Не всяк барск...

      Брызги воды дивно играли на белоснежной коже Майлин, сверкали в волосах, облепивших спину. Переливаясь, скатывались вниз по плечам и груди, зависая на секунду на небольших светлых сосках, застывших от прохладного дыхания воздуха, и падали на живот, продолжая свой путь вниз — до треугольника светлых волос, а оттуда дальше, по ногам, пока не исчезали, впитавшись в землю. Дующий в сторону Крипа лёгкий ветерок заставлял его ноздри трепетать от запаха обнажённого тела — неповторимого аромата пряных трав, пепла и тонкой ноты мускуса.       Он вышел из-за деревьев, не таясь и не пытаясь скрыть своего присутствия, подбежал ближе и ткнулся носом ей в бедро. Майлин вздрогнула и резко повернулась. На щеках её заалел лёгкий, едва уловимый румянец, пока она судорожно подбирала с земли плащ, чтобы прикрыть наготу. Она была невероятно хороша в своём так непривычном ему смущении. А запах её тела… Крип едва не заскулил: сводящий с ума аромат был слишком сильным, близким и доступным.       Он потянул воздух носом, не удержавшись, подался вперёд, суя голову под плащ, и лизнул Майлин в промежность, желая ощутить её вкус и аромат на языке.       — Крип Ворланд, ты забыл, что ты не барск?! Ведь это лишь временная мера. Скажи — ты помнишь об этом? Ты понимаешь меня? — Майлин поймала его голову руками и, заметно смущаясь, посмотрела на него, но взгляд Крипа ей удалось задержать ненадолго — он блуждал, натыкаясь то на соблазнительно-острый изгиб ключицы, то на краешек груди, мелькавший в прорези плаща.       Для того чтобы он услышал её, слова были не нужны, так что, разумеется, он понял. Конечно, понял. Хотя какого черта?! Он прекрасно знал, что она обманывает: обратного превращения в человека может и не быть, и он может навсегда остаться барском — огромным хищным зверем с грубой шерстью, острыми когтями и пастью, усаженной зубами-бритвами. Как смеет она так уверенно смотреть ему в глаза и говорить, словно правду, то, что является ею лишь наполовину?       Эта мысль вдруг заставила Крипа разозлиться: на себя — за свою доверчивость и слабость, на Майлин — за то, что превратила его в это чудовище, будучи неуверенной в том, что сможет вернуть всё назад. Именно поэтому сейчас и барск в нем, и он сам наполнились яростью — той, что контролируется не разумом, а лишь животными инстинктами. Маленькая месть в этот момент показалась Крипу решением нехитрым и достаточно приятным, чтобы он потратил на неё время: Майлин всё равно не бросит его — ей не позволят обеты и обещания, которое её народ чтит больше жизни, но вот он… он ничего ей не обещал.       Крип больше не слушал Майлин, даже когда зубы рванули край плаща, сдёргивая его, а тяжёлые лапы легли ей на плечи, грубо и тяжело опрокидывая на землю прямо рядом с рекой — так, что мелкие капли грязи с размытого берега вмиг испачкали её белоснежную кожу.       «Очень подходяще, — подумал про себя Крип, — точно крупицы обмана, которые она так ловко вплетает в свою речь».       Должно быть, она даже не поняла сперва, что произошло, потому как не закричала и не предприняла попыток сопротивления. Только тихо охнула, падая на спину, да рефлекторно закрыла лицо рукой. Затем всё же попыталась подняться, скользя ногами по жидкой грязи, однако Крип остановил её, встав лапами на живот и придавив своим весом.       Опустив голову, он низко зарычал: сейчас он был быстрее и опаснее, чем она. Жезл, которым Майлин управляла животными, лежал в стороне вместе с одеждой, а любую попытку позвать на помощь маленьких лесных друзей или запеть свою чарующую колдовскую песню, он может пресечь одним сильным ударом лапы. Майлин, похоже, тоже понимала это, и потому не говорила, молча смотря на него огромными от испуга глазами.       Крип наклонился, провёл носом по её ключицам, шумно выдыхая, опустился ниже — по ложбинке между грудей — к подрагивающему животу. Запах её тела стал острее, ощутимее, к нему добавился аромат страха, легко улавливаемого тонким обонянием барска. И ему это нравилось. Как нравилась белая кожа с тонкими розовыми следами от его когтей, наполняющимися мелкими капельками крови, затвердевшие соски на часто вздымающейся от волнения груди и острые колени, упирающиеся ему в живот.       Крип вновь зарычал — ему был по душе этот звук и то, как он заставляет Майлин вздрагивать и замирать на месте, сжимаясь, точно пружина. Он сделал полшага назад и наклонился к её бёдрам, упёрся носом в промежность, заворчал — предупреждающе — чтобы Майлин раздвинула ноги. Та медлила, и он рыкнул ещё раз, наклонился и слегка прихватил зубами её руку, чувствительно царапая кожу, провёл когтями по плоскому животу, оставляя глубокие алые следы. Майлин всхлипнула, но повиновалась, медленно раскрывая бедра и всё ещё не сводя с него глаз.       Он фыркнул — аромат ударил в ноздри, заставил конец большого, с алой головкой, члена показаться из кожного футляра. Крип высунул язык и ещё несколько раз провёл им между ног Майлин, ткнулся носом во влагалище, ощущая тёплую влагу, лизнул, прежде чем поднять голову и посмотреть верх. Майлин закрыла глаза и отрешённо лежала, уйдя в себя. Крип тихо рыкнул — нет, он хотел не этого, он хотел, чтобы она участвовала, чтобы поиграла для него.       Подавшись вперёд, он сжал зубами один из сосков и больно прикусил его, тут же ощутив на языке солоноватый вкус крови. Майлин вскрикнула и упёрлась в его голову руками, так что Крип тут же отстранился, глядя на грубый след, резко контрастирующий с бледной кожей. Лизнув его, он потёрся об упругий холмик щекой, подался в сторону, чтобы голова оказалась между её грудей, а зубы касались кожи, царапая и раздражая её, и потёрся ещё раз, вылизывая и соски, и выступающую линию тонких ключиц.       После, встряхнув головой, Крип сбросил руки Майлин, которая, приподнявшись, наблюдала за тем, как член скользит по её влажному от воды и крови животу. И в тот момент, когда он поймал её взгляд — он готов был поклясться в этом — в её глазах был не только ужас, но и крупица желания, не менее безумного, чем его.       «Перевернись!»       Короткая мысль пронеслась от него к Майлин, и он знал, что она его слышит. Прошла пара секунд бездействия, и Крип хотел было повторить, усилив мысль грубым рыком, но тут она шевельнулась и медленно перекатилась на живот. Острые лопатки смотрели теперь вверх, белоснежные бедра, испачканные грязью и мелкими травинками, были судорожно сжаты. Если бы Крип был сейчас человеком, он засунул бы пальцы ей между ног и ласкал маленькую горошину клитора, пока Майлин не раздвинула ноги сама, как заправская шлюха выгибаясь ему навстречу в желании насадиться на его член. Но сейчас он заперт в теле зверя — разозлённого и имеющего в своём распоряжении лишь когти. И мысли его сводились лишь к тому, как удовлетворить пульсирующую в теле похоть.       Крип посмотрел на спину Майлин — нет, неудобно, она явно не собиралась помогать ему. Что ж, а он не собирался быть нежным — он же барск, хищник. Не такого ли она хотела в свою маленькую коллекцию зверушек? Так пусть получает желаемое в полной мере.       «На колени!»       Крип положил лапу на спину Майлин, выпустил когти и потянул на себя. Она вскрикнула от боли, впилась в землю пальцами, пригибаясь вниз, чтобы избежать его прикосновения, и встала на четвереньки, вздрагивая всём телом.       Её запах был таким сильным, что Крип не удержался — наклонился к её бёдрам, нашёл ароматную плоть и прислонился к ней носом, начиная вылизывать. Почувствовал, как вздрогнула Майлин, когда шершавый язык коснулся её клитора; ещё несколько секунд — и она тихо выдохнула, подаваясь ему навстречу. Но в его планы не входило доставлять ей удовольствие, нет, в этот раз ей отведена совсем иная роль.       Крип лизнул ещё раз и поднял голову, расслышав едва заметный тихий вздох — Майлин явно не отказалась бы от продолжения. Однако у него были иные планы, в которые не входили её желания. Он переступил лапами и громадой навис над ней, провёл языком по свежим ссадинам, затем пару раз лизнул её в шею. Теперь Майлин пахла не только страхом, хотя эти ноты по-прежнему были преобладающими в её аромате, но и кровью, возбуждением и, немного, потом и грязью — более подходящие для неё запахи, чем пресловутая чистота.       Крип тихо зарычал. Его член упирался в её бедро, касаясь кожи налитой кровью головкой, и он понимал, что больше ждать не может, так что резко подался вперёд, входя в Майлин одним сильным движением, чувствуя, как его обхватывает плоть настолько тесная, что он чуть не кончил сразу же, оказавшись внутри.       Майлин всхлипнула, глотая вскрики, дёрнулась было вперёд, но он успел сжать её когтями, затем прикусил за шею, как делали, должно быть, всё его звериные предки со своими суками. Его это устраивало — он хотел, чтобы ей было больно.       Майлин вздрагивала от мощных толчков. Может даже плакала, говорила что-то — он не знал: разум тела, в котором пребывал сейчас Крип, был затуманен запахами и желанием. Работали только инстинкты — настолько сильные, что подавляли мысли, оставляя лишь стремление удовлетворить похоть.       Он не знал, сколько прошло времени, когда понял вдруг, что Майлин отвечает ему, подаётся навстречу, широко раздвинув бедра и сдавленно выдыхая на каждом толчке. На несколько мгновений Крипа заворожил вид её белой выгибающейся спины и ягодиц, бьющихся о его живот, пока он не осознал, что она скоро кончит.       С трудом заставив себя остановиться, что настоящему барску, должно быть, не по силам, он отстранился от Майлин, но только для того, чтобы обхватить клыками за плечо и сильно вжаться членом в её бедра, преодолевая сопротивление тугих мышц. Майлин забилась под ним, пытаясь и оттолкнуть его морду, и избежать болезненного проникновения, но в зубах барска она оказалась просто лёгкой добычей — об освобождении можно было даже не мечтать.       Крип, наконец, вошёл полностью, с трудом справляясь с головокружением от удовольствия, застилающего сознание. Для того чтобы кончить, ему потребовалось всего несколько резких толчков. Он вздрогнул пару раз и низко зарычал, изливая семя внутрь Майлин, наслаждаясь обволакивающим теплом. Крип позволил себе ещё некоторое время побыть в ней, ощущая её боль, а затем отшатнулся назад и встал в стороне, приходя в себя.       Ощущения барска были иными, чем у человека, но не менее яркими. Да, определённо — у этого тела были свои плюсы.       Майлин осела на землю, мелко подрагивая и часто дыша, затем протянула руку в сторону, нашаривая свою одежду. Крип посмотрел на неё снизу вверх, склонил голову набок, словно изучая, и мысль его была резкой и чёткой:       «Это ещё не всё».