Ты живой, мне большего не надо...

Не каждый может похвастаться тем, что он побывал в Марианской впадине, в этом чудовищно глубоком разломе, в самом его низу. А стоит ли хвастаться этим? Стоит ли, если от толщи чёрной воды тебя отделяет покорёженный и скрежещущий от давления металлический корпус, пусть и самый прочный на свете, а умирающие системы управления заходятся предсмертными искрами и сигналами тревоги? Стоит ли, если через пару секунд ты должен нажать на кнопку, движение которой перечеркнёт все твои мечты и надежды, если, конечно, они ещё у тебя остались? Стоит ли? Райли как сейчас помнит свой беззвучный крик, когда внутренняя линия связи «Бродяги» со «Страйкером Эврика» зашипела и защёлкала, после чего холодный электронный голос отчеканил: «Связь потеряна». А потом их накрыло ударной волной, взметнувшей тихоокеанские воды подобно руке маленького ребёнка, устроившего крошечную бурю в стакане. Сердце разрывалось и истекало кровью, но вовсе не от боли, причинённой многочисленными разрывами контактов с системой пилотирования Егеря: Райли второй раз в жизни ощущал адские муки потери родного человека, вырванного у него силой уродливыми Кайдзю. Первым был его брат, Йенси, которого чудовище вытащило из «Бродяги», как дрозды по весне выклёвывают из прочной скорлупы улиток, разворотив корпус огромного робота. А вторым… Вторым оказался эгоистичный с первого взгляда грубый парень, норовивший задеть побольнее и ударить покрепче, Чак Хэнсен, самая что ни на есть заноза в заднице и самый близкий для него человек за последние несколько дней. Они невзлюбили друг друга, стоило им только встретиться глазами, и не раз оскорбления заканчивались разбитыми разукрашенными фингалами физиономиями, пока в один момент из глубокой неприязни не проросло зерно взаимного притяжения: Чака потянуло к спокойствию и сосредоточенности Райли, а Райли – к взрывному и бесбашенному характеру Чака. Оба это чувствовали, от чего бесились ещё больше и яростно сшибались, мутузя один другого. А потом всего за одну операцию погибло пять пилотов и два Егеря. Пять незаменимых человек и две машины из четырёх оставшихся! Хэнсен уже и сам был готов попрощаться с жизнью, глядя на серую морду Кайдзю прямо перед собой, если бы не «Бродяга». И Райли. Спустя несколько часов, зажимая в крошечной комнатушке пилота ему рот ладонью и вдалбливая в кровать, - слава богу, не скрипучую, - Чак вдруг замер, отвёл взмокшие вихры со лба Бэккета и, отнимая от его лица руку, поцеловал. Осторожно, нежно. В прикосновении губ для Райли раскрылся настоящий младший Хэнсен – закомплексованный парень, жаждущий любви и ласки среди всей этой грязи и насилия, желающий тепла и внимания. Всё это Бэккет подарил ему, впуская глубже, глуша поцелуями стоны и вскрики. Плевать на приличие, плевать на Дрифт, который покажет Мако и Герку их с Чаком связь: плевать на весь мир, пока в нём есть Хэнсен, внутри тела и навечно в сердце… - Мистер Беккет? Райли, вскидывая голову и стряхивая с себя воспоминания, стремительно поднимается с места. Медсестра перед ним улыбается как-то смущённо и слегка растерянно. - Мы уже сняли с мистера Хэнсена бинты. Его отец только что ушёл, но младший мистер Хэнсен просил, чтобы к нему больше никого не пускали. Сглотнув комок у горла, Райли теснит девушку в сторону. Да что только Чак возомнил?! Подумаешь, потерял ногу и пару фаланг на руке! Зато живой! Он живой! - Мистер Бэккет! – кричит вослед медсестра, однако, не смея задержать рванувшего по коридору парня. – Мистер Хэнсен! Он не велел! - Да пошёл он нахуй со своими пожеланиями! – цедит Райли сквозь стиснутые зубы и, подбежав к палате, одним рывком открывает дверь и захлопывает её за собой. Макс, лёжа в ногах своего хозяина, поднимает голову и вопросительно ворчит, после чего вновь опускает на передние лапы выступающую челюсть, тяжело вздыхая. Лица Чака не видно: он успел отвернуться к окну, оперевшись на левую изувеченную руку, по кисти которой поднимаются вверх красные полосы ожогов от контактов, точно такие же, какие расчерчивают плечо самого Райли. - Я же просил… Райли… Голос у парня измученный и измождённый. До этого почти месяц Чак лежал, замотанный с ноги до головы в бинты, и слова глухо долетали до ушей Бэккета через дырку, именовавшуюся ртом. - А если бы я попросил о том же? Ты бы меня послушал? Райли садится за его спиной на край кровати, тронув за плечо. Хэнсен неловким движением сбрасывает с него пальцы, тихонько зашипев от боли. - Уходи! – ядовито выплёвывает, стараясь казаться сильным, хотя в голосе сквозит жуткая слабость и апатия ко всему в этом мире. – Не хочу тебя видеть! - Из-за того, что боишься?! – закипает Бэккет. – Боишься показаться мне такой?! Слабый и израненный?! Я уже месяц как знаю, что у тебя искалечена рука и нет ноги! Ожоги?! С тебя сняли бинты, и ты боишься показаться мне?! Райли со злостью бьёт кулаком по кровати: Макс испуганно вскакивает с места, беспокойно завозившись на краю, и даже плечи Чака вздрагивают от этого удара. - Чего ты боишься, Чак?! Того, что ты беспомощный, или того, что ты мне нахуй такой будешь не нужен?! Теперь уже покрывается мелкой дрожью весь Хэнсен и закрывается здоровой рукой, утирая слёзы: Райли сполна сейчас вернул ему должок за обидные слова про погибшего брата, которыми Чак разбрасывался в первые дни их знакомства. Теперь и на собственной шкуре можно ощутить нерадостные факты своего жалкого существования. Когда пальцы Бэккета нежно прикасаются к обожженному лицу, бережно отнимая от него руку, Хэнсену уже всё равно. Он безропотно поддаётся и покорно поворачивается к Райли, поднимая на него единственный видящий глаз, да и тот застилает пелена слёз, превращая изображение в расплывчатую картинку. А когда солёная капля всё же скатывается по щеке, Чак с удивлением косится на пилота «Бродяги», который с обожанием смотрит на него, словно и нет на лице жутких заживающих полосок от контактов шлема и бельма на одном глазу. Райли ерошит ему уцелевшие благодаря не треснувшему верху шлема волосы, отросшие за этот месяц, проведённый в больничной палате, ласково прикасается к израненной коже и целует такие же, как и прежде, губы Хэнсена. - Чак, ты мне нужен. Я не смогу без тебя. Бэккет утыкается головой в плечо и обнимает спину парня, испещрённую под рубашкой всё теми же шрамами. Через несколько минут тонкая ткань больничной одёжки пропитывается влагой. - Если бы ты знал, когда мне сказали… - шепчет Райли, вцепившись в него мёртвой хваткой. – Когда береговая служба передала на базу, что радары засекли ещё одну спасательную капсулу в океане… Пилот «Бродяги» запинается и замолкает, не в силах вновь переживать этот страшный момент, напополам несущий в себе погибель и спасение. Чак не замечает, когда уже сам крепче прижимает к себе дрожащее тело Райли, целуя того в висок. И именно в этот миг для них двоих обретает смысл мысль, которую они бормочут вместе: - Ты живой, мне большего не надо…