, наблюдая за молчаливым возмущением и умиляясь дорогим лицом. — Тогда… отпаривать костюмы на вечер будешь ты! … А ещё уберись в нашей спальне! И…— рассердившись, мужчина начал в отместку придумывать дела для Тэхёна и привлёк внимание ребёнка. Янни выпустил из рук карточки для игры и заговорил серьёзным голосом. — Пап! — позвал он, немного смущаясь. Но быстро убедил себя, что должен это спросить и дальнейшее произнёс уверенно. — А Юнги точно нравится жить у тебя в спальне? Оба взрослых резко повернулись к нему, а у родного отца глаза расширились от удивления. Растерявшись, Тэхён не нашёл, что ответить. Поэтому первым заговорил Юнги: — Почему ты спрашиваешь? — его спокойный голос утешил остальных. — Ну просто… У тебя же раньше была своя комната, а теперь нету! Мне бы такое точно не понравилось… вот я и подумал… ты можешь пожить у меня, а я пойду к папе. Я меньше, поэтому нам будет легче поместиться на одной кровати. А ты большой и, наверное, хочешь свою собственную комнату, — ребёнок говорил очень открыто, не скрывая своего волнения за нового члена семьи. — Ты уверен, что дело в этом? — бережно спросил Юнги, внимательно изучая детское личико. — Может быть, ты сам немножко хочешь пожить вдвоём с папой? В этом нет ничего плохого! Не бойся меня обидеть,— несмотря на мягкий тон, всем присутствующим стало неуютно от сказанного. А Янни закусил губу, и было видно, что он очень расстроился. — Нет! — тихонько проскулил он, хватаясь пальчиками за руку Юнги, лежащую на столе. — Пожалуйста не уходи от нас! Я совсем не хотел, чтобы ты так сказал! — запутавшись в быстрых мыслях, ребёнок опустил взгляд, но глаза перемещались по предметам, будто в поисках ответа. — Всё в порядке, — сразу ответил Юнги, перехватывая детскую ладошку и сжимая её в своей. — Ты не должен расстраиваться из-за меня! Не стесняйся говорить, о чём думаешь… Если ты чего-то не понимаешь, или кто-то за пределами дома скажет о нас, рассказывай сразу папе. И ничего не бойся! Но вместо того, чтобы успокоиться ребёнок ещё сильнее напрягся и выглядел, будто сдерживается, чтобы не заплакать. — Иди сюда, — просто позвал Тэхён, раскрывая руки для объятия. Но его лицо не сильно отличалось. Он, конечно, не собиралась плакать, но и весёлым не был. В комнате повисла тягостная тишина. Янни несмело вытянул ладонь из чужой руки и слез со стула. Но вместо того чтобы обойти стол с той стороны, где никто не сидел, он повернулся в другую сторону, и уже через секунду карабкался на колени к Юнги. Тэхён медленно опустил руки и громко выдохнул, чем привлёк внимание старшего. Юнги занервничал, что отец ребёнка мог приревновать, и был рад увидеть на лице Тэхёна подбадривающую улыбку с тенью облегчения. Наблюдать, как сын привязался к любимому человеку было очень приятно, но это не избавляло от тревоги. Последнюю неделю Тэхён не мог избавиться от флешбэков. Ему постоянно казалось, что Юнги уже эфемерно собирает свои вещи и планирует опять исчезнуть. Мысль, что теперь это ранит не только его сердце вызывала панику и даже злость. Подавив желание оторвать ребёнка от мужчины, посадить того перед лампой и совершить допрос с пристрастием, Тэхён глубоко вздохнул и заговорил, ни к кому не обращаясь. — Я согласен, что мы должны больше разговаривать. Янни уже взрослый и должен понимать, кто и кем ему приходится. То что мы с сыном дружим с Юнги ни к чему его не обязывает… и если он захочет вернуться к себе… в свою комнату, мы должны будем принять и отпустить, как бы трудно это не было… — тяжесть от сказанного, будто физический груз опустилась на гостиную. Странно, но находясь в глубоком бункере, не ощущая реального веса земли над тобой, можно почувствовать себя под давлением. Эти слова, заставили всех напрячься и посеяли даже большую смуту, чем была до этого. К сожалению, ребёнок не понимал, что у этой беседы очень глубокое корни, и считал виноватым себя, правда, не понимал, что такого неправильного сказал. Обладая развитой эмпатией, Юнги успел заметить виноватый взгляд ребёнка, который отстранился от него, собираясь слезть на пол. Поэтому удержал того на коленях и, внимательно глядя в огромные глаза, произнёс: — Малыш! Послушай меня внимательно! Ты не сказал ничего плохого! — он снова дотронулся до детской ладошки, и был рад, что ребёнок сам ухватился за него. Значит доверие ещё есть. — Такие моменты немного пугают, но решить недопонимание можно только разговором. Так что никогда не бойся говорить! Ты всё правильно делаешь! — Вы что, поругались с папой? — перебил его Янни, вызывая у старших грустными глазами страх разочаровать. — Нет, — честно ответил Юнги, однако в душе было неспокойно и посмотреть на Тэхёна не хватало духа. — Тогда почему такие холодные разговоры? — Янни и представить не мог, насколько для взрослых такие определения значимы, особенно из уст ребёнка. Хотя между мужчинами не было и намёка на холод – оставаясь наедине они одними взглядами сжигали друг друга, но эти слова заставили их занервничать. Вдруг они даже не заметили, как между ними поселился мороз? — Трудности всегда будут, это нормально. Но если люди хотят быть вместе, они всегда найдут решение, — постарался ответить Юнги, не отводя взгляда. — Мы же теперь вместе? — просто спросил ребёнок и несколько раз моргнул. Юнги очень хотел ответить «да», но ему казалось, что он не вправе решать это один, поэтому обернулся к Тэхёну. Но тот, лишь пожал плечами, ломая этим что-то в душе у Юнги. Но уже через секунду, строя заново это что-то. К тому же из лучших материалов – более прочных! — Знаешь, нельзя заставить другого человека любить тебя и быть рядом. Мы даём Юнги свободу, но он каждый день выбирает нас с тобой и идёт к нам домой вместо тысяч других мест… Я бы очень хотел, чтобы так продлилось до самой смерти, и ни с кем другим, кроме вас, жить не хочу. Но хочу, чтобы это был его свободный выбор. Мою позицию Юнги знает, и решение за ним. Чувствуя, что задыхается от переизбытка чувств, Юнги сгрёб сидящего на коленях ребёнка в охапку и спрятал лицо. Не имея возможности выпустить бурные эмоции также, через действия, Тэхён громко рассмеялся, находя картину комичной. Юнги сжимал ребёнка так отчаянно, будто всерьёз стеснялся потерять лицо перед ними, а сын выглядел, как человек, который понимает свою роль и смирился с ней. Он просто неодушевленный предмет, и в нем ищут утешение страждущие. — Ты мне сейчас ребёнка сломаешь, а ну отпусти, — всё ещё смеясь, крикнул Тэхён. На что Янни лишь молча помахал ладошкой, сохраняя на лице взрослое выражение серьёзной внимательности. — Беги, одевайся! Вам уже на улицу пора! — обратился он к сыну, параллельно намекая Юнги, что можно ненадолго остаться вдвоём и найти утешение в более подходящем виде. Когда за ребенком закрылась дверь, Юнги уже был около Тэхёна и через секунду прижимал того к стене, наконец дотронувшись до губ. Несмотря на близость детской, поцелуй не был невинным, уж слишком болезненными были сегодняшние беседы. С трудом отрываясь от любимого, Юнги зашагал в сторону их спальни, не выпуская из пальцев ладонь Тэхёна. Всё-таки страстно целоваться в общей гостиной, куда в любой момент может выглянуть ребёнок - неправильно, и они себе это не разрешали. — Я такой идиот, — стонал Юнги, обхватывая лицо Тэхёна обеими ладонями и усаживаясь на его колени. — Пожалуйста прости меня! Я опять накрутил себя и причинил тебе этим боль! Я так боялся тебя обидеть и нагрузить своей ерундой, что даже не заметил, что чуть всё не испортил своим молчанием, — не сдержавшись, он опять поцеловал любимые губы, теряя контроль от внимательных глаз напротив. Задыхаясь от своей несдержанности (и не только своей) он отстранился и спросил со всей открытостью, на которую был способен. — Ты простишь меня? Тэхён не старался отдышаться, для него было важнее дать ответ и успокоить любимого человека, как можно скорее, поэтому он произнёс загнанным голосом: — Я тоже был не прав! Это не твои отношения, в которых ты совершаешь ошибки, это НАШИ отношения, поэтому и ошибки общие. Прости, что не помог тебе… Но давай договоримся, как ты и сказал Янни, что будем говорить обо всём, что нас волнует - вслух, а не загоняться в одиночестве, отдаляясь и раня друг друга! Хорошо? Он был таким красивым, и Юнги не мог насмотреться на это лицо. Ведь за ним скрывался самый прекрасный и любимый человек. Будто самосветящаяся частица в огромном плотном предмете. Он любил и знал, что любим в ответ! Счастье, которое это знание давало хватило бы на целый мир, и Юнги чувствовал, что и сам светится