***
Долго идти действительно не пришлось. С ним время протекало со скоростью света. Было уже светло, а ноги уже не держали тело. Зайдя в дом Хо, запахло свежестью. От Минхо пахло так же. Джисон хотел бы себе хотя бы одну его футболку с этим запахом, он бы даже не посмел надеть ее. Сохранял бы и, как одержимый, чувствовал ее запах на ночь. Но он в этом никогда не признается. Кровать была одна, да и против никто не был. Они просто завалились в кровать и оба смотрели в потолок. Глаза не закрывались, а вот тело уже приросло к матрасу. — Что ты думаешь о любви с первого взгляда? — сказал как отрезал. Интересный вопрос, учитывая то, что Джисон не знает с детства, что такое любовь. Наверное, теплое чувство? Может быть, даже то, которое испытывал Хан рядом с Минхо. — Я не знаю что это. Наверное, не приучили с детства, — Джисон выдержал паузу, — а ты? — Я, кажется, тоже не знаю. Кажется, я запутался. Оба были откровенны и отвечали, не задумываясь о том, что знакомы лишь ночь. Для Хана это в новинку. Все, что связано с Минхо, для него открытие. — А что было у тебя в детстве? — Минхо повернул голову в его сторону. Джисон молчал. Обдумывал. И вывалил все как есть. Ночь развязывала язык как воздействие наркотика. — Все как в песне. Детство искалечил алкоголь, — теперь уже Джисон повернул в его сторону голову и смотрел прямиком в глаза. — Меня не замечали в семье, если на столе стояла бутылка водки. Наверное, так и должно было быть. Минхо не стал говорить, что ему жаль и как-то попытаться предложить помощь. Это радовало. — Если бы все было не так, ты бы не был тем, кем являешься сейчас. Неважно сколько ошибок совершили твои родители, главное, что ты жив и еще можешь осознавать свои действия. Наверное, это те слова, что ждал Хан хотя бы от кого-нибудь. Не плаксивая жалость, которую он избегал, не рассказывая о детстве, а именно эти слова. — Знаешь, а что, если ты мне нравишься? — Хан пытался держать контроль над собой, но если сопоставить их общение за ночь, то он ничего не теряет. Это человек, который показал ему, что такое счастье за одну ночь, когда Джисон искал его всю жизнь. Плевать, что это может быть лишь пустой дружбой, он хочет большего, даже если из этого не выйдет ровным счетом ничего. Ночные чувства и откровения ломают человека поперек. — Да я понимаю, я в этом ничего не смыслю, да и ты первый, кто смог сделать мою ночь ярче. Тот, кто обсудил со мной звезды, тот, кто оставил у себя дома, тот, кто встретил со мной рассвет на крыше, тот, который спасает несчастных бездомных котов. И это даже не половина. Я очень тебе благодарен. И я не хочу отказываться от чувств только потому, что для меня это внове. Минхо не отвечал. Хана это не пугало. В любом случае он ничего не теряет, а в глазах Минхо видно удивление и то, как его тронули эти слова. Наверное, он нуждался в них так же, как и Хан. Хо взял лицо Хана в свои руки и пристально смотрел в его глаза пару секунд, а после впился в его мягкие губы. Он был очень нежным, но при этом требующим. Они оба делают ранний шаг и, наверное, это неправильно. Но кому как не им самим судить себя? Если они обожгутся этим горячим чувством, пускай это останется между ними среди тишины и миганий проклятых фонарей. Их языки сплетались в понятном только для них танце. Хан запустил руку в его волосы, если он потеряет контроль, то он точно начнет поглаживать его, как кота. Минхо сминал его губы, по-прежнему держа в руках чужие пухлые щеки, и, пройдясь по нижней губе языком, отстранился с характерным пошлым звуком. — Я могу рассчитывать на то, что этот ответ является согласием? —Джисон игриво улыбался, ну, а Минхо это лишь умиляло, поэтому он расплылся в своей фирменной нежной улыбке и ответил. — Теперь можешь. И увалился головой на подушку, наблюдая за Джисоном. Тот последовал его примеру. Наверное, сейчас он счастлив. Неужели он нашел тропу, убегая и спасаясь буквально из-за одного человека? Почувствовав чужую неуверенно ложащуюся на его талию руку, он прикрыл глаза и провалился в густую чащу сна.***
В свете недавних событий вместе они провели еще неделю. Хан узнал, что Минхо все еще учится и ходит на подработку. А Джисон всю свою жизнь действительно ничем не занимался. Учиться он закончил, как только покинул школу после девятого. Ему нравилось писать тексты для песен. Пару раз к нему даже обращались за этим делом. Заказчики оставались довольными, пару треков даже стрельнуло на несколько сотен тысяч прослушиваний. За это ему так же платили деньги. Не горы счастья, конечно, но на поесть и оплату квартиры кое-как хватало. Хотя последнюю неделю ему казалось, что квартира ему уже и не нужна. Вещей у него в квартире было мало. Все, что ему нужно было — это его ноутбук и пару шмоток со шкафа. Поэтому они с Минхо переложили все это в один чемодан и за один раз перевезли к нему в дом. Переехал он под предлогом того, что больше не может уснуть без раскрытых только для него объятий. Хан каждый вечер ждал Минхо с подработки и они вместе направлялись к кирпичной стене, у которой познакомились. Они продолжали подкармливать бездомных котов, и Джисон постоянно предлагал Хо приютить их, но тот отнекивался и не говорил настоящую причину, почему-то Хан был уверен, что банальные «да некогда будет с ними играться» и тому подобные высказывания, просто отмазки. Прогулка по проспектам, кажется, стала их традицией. Им нравилось стоять под очередным фонарем и целоваться, зная, что никто их не видит, ведь в такое время ничего не работает и ходить особо некуда. Хану нравилось чувствовать горячие руки у себя под футболкой, а Минхо нравилось греть его вечно холодные в своих. Хо постоянно трепал его щеки и называл белкой. Везде с собой он таскал фотоаппарат. И он рассказывал Джисону, что до его появления в жизни Ли, он был пуст. Для него фото — олицетворение пройденных чувств. Мирок, который он создает сам себе за счет пленки. Планета, в которой он один со своими чувствами и фантазией. На пленке мелькали фото, где он кормил бездомных котов. Счастливое, очень старое фото с родителями. Его папа целовал маму в щеку, пока та, улыбаясь, шарила своей рукой по растрепанным волосам Ли. На этом фото он лучезарно улыбался и подставлял 2 пальца над головой своего младшего брата. Его зовут Ли Феликс. Джисон запомнил. Ему было очень интересно смотреть эти фото и узнавать, кто же достоин быть в собственном мире самого Ли Минхо. Хо было до безумия приятно осознавать, что Хан его слушает, что ему интересно. Все-таки именно он раскрасил пустоту этого фотоаппарата. Больше всего на нем было фоток с Джисоном. Фото, где он уплетает еду за обе щеки. Фото, где он увлеченно пишет музыку. Общее селфи с Минхо, где он кусает его за щеки. Спящий Джисон, который в жару был укутан в одеяло по самый нос. Куча неудачных фотографий, где они едут в автобусе и слушают музыку из одних пар наушников. Этих фото было уйма, ведь на одном автобус дернулся и картинка размылась. На втором Джисон внезапно вспомнил глупейший анекдот, с которого Минхо естественно засмеялся невовремя. На третьем у одного из них слетел наушник. И так добрых двадцать кадров. Но ни одного момента он не стер. Ему нравилось знать, что когда-то это было и он смог запечатлеть этот момент во всех его деталях. Вместе они смотрели фильмы. Минхо нравились ужастики. А Джисону нравился Минхо, и даже если ему придется орать с каждого мерцания экрана, ради него он будет смотреть не отрываясь, все больше вжимаясь в его руку. Хо очень нравились цветы, и Джисон ради него посадил на его же участке краснючие розы. flashback — Стой! Чуть вправо, — указывал Джисон, держа Хо за руку и ведя в пока что непонятное для Ли место. — Да что за секретность? — Тщщщ, чуть-чуть осталось. Минхо старательно закрывал глаза второй рукой, ведь Хан переживал, что его сюрприз раскроется слишком рано. — Вот теперь можешь открывать. Хо убрал руку и смог разглядеть свой так называемый небольшой сад и напротив него небольшие росточки. — В общем, я знал, что ты любишь розы чуть больше остальных цветов, а дарить цветы из магазина слишком банально, поэтому я решил взять на себя ответственность вырастить их самому. Блондин был поражен. Он думал, что прямо здесь разревется. Ведь про цветы он толком ничего не говорил. В его саду не растет цветов, так как ему некогда с ними возиться. Про любимые цветы даже не заходила тема, просто как-то раз он проговорился совершенно случайно, а Джисон запомнил. Насколько внимательно он относится к его словам? Чувство будто он запоминает каждое, брошенное вдоль контекста, высказывание. — Пока выглядит немного грустно и странно, но весной все должно измениться, — Хан почесал за головой. Минхо поднял на него какой-то по-своему благодарный и грустный взгляд. — Только не говори, что я не угадал и прямо сейчас опозорился перед тобой. Хо не сказал ни слова, лишь слишком сильно сжал его тело в своих руках. Отпускать его не хотелось. Казалось, что он побочка от таблеток, которые ежедневно принимал Минхо, и прямо сейчас он испарится в его руках. Но он стоял. Запускал свою руку в блондинистые волосы, а второй выводил понятные только для него самого узоры на спине светловолосого. — Угадал, спасибо, — и только Минхо знал, что этим шепотом он благодарит не только за цветы. End of flashback Джисон улыбался. Вспоминать эти моменты было легко по сравнению с теми, которые обычно проигрывал его мозг в рандомные моменты жизни. Вспоминать свое детство являлось триггером. Так еще и очередные нападение каких-то главарей районов. Джисона хлебом не корми — дай попререкаться. А они слова не воспринимают — либо кулаком в лицо, либо в печень ножом. Минхо сейчас в ванной, а Джисон бездумно пялится в стену. На коленях лежит включенный ноутбук. Он пытался написать хоть что-то приближенно похожее на трек, но ночью выходило как-то полегче, чем рано утром. На тумбочке справа завибрировал телефон Хо. Хан решил посмотреть, кто ему написал, не то чтобы ему интересно, просто после того, как Хо выйдет он передаст ему, если не забудет. На экране телефона стояли обои, на которых в темноте под ярким светом вспышки смеялся Хан. Тогда они с Минхо кормили котов и дурачились. Носились по дороге и щекотали друг друга. Наверное, это та ночь, когда им было плевать на то, что они живут. Для них существовали только они друг для друга в кромешной темноте, где нет обид, где нет слез, проблем, угнетений. Хан вновь улыбнулся. В уведомлениях не было сообщений. Было оповещение о том, что осталось 3 дня. До чего — написано не было, но, наверное, до какой-нибудь очередной важной встречи или событии на работе, университете. Минхо, наверное, сам знает, поэтому он просто передаст ему, что пришло, и все. Со стороны ванны щелкнула дверь. Хо вышел в серых домашних трико и с белым полотенцем на голове. Резкими движениями он прошелся пару раз им по голове и оставил висеть на своем месте. — Тебе пришло оповещение, что до чего-то осталось 3 дня. — А, да ладно, забей, я тут подумал, может мы доедем до моих родителей? Давно у них не был, да и может познакомить хочу вас. Феликс хотел тоже заехать к ним, ужасно скучаю по нему, давно не видел. — Конечно! Если я не буду выглядеть на фоне тебя как безработный и необразованный бездарь. Не хочу, чтобы твоя семья подумала, что ты встречаешься с каким-то посмешищем. Минхо прыснул смехом. — Да ладно тебе, они доверяют мне, сомневаюсь, что они осудят тебя или меня за выбор. Особенно зная парня Феликса, это вообще край. Он натуральная драма квин! Тебе стоит его увидеть. Если они приедут вместе, Ликс точно удосужится познакомить вас, — Хо подошел ближе и чмокнул его в нос, потрепав за щеки. С его белесых, вымытых волос капали холодные капли, поэтому Хан наигранно сморщился. — Я ставлю чайник, белка, собирайся давай, — громким голосом прозвучало с кухни. Хан закатил глаза на его обретенное прозвище и закрыл ноутбук, решив, что сегодня он не напишет ровным словом ничего.***
До его родителей они ехали на автобусе достаточно долго, но наушники скоротали это время в разы. На этот раз они слушали плейлист Хана, и Минхо каждый раз удивленно вскрикивал, когда слышал песни из своего плейлиста. Их вкусы в музыке были схожи. Это было очевидно, ведь Джисон меломан и слушает любую музыку, а вот Минхо любил кучу разных жанров и стилей, но к некоторым относился крайне негативно. Слушать музыку с одним наушником, осознавая, что второй у дорогого для тебя человека — что-то превыше счастья. Хан лежал головой на плече у Минхо, пока тот теребил его пальцы в своей руке. Он оставил невесомый поцелуй на его макушке и хриплым шепотом оповестил на ухо, что им скоро выходить. Хан поправил лямку своего рюкзака на плече, готовясь к выходу. Когда они вышли. он глубоко вдохнул прохладный летний воздух. Пахло скошенной травой и свежестью, которая доносилась от Минхо. Эти духи дополняли Хо целиком и полностью. Если бы Джисон почувствовал эти духи на ком-нибудь другом, он бы с уверенностью сказал, что эти духи созданы только для Ли. Они были за городом, и Хан здесь раньше никогда не был, поэтому оглядывался на каждое деревце. В этом поселке не было пятиэтажных и более квартир. Максимум — два этажа. Это предавало ощущение приезда к бабушке в деревню. «Наверное, так чувствуют себя дети когда приезжают летом в гости» — думал Хан, ведь у него не было бабушки, чтобы съездить к ней. А может и была, просто постоянно пьяные родители были не в состоянии о ней рассказать, не то что бы привести в гости. Минхо видел заинтересованность Джисона в этом месте. До родного дома идти достаточно долго и поговорить о чем-то было необходимо, поэтому он решил, что сейчас самое время для интересных историй с детства. — Видишь вон то дерево? Под которым куча сена еще лежит, — Минхо показывал пальцем в сторону чужого дома, окрашенного в синюю краску, которая уже опадала с него. Рядом рос дуб, не то чтобы могучий, обыкновенный. — Ну, — Хану было интересно, к чему ведет Минхо. Все, что с ним связано — интересно. — Лет так в 9-10 мы поперлись сюда гулять с Феликсом. И я решил показать свои возможности. Так еще и Ликс со своим «слабо» подначивал. Я стал забираться на это дерево. Даже если я свалюсь, то свалюсь на это вечно лежащее сено тут, по крайней мере, я так думал. Ну и поднявшись достаточно высоко, я висел на одной единственной ветке и смотрел с высока на Феликса. Хотел крикнуть «видал?» и ветка хрустнула. Переоценил я мощь сего дуба и с грохотом повалился на землю, —Минхо провел рукой по волосам в поиске шрама на голове. — Ну и в общем в глазах все потемнело, а Феликс не знал, что и делать. Посадил меня на сено и пытался вразумить. В итоге тащил меня на закорках до дома, всю белую футболку ему кровью замарал. Выглядело комично, наверное, как младший брат разбитого старшего на спине тащит. Лицо матери надо было видеть. Джисон слушал с открытым ртом. Ну и детство у Минхо выдалось. Получается, Ликс еще тот провокатор, раз заставил того лезть на дерево. — Если все твое детство прошло так же весело, то я готов слушать вечно. Минхо и без его слов об этом знает. — А вон там, видишь, дом деревянный? Сверху еще петушок стоит, который направление ветра показывает? — А, вижу, — Джисон вытягивал шею, так как дом находился достаточно далеко. — У Ликса друзья были по всему двору, а я особо ни с кем не общался. Ну и позвал он меня с ними на лед пойти. Еще привычка у всех была льдинки себе откалывать и сидеть на них. А мы же были мелкие, чтобы думать о последствиях. За домом как раз была река, которая замерзала быстро и прочно. Вот и стали мы лед себе колотить. В общем, провалился я вместе со своей чертовой льдинкой под воду. Друзья разных возрастов были, те, что постарше, вытащили меня. А на улице холодно, я в мокрой шубе детской и отцовской шапке-ушанке, а они еще тяжелее, когда сырые. Посадили меня к бане у этого дома, и подожгли ее край, сказали, сиди грейся. Ликс домой побежал то ли за одеждой сменной, то ли за помощью. И я вижу своими замыленными водой глазами, что со стороны бежит мужик. Судя по всему, хозяин бани. А с другой мой отец несется. В общем стоял я посреди огней. А рядом Ликс стоял напуганный. Ну отец бы не дал меня в обиду, запретил мужику орать на меня и такую взбучку мне дома устроил, — Минхо улыбался своим воспоминаниям. Несмотря на то, что он тогда чуть не утонул, так еще и чужую баню чуть не сжег. Джисон засмеялся и согнулся в три погибели. — Ну ты даешь, что ж ты своего неугомонного младшего брата-то вечно слушаешь? — Раньше это весело было, подвергать себя опасности. Как-то раз мы сарай чужой спалили. Потом вместе с Ликсом на соседских свиньях скакали. Еще и рога их козам связали. — У вас тут будто не поселок, а целая деревня! Весело конечно. Минхо расплывался в улыбке, наблюдать за заинтересованным Джисоном слишком удивительно. То, как у него иногда подрагивают губы. Как он старается держать рот закрытым от удивления. Как в его расширенных глазах сияют солнца лучи. Его растрепанные волосы, челка, которая падает на лоб, но тот ее постоянно смахивает. Для Хо, Джисон — олицетворение счастливой, эмоциональной и чувствительной белки. Минхо любил искать во всем, что существует в этой вселенной, олицетворение. Любил анализировать. Он часто слышал от Хана, что он очень походит на кота. Наверное, у него действительно перенялись привычки от гуляющих по улицам котов. Он очень любил мохнатых. Как раз для них у него нашлось свое представление о олицетворении. Они для него заблудшие существа, даже брошенные. Они показывают жестокость и безответственность людей. Те, кто не теряет надежды. Продолжают жить и улыбаться при встречи с Минхо. Ли не отпускал руку Джисона. Лишь изредка, когда рассказывал истории и активно жестикулировал руками. Хана это привлекало. Он видел, что для Минхо означает его детство. И послушать о том, как он гулял с Феликсом, намного интереснее, чем вспоминать, как его выпинывали из квартиры, чтобы он купил пиво, а после часами не впускали в дом. То, как он жестикулировал, лишь показывало его эмоции и впечатления. Для него это много значит, а значит для Джисона это тоже важно. Они подошли к красивообустроенному снаружи дому. Перед входом уже стоял черный седан Volvo S90. Дом выглядел прилично. Окрашен в белый цвет, на окнах жалюзи, а перед входом, за забором, виднеется красивое с привлекательными кружевными вырезами деревянное крыльцо. Они вошли в дом, и в тесной прихожей их встретила женщина с кудрявыми волосами. Она как-то по-грустному смотрела на собственного сына. Разве она не должна радоваться тому, что он приехал? — Мам, прекращай, давай без этого, — разуваясь, выпалил Минхо. Женщина тяжело вздохнула, но стала улыбаться. Джисон аккуратно разулся и поставил свои конверсы на полку. Хо гладил большим пальцем тыльную сторону кисти Хана. Это успокаивало. Он действительно переживал, но его семья почему-то дарила только добрые намерения. Стоило зайти в комнату, как на Минхо налетел белявый парнишка с улыбкой во все зубы. Его лицо было покрыто веснушками, а глаза сияли. Мать, облокотившись на дверной косяк, сложила руки у груди и улыбалась. Позади белобрысого парнишки стоял еще один блондин с выдающейся внешностью. Он, облокотившись рукой на стул, наблюдал за действиями, судя по всему, Ли Феликса. Интересно, все в жизни Джисона будут блондинами? Что за проклятье? Веснушчатый парнишка отлип от Минхо и резко встал рядом с Джисоном. — Привет, я Ли Феликс, брат твоего суженного, — он протянул руку, как Минхо толкнул его в плечо. Ликс засмеялся. — Я Хан Джисон, но ты можешь звать меня как угодно, —он протянул руку и пожал ее. — Блин, а я думал что могу звать тебя замуж, — цокнул парень напротив. Отлично, значит Джисон не один с таким дебильным чувством юмора. Он мысленно поставил галочку в списке в своей голове, что шпарить шутки он сегодня сможет только так. Белокурый парень, что стоял облокотившись на стул показал кулак веснушчатому. Тот наклонился к уху Хана и прошептал. — Ладно, вон у меня стоит сторожевая собака, и шагу мне ступить не дает. С ума сойти, я встречаюсь с абьюзером. Сколько раз моргнуть, чтобы показать, что я в заложниках? Джисон прыснул смехом. Парень очень забавный и поражает своим юмором и открытостью незнакомому человеку. Может, он доверяет выбору своего брата? Поражает, наверное, только Джисона, потому что Минхо уже откровенно закатывал глаза, пока парень юморного хмурил брови. Забавно, ведь у Джисона шутки примерно такого же рода и он всегда добивался звонкого смеха Минхо. Наверное, такие шутки имеют место быть. К ним приблизился та самая драма квин, про которую говорил Ли. Да-да, это Хан тоже запомнил. — Для меня большая честь познакомиться с парнем старшего брата моего стендапера с незаготовленными шутками и пикапом, — он покосился на Феликса. — Я Хван Хенджин. Свое имя Хан произносить не стал, он и так его уже знал. Они сели за стол, на котором стояла куча еды. Минхо уже активно разговаривал с Феликсом, действительно скучал. Напротив Хана сидели его родители, поэтому он решил, что лучше сразу с ними познакомиться. — Слушай, ты можешь называть меня своей матерью и даже разговаривать на «ты», у нас в семье формальности не любят, всем должно быть комфортно, — женщина лучезарно ухмылялась, наливая какое-то вино в свой бокал. Для Джисона это было очень неожиданно, ведь он ожидал бесконечные, давящие допросы, но тут все иначе. Они действительно делают все, чтобы всем было комфортно, в семье Джисона такого и подавно не было. — Ну, получается, для тебя я такой же батька, как и для них, — отец почесал голову. Его папа выглядел по-своему. По-домашнему. На нем была какая-то полосатая майка и черные широкие трико. Всем своим вайбом он почему-то показывал доброту и легкомысленность. Их семья — самое комфортное, что могло случиться с Джисоном. За разговорами часы пролетали за пару секунд. Они разговаривали обо всем. Джисон рассказывал свои теории по поводу всего, что есть в этом мире. Мама была тем человеком, который так же внимательно слушал и заинтересовывался. Она задавала вопросы и строила свои теории. Вместе они рассуждали и думали на нехилые разумные темы. С папой же он шутил разные шутки и даже как-то быстро перенял от него привычку бить по всему, на что взгляд падает или в ладоши, пока смеешься. Он был забавным, кажется, юмор в этой семье передавался явно от него. Феликс оставался тем же юмористом, каким и показался ему в первые секунды встречи. Даже его хохот казался забавным и еще больше доводил до истерического состояния от смеха. У него пушистые волосы, кажется, он не раз их перекрашивал, ведь на фотографиях в рамках, которые стоят на шкафу, на каждой его волосы имеют свой цвет. Наверное, все в семье разделяют зависимость Минхо от фотографий. Также Джисон заметил на них и образы Хенджина. Его прическа также часто меняла цвета и, если приглядеться, можно увидеть некую связь между его волосами и его парня. Такая незначительная деталь, но Хана это умиляло. Хёнджин нехило раздувает из мухи слона. Это выглядит очень даже курьезно. Он сам шутит и стебется над тем, что он действительно королева драмы. Оказывается, он делает это даже профессионально. Он рассказал Хану, что с детства и до совершеннолетия ходил в театральную школу. У него хорошо развита мимика и у него плавные размашистые, но четкие движения. Сейчас он занимается танцами и работает хореографом. За столом они просидели до вечера. Хенджин рассказывал про свои взаимоотношения с детьми, которые занимаются с ним танцами. Они делятся с ним проблемами, радостями и мыслями. Он выслушивает их, хвалит и подбадривает, для детей это важно, чтобы они получали столько внимания, сколько этого желают. Это прекрасное качество для хореографа! Феликс часто рассказывал истории со своими друзьями. Все-таки те самые друзья с района остались рядом с ним. Они собираются вместе у кого-то дома и разговаривают о том о сем. Каждый из них по-своему разный, и Ликс пообещал познакомить Хана с ними, ведь его не хватает в этой компании. Даже мама с папой рассказывали все про свою семью. То, какими Ликс с Минхо были детьми. Мама даже достала детский альбом и показывала их фото. Их было очень много. Хан надеялся, что они с Минхо сделают такой же альбом, в котором будет куча фоток, где они вдвоем, а, может, вместе с Ликсом и его друзьями, или со всей семьей Ли. Минхо смущался с каждого фото и каждый раз зарывался лицом в руки, и проговаривал: «Ну мааааам!» Феликс лишь тыкал пальцем в фотографии и заливался смехом с каждого момента, еще чуть-чуть и он бы свалился со стула. Джисон разговаривал бы дальше, если бы Хенджину с Феликсом не нужно было ехать домой. Как никак они тоже живут не близко. А у Хана с Минхо скоро последний автобус. И вот они уже стоят на крыльце. Вышли проводить парней. Они предлагали подвезти Минхо и Джисона, но они отказались, решив, что хотят еще пройтись по улицам. Феликс очень крепко обнял Джисона на прощание. Кажется, его ребра треснули в некоторых местах. Кто ж знал, что у такого лучезарного и милого паренька такая сила, учитывая, что Хана переломить одним пальцем можно. Он долго обнимал Минхо, уткнувшись ему в плечо, еще немного и он бы заплакал. Хан не понимал, почему они так тяжело прощаются. Наверное, он никогда не поймет. Скорее всего они вновь готовятся к тому, что встретятся спустя кучу месяцев. Он пообещал себе, что все время, пока они вместе, они будут ездить сюда как можно чаще. Он еще не все рассказал, да и ему тоже еще не все удосужилось узнать. Парни посигналили на прощание, а все, кто стояли на крыльце, прыгали вверх, пытаясь помахать так, чтобы за забором тоже было видно. Отец с матерью зашли в дом, а Минхо сел на деревянное покрытие крыльца. Джисон решил разделить с ним это желание, поэтому приземлил свою тушу рядом и положил свою голову ему на плечо. Хо взял его за руку снова, перебирая его пальцы. На улице потихоньку темнело. Слышны очень громкие скворчания кузнечиков. Джисон наблюдал за парочкой светлячков, пролетевших мимо. Такие яркие и быстрые. — Хан, чего бы ты хотел больше всего в этой жизни? — тон Минхо был спокойным и по-настоящему серьезным. — Хотел бы быть с тобой рядом, пока могу. — А помимо этого? Может, мечта? Джисон попытался поднять взгляд на него, продолжая лежать на его плече. — Не знаю, я не задумывался об этом, — Хан относился к этому серьезно, ведь для него о своих мечтах лучше не рассуждать с преувеличенным юмором. Легкая ирония скроет мысли частично и замаскирует их под легкую поволоку простой наивности. Он никогда не вдумывался в то, о чем мечтает в материальном плане. Он желал обрести покой с нужным человеком. Он обрел его. Или же покой имеет иное значение? — Если ты действительно хочешь услышать от меня мечту в материальном плане, то это скорее желание. Наверное, я хотел бы себе свою собственную гитару, научится играть на ней и писать песни себе, а не посторонним. Было бы классно, наверное, обрести свою рок-группу. А что насчет тебя? Что бы ты хотел сделать? — Съездить в несколько приютов и помочь чем могу, — Хо опустил голову. Хан сжал его руку посильнее. — Давай съездим. Завтра. Купим корма, игрушек там всяких. Я бы хотел помочь животным, они заслуживают любви, — Хан знал, как Ли любит животных, он очень хотел, чтобы он был рядом с ним, когда они поедут вместе в ближайшие несколько приютов. — Не стоит, наверное, ты устал за сегодня, моя семья общительная, скорее всего она вытянула из тебя весь словарный запас. Я могу съездить один. — Твоя семья замечательна! — Хан резко поднял голову. — Я всю жизнь хотел, чтобы меня слушали так же, а потом разговаривали со мной обо всем. Я всегда хотел называть кого-то папой и мамой, потому что хочу, а не потому что так надо. Всегда желал встретить человека с таким же чувством юмора, как у меня. Видеть ваши улыбки это что-то такое, чего стоит добиваться сквозь все преграды, ведь это самое желанное, что я хочу видеть. Вы такие разные, но по-своему одинаковые и настоящие. Я никогда не устану от этого! Я поеду с тобой, потому что хочу быть рядом, поеду, потому что я хочу ехать с тобой в автобусе и слушать одну музыку на двоих, потому что хочу, чтобы ты держал меня за руку, пока мы идем, потому что хочу слушать твои истории. Минхо заметно расслабился и поднял свою голову, чтобы целенаправленно посмотреть Хану в глаза. Он видел в них темноту, поглощающую еле видные радужки привлекательных глаз, и один единственный огонек от желтоватого мелкого фонарика на крыльце, который периодически издавал режущий слух скрежет. Он трепетно прикоснулся горячими подушечками пальцев к пухлой щеке. Опалил чужие пухлые губы горячим дыханием, грязно очертил их языком и неистово самозабвенно поцеловал, сжимая чужие щеки в руках, углубляя поцелуй. Хан позволял проходиться по его полости рта, отдаваясь в лапы разгоряченного парня напротив. Опускал свои руки на его мышечные бедра, издавая тихие стоны сквозь поцелуй, слышимые только для такого единственного и неповторимого Минхо. Языки сплетались в понятном только для них танце. Слюна смешивалась, создавая между ними что-то единое. Ему нужно было его согласие. Нужно было, чтобы он поехал с ним. Он не хотел его принуждать к этому, хотел, чтобы он сам желал этого. Он целовал нежно, прижимаясь ближе и углубляя поцелуй. Хан всецело отдавался Хо. Ли проминал его губы своими и водил языком по нёбу. Отстранившись, он еще раз коротко чмокнул его в губы и просунул свои наглые руки под футболку, дабы помучать и пощекотать мелкого (всего на пару дней). Джисон залился смехом, получая ежесекундный разряд по всему телу, и стал отпинываться и отбиваться от чужих рук. — Погнали прощаться, а то сейчас провороним автобус, — подмигнул Хану, поправляя волосы.***
Поутру место на кровати рядом пустело. И даже уже успело похолодеть. Хан, утренне потягиваясь, простонав, похлопал рукой по пустому месту еще не до конца открыв свои очи. Второй свободной рукой протер глаза спросонья и взял в руки телефон как минимум посмотреть время. От Минхо висело одно сообщение. «Проснулся, соня? Я уехал ненадолго, зная во сколько ты встаешь, уверен, что совсем скоро я уже вернусь. На столе блины». И подмигивающий смайлик. Хан коротко прыснул смехом. Минхо переписывается как его мама, которая с самого утра шлет Хану какие-то открыточки. Джисон уверен, что он будет учить модный сленг вместе с ним. Звучало многообещающе. Сегодня они собирались в приюты и до ночи смотрели адреса ближайших подобных заведений. Хотелось посетить как можно больше, но оказалось, что их не так уж и много. Хан лишь надеялся, что он не уехал без него. Возможно, поехал купить корм и остальные плюшки для животных. Хан кое-как поднялся с кровати и направился на кухню. На столе действительно стояла накрытая тарелка блинов. Поесть все-таки придется, иначе его действительно снесет ветром. Завтракать он не любил, но учитывая время, сейчас уже обед, он поставил блины в микроволновку и включил чайник. Висело сообщение от Ли Феликса. Они обменялись номерами, чтобы не терять друг друга. Кажется, Феликс записал его как «Тот, кого можно звать замуж» и получил подзатрещину от Хенджина. Джисон опять улыбнулся от уха до уха своим мыслям, а после открыл диалог. От него было выслано пару мемов, таких же тупых, как и их шутки. Но, черт, они такие смешные! Хан капсом напечатал рандомный набор букв и повернулся к микроволновке. Она остановилась, громким звоном оповещая готовность блюда к употреблению. Как по расписанию Джисон, не подумав, потянулся рукой и обжегся об горячую тарелку. Прошипев, он поднес пальцы к губам. Взял полотенце и уже благодаря нему поставил тарелку на стол. Чайник вскипел, и Хан залил чайный пакетик кипятком. «Интересно он сейчас чувствует то же самое, что и я только что с тарелкой?» — очень интересные вопросы с утра, он обязательно обдумает это, как только полноценно проснется. Дверной замок повернулся, оповестив об этом привычным звуком. В двери показалась знакомая белобрысая макушка. Минхо стал разуваться, когда Хан вышел его встречать, потирая глаза. Полностью направив свой взор на него, он заметил, что за спиной у того что-то огромное. И только сейчас, кажется, мозг стал просыпаться. Минхо выпрямился так, будто сейчас будет предложение делать. Он скалился и смотрел в глаза Хану в ожидании того, когда его осенит. — Я конечно сюрпризы делать, как ты, не умею, но вот уж прими меня таким, какой я, — договорить ему не дали. Хан бросился в объятия. За спиной громыхнула гитара. Джисон был готов разреветься. Она же стоит бешеных денег. — Зачем? Не стоило так тратиться, ты думаешь, я не знаю, сколько стоят гитары? Зная тебя, ты бы не стал покупать что подешевле. Твою мать, Минхо, — быстро бормотал в плечо парня Хан. Минхо прыснул смехом и поднял лицо Джисона к себе. Стал расцеловывать каждый миллиметр на его лице. Пытался отвлечь его, он знал, что ему неловко. Кому, как не ему, знать, что тот боится принимать подарки, ведь не может быть к ним таким эмоциональным. Внутри него может происходить ураган от подарка, а снаружи он и не знает куда себя деть. Боится не дать тех эмоций, которых желает от него дарящий. — Обещай мне, что ты научишься на ней играть, — прошептал ему на ухо Хо, попутно целуя мочку уха. По спине пошли мурашки. Ему было безумно неловко, будто бы он не заслуживает быть рядом с ним, получать его теплоту и любовь, но он был рядом, значит не он один желает быть любимым. Он еще крепче вжался в Минхо, кажется, теперь он понимал Феликса. На столе кухни завибрировал телефон Хана. — Давай ешь быстрее, нам еще в магазин за подарками животным ехать, не только же тебе все хорошее получать, — он оставил легкий поцелуй на макушке и потрепал его по голове. В детстве мама подарила Минхо большого плюшевого медведя, кажется, он до сих пор лежит в комнате родителей. Хан безумно напоминал его, особенно когда грелся в объятиях Минхо ночью. Джисон нехотя оторвался от объятий и направился к телефону. Уведомление от Феликса. «Бро, как тебе гитара? Четкая, да? Я помогал выбирать! Обещай сыграть мне и Хенджину романтичную песню перед костром!». А после него смайлик с поцелуем. Сообщения от семейства Ли все одинаковые?***
Гитару договорились распаковать вечером. На улице стояла легкая прохлада и, кажется, передавали дождь. Хан на всякий случай закинул зонтик в рюкзак, а дальше они направились к ближайшему приюту. По фото выглядел он бедно. Навряд ли в их городе можно было бы разрулить огромный комфортабельный приют с кучей возможностей. Ветер пробирался под футболку и ворошил волосы. Джисон замечал, что Минхо никогда не укладывал свои волосы, но они ложились так гармонично. Хан думал, что дело заключается в его умелых руках, и как-то раз он даже попросил его помыть ему голову. flashback — Ну Минхо-о-о, не бузи! Давай по-быстренькому, — Джисон собирал какие-то тюбики по всей ванной и расставлял их ближе к душевой кабине. — Чего по-быстренькому? Неудобно же, как ты себе это представляешь? — Минхо стоял облокотившись плечом о дверной косяк и сложив руки у груди, прям как его мама. — Хани, время час ночи, какой «помой мне голову»? — Ну вот такой, ты спрашивал, чего бы я хотел от этой жизни, в данный момент я хочу чтобы ты встал рядом и помыл мне мои волосы. Минхо тактично закатил глаза и вышел из ванной. Хан отказывался верить в то, что тот не выполнит его просьбу. Но не прошло и минуты как Ли вернулся с табуреткой. Поставил ее рядом с душевой и сел. — Наклоняйся. — Ого, так сразу? Минхо поднял голову вверх. Кажется, он молился всем богам одним разом. В детстве рядом был Феликс с такими же шутками, а теперь на его голову свалился Хан Джисон. Это такое же проклятье, как у Хана с блондинами, только на своеобразное чувство юмора? Хан наклонился, показывая свою полную готовность к происходящему. Хо дернул кран и… — Ащщщ, ну куда-куда, горячо же! — громко верещал парень головой вниз. Ли посмеялся и сделал воду холоднее. Намочил волосы и водил по ним руками, чтобы все точно были готовы к шампуню. Надавил на тюбик с шампунем и стал нежно водить по голове брюнета. Тот прикрывал глаза, и не от страха попадания в них мыла, а от приятных ощущений. Руки блондина были рождены, чтобы намывать голову. Но только Джисону! Другому он бы не позволил чувствовать эти нежные руки, что так аккуратно делали массаж головы и строили, понятные только для Хо, башенки из смыленных волос. Ли постоянно спрашивал, не попадает ли тому мыло в глаза. Джисона это умиляло и он продолжал шутить даже на эту тему. Что-то по типу «Малышка, мои глаза щиплет только от твоей красоты». Минхо на них лишь цокал и закатывал глаза. Хан этого, конечно, не видел, но был уверен, что эти цоканья сопровождаются именно такими взорами. End of flashback В итоге, кстати, волосы они никак и не высушили. Ладно, если резкие, агрессивные вождения полотенцем по волосам руками Минхо можно считать сушкой, то они высушили. Побрызгались водой и облили всю ванную комнату. Наутро Хан проснулся с прической домовенка Кузи. А вот Хо как раз-таки остался доволен, с самого утра стебался над ним и трепал по голове, говорил, что ему безумно идет. Видимо, этот заразительный юмор передается воздушно-капельным путем. Только вот, судя по всему, Минхо сейчас не до смеха. Он стоял смотря куда-то вперед, в никуда. Широкие ворота закрывали проход в первый из их плана приют. Минхо ужасно боялся дать слабину. Рядом с этими брошенными пушистыми он терял контроль. От одного взгляда он готов разреветься и утонуть в собственной луже слез. Ему очень жаль, что он не может помочь всем сразу. Он бы хотел отвести этих котов с улицы, которых он подкармливает в приют, но он боялся потерять их. Приюты также отправляют брошенных меж собой. Если бы этих котов забрали другие люди, Хо бы просто не выдержал. Задумчивый взгляд был пригвожден к земле, что не осталось скрытым от Хана. Он аккуратно взял за руку Минхо, поглаживая тыльную сторону кисти. В голове крутилось множество слов, но Джисон так и не осмелился их озвучить. Он надеялся, что Минхо поймет все лишь одним прикосновением рук. Хо сжал руку Хана сильнее и толкнул ворота приюта. Их встретила приятная девушка с темными волосами и рельефными сережками. В руках у нее были какие-то бумажки. — Здравствуйте, я Джису, вам с чем нибудь помочь? — она коротко бросила взор на скованные между собой руки парней, но осуждения в ее глазах Хан не нашел. Она, наоборот, коротко улыбнулась и быстро отдернула себя, побоявшись их смутить. — Мы, наоборот, пришли помочь, — Хан чуть приподнял пакет с разными игрушками и кормом. Минхо безумно ему благодарен за то, что он взял на себя инициативу разговора, ведь он, кажется, и слова промолвить сейчас не в силах. — Не стоит корма, у каждого здесь свое питание. Можем прямо сейчас наполнить им миски, я с радостью покажу, кому каким кормом стоит насытиться, — она скоротечно хихикнула. — Конечно! Парни совершенно не расстроились отказу насчет корма. Все-таки у нее тут свои правила. Разве они так внезапно ворвались сюда, чтобы испортить животным их диетический режим? Вот уж нет, они пришли помочь, а значит готовы следовать указаниям Джису и ее правилам. Куда сбагрить корм, они еще найдут. Как никак их ждет еще парочка приютов. Деревянная дверь со скрипом впустила их в небольшую каморку. Внутри прям при входе стояло несколько больших пачек корма. А на небольшой так называемой кухне все было заполнено мисками и прочими приспособлениями. На тумбочке у стола лежало несколько аптечек, а на самом столе разложились огромные кучи бумаг. Джису стала ускоренно и как можно короче рассказывать, кому какой корм принадлежит. Как это укладывалось у нее в голове, Джисон не понимал. Должно быть она очень способная. В анкете приюта написано, что она тащит на себе весь этот приют одна. Она, конечно, ищет помощников, но часто выгоняет всех желающих после второго косяка. Она очень тщательно отбирает помощников, хочет, чтобы шерстяные чувствовали себя в этом приюте комфортно на все сто процентов. Для нее это важно. Чтобы никто не перепутал ошейник для каждого, никто не был накормлен не своим лакомством и чтобы каждый собачий вольер был убран до блеска и запаха роз. Это заслуживает огромного уважения. Несмотря на свои огромные обязанности, она учится. Хан это понял по аккуратно сложенным подписанным тетрадкам среди хаоса документов на столе. Она совершенно не выглядела уставшей. Черные круги под глазами, очевидно, были замазаны тоналкой. У нее оставались силы на объяснения, причем достаточно ускоренные, наверное торопится. Утонув в своих мыслях, Хан совсем забыл, почему сидит здесь. Кажется, он уже прослушал, кому какая пачка корма принадлежит. Он посмотрел на Минхо. Тот увлеченно слушал, смотря впритык на Джису. Его глаза были такими широкими и глубокими. Губы были приоткрыты и совсем легонько хаотично подрагивали, запоминая малейшие капли информации. — Запомнили? Не дай бог не тот корм увижу, убью! — Ого, это что угрозы? Я звоню в полицию, — Минхо действительно заразился этим юмором. Ну конечно, поживи все детство с Феликсом, а потом повстречай Джисона. Тут не только юмор позаимствуешь, но и крыша потихоньку съедет. Джису лишь закатила глаза и на последок протараторила. — В общем я побежала, смотрите не налажайте! Клички выжжены на нижней стороне миски. С богом! — она вскинула кулак вверх и хлопнула дверью. Наконец-то Минхо повернул голову в сторону Хана и вздрогнул от его пристального взгляда. — Эй, все нормально? — Хо помахал руками перед собой. — Ужас, даже полюбоваться нельзя, — Хан надул щеки, еще больше походя на белку. — Давай показывай кого и чем тут кормить, я все прослушал. Минхо состроил серьезное лицо, сложив руки у груди, показывая свою обиду на то, что тот все пропустил мимо ушей. — Нет, а что ты смотришь на меня? Все вопросы к твоей маме, кто просил ее такого красивого мальчика рожать, что аж взгляд не отведешь? — Ну какой-же ты слащавый, меня скоро стошнит. — Не ври. Так и прошли ближайшие три часа. Они наполняли миски разноцветными кусочками. Каждые были своего цвета. Например, для одного корма — синие, для второго — красные и так далее. Так было намного проще, чем запоминать клички всех. После наполнения они разносили их по вольерам, расположенным ближе к каморке, а после — и к котикам в конце приюта. Все делилось на небольшие комнатки в ряду. Если у собак были отдельные вольеры, то у совершенно разных котов и кошек были небольшие помещения с мягкими коврами и когтеточками. И вот дойдя до последней такой кошачьей комнатки, они остановились посидеть там и поиграться с ними. Некоторые самые спокойные лежали в лежанках. Но жаждущие ласки так и лезли к Минхо на руки. Он сидел на коленях и поглаживал каждого. Глаза были переполнены радостью. Джисон улыбался, понимая, что тот боялся слез, а на деле горит счастьем. Он радовался, что у них есть Джису. Она явно не даст никого из них в обиду, даже никудышного помощника не подпустит. А ведь Минхо подпустила. Наверное, по его глазам можно действительно понять многое. Например то, что он очень заинтересован и явно боится наделать ошибок. Пока Хо старался уделить время каждому, Хан сидел на какой-то поверхности одной из когтеточек. Она была мощная, и Хан надеялся, что не переломит ее своим весом. Рядом с ним шоркалась вислоухая серая кошка. Он почесывал ее за ухом, наблюдая за Хо. Он был таким увлеченным. Ему ужасно нравилось трогать пушистых существ и тискать гладкошерстных. Они все разные и по-своему прекрасные. Маленькая дверца аккуратно приоткрылась. В щель свой нос просунула Джису и, поняв, что парни здесь, зашла внутрь. — Так вот вы где. Я смотрю, вы поладили. Даже корма не перепутали! Я польщена, так внимательно меня еще никто не слушал, — она расставила руки по бокам, гордясь их работой. — О боже, Бо-Ми, ты вышла из своей каморки! Я так рада! Джису обращалась к сероватой кошке с белыми полосками, что ластилась к Хану. Он заинтересованно посмотрел на девушку в желании послушать про нее. — Она не выходила из своего маленького домика со своего приезда. Ее нашли загнанной в кусты, дрожащую во всем своем маленьком тельце. У нее была ранена лапа, и после процедуры лечения она не выходила на глаза. Лишь чтобы поесть и то всего раз в день. Она была очень напугана. Увидь я урода, который с ней так поступил — свернула бы шею! — Джису пугала своими жестокими фантазиями. — Мне очень жаль, — Минхо смотрел в пол, все еще сидя на коленях. — Главное, что вы заставили ее выйти! Думаю, она возвращается к своей счастливой жизни. Как-никак это моя работа обеспечить им такую жизнь, — она улыбалась так лучезарно и по-своему счастливо. Сколько бы сил она ни вкладывала, она не жалеет о содеянном, она хочет оставить след в жизни этих нуждающихся существ. Девушка посмотрела время на своих наручных часах. — Слушайте, пойдемте разнесем игрушки, которые вы принесли, а там посмотрим. После этих слов они вышли и, забрав огромный пакет, стали разносить игрушки по всем вольерам и комнаткам. Но перед тем, как выйти из каморки, Джису показала им аквариумы с рыбками и клетку с хомячками. Она успевала следить за своей жизнью, успевала следить за приютом, так еще и отводить время на домашних животных. Ну как домашних, они были в отдельной комнате каморки, где стоял диванчик и небольшой телик, чтобы не скучать на работе, если дел не осталось. Она призналась, что дома ее также ждет пушистая кошка по клички Кван. По задумке она дала ей такую кличку, потому что считала ее очень сильной. Ведь ее история попадания в этот приют подтолкнула ее на мысль взять к себе. Эта кошка пережила издевки людей. Изначально ее купила семья в приличном зоомагазине для своего чада. К слову, все было как по сценарию неадекватных родителей и избалованного ребенка, который пообещал родителям следить за кошкой. На деле же — поигрался и бросил. Поигрался в прямом смысле слова. Он дергал кошку за хвост, метал в нее вещи, тискал до боли, а родителям было не до нее. Когда она просила ласки от отца, он отпинывал ее ногами от себя, ведь был занят. Мать упрекала сына в том, что он обещал следить за ней, и настырно не кормила и не поила ее, пока ребенок сам не сделает этого. Почему косячил ребенок, а страдал питомец было не ясно. Несмотря на все это, она сбежала и искала пищу себе на улице сама. Поэтому Джису называла ее сильной. Она не сломалась от этого отношения к ней. И сейчас, благодаря своим усилиям, она лежит где-то на диване в теплом доме темноволосой девушки, в полной любви и здоровье. Минхо пробирала дрожь по телу, когда он понимал всю обширность ответственности этой прекрасной девушки. Он восхищался ею и ее добротой. Он рад, что пока они заносили все новые и новые игрушки, она рассказывала про истории этих прелестных пушистиков. Он старался уделить внимания каждому, и, наоборот, тех, кто этого не любит, старался не тревожить. Попрощавшись со всеми животными и вернувшись к воротам, они обняли Джису. Она была очень рада их пониманию, вниманию и помощи. — Блин, ребят, вы крутые, надеюсь, вы выиграете в этой жизни все! —О-о-о, я сейчас расплачусь, прекращай, — глаза Хана действительно были на мокром месте. Джису широко улыбнулась еще раз обнимая его. Минхо еще долго прислушивался к каждому лаю и мысленно желал им самого наипрекрасного. После выхода оттуда в контактах Джисона появился еще один номер. Забавно, ведь недавно там совсем было пусто, а сейчас там целых три человека. Хан был опустошен, он отдал все чувства этим прелестям и не представлял, какую тоску сейчас ощущает Минхо. Он обнял его так сильно, как только мог. Пытался показать ему, как крепко он его держит и не собирается его отпускать. Белобрысый уткнулся носом в его плечо и прикрыл глаза. Он осознавал, что им еще предстоит парочку приютов, хотя он после этого выжат как фрукт без сока. Он чувствовал руки Джисона в своих волосах, он перебирал их и гладил его по голове. Он безумно рад, что осилил себя приехать в приют и помочь Джису. Она, наверное, очень устала, но при этом не перестает радоваться жизни и продолжать свое дело. Она наилучший пример для подражания. После этого парни прошлись по еще нескольким заведениям. Им повстречалась семья Ким. Владельцем являлся старший сын — Ким Сону. Замечательный парень. Он всегда навеселе и все животные с ним ладят. Приют — их семейная работа, и поэтому они всегда вместе. Они также услышали кучу историй и на этот раз накормили четвероногих кормом. Это было полноценное помещение с комнатами под крышей. Там все было уже более прокачено, чем в прошлом. Естественно ведь они тянут его все вместе по сравнению с Джису. У них даже стояли автоматические кормушки. Они заглянули к светловолосому парню Бомгю и его брату Ёнджуну. Они вдвоем отстроили небольшой приют для животных и стараются помочь каждому, и именно они активно ищут им дома. К ним чаще всего обращаются за домашними друзьями до конца своих дней. Они очень часто подкалывают друг друга. Джисон нашел с ними общий язык и также брызгал своими шутками. Он посмеялся на славу и насмотрелся на радостного и восхищенного Минхо. Они раздали все свои покупки и, удовлетворенные и уставшие, шли до остановки. Джисон видел, как голова Минхо невольно склоняется вниз, еще чуть-чуть и он уснет. Хан встает вперед него и наклоняется, всем видом давая понять, что позволяет ему запрыгнуть на свою спину. Он знал, как Минхо утомился, он уделял каждому внимание, вникал в каждую историю и испытывал бурю эмоций. — Да ты же поломаешься, — зевал белобрысый. — Не переломлюсь, прыгай, а то прям тут сейчас рухнешь. Спорить не было сил, поэтому Минхо кое-как запрыгнул на спину Хана. Он удивился тому, как он легко выпрямился и держал Минхо за ноги. Хо лишь устало растянул руки вокруг его шеи и, чмокнув куда-то в щеку, положил голову на его плечо. На улице уже было темно, а автобусы не факт что ездили. Когда Хан очень уставал, а ему еще и приходилось идти домой, он задумывался о том, почему же люди не владеют навыком телепортации? Жизнь была бы намного проще, если бы, щелкнув пальцами, ты оказался в нужном тебе месте. Сохранили бы природу, не мучая ее газом от машин и автобусов. На улице становилось прохладно после дождя. Все-таки прогноз был правдивым, но во время него парни были внутри приюта и гладили пушистых, бросая шутки с хозяевами. Хан видел мурашки Хо на его руках. А ведь он говорил ему надевать кофту. Благо, он не из тех, кто просто так сдается, и вместе с зонтиком втихаря запихал черную толстовку в рюкзак. — Минхо, слезь ненадолго, — он легонько прошептал ему на ухо, осознавая, что тот уже засыпал. — Ты устал, наверное, — молвил тот, смотря как темноволосый роется в рюкзаке. Он проигнорировал слова об усталости, если он хотел донести того до остановки — он его донесет. Просто если тот окаменеет от холода, будет не совсем приятная прогулка. Джисон протянул ему толстовку, и Минхо послушно натянул ее на себя. И запрыгнул обратно, так как Джисон запретил ему идти пешком. Автобус они ждали недолго, все-таки последний автобус еще проезжал в двенадцать часов, и, сидя на заднем ряду, Минхо спал на плече Хана. Он же наблюдал за дорогой, зная, что если сейчас уснет, то они тупо проедут свою остановку. За окном темнота, а в автобусе горит желтый свет лампочек по бокам. Они периодически мигают, показывая, что скоро перегорят. В автобусе пустота. Последний автобус обычно ездит для всяких тусовщиков, которые не спят по ночам, а шляются непонятно где, но домой же вернуться надо. Интересно, кондуктор с водителем сейчас также думают про Минхо с Джисоном? Но от них не несет перегаром или чем-то запрещенным. Да они и не орут на весь автобус пьяный бред, тихо и мирно едут, один вообще спит. Подъехав к нужной остановке, Хан взял на руки достаточно тяжелого за счет своих мышц Минхо и вытащил на улицу. Он спал мертвым сном, поэтому будить его совсем не хотелось. Пусть проснется в кровати, как в детстве, не понимая, как сюда попал, если уснул в другом месте. Хан еле как открыл дверь в дом и, пройдя, разулся, а Минхо положил на кровать, и только потом снял кроссовки и стянул с него джинсы с толстовкой, укрыв одеялом. Сам же поступил точно также, раздевшись, аккуратно лег на кровать — лишь бы не разбудить. Прикрыв глаза, он почувствовал, как чужие холодные руки легли на его грудь, а их владелец прижался ближе. В густой тишине он разобрал тихий низкий шепот. — Сони, я хочу поехать завтра на аттракционы. — Сомневаюсь что в нашем городе имеется такой парк, — Джисон повернулся к нему и крепче прижался к его телу. — Плевать, уедем за город. — Тебе завтра на учёбу и подработку, ты и так из-за меня прогулял один день. — Ой да забей ты на эти мелочи, и прогулял я не из-за тебя, а из-за желания поехать в приют, доброе дело вообще-то! — его слова было трудно разбирать, он разговаривал в полудреме, постоянно сглатывая слюну. — Обидно, — надув щеки, произнес Джисон. — Это было сказано, чтобы ты не считал себя виноватым в моих прогулах. — Ладно, съездим, если тебе действительно за это ничего не будет! — Ты же меня не оставишь там одного? Я боюсь высоты. — Что за вопросы? Конечно нет, — Хан чмокнул его в лоб и, услышав тихое сопение, уснул, прислушиваясь к чужому дыханию.***
— Хани, прекрати, это уже не смешно! — кричал Минхо весь в воде напротив задыхающегося темноволосого. Тот уже верещал от смеха, не зная, куда себя деть. Все зеркало над раковиной было в воде. Просто кто-то не удержался, пока Минхо с сонным лицом умывался под боком, и плеснул в него водой из-под крана. Чтоб не втыкал, как говорится. Да и тот не остался в стороне, терпеть он не собирался и с разъяренными глазами, в которых читалось «я же тебя прям сейчас утоплю в этой раковине», он набрал в ладошки воды и опрокинул все на ржущую белку. Того как с ведра окатило. Так все и продолжалось, пока они не залили весь пол и не были сырыми насквозь. А ведь они собирались ехать в парк аттракционов. Видимо, собираться придется заново. Хо видел, что его крик никак не подействовал на этого наглого парня, поэтому с легкостью прижал того к плитке на стене. Тот, кажется, захлебнулся своими же слюнями. Он резко прекратил свой смех и испуганно уставился на Минхо. Он убийственно смотрел ему в глаза с абсолютно каменным лицом. С его мокрых прядей волос, прилипших ко лбу, капала вода прямиком на уже мокрые носки Хана. Темноволосый сглотнул и Хо заметил, как дернулся его кадык. Он быстро оставил поцелуй на его носу и, пока тот стоял в шоке, протянулся за полотенцем, и, выйдя из ванной, оставил его стоять в непонимании на сыром полу. И только Хо будет знать, что за дверью он чуть было не блеснул своим громким смехом во всей своей красе, полностью унеся за собой вылизанный образ бед боя.***
— Послушай, мы должны скупить здесь все! — восторженно прыгал около Хана Минхо. — Я хочу вату! Или мороженое. Нет! Я хочу попкорн! Хан был поражен яркостью искр в глазах блондина. Он прыгал от счастья. На улице сильно палило солнце, хотелось спрятаться в тень. Через подошву своих уже полюбившихся конверсов Джисон чувствовал жар от ошпаренного солнечными лучами асфальта. Вокруг стояли высокие горки и другие различные аттракционы. Солнце не позволяло взглянуть на самую высь этих каруселей. — Я хочу, чтобы мы набили эти временные тату, прямо сейчас, — Минхо настаивал своим серьезным тоном, хотя буквально минуту назад пищал от радости. — Ну, Хош, это же для детей. Я сомневаюсь, что нам позволят…— но Ли не дал завершить его нудные ворчания. — За деньги они позволят все что угодно, — он дернул его за руку и потащил к небольшому столику, за которым сидела девушка с разукрашенным лицом. Кажется, это была нарисованная мордочка тигра. Напротив нее стоял красный детский пластмассовый стульчик. Когда парни подошли ближе, она откровенно удивилась. Да что уж там, она буквально охерела от того, что за лбы к ней приперлись, когда она сидит тут на солнцепеке и слушает, как дети вокруг ноют своим родителям, что им жизненно необходима нарисованная мордочка. — Здравствуйте, нам надо 2 морды котов на лице. Джисон уставился на абсолютно серьёзного Ли. Ну да, а на что он надеялся? Что отделается небольшим рисунком на руке? Это же Ли Минхо, тут не отделаться ничем. В итоге девушка, осознав, что на взрослых она еще не практиковалась, согласилась. Все-таки постоянно ворочающиеся дети порядком надоедают. Она водила кисточкой по лицу Хана, пока он смотрел ей за спину, наблюдая за умиляющимся Хо с фотоаппаратом. Он смеялся, фоткая, как того красят. Хан пообещал себе нафоткать Ли точно так же. После нарисованных мордочек девушка посмеялась и сказала им, что они забавные. Прогуливаясь и рассматривая развлечения, на которые они купят билеты, Хо резко оттянул Джисона в сторону. Они оказались в фотобудке. Она была розового цвета, а на фоне какие-то наклеенные разноцветные звездочки и надписи. Хо закинул монетки в оплату и их предупредили о том, что у них всего четыре снимка. После отсчета они строили различные смешные лица. Хо на одной фотке сжал лицо Хана в своих руках, говоря, что он вылитая белка с мордочкой кота. На последнем кадре Ли резко повернул лицо темноволосого к себе и впился в его губы. Им распечатали две дорожки с их фото, и они, смотря на самих себя, громко смеялись. Минхо своим поцелуем размазал накрашенные черной краской губы. На фото стояло два счастливых кота. Один рыжий с белыми проблесками, а второй серый с белыми пятнами. Последнее фото Джисон оторвал ото всей дорожки по специальной полоске и вложил себе в кошелёк. Теперь когда он будет расплачиваться в магазине, будет смотреть на целующихся котов. После этого Хан оплатил этому крышесносному рыжему коту сладкую вату, а себе купил газировки, иначе он от этой жары не пройдет и шагу. Как только Хо доел свою огромную розовую вату, они сели на какие-то огромные горки. Они пристегнули ремни, и Хан чувствовал дрожь в коленях Минхо. Поэтому он как можно крепче сжал его руку в своей, напоминая, что он рядом. Они летели с огромной скоростью и ветер, ударяющий в лицо, заглушал крики. Джисон поднимал скрещенные с Ли руки вверх и кричал, что любит его. Минхо искренне надеялся, что люди, ехавшие с ними, не слышали этого. Хотя этот крик раздавался чуть ли не на весь парк. Белобрысый покраснел до кончиков ушей и, когда они спустились с горки, Хан смеялся с него. Потом они зашли в зеркальный лабиринт. Хан своим смехом чуть не расшиб парочку зеркал. Минхо разрешили снимать и поэтому каждую смешную рожицу Джисона в зеркале он запечатлял на фотографиях. Хан заставил Минхо пойти с ним на колесо обозрения. Не то чтобы он хотел его как-то напугать и подстебнуть за его боязнь высоты, наоборот, он хотел показать ему высь. Минхо взял с него обещание, что не отпустит его руку до самого конца. В кабинке Хо закрывал глаза руками и Джисон гладил его по голове заставляя открыть глаза. — Если я тебя обниму, ты откроешь глаза? — Если ты пообещаешь не отпускать меня, то да. И Джисон обнял его очень крепко, наблюдая за тем, как Минхо опустил руки на его плечи. Они поднимались все выше, а Хан все сильнее сжимал тело в своих руках. Тела были горячими за счет погоды и Хан еще больше грел парня перед собой. И вот когда кабинка была почти на максимальной высоте, Минхо чуть отодвинул Хана от себя. — Поцелуй меня прямо сейчас, пока мы на высоте. Хан умилялся с напуганного Ли, который требовал такие откровенные вещи. Он видел его покрасневшие уши, поэтому, дождавшись полной высоты, он нежно коснулся его губ. Он ласково проводил языком по его небу, углубляя поцелуй. Минхо запустил свои длинные пальцы в темные волосы, сминая губы под своими. Джисон поглаживал скулы Минхо, нежно ведя по ними пальцами. Кажется, теперь они окончательно стерли губы нарисованных котов. Отстранившись, Джисон поправил воротник рубашки Минхо. Он считал, что, идя в парк, он зовет Хана на свидание, а на свидании надо быть порядочно одетым. Хан уговаривал его надеть удобную одежду, но тот уверил его в том, что ему удобно. Вместе они выглядели странно, ведь пока на Минхо была аккуратно выглаженная рубашка, на Джисоне болталась футболка Минхо и широкие шорты ниже колен. Пока они опускались, они смотрели друг другу в глаза. Размазанные черные губы и белые усики по щекам. Хан умилялся таким образам, все-таки в душе они еще те дети, которые хотят себе разрисованные лица и сладкий привкус сахарной ваты на губах. Только вот навряд ли дети чувствуют этот сладостный вкус на чужих губах. При выходе из кабинки к ним обратился высокий парень, который сидел в каморке, пропуская по билетам ребят. Он разложил на вытянутой полке, на которую обычно кладут билеты магнитики и обычные фото, на которых Джисон целует Минхо на самой высоте. Как они могли забыть про то, что внутри стоят камеры и организаторы фотографируют на память людей внутри, получая за это дополнительную плату. Минхо ужасно покраснел и застыл. Джисон же лишь прыснул громким смехом, оплатив одну такую фотографию. — Все-таки не зря выбрали нужный момент для фото, — игриво улыбался организатор, посмеиваясь. — Это точно. Спасибо большое! — отсалютовал Хан и потянул застывшего Минхо за руку. — Какой позор, — опустил свою голову в руки Хо. — Эй, да ладно тебе, прекрати. Смотри какие мы тут милашки! — Хан тыкал фото ему через руки, еще громче смеясь над его стеснительностью. Парк унесёт за собой их громкие вскрики и счастливые переглядки. А они унесут за собой пленку наполненного фотографиями фотоаппарата и одну распечатанную, которая позже будет висеть дома у всех на виду.***
— Ащ-щ-щ, ну не кусайся, — Джисон откинул Минхо и ударил его подушкой. — Ух какая злющая белка, на бешенство проверялся? Увидев злобный взгляд Хана на такие высказывания, Минхо захохотал. — Послушай, мы фильм смотреть будем или так и продолжим в зоопарк играть? — по интонации понятно, что Хан строит из себя маленького обиженного мальчика. Минхо прыснул улыбкой на такие выходки и поднялся, обнимая темноволосого за талию. — Я жду, когда мой бельчонок определится с тем, что он желает смотреть этим вечером, — шептал он ему на ухо, напоследок прикусив мочку. — Кто из нас тут еще слащавый. В ответ в лицо прилетел удар подушкой. Судя по всему, сегодня она получила больше всего мук. Джисон уже пол часа искал, что им посмотреть. Он хотел, чтобы Минхо запомнил этот вечер. Весь день они были в парке и спустили все свои деньги. Весь всплеск эмоций они оставили там, и оба об этом не жалели. Хотелось уютного завершения этому веселью, и фильм был тому поводом. Они уже заказали доставку пиццы и в распоряжении Джисона был час, чтобы найти что-то годное. Хо уложил голову боком на своих руках, лежащих поперек подушки. На его лицо падали светлые локоны, мешая любоваться. Он смотрел на освещенный светом ноутбука профиль темноволосого парня, который добавил красок в его серую жизнь. Еще ее украшали коты, но, кажется, Джисон являлся его самым большим котиком на планете. Его карие глаза с хаотично распушенными ресницами. Его обкусанные губы, которые подрагивают от раздражения, возникшего от поиска фильма. Его шелковистые волосы, которые он всегда пытается уложить, не слушая нотации Хо, что он прекрасен и его волосы — самое пушистое, что есть в доме. Его замечательные милые щечки, которые Ли теребит без остановки. Только сейчас Минхо действительно понимает всю серьезность своего утопания в этой густой, липкой и приторно-сладкой гуще под названием любовь. — Минхо, прекрати это уже! — Прекратить что? — строить из себя дурачка радом с ним стало ежедневной традицией. Он такой забавный, когда не может сказать напрямую, а Хо буквально выпытывает его произнести это. — Ты знаешь, — вот Хан уже и начал густо краснеть. Особенно наивозлюбленные щечки стали алого оттенка. — Нет, не знаю, — Минхо скалился и водил рукой по ляшке Джисона. — Прекращай пялиться на меня, я не могу сосредоточиться на фильме. — Я любуюсь, а ты даже не смотришь на меня, — обиженно надул губки Минхо. Вся игривость испарилась и улетучилась маленьким облачком по небу. И вот это алое личико повернуло голову в сторону такого счастливого Минхо. Его глаза сияли даже без попадания на них света от монитора. Его кошачий носик, который он морщил при излишке слащавых высказываний. Его милые ямочки на щеках, когда он искренне улыбался. За такое казалось бы малое количество времени Хан изучил каждый миллиметр Минхо. Он знает его самые чувствительные места, знает, какому части тела надо уделить особое внимание, чтобы тот засмущался как маленькая девчонка. Они бы пролежали так еще пару часов, забив на фильм и глядя друг другу в глаза, но доставщик так не думает. На всю комнату раздался громкий звон в дверь. Минхо, закрыв глаза, обреченно простонал, пока Джисон хихикнул с вызовом, убирая с колен ноутбук и поднимаясь с кровати. Когда он забрал заказ и расплатился, зайдя в комнату, он увидел заинтересованные широкие глаза, направленные на монитор ноутбука. Его белесые волосы освещались ярким белым светом, а губы были чуть приоткрыты. — Хани, почему ты не сказал про этот фильм? — он повернул ноутбук в сторону стоящего в проходе Джисона, умиляющегося с вида Минхо. На экране с правой части стоял парень с рыженьким котом на плече. Этот кот забавно походил на нарисованную мордочку Хана в парке. Большими буквами было выведено «Уличный кот по кличке Боб». В жанрах самым первым стала драма. — Да ты же тут расклеишься пока смотришь. — Я-то? Еще чего. Ты первый будешь в слезах захлебываться, — язвил своим кошачьим ядом блондин. Джисон лишь усмехнулся и, положив две коробки пиццы на кровать, своей тушей приземлился рядом, сев в позу лотоса. Минхо приземлился головой ему на ноги и включил этот сопливый до ужаса фильм. Хо теребил ворсинки на рукавах свитера Джисона, пока тот перебирал белесые волосы меж пальцев. Хан опустил голову, чтобы оставить такой невесомый поцелуй еле касающихся губ на макушке, вдыхая замечательный аромат духов Минхо. Когда он заходил в дом, нос всегда пробивал этот запах. Джисон всегда считал, что в дорамах громкими словами говорится про самый родной для них запах, но для него это была просто романтизация. Но когда он чувствует запах этих духов, притершихся к нежной коже Минхо, ему кажется, что это он сейчас в глупом фильмеце про елейную любовь. Что где-то такой же как он раньше наблюдает за ним и думает: «какие же это все сказки, такого не случается в жизни». Если бы Джисон мог посмотреть этому человеку в глаза, то единственное, что бы он произнес это: «бро, в этой жизни случается все. Жизнь вообще штука странная, сначала ты пытаешься спастись бегством, а потом ты сидишь и любуешься своим чудом на коленях, теребя его волосы». Наверное, каждый человек бы подумал, что он пьян, либо совсем постарел раз, о смысле жизни разговорился. И только сейчас Джисон задумывается, что все слишком хорошо. Если бы не встретил уличного кошатника, он бы шел домой, постоянно оборачиваясь и выискивая упырей, которые кровожадно набросятся на него, и жалеть уж точно не станут. Если бы не та прогулка ночью и его позволение остаться в теплом доме с запахом нежных духов с нотками свежести. Наверное, жизнь решила, что один Хан точно потерпит поражение в этой утопии. Послав парня с широкими глазами и искрами в глубине, она говорила ему не проебать возможно последний шанс в его жизни. Он его не проебал. Он не проебал Минхо и счастье, которого заслуживает. Если раньше он говорил про то, что несчастье, которое он терпит — заслуженно и он обязан это пережить как очередную преграду и шутку судьбы дабы стать сильнее, то сейчас он скажет, что просто не имеет права сказать, что он не достоин счастья, которое, уткнувшись щекой в его коленку, увлеченно наблюдает за событиями на экране. К слову фильм был просто душераздирающим. И каждый раз, когда Джисон слышал тихие всхлипы, сжимал плечи Хо сильнее, прижимаясь ближе, стараясь держать себя в руках. У фильма было две части, и на одном Минхо останавливаться не собирался. В этот раз он сел рядом с Джисоном, накрыв обоих одеялом и положив свою голову ему на плечо. Наверное Джисон видел себя в этом опустившем руки пареньке, которому попался наилучший кот, который смог вывести его с этой гущи темной, кровавой и беспощадной жизни. Они со слезами на глазах читали биографию этого кота, ведь фильм основан на реальных событиях и это лишь подогревало интерес. Котик действительно скончался пятнадцатого июня. Слова его хозяина убивали всю жестокость, которую видел в людях Джисон.«Боб спас мне жизнь. Вот так просто. Он был для меня больше, чем компаньоном» — Джеймс Боуэн.
Парни изливались в слезах оба, забив на то, что до фильма припирались, кто же первый пустит слезу. Хан верил, что этот кот понес за собой историю и сейчас сияет самой яркой звездочкой на небе, за ним продолжат наблюдать с широченной гордостью в глазах, за ним продолжат следовать. Вытирая друг другу вновь и вновь вытекающие слезы, они продолжали читать информацию об этом коте. Было ужасно осознавать, что смерть никого не щадит, не смотрит на твои поступки, она никогда не посмотрит на пройденную тобой жизнь, никогда не пожалеет и не оставит в покое, она лишь верно следует за твоей спиной, за каждым твоим шагом и ждет подходящего момента. Ощущение будто на грудную клетку положили тяжеленную гирю и приковали к металлической поверхности. Тебе тяжело, гиря давит, но ты не поднимешься. Хан успокаивал себя мыслями о том, что он не потеряет своего кота, спасшего ему жизнь. Он надеялся, что даже если это произойдет, то не скоро. Точно не скоро. Он держал лицо Минхо в своих все еще холодных руках, стирая слезы и убирая намокшие от них прядки волос прилипших ко лбу. Выцеловывал мокрые дорожки на щеках, вытирая свои. Они перекидывались фразами, что очень рады за этого кота и хозяина. Рады, что они нашли друг друга и спаслись от негодований. Никто не вечен. К сожалению. Они уже лежали под одеялом, ближе прижимаясь друг к другу, как бы спасая от слез и страхов. На телефон Минхо подозрительно часто приходили сообщения, но тот их игнорировал даже, не беря телефон в руки, отмахиваясь тем, что очень устал и хочет отдохнуть. Темноволосый лишь прошепчет тихое «спокойной ночи» на ухо и напоследок оставит горячий поцелуй на щеке. Но ответ он не услышит, ведь пока тот будет сопеть ему в плечо, в удушающей тишине комнаты раздастся лишь приглушенное: «Прощай, Хани». Наутро Джисон не почувствует легкого поцелуя на лбу. Он не будет чувствовать запах заваренного кофе с кухни, теплые руки, согревающие свои собственные, горячее дыхание в шею и льстивые комплименты на ухо. Рядом с ним не будет самого дорогого кота за всю его жизнь.15.04.2024
«Эти цветы…»
Еще холодный ветер залазит под футболку, щекоча живот. Небо тошнотворно голубое с белыми проблесками и огромным желтым шаром, который проворно попадает лучами на глаза. Ледяные руки колят шипы роз. Всего двух роз.«никогда не тронет солнце»
«Где твои теплые лапы, когда они так нужны?» Опустив голову, он останавливается около нужной могилы. — Прошел почти год как тебя не стало. Долгая, терзающая душу тишина. — Да кому я вру, ровно триста пять дней, я действительно считаю. Слезы непроизвольно катятся по щекам. Ровно десять месяцев прошло, как родители Минхо сообщили ему о том, что он не проснулся не по случайности. У него был рак сердца. Он пил таблетки не от того, что у него болит голова, так думал только Джисон. Близкие Хо молчали по его же просьбе. Он также сохранял тишину. Молчал, пока верил, что его не оставят. Молчал, пока надеялся на последнюю любовь.«Эти цветы, …»
Десять месяцев мучений. Хан не мог думать, он не мог есть, не мог ходить по улицам. Это была не жизнь, а лишь пустое существование. Он везде искал его. В лицах прохожих, в его родных, везде. Единственное, что мог делать Джисон — это спать. Во сне он был рядом, Хан чувствовал его горячие руки на шее, впалом животе и спине. Чувствовал его нежные губы на своих и эти шелковистые до ужаса привлекательные волосы меж своих пальцев. Темноволосый как мантру повторял признание в любви в перерывах громких и влажных поцелуев. Каждое прикосновение было жаром, опаляющим кожу. Стоило убрать единственный палец от участка кожи, как его продувало ветром, снося наложившиеся прикосновения пару секунд назад. Он прижимал его сильнее, чтобы приклеить к себе и никогда не отпускать. И лишь одно короткое чувствительное протянутое шепотом «Хани» развеивало происходящее в прах. Просыпаясь в холодном поту и пустоте внутри, такой же гулкой, как и пустеющее место рядом, Хан чувствовал себя живым. Сны с Минхо — единственное, что держало его сейчас на плаву. Он по-прежнему ждет, что когда-то он выйдет со стороны той кирпичной стены, у которой все началось, и скажет, что это была лишь глупая шутка и он ни за что его не оставит. Наверное, поэтому он продолжает приходить на то место в очередной раз, ударившись затылком о стену, скатившись и сев в точности так же, как сидел когда-то, стараясь отдышаться и вытянуть из себя извинения перед каким-то кошатником. Только вот… кошатника рядом нет. Он бы мог отмахиваться словами, что он туда приходит исключительно для того, чтобы покормить тех самых котов. Но сейчас они в теплом доме наслаждаются запахом свежести и мягкой кроватью. Джисон осознал, почему Минхо не приютил их тогда, он боялся покинуть их и оставить в мучениях одних. «Почему же ты оставил в этих мучениях меня?» — ежедневно задавался вопросом Хан. Их общая фотография все еще ютилась в кошельке. Она прожигала в нем дыру. Либо в кошельке, либо в израненном сознании Джисона. Голова произвольно поднялась к небу. Оно уже не казалось тошнотворным. Хан не верил, что Минхо находится там. Он всегда находится в его сердце, всегда давит огромной гирей в его душе. Прошло десять месяцев, а он все также приходит и разговаривает с могилой на самые откровенные темы. Он очень надеется, что он его слышит. Очень надеется, что он гордиться им. Надеется, что он рад, что его коты все вместе в одном теплом доме, в котором хранится его аромат. Минхо не оставил его одного. Рядом с ним всегда были, есть и будут его родители, что считают Хана своим сыном. Лучезарный белобрысый паренек, походивший на старшего Ли, со своими бесбашеными друзьями. И самое драгоценное, что есть в жизни Джисона. Заклеенный наклейками фотоаппарат с самой жизнерадостной фотопленкой внутри. Хан улыбался небу сквозь ручейки слез. Когда-то их вытирал нежными пальцами расклеенный от фильма Хо. Джисон присел на корточки, положив две ярких и ужасно колючие розы.«что ты посадил для него.»
— Я ужасно, мучительно скучаю по тебе Ли Минхо, — разнеслось низким шепотом от темноволосого парня, прикоснувшегося кончиками пальцев к надгробию. И он вернется сюда еще не раз. Он вернется сюда с родственниками ушедшего, вернется сюда с котами и вернется сюда один. Он будет возвращаться, пока его не похоронят рядышком. Он знал, знает и будет знать, что «костлявая» не щадит никого. Смерть дается привилегией при рождении, как грудное молоко родной матери. От нее не сбежать и не спрятаться. Хан принял это как должное. Он никогда не терял людей из своей жизни. Попросту некого было терять. Но, видя переполненные слезами глаза ставшей родной матери, что старалась улыбаться — больно. Больно до хруста ребер и бьющегося стекла в душе, которое осколками впивалось во все внутренности. Видеть белобрысого вечно веселого и сияющего парня в черном с сожалением в глазах и с содрогающейся улыбкой на губах. Минхо не хотел, чтобы на его похоронах ревели. Он не пытался оставить свой след в жизни, не пытался оставить хорошее впечатление о себе. Он хотел, чтобы по нему не тосковали. После смерти он не чувствует ничего, а значит и другие должны отложить чувства в долгий, глубокий ящик и зарыть его рядом с бездушным телом. Он взял слово с семьи, что они будут улыбаться, несмотря на ситуацию. Выглядит эгоистично с их стороны, если смотреть глазами незнающего. С Хана обещание никто не брал. Он не знал, какие эмоции он испытывал. Внутри было пусто. Тело без органов и чувств стояло в пустоши среди множеств людей. С лица капало на землю. Наверное, его облили с ведра, чтобы он очухался или это все же слезы, которые он уже давно не контролирует. Это были самые ужасные похороны в его жизни. Наверное, потому что первые. Хан не хотел бы оставить родных людей вот так просто. Возвращаться сюда и вести монолог стало ежедневной традицией. Пересматривая фото с ним, он ощущает себя рядом. И он надеется, что его любовь не угасла и похоронена вместе с ним. Ведь в таком случае, он умрет с тем же чувством, и когда-то встретятся два бездушных бледных тела с алым быстро бьющимся сердцем, просвечивающимся через грудную клетку. В ванной до сих пор лежит его зубная щетка и нетронутый с тех пор шампунь. Футболки пахнут былой свежестью, только вот… это всего лишь стиральный порошок. Невзначай постоянно находит его волосы на подушке. Все тот же без изменений номер в телефонной книжке, бери да звони, но не существует этого прежнего голоса. А цветы по прежнему растут без единого солнечного лучика, пробиваются в этой жизни со всех сил.