А скоро будет весна

Ночь была особенно темной и тихой. Будто все вокруг исчезло, будто то небо со звездами поглотило своей тенью землю. Нигде не было мелькающего от рекламных баннеров света. Не был слышен свист машин. А за стенкой не бурчал соседский телевизор. Оказывается, уснуть в тишине очень сложно. Когда вокруг все тихо — человек слышит себя. И от этого становится еще мучительней. Никакая мощная дрель не сравнится с собственными мыслями. Шан Цинхуа не мог заснуть. Может, это потому что он проспал почти весь день, а может, во всем виновата та встреча с Мобэем. Он даже не помнил, как съел лапшу и съел ли вообще. Может, тарелка с остывшей едой до сих пор стоит на столе и ждет его. — Так ты вернулся? — голос из темноты. Пока этот человек был в тени деревьев, реагировать было легче. Но лишь до тех пор, пока он молчал. — Хах, да, решил устроить себе разгрузку, — Цинхуа нервно засмеялся и закусил губу. — А ты? — Тоже. Вот после этого слова липкий страх смешался с бешеными ударами сердца. Шан Цинхуа сам не мог понять, что он испытывал. Но стоило Мобэю выйти из тени к нему навстречу, как все мысли смешались в один кричащий клубок. Каким он был тогда, семь лет назад? Кажется, не поменялось ничего, а вроде изменилось все. Те же синие пронзительные глаза, что сейчас стали как будто насыщеннее, та же стать и осанка, что теперь обрела ореол властности. Он все еще внушал трепет и страх. Все еще не мог сравниться ни с кем, кого когда-либо видел Шан Цинхуа. Мобэй будто стал еще выше и шире в плечах. Черты лица стали грубее, острее. Все возможно. Короткие волосы сменились небольшим хвостиком, в какой их собирал теперь Мобэй. На них собиралась снежная пыль. Длинные волосы ему шли, Цинхуа думал уже об этом. Подростковые и юношеские куртки сменились элегантным кашемировым пальто и длинным теплым шарфом. Будто он приехал только что после какой-то фотосессии. Хотя такой человек, как он, должен был держать марку. Шан Цинхуа успокоил себя тем, что он тоже не выглядит сейчас как запуганный и некормленый зверек. Может, немножко. Но это связано не с его внешним обликом. Ци Цинци старалась, чтобы он покупал себе хорошие вещи и не портил свой имидж. Цинцю свою нотку в создание его стиля добавлял с большой охотой. Так и слепили то, что получилось. Его любовь к безразмерным толстовкам побороть им не удалось, но все равно победа была одержана большая. Цинхуа боялся смотреть на Мобэя, но постыдно не мог этого не делать. Боялся, но всегда шел по глупости наперекор. Всегда. Мобэй стал старше, стал выглядеть статуснее, серьезнее, строже и еще недосягаемее. От него не чувствовалась та самая неудержимая энергия сурового и жесткого школьника, какой обычно веяло за километр. Теперь этот человек мог уничтожать по-другому, Цинхуа уверен. — Ты прожжешь во мне дырку, — легкий смешок отрезвил Цинхуа. Это сейчас сказал Мобэй? Это был его голос? Он не ожидал услышать его смех. Не ожидал, что в их первую встречу он услышит этот смешок. Ведь и до этого, ему лишь в редких моментах удавалось уловить улыбку этого человека. А сейчас? Почему сейчас? Что-то раскололось в груди. — А? Ой, хах, прости! Я задумался. Просто столько времени прошло, я… — Семь лет, — Мобэй зачем-то уточнил это и коротко кивнул, подойдя еще ближе. — Ты надолго? Шан Цинхуа думал, что при встрече в будущем они будут держаться отчужденно, постараются побыстрее закончить разговор и вообще будут делать вид, что никогда и не были знакомы. Так почему же сейчас ощущалась какая-то неправильность? — Не знаю. Мой агент сказала, чтобы до весны я не возвращался точно, — Шан Цинхуа попытался пошутить и тут же отвел глаза, переставая разглядывать Мобэя. — А ты? — Сколько потребуется. Туманный ответ ничего не объяснил, но переспрашивать было неуместно. Цинхуа лишь кивнул, будто все понял. — Тебе нужно отдохнуть, — голос сверху вновь заставил его дрожать. Это никогда не прекратится. Вот только то, что он сказал, в этот раз вызвало легкое недоумение. — Выглядишь уставшим, — Мобэй вновь издал звук, похожий на смешок. — Увидимся позже. Шорох шагов доказывал, что Мобэй уходил. Мелкая снежная крошка тут же таяла под его ногами. Цинхуа наконец приподнял голову и посмотрел ему вслед. Это не было сном, он реально встретил его. После стольких лет. Необъяснимая тянущая грусть снова принялась разъедать что-то изнутри при взгляде на эту удаляющуюся фигуру, что растворялась во мраке, слегка замутненном лунным светом. Шан Цинхуа перелег на другую сторону и крепко зажмурился. Эта сцена возникала перед ним каждый раз, когда он пытался погрузиться в сон. Будто мираж, сбивающий его с пути. Вот только эта картина из сегодняшнего вечера сливалась с кадрами из прошлого. Тогда Цинхуа тоже смотрел, как этот человек уходил. Но шаги его были не медленными и уверенными. Там была лишь злость, разочарование и напористость. Расслабленные сейчас плечи, дрожали от гнева. Уложенные волосы топорщились, а руки, спокойно согреваемые сейчас в карманах, сжимались в кулаки. Пальцы впились в подушку. Цинхуа попытался сжаться в комок. Снова прошлое, снова все воспоминания оживают перед ним, вызывая бурю внутри. Пошла ваша терапия куда подальше! На этой пафосной ноте сон смог окутать Шан Цинхуа.

***

Я считал, что нет на свете никого несчастнее учащихся выпускных классов. И вот я стал этим самым бедолагой! Я тогда уже с самого первого дня чувствовал хронический недосып, даже не познав его в полной мере! И мне уже хотелось плакать от безысходности! Руки же почти инстинктивно искали веревку, на которой будет висеть мое тело. Шэнь Цинцю называл меня нытиком, что постоянно драматизирует. Но мне все равно! Однако была и оптимистичная часть меня! И вот она без конца повторяла это сладостное слово «университет». Нужно было всего лишь год пострадать, всего лишь сдать адские экзамены на отличный результат, и тогда мне будут открыты все дороги. Тогда я смогу помахать этому городу ручкой и умчаться во взрослую жизнь! Главное — учиться! Достигать невозможного! Так говорят эти политики. Постигай вершины! — Опаздываешь! У моей тети есть просто ужасная привычка: кричать прямо в ухо! Я аж подскочил тогда от страха и, кажется, что-то уронил. Недовольное цоканье вернуло меня на землю. Вроде я возмутился, на что тетя лишь покачала головой и ушла. Так началось мое утро. Перед школой я всегда встречался с Шэнь Цинцю, и мы шли уже вместе. В этот раз было так же. Я запрыгнул на свой велосипед и помчался к старой сливе, где мы всегда и встречались. Цинцю, хоть и ходил всегда пешком, всегда успевал прийти первым. Ласковое солнце, запах влажного ветра и звуки шуршащей листвы окружали меня, подгоняли вперед к моему будущему. Еще немного и моя мечта станет явью! Нужно лишь стараться! Учиться, пока можешь и когда не можешь. Мысль о каких-то тревогах и страхах немного угасла. Мне было хорошо, я невольно ускорился. Шэнь Цинцю рассматривал что-то вдалеке и делал вид, что не замечал меня. Как и всегда. — Хэй! Огурец! — это всегда срабатывало. Его высочество тут же недовольно поворачивался и осуждающе кривил губы. Вне сети мы никогда должны были называть друг друга своими ужасно нелепыми никами, но какое же удовольствие мне доставляла возможность позлить друга! Уже в то время я начал писать. Тогда это были еще нелепые гаремные романы, которые будто и не имели конца. Причем я действительно пытался слепить что-то годное и интересное. Но люди приходили в интернет «отдыхать, а не читать что-то сложное». Поэтому я писал то, что хотели. За это мне даже прилетали деньги! Для бедного школьника с окраины пусть и богатой провинции это было просто несравненное счастье — иметь свои деньги! Но я не тратил их, нет! Я копил на учебу. Я во многом отказывал себе сознательно и внутри гордился этим. — Бесишь, — Шэнь Цинцю фыркнул и пошел вперед. Я слез с велосипеда и пошел рядом. Вот кому не стоило беспокоиться о будущем! Вот уж кто родился с серебряной ложкой во рту! Семья Цинцю была обеспеченной и уважаемой в нашем городке. Шэнь Цинцю словно светился этой аурой благородства. Даже тогда, когда ходил в своей любимой растянутой зеленой футболке или в абсолютно скучном школьном свитере, который из-за какого-то странного эффекта выглядел на нем безупречно! Дар, передающийся на генетическом уровне. Вся его семья могла быть на плакате «Счастливое будущее». Но дело не только в финансовом плане. Цинцю был талантливым и очень умным. Одно то, что он не раз становился лучшим учеником школы, могло служить неопровержимым доказательством. Хотя тут у Цинцю был соперник. — Эй, слышал новость? Вроде бы с этой фразы моя жизнь и разделилась тогда надвое. Именно это стало отправной точкой. — Наши звезды будут учиться теперь с нами. Я уже вижу это женское помешательство буквально перед нашими партами. За что все это? — Цинцю поднял очки и ущипнул себя за переносицу. И кто из нас любит драматизировать? — Стоп! Какие еще звезды? О ком ты? — Ло Бинхэ и Мобэй, — Цинцю выразительно посмотрел на меня, чуть наклонив голову. — Чего?! — это известие взорвало во мне тогда все! Будто кто-то нарушил спокойное течение жизни и решил хорошенько насолить мне в этот и так трудный год. Информация о том, что теперь мы будем учиться с Бинхэ и Мобэем, почему-то выбила меня из колеи. Эти двое — известные во всей школе личности, звезды нашего маленького мира. За ними постоянно следует шлейф из чужих восторженных и завистливых взглядов. Нет такой девушки, в чьем сердце не вспыхнул бы дрожащий огонек обожания при виде этих двоих. В них тоже была эта выделяющая их из толпы стать. Может, поэтому они в свое время и сошлись. Потому что хоть что-то общее, что могло бы объединить их в дружеский союз, я никак не находил! Бинхэ с вежливой и теплой улыбкой составлял контраст замкнутому и хмурому Мобэю. Один был солнцем, а другой луной. Но оба были несравнимы ни с кем, были над другими, как эти самые небесные светила. Стоило хоть раз сравнить себя с одним из них, и в тебе тут же просыпался дремавший комплекс неполноценности. Хотя мне это не грозило хотя бы потому, что моя склонность к самоуничижению всегда была отвратительно бодрой и недосыпанием в отличие от меня не страдала. Бинхэ же как раз и составлял Цинцю конкуренцию, периодически отвоевывая звание лучшего ученика. А если они теперь будут сидеть бок о бок, то тучи соперничества точно сгустятся. Так что же меня тогда напугало? Почему находиться рядом с лучшими учениками школы было для меня тягостно? Потому что такие люди, как они притягивают неприятности для таких людей, как я! Я боялся их высокомерия, насмешливости. Но если Ло Бинхэ казался доброжелательным парнем, то Мобэй… Это его вечный спутник, соратник и явно парень из разряда тех, кто мог заниматься устранением трупов противников главного героя. Вот его я боялся. На самом деле у нас было с ним несколько встреч, где я постоянно делал что-то не так. Однажды меня толкнули, и я пролил воду. Пролил ее на шедшего сзади Мобэя. Тогда я впервые оказался к нему так близко. Такой злости в чьем-либо взгляде я еще не видел. Особый страх вызывали те самые его знаменитые глаза, похожие своим цветом на морозное темное небо. Во мне все скукожилось и приготовилось кричать. Кажется, даже люди рядом испуганно замерли. Что же он сделал в итоге? Он сказал мне сгинуть. Но ему явно хотелось вылить мне оставшуюся воду на голову. Потом я врезался в него, когда опаздывал на урок. Все книги, что он тогда нес, салютом разлетелись по коридору. Я искреннее и немного напугано пытался помочь, но меня лишь раздраженно оттолкнули к стене и снова бросили это «сгинь». Я еще совершенно случайно попал мячом ему в спину, когда кто-то из одноклассников попросил бросить им тот. Ну, не приспособлен я к спорту! Не нужно просить об этом меня! Что сделал Мобэй? Не знаю, я тогда сбежал, но еще два дня ждал мести. А на одном из построений я случайно каким-то образом оказался с ним рядом. Тогда было ужасное палящее солнце. Я же, скрывая, что не ел несколько дней, копя деньги, готовился вот-вот упасть в обморок, поэтому бездумно сжал что-то рядом. Когда же мушки перед глазами растаяли, я с ужасом обернулся и снова узрел этот злой взгляд синего неба. А мои пальцы нагло сжимали чужую руку, причем довольно ощутимо. Мало того, я ему еще и на ногу наступил, пока пытался отогнать головокружение. Да я чуть не закричал от испуга и поспешно попытался отойти от этого зловещего красавчика, из-за чего толкнул Му Цинфана, который ворчал на меня потом до конца дня. А Мобэй еще неделю смотрел с ненавистью при каждой встрече. Так моя маленькая и неприметная личность обрела могущественного врага. Наверное, он даже не знал, как меня зовут, но уже заочно ненавидел. Год обещал быть еще сложнее, чем я думал. Но нужно признать, что первый день, как и вся первая неделя тогда прошли сносно. Хотя пророчество Цинцю исполнилось слишком точно: Бинхэ посадили рядом с ним, поэтому женское столпотворение постоянно окружало Шэнь Цинцю, который просто хотел полежать на парте и никуда не выходить. Но Ло Бинхэ оказался очень милым парнем! Он очень вежливо и деликатно общался с одноклассницами, объяснял им какие-то темы, если они просили, шутил с ребятами, очень живо рассказывал какие-то интересные истории, что я невольно заслушивался, и вообще он полностью разрушил мое представление «об императоре с гаремом». В воображении Бинхэ был ненасытным пожирателем женских сердец, что подтверждал свою крутость нагловатостью и небрежностью. Но еще ни разу он не позволил себе какой-то дикости по отношению к девушкам. А вот Мобэй в моих глазах нисколько не поменялся! Как был комком (красивым!) отчужденности и злости, так и остался. Но самое горькое, что он сидел за мной! Да я спиной ощущал эту морозную ауру! В первый день мне хотелось расплакаться от неясного мне страха. Я буквально чувствовал этот взгляд, что прожигает мою спину и давит на слабые плечи! На мои панические объяснения Цинцю лишь отмахивался. — Ты сам себе вбил это в голову! Блин, да ему пофиг! — еще и вальяжно обмахивался тетрадкой, устало прикрыв глаза. Словно все его в этом мире уже достало! — Сам бы посидел перед ним, — оставалось лишь бурчать что-то в свое оправдание. Но Мобэй реально не сделал мне ничего плохого. Поэтому мой страх, увы, оставался беспочвенным. Но ничего исправить у меня не получалось. Спустя несколько лет я решил описать похожие чувства в своем дебютном романе, что и принес мне славу. Вот только на место себя я поставил немного забитую и скромную девушку, которой легче было уживаться в виртуальном мире. В основе истории было много автобиографических элементов, но на них меня мог подловить лишь Цинцю. Вот только он ни разу не пошутил. В этой же книге был и такой же парень, как Мобэй, которого главная героиня боялась из-за его суровости. Пытаясь хотя бы там понять причину своего страха, я так и не смог выявить его окончательную природу. Осознал лишь то, что страх брался из другого чувства, непонятого, но почему-то уже сидевшего в подсознании. — Ты можешь быть аккуратнее? Мобэй шумно выдохнул и сжал кулаки. На второй неделе я вновь умудрился стать занозой! Да кто ж знал, что Мобэй зацепится за лямку моего рюкзака, что я по своей тупости просто поставил рядом с партой?! И беспричинной его злость назвать было нельзя, это я понимал. Вжав голову в плечи и зажмурившись, я принялся что-то лепетать и дрожать, а когда открыл глаза, увидел, что передо мной уже никого не было. Мобэй равнодушно сидел за своей партой и слушал в наушниках музыку. Только представьте: я стою и извиняюсь перед воздухом, бормочу что-то, дрожу, оправдываюсь, даже жду удара, а он равнодушно уходит и садится на свое место, не обращая никакого внимания на меня. Даже не сказал ничего в ответ, банального «все нормально». Как будто и нет меня! Но я есть! Маленький, рассеянный, очень не выспавшийся и злой! Такое хамство так меня поразило и разозлило, что я не выдержал: зачем-то подошел и дернул провод. Кто меня тогда так спровоцировал, какой демон, сам не знаю до сих пор. До меня медленно доходил ужас от совершенного. Но само мое нутро будто разделилось надвое, испытывая злость и страх одновременно. Наверняка я краснел и бледнел ежесекундно. Мобэй казался до смешного растерянным в первые мгновения, а потом устрашающе злым. Да он мог растереть меня в порошок! Я был на голову ниже него, да и по комплекции (своей тощей комплекции) явно не дотягивал до этого спортивного мачо, которого в пример ставили учителя после каждого школьного соревнования. Извините, кто-то добегает до финиша, а кто-то падает на старте! Мировой баланс нарушать нельзя! Не знаю, была ли видна паника на моем лице, но Мобэй лишь молча сканировал меня, шевеля костяшками. Я видел их движение краем глаза, и мне становилось еще страшнее. — Вообще-то я извинялся. Мог бы хоть что-то сказать, — я не глядя отбросил наушники на парту. Мою тушу могли отбросить через секунду так же. — То есть я виноват, что споткнулся о твой рюкзак? — брови его вопросительно приподнялись, а взгляд парадоксально стал еще более угрожающим. — Мог бы проявить немного уважения, когда человек искренне извиняется перед тобой, — раз я решил быть дерзким до конца, то придерживаться этого стоило и дальше. Хоть холод страха уже растекался по телу. Мобэй молчал. Смотрел и молчал. А затем резко встал и приблизился ко мне так, что я чуть не отшатнулся от мимолетного испуга. Кажется, что настолько близко я не видел Мобэя до этого еще никогда. Еще немного и я бы уткнулся прямо в него. Голову же пришлось задрать, чтобы якобы уверенно смотреть ему в глаза. Смех и только! Но мне было страшно. Настолько страшно, что я пытался храбриться как те мелкие собачки, что лают на всех подряд. И все было бы абсолютно нормально, если бы я не думал тогда о том, что Мобэй на самом деле очень красивый. Наверное, это последние мысли, которые должны были посещать меня в этой ситуации, но я ничего не мог поделать с собой. Черные передние пряди тогда упали ему на глаза, набросив небольшую тень, что сделало взгляд еще более угрожающим. Очерченные скулы слегка напрягались от движений его челюсти. Губы же сжимались и угрюмо опускали свои уголки. Это лицо было очень красивым. Но было очень злым. — Я… — Я услышал тебя, — сказал, как сплюнул. Мобэй прищурился и хмыкнул. После чего тень надо мной ушла: Мобэй сел на место и вновь воткнул наушники в уши. А я чуть не упал от пережитого только что страха. Колотило меня только так. Да если бы меня о чем-то спросили, я бы и слова не смог связать! Вот как мне было страшно! Его слова могли посчитаться своеобразной угрозой. Я так их и понял! Поэтому мне оставалось только ждать мести. Я сам превратил свою жизнь в кошмар, пытаясь добиться справедливости!