Узники конфетной избушки

Вот уже две тысячи дней, больше пяти лет, он протягивает сквозь решётку косточку и слышит в ответ на это «Не толстеешь совсем, Гензель!» Он уже и не помнит, что когда-то было иначе. Жизнь с отцом и мачехой, весёлые игры с сестрёнкой, уютный домик – всё это было сном. Явь одна. Явь – это душный сарайчик, гнилая солома, уже пожелтелая от времени кость. Явь – это каждый день передаваемые Гензелю сытные кушанья, которые большей частью отправляются в желудки крыс, мышей, голубей и прочих добрых соседей. Кушанья приносит Гретель, но под надзором ведьмы. Поэтому поговорить с сестрой не удаётся. Если бы на третьем месяце плена Гензель не вывел на стене своё и сестрицыно имена, он бы их уже давно забыл. Ведьма, видно, на редкость тупая. Как она не догадалась до сих пор, что Гензель не может оставаться так долго настолько костлявым? Иногда в последнее время ему хочется прекратить бессмысленное существование, сознаться в обмане, раскормиться и отправиться в ведьмину печку. Но, во-первых, что станется с несчастной Гретель, если ей придётся печь своего брата? Гретель, младшая сестричка, которую надо беречь – последняя соломинка, за которую держится рассудок самого Гензеля. А во-вторых, от долгого молчания язык Гензеля уже почти отнялся. В полном смысле слова. Он еле-еле может прочесть вслух накарябанные на стене имена. Отвык он говорить. Не с крысами же беседы вести! Сквозь решётку льётся солнечный свет. Снова за окном стук палки и каркающий голос: – Гензель, покажи палец. Между прутьями легко проходит косточка. – Медленно, медленно ты жиреешь! Ну, нынче попрошу Гретель дать тебе полную миску сметаны к оладьям. Ведьма уходит. Стук палки и шарканье ног всё тише. Гензель поворачивается к копошащимся в углу мышатам. У мышки с подпалинами недавно родились. Сегодня будет им хорошее угощение, сметану Гензелевы питомцы обожают. ---------------- От сарая бредёт старая сгорбленная женщина, укутанная в залатанную шаль, в высокой шляпе. Она обходит кругом свой чудесный пряничный домик, идёт к той стене, где нет леденцовых окошек. Там она неожиданно выпрямляется, отбрасывая шляпу вместе с седыми лохмами и морщинистой бурой кожей. На траву падают исчерченные морщинами перчатки. Под шалью обнаруживается неплохой костюм. – Тьфу! Того и гляди, раздвоение личности заработаешь и настоящий горб в придачу! Если б меня не тошнило от любого вида мяса, кроме зайчатины, давно б зажарил этого мальчишку. Темноволосый румяный мужчина устало опёрся на марципановые перила пряничного крылечка. С тех пор, как его мать-ведьма Леккермауль умерла, он взял на себя её роль. Его самого, пока она жива была, никто не замечал и соответственно не опасался. А ему надо было, чтобы все по-прежнему боязливо обходили конфетную избушку стороной. Вот и распустил он слух, что Леккермауль живёхонька, и раз в несколько дней стал выходить в лес в её костюме. Гномы, феи и другие лесные обитатели шарахались от пряничной ведьмы. Так и жил бы он спокойно, если бы не забредшие однажды в чащобу Гензель и Гретель. Гретель… При мысли о голубоглазой красавице у него перехватило дыхание. Говорят, если влюбишься в человека, то уж навсегда. Сын Леккермауль убедился, что это правда. Ещё девочкой Гретель покорила его сердце, а теперь, когда она подросла… Гретель знает его в двух обликах. Для неё старая злодейка, вечно орущая на неё днём, и неизвестный принц на белом коне, шепчущий ей во сне ласковые слова – совершенно разные люди. Он давно уже хочет открыться ей. Но пока не решился. Мамино воспитание принесло свои плоды: он наслаждается чужой болью, особенно, как ни жутко, болью прекрасной Гретель. Каждый день к вечеру он готов раскаяться и чуть ли не носить любимую на руках, но снова и снова меняет решение… ---------------- Юноша сидит в сарае. Он уже едва помнит, как там его зовут. Смутно ещё хранится память о младшей сестре… Это всё сон, который забудется, как другие сны. Явь одна. Явь – сарай, солома, крысы, мыши, голуби. Визиты ведьмы утром. Свет в окне – значит, утро. Слышны шаги, но почему-то лёгкие и быстрые, палка не стучит о землю. Это уже необычно. – Гензель, покажи палец. Звонкий женский голос. Молодой. Но он говорит нужные слова, и Гензель протягивает обладательнице голоса косточку. – Медленно толстеешь, – слышится снаружи. Но Гензель готов поклясться, что перед этим раздалось бормотанье «И снова косточка». Гретель отбегает от сарая – он тёмный и страшный. Когда-то она дружила с запертым там узником, но это было давно. Сейчас ей жалко мужа, который не выносит мяса, если, конечно, не считать зайчатины. Надоел как этот сарайный обитатель! Легче всего было бы его изжарить. – Ну как? – на крыльцо выходит хозяин пряничного домика. – Как ты и говорил. Косточка, – фыркает Гретель. – Другого я и не ожидал. Ладно, забудь. Пойдём завтракать. Он счастлив. Минули те дни, когда он мучился из-за неразделённой любви к Гретель. Давно уже он признался ей, что прикидывался старухой Леккермауль. Помнится, Гретель много плакала из-за этого, даже едва не приняла яд. Но всякому отчаянию есть предел. Сперва отчаяние перешло в унылое ощущение безнадёжности, а потом и в покорство судьбе. Почувствовав надежду, лесной волшебник взялся за дело всерьёз. Ещё пришлось ему потратить силы на долгие беседы и разборки с Гретель, пока постепенно красавица не смягчилась… Капля камень продолбит. Гретель накрывает на стол. Она чувствует какое-то смутное беспокойство после того, как наведалась в сарай. Перед ней проносятся обрывки неясных детских воспоминаний. Помотав головой, молодая женщина отбрасывает странные мысли. Некстати вспомнившиеся сны. Только сны. Явь же есть одна. Явь – это темноглазый муж Гретель, пусть властный и со странностями, но всё равно самый лучший в этом маленьком лесном мирке. Явь – это милый пряничный домик, ветер, разносящий вокруг аромат мёда, пушистые ели вокруг поляны. ---------------- Стоит в лесу конфетная избушка. Живут там трое: уже не очень молодой волшебник, его красивая жена и – в сарае – исхудалый бледный юноша, который дружит с крысами, мышами и пауками. Страшное это место, конфетная избушка. Лучше обходите её стороной. Не соблазняйтесь сладким запахом мёда и карамели, который ветер приносит из тех мест…