Safe in your arms

I know I'll never be me, without the security Of your loving arms Keeping me from harm. © Adel - "Skyfall" — Уберите руки, 007, — шипит она сквозь зубы, отбирая у него что-то, похожее на брелок от машины, но явно таковым не являющееся, и мстительно добавляет: — Это для тех, кто более успешно сдал текст на IQ. Бонд смеётся, но послушно поднимает руки и отходит в сторону — чтобы, дождавшись, когда Кью отвернётся, схватить новую игрушку. — 007, сколько раз повторять! — её голос звенит потревоженной медной струной. — И что вы вообще здесь забыли? На месте М я бы в принципе запретила вам появляться где-либо, кроме его кабинета и тренировочного зала, который вы так старательно избегаете. — Вы слишком осведомлены о моих передвижениях, Кью, — мягко улыбается Бонд и протягивает руку к обычной шариковой ручке на её столе. Кью с поразительной ловкостью шлёпает его по руке раскрытой ладонью. — С такой травмой я буду непригоден к службе, — смеётся Бонд, потирая ушиб. Ему нравится смотреть, как неприступная властительница отдела Q вспыхивает румянцем от бессильной злости. Но он не видит, как она, отворачиваясь, с трудом сдерживает слёзы. * — Уберите руки, 007, — холодно бросает она, и Бонд послушно отводит их в стороны, позволяя девушке самостоятельно выпрыгнуть из вертолёта. Она бледна сильнее обычного, и Бонд уверен, что пальцы, спрятанные в карманы слишком просторной для неё куртки, отчаянно дрожат. Она боится летать, но упрямо вскидывает острый подбородок, пытаясь скрыть свой страх. Он не знает, зачем она здесь и почему М настоял на её кандидатуре в качестве сопровождающего. Бонд испытывает одновременно тревогу за неё и какое-то удивительное спокойствие от её присутствия рядом. Кью воспринимается им как настолько неотъемлемая часть МИ-6, что сейчас, когда он впервые на своей памяти видит её за пределами здания на Воксхолл-кросс, он всё равно ощущает привычную уверенность стен управления. Да, именно это даёт ему чувство комфорта, а вовсе не сама Кью. По площадке гуляет ветер, который мгновенно подхватывает кудри Кью, спутывая их. Бонду хочется пройтись по ним ладонью, запустить в них пальцы, не то разнимая пряди, не то лаская. Но к ним уже бежит Феликс Лейтер, и Бонд откладывает эту мысль на потом. Не сейчас. Когда-нибудь. * — Уберите руки, 007, — голос Кью звучит сдавленно и хрипло, она кусает губы, сдерживая крик боли, и зло смаргивает слёзы. Бонд игнорирует её, продолжая зажимать рану обеими ладонями, и мысленно костерит себя сразу на четырёх языках. Он не должен был брать её с собой. Он не должен был позволять ей ехать. Он не должен был лезть в самое пекло, зная, что она ни за что не станет ждать в машине. Он вообще не должен был оставлять её в машине. Но Кью, с её холодной самоуверенностью, переходящей порой в совершенно подростковый максимализм (и плевать Бонду, что она намного старше, чем кажется), так старательно его провоцировала, что он не смог устоять. Ах, значит, у меня недостаточно высокий IQ, чтобы пользоваться твоими штучками? Ах, значит, ты за полчаса работы нанесёшь противнику больший ущерб, чем я — за полгода? — Вы только и ждали, чтобы меня полапать, — из последних сил бормочет Кью, кривя губы в презрительной усмешке, но вместо усмешки выходит печальная полуулыбка, и сердце Бонда сжимается от болезненного укола нежности. Слишком много женщин погибло по его вине. И Кью точно не должна была стать одной из них. — С первого дня нашей встречи, — врёт он, но тут же ловит себя на мысли: а ложь ли это, в самом деле? Он отнимает одну руку от раны на её боку и нежно проводит ладонью по её спутавшимся и перепачканным волосам. * — Уберите руки, 007, — деловито роняет Кью, не отрывая взгляда от бегущих по крошечному экрану строчек кода. Бонд усмехается себе под нос, но руки не разжимает. Они висят над полом, пронизанным тысячами датчиков, и он не готов доверить Кью собственную безопасность. После истории в Будапеште она считает себя прожжённым полевым агентом, и Бонд надеется, что её багаж больше не пополнится подобным опытом. Кью нравится риск. Она всячески демонстрирует это и наслаждается тем, что искренне считает опасностью. Разумеется, Бонд больше не позволяет ей рисковать по-настоящему. Разумеется, ради этого приходится порой жертвовать отличными возможностями. Но, Бонд вынужден признать это, с ней в паре работать в самом деле проще. Далеко не сразу он привыкает к постоянно звучащему в ухе голосу, в котором вечно слышатся раздражение и снисходительность. Он невольно улыбается при виде самодовольного выражения, возникающего у неё на лице каждый раз, когда она небрежно заявляет ему: «Я еду с вами, 007. Проследить лично, чтобы вы не сломали дорогостоящую аппаратуру». Если кто-то когда-нибудь ещё раз назовёт Бонда самодовольным, он познакомит этого человека с Кью. — Теперь-то вы уже точно можете убрать руки, — замечает Кью, когда они вползают обратно в вентиляционную шахту. Бонд медлит несколько мгновений, прежде чем подчиниться, но за эти краткие мгновения успевает ощутить пронизавшую её тело дрожь. Словно она не хотела, чтобы он разжимал руки. Словно она успела поверить, что он их не разожмёт. * — Уберите руки, 007, — выдыхает она, но сама держит его запястье так крепко, что Бонд не смог бы вытащить из неё пальцы, даже если бы хотел. Он целует её плоский живот, обводит языком пупок, поглаживает второй ладонью небольшую, но совершенно идеальную грудь, не прекращая движений рукой. Кью захлёбывается собственным стоном, тихим и сдавленным — она всегда сначала пытается сдерживаться, и это заводит Бонда едва ли не сильнее, чем громкие пронзительные стоны, которыми она поощряет его ближе к концу. — Вы уверены, что хотите, чтобы я убрал руки? — шепчет он куда-то в ямочку под её горлом и чуть прихватывает губами нежную кожу. Он чувствует, как сжимаются её мышцы вокруг его сведённых вместе пальцев. — Вы точно этого хотите? — повторяет он, прикусывая мочку её уха. Он заставляет её разжать пальцы, по-прежнему держащие его запястье, и убирает руку. Кью отчаянно тянется за ним бёдрами, но Бонд удерживает её на месте, целует в губы, исследует языком мягкий, податливо раскрывающийся рот и входит в неё. Несколько резких, сильных толчков, сопровождаемых её громкими стонами, — и Кью, всхлипнув, обмякает в руках Бонда. Он продолжает двигаться, пока не кончает сам, и тогда падает на постель рядом с ней, тяжело дыша. — Я же сказала, чтобы вы убрали руки, — выдыхает Кью, и на её губах танцует счастливая улыбка. Она чувствует себя победительницей, и Бонд для разнообразия позволяет ей сохранить эту иллюзию.