Урожай с соседской грядки

Микки Милкович встаёт, как обычно, в семь утра. Завтракает омлетом с беконом и шампиньонами, вливает в себя щедрую порцию сладкого кофе с молоком и принимается за дела по хозяйству. Кормит кур, гусей, индоуток, коз, овец, кроликов, ослов, лошадей, коров, свиней и собак. Кошек Микки пропускает, эти ребята полноценно питаются грызунами. Парень проверяет резервуары с водой на случай, если трубы опять барахлят, и животные мучаются от жажды. Меняет воду на чистую. Подмешивает беременным витамины. Убирает испражнения за самыми крупными своими подопечными, — коровами и свиньями, без этого не проходит ни одно утро на ферме дяди Микки, Грегори Милковича. После Микки отвозит навоз к оврагу, где ему суждено дожидаться своего часа, чтобы однажды стать удобрением. Далее юноша собирает свежие яйца. Их тётя Микки сбывает на рынке фермерских продуктов в Чикаго, по довольно-таки выгодной цене. Отдав тёте корзину с яйцами, парень выводит на свободный выпас коров, клятвенно обещая быкам вернуться за ними позже, а также лошадей, коз, овец и ослов. Кривится при мысли о пропалывании сорняков, решает выполнить этот пункт вечером, вооружается мачете и прореживает заросли кустарников и раздражающе высокой травы, почти с него высотой, а это пять целых шесть десятых футов! Таким образом Микки заготавливает несколько тачек свежего сена, чтобы угостить кроликов. Крапиву он вырубает для коз, эти всеядные твари способны перемолотить и усвоить даже колючие ветки дикой малины с палец толщиной! На впечатляющей территории фермы есть, где разгуляться. Микки сдвигает козырёк пропотевшей потрёпанной бейсболки назад и поднимает свои выразительные синие глаза в небо. Туч нет, облаков тоже. Ночью прошёл дождь, значит растения можно не поливать. С чувством выполненного долга Микки идёт к дому, теперь на какое-то время он свободен. Прихватив с собой кофе и сэндвичи, Микки заваливается в старое кресло на веранде, укладывает свои мускулистые ноги на ограждение и закуривает. Парень не может не ухмыляться, ведь прямо сейчас персонально для него настаёт время шоу. К соседям по ферме, ирландцам с фамилией Галлагер, на днях нагрянули родственники из Чикаго. Толпа племянников от пяти до двадцати пяти лет от роду, насколько Микки осведомлён. Не привыкшие к раннему подъёму, эти приезжие Галлагеры только сейчас выползают во двор. Старшая сестра, красотка-Фиона, она остальным вместо матери, — раздаёт ценные указания. Лип, кудрявый блондин лет двадцати, поговаривают, вундеркинд, — неизменно умничает, но в действительности не справляется с элементарными задачами. Карл, неряшливый пацан лет двенадцати, больше пакостит и уединяется в туалете явно с целью помастурбировать, что в его возрасте простительно. Тринадцатилетняя пышка Дебби фотографирует себя так, чтобы подчеркнуть декольте, и, занятая этим делом, толком не успевает работать. Малыш Лиам пристаёт к флегматичному коту по имени Шлёпанец и они вместе путаются у всех под ногами. Звезда этого цирка уродцев, по мнению Микки, — восемнадцатилетний высокий рыжеволосый парень, Йен, который, в отличие от других, сосредоточен на полезных занятиях. По крайней мере, он правда пытается. Микки нравилось бы наблюдать за ним, если бы не перфекционизм, заставляющий его плеваться при виде вопиюще глупых действий выводка Галлагеров. Фиона, Лип, Дебби, Карл и Йен вбивают в землю металлические колышки и привязывают к ним тонкой синтетической верёвкой какие-то кусты. Вероятно плодоносящие и однозначно важные для хозяйки фермы, их двоюродной тётушки, Молли Галлагер. Вроде бы, получается недурно. Нельзя сказать, что работа спорится, и они скоро закончат, но лучше ребята всё равно не умеют. Время от времени Йен бросает осторожные и, в этом он убеждён, незаметные взгляды через соседский забор. Там ему иногда удаётся застать приземистого белокожего брюнета лет двадцати и повздыхать о том, какая потрясающая у него фигура. С какой стороны ни посмотри! Хотя, нет, особенно Йену нравится вид Микки пониже спины. Йен Галлагер, конечно же, наслышан о Микки Милковиче. Вопреки специфическим манерам, девушки не дают Микки прохода. Можно сказать, он сердцеед. В Чикаго у Микки, по достоверным слухам, есть несколько братьев с криминальной биографией и властный отец-уголовник, гомофобный до мозга костей. Он замешан в нелегальной торговле оружием и держит в страхе весь район. Микки живёт на ферме лишь с апреля по октябрь, так что, возвращаясь в Чикаго, он всякий раз присоединяется к бизнесу папаши. Наверняка это потому что Микки такой же, как его родитель. Яблочко об яблони недалеко падает. А жаль. Йен упускает момент, когда Микки подскакивает с насиженного кресла на своей веранде и материализуется в непосредственной близости от него. Прикрыв ворота фермы Галлагеров, Микки вразвалочку подходит к группе незадачливых фермеров. Его глаза кажутся Йену горящими праведным гневом и обескураживающе прекрасными. Микки выдаёт ворчливое «Даров» и добавляет к нему требовательное «Дай-ка сюда», после чего бесцеремонно изымает у Дэбби моток с верёвкой и начинает сматывать волочащиеся по земле петли. После Микки ослабляет узлы на штырьках, невнятно матерится под нос, кладёт верёвку в карман, берёт кувалду и забивает колышки поглубже. Фиона не выдерживает. — Извини, Микки. Ты же Микки, верно? Что ты делаешь?! Микки не удостаивает Фиону взглядом. Он отмахивается от неё, как от назойливого насекомого, и начинает отвязывать верёвку от колышков. — Сдвинься, ща поймёшь. Фиона поднимает обе руки в знак капитуляции, а потом снимает рабочие перчатки и закуривает. Лип и Йен достают сигареты вслед за ней. Между тем, Микки перепривязывает верёвку так, чтобы натяжение между колышками позволяло пройтись по ней пятнадцатифунтовому канатоходцу, и уже к этой «струне» парень подвязывает гибкие стволы кустов, чтобы они не клонились к земле. Микки берёт из рук у пятилетки Лиама Галлагера кусок мела, отмечает на одном из колышков, лежащих на земле, уровень, до которого их следует вбивать, отдаёт мел ребёнку и намеревается уйти. «Эм… спасибо, Микки», — выдавливает из себя Фиона. «Угу. Счастливо, в жопе слива», — отвечает брюнет и скрывается в недрах соседской фермы. Йен отмирает. Он снова и снова прокручивает в памяти только что произошедшее событие и, не найдя в нём ни малейшего намёка на то, что эта акция невиданной доброты может повториться, приунывает. На следующий же день, едва отключив слабый, но малоприятный электрический ток от ограждения вольера с лошадьми, открыв ворота и находясь в процессе изгнания животных из места выгула, Йен слышит сердитое «Отойди, ёбта. Они же, как не хуй делать, вернутся и зашибут тебя! Хуле тормозишь, зеленоглазка.» Йен счастлив, как будто ему только что отвесили знатный комплимент. Микки доходчиво объясняет, где следует стоять, пока все лошади не покинут загон, в какой момент кричать им «Вперёд», а в какой лучше затаиться, и как с помощью метких бросков камешками по ногам вожака заставить всех животных рулить в нужную сторону. Йен превосходно справляется с попаданием в ляжки жеребца, попутно рассказывая, что он на «ты» с огнестрельным оружием. Микки бросает на парня короткий взгляд, как будто он чего-то стоит. — Поведёшь малых с мамками, выгоняй попарно. Про намордник жеребёнку в курсе? Оказывается, Микки просто кладезь животноводческой премудрости. Однако и Йен не полностью безнадёжен. Галлагер подтверждает свою осведомлённость в вопросе лошадиных намордников. — В курсе. Микки удовлетворённо кряхтит. — Повод держи строго у морды, и матуха пусть идёт через малого от тебя. Её не надо вести, она от него никуда не рванёт. Удлинишь повод или зазеваешься — кто-то из них ебанёт копытами. Добро, если в кому не уебёшься. Йен и без того пребывает в полубессознательном состоянии — феромоны Микки в жаркий день чувствуются острее. Запах сварливого советчика начисто лишает Йена способности функционировать в режиме нормального человека. В какой-то степени он рад, что Микки не приходит на следующее утро, чтобы проконтролировать операцию «Верни сбежавших в лес коз через уязвимое место в заборе». Может, соседу надоедает шастать по чужим фермам, а может, на этот раз Галлагеры правильно подманивают беглянок, гремя кукурузой в ведре, и буксируют избранных коз за рога с соблюдением техники безопасности. В среду тётушка Галлагеров даёт им задание объединить на выпасе разнополых ослов. Едва покинув стойло, взрослый самец не спешит следовать в загон. Вместо этого он пристраивается к другому самцу, подростку, и, игнорируя сопротивление, пытается изнасиловать сородича. Одна из самок брыкает злодея, кусается и вопит. Остальные хвостатые дамы безучастно топчутся рядом. Лиама ужасает эта сцена, он плачет. Редкий малыш не испугался бы! Дэбби, краснея и неотрывно глядя на ослов, фотографирует их. Фиона одновременно успокаивает Лиама и ругает Дэбби. Карл задорно лупит по насильнику-ослу увесистой палкой. Иногда озабоченное животное слезает с ослёнка, но почти мгновенно запрыгивает на него с тем же бешеным взглядом. Йен ищет лассо, хоть и не умеет им пользоваться. Лип занудным голосом выдаёт информационную справку: «Кстати, этот малой их сын. Того, который покушается, и той, которая защищает. Молли вчера сказала.» «Пикантно», — язвит Фиона и думает, что если бы действующими лицами этой семейной зверо-драмы были люди, в данный момент намечалось бы сразу несколько уголовных статей. Прежде чем с фермы Милковичей является хохочущий черноволосый спаситель, проходит сорок минут! Микки излучает уверенность, поэтому при виде его Галлагеры вздыхают с облегчением. Когда ослы, наконец, разогнаны по отдельным вольерам, Лип произносит вслух то, что уже давно пришло ему на ум. — Микки, ты БДСМ не практикуешь? Из тебя получился бы эталонный доминатор. Любительницы подчиняться ссались бы кипятком. Услышав это, Микки нахмуривается. Его лицо принимает загадочное выражение. — Будь я доминатором, я бы приказывал тёлкам полоть грядки и драить кафель в ванной. Сам-то я не фанат. Карл вслушивается в беседу брата с соседом и прикидывает, что можно вытворять, имея в своём распоряжении покорных девушек. Микки и так уже был героем для этого подростка с мятежным духом, однако только что парень перешёл в разряд небожителей! Карл косится на его мачете и понимает, что хочет попросить у Санты на Рождество. На этот раз Микки задерживается, чтобы покурить, поэтому Йен пользуется возможностью и интересуется, что принято делать в случае обнаружения вора на территории фермы. У тёти Молли довольно дорогие скакуны в конюшнях, а также в хозяйстве имеются декоративные карликовые козы по четыре тысячи долларов за каждую. Микки отвечает с такой широкой улыбкой, как будто Йен удачно пошутил. — Земли тут много, дробовиков у дяди — тоже. Если кто сунется — копы заебутся искать трупы. В глазах у Йена туман, а в голове блаженный вакуум, потому что не имеет значения, насколько жуткие вещи говорит Микки, пока его пухлых губ вскользь касается влажный кончик его же языка. У Йена появляется дополнительная причина оставаться на ферме тётушки как можно дольше. До этого дня он с братьями и сёстрами всего лишь прятался здесь от службы опеки, безропотно принимая как должное участь ребёнка пьяницы-папы и наркоманки-мамы с психическими отклонениями. Йен готов поклясться, что видел на дне глаз Микки какую-то невысказанную боль, созвучную собственной боли, и, наверное, поэтому отваживается догнать его у ворот. — Микки, стой! Искупаемся? По-соседски. Я знаю место… Живое воплощение соблазна оборачивается к Йену, щипает свою перепачканную сажей изящную переносицу и бросает на собеседника насмешливый взгляд из-под густых чёрных ресниц. — Если ты, рыжий лобок, имеешь в виду мини-бассейн в лесу, который проложен целлофаном в квадратной яме, то пиздуй туда сам, раз такой отмороженный. Передавай привет москитам! Йен не даёт Микки уйти, тараторя, как заведённый. — Я имею в виду заводь, там ещё есть неглубокие участки, можно поплавать или полежать в воде. С берегов нависают деревья, так что место тенистое, подходит бледнокожим типа меня и тебя. Не обгорим, короче. Спуск крутой, а значит охотников до такой купальни не шибко-то много. Микки фыркает. — Это потому что там нехуй делать. Настойчивость Йена не ведает преград. Он уточняет, следует ли воспринимать этот ответ Микки как окончательный. — Не пойдёшь? Говоря это, Йен поджимает свои розовые губы и слегка нахохливается. Микки мотает головой. — Не, мужик. Я пас. В роду у Йена точно были самоубийцы, потому что его следующая реплика выше всяких похвал. — Ну, зато я актив. Микки внезапно каменеет лицом и сглатывает слюну, или Йену это только кажется. Как бы то ни было, Йен молча изучает свои ногти, размышляя о целесообразности завещания. — Лады, весельчак. Жарко сегодня. Погнали! Естественно, Микки знает, где это. Место уединённее некуда. Топать далековато, но в этом и смысл. Юноши спускаются к воде, крепко держась за ветви кустарников, растущих на почти вертикальном берегу. Подошвы кроссовок скользят по траве и глине, так что до заводи парни добираются, неоднократно проехавшись пятыми точками в плавках по грязи. На маленьком, относительно сухом пятачке у воды Йен и Микки разуваются и складывают рюкзаки с одеждой. Пока Микки плавает, создавая вокруг себя рябь, которой могла бы позавидовать небольшая моторная лодка, Йен забредает на мелководье, чтобы полюбоваться на стрекоз. «Они как летающие динозавры, Мик!», — восторженно кричит он пловцу в рупор, сложенный из крупных веснушчатых ладоней. «Пронзительно-синие и такие же насыщенно-зелёные. Есть ещё чутка лиловых, или это фиолетовый?», — закончив классифицировать стрекоз, Йен исчезает. Буквально: вот он был, и вот его нет! Микки замечает пропажу почти сразу, поэтому ему не составляет труда обнаружить Йена, дрейфующего поблизости с окровавленным лбом и в бессознательном состоянии. «Стрекозки, блядь!», — негодует Микки, выволакивая на сушу юного энтомолога дюйма эдак на четыре повыше себя. Парень не только ощутимо выше ростом, но и потяжелее его, — сплошные мышцы! Тем не менее, Микки справляется. Он аккуратно разлепляет длинные загнутые вверх ресницы Йена, чтобы проверить, нет ли сотрясения. Глаза закатились. Микки отвешивает Йену пару хлёстких пощёчин. Никакой реакции. Тогда Микки, не позволив себе передумать, приступает к искусственному дыханию рот в рот. Хотя это дело и не относится к ведению хозяйства на ферме, Микки компетентен. Не сосчитать, сколько раз ему приходилось реанимировать родственничков! Йен резко отличается от предыдущих «пациентов» Микки, что становится ясно, когда брюнет в третий раз пытается вдохнуть в его лёгкие жизнь. Пальцы правой руки Йена немилосердно впиваются в левую ягодицу Микки, а левой рукой он удерживает лицо Микки так, чтобы тот не мог отстраниться, пока Йен вторгается в его рот языком сквозь разомкнутые губы. Руки Йена оказываются предсказуемо сильными. Он вообще тренированный, и с лёгкостью переворачивает их двоих, подминая соседа под себя. Микки понимает, что да, парень запнулся о корягу и упал в воду лбом на камень, однако обморок талантливо инсценировал. Микки так и тянет пнуть Йена в промежность коленом, садануть ему кулаком в челюсть и перестать с ним здороваться, но у его бессовестного члена, трущегося о такой же твёрдый член второго купальщика, совсем другие планы. Волоски на всём теле Микки тоже стоят дыбом вовсе не потому, что кто-то замёрз. Их поцелуи похожи на драку. Йен орудует языком, губами и зубами так яростно, что вскоре крадёт у Микки весь воздух, и звёздочки у него перед глазами кружатся уже не от удовольствия, а потому что Микки нечем дышать. В отместку он одаривает Йена свирепым взглядом, оталкивает от себя и плотоядно засасывает кожу на его шее. Йен издаёт возмутительно порочные звуки, отчего Микки становится податливым и непроизвольно обхватывает лежащего на нём юношу ногами. Йен самодовольно скалится, захватывая своей длинной рукой рюкзак и вытаскивая из него початый тюбик со смазкой, а также пачку презервативов XXL-размера. Так Микки выясняет, что дубина в плавках у Йена славно вписывается в его представления о превосходном пикнике под сенью клёнов. Впрочем, как и в ненасытную до качественного секса задницу Микки. Он сбивчиво хвалит глубокое проникновение, которое получает от партнёра, и соглашается на любые мыслимые и немыслимые позы. Раунд за раундом. Кончает Микки, как и Йен, телепортируясь куда-то в стратосферу. Поэтому советы и рекомендации он не раздаёт! Разве только уже одевшись, роняет, как Золушка хрустальную туфельку, фразу «Не болтай об этом, Галлагер». Если судить по тону голоса, это очень серьёзное предупреждение. Микки вообще не из тех, чьи слова стоит слушать вполуха. Не смотря на то, что Микки давно осознаёт свои истинные предпочтения, изредка он изображает страсть с девушками. Так надо для репутации. Не только его, главным образом, для репутации отца семейства Милковичей, непримиримого и жестокого человека. Микки побаивается держать в городском доме анальные игрушки, но тут, в загородной резиденции, у него есть тайничок с занятной подборкой. Микки имеет некоторый опыт: он развлекался с парнями в колонии для несовершеннолетних преступников. При этом, он никогда прежде не был в принимающей позиции. Микки пропадает с радаров Йена на неделю. С этим сложно смириться, поэтому Йен неразлучен со своими мозолистыми ладонями и кадрами в памяти, на которых запечатлён голый синеглазый брюнет. В четверг, после наступления сумерек, парень идёт за сигаретами в единственный местный магазинчик. Навстречу ему дружно, практически в обнимку, шагают три угрожающего вида субъекта. Йен проклинает себя за то, что не взял с собой Липа. Он понимает, что поздно пытаться разминуться, и, сжав кулаки в карманах, прёт напролом. Парни отшатываются, но один из них, габаритов Дуэйна «Скалы» Джонсона, всё же въезжает в Йена плечом. — Э, осторожней будь! От оппонента несёт перегаром, к тому же Йен сам виноват в столкновении, поэтому он применяет надёжную формулу урегулирования конфликтов. — Извини, чувак. Йену почти удаётся зайди за угол, когда он слышит свист и трёхголосые окрики. — Йоу, пацанчик, погодь! Притворившись глухим, Йен продолжает свой путь, но кто-то его догоняет и грубовато хлопает по плечу. — Хуле так разогнался? Держи вот, наушники посеял. В протянутой руке человека напротив Йен действительно различает свои наушники. — Пасибки. От неожиданности Йену слегка неловко. Поэтому он не уходит сразу, а стоит и переминается с ноги на ногу. Его внезапный благодетель чешет затылок и шумно прочищает горло. Этот охрипший голос! Йен узнаёт его. Он поднимает глаза на лицо Микки и чувствует сердцебиение у себя в висках. — Слышь, Галлагер, чё у вас там за крыса в помидорошном парнике завелась, м? Йен моргает. Нет у них никаких крыс в парнике, точно нет. Он неудоменно прищуривается. — А? Микки закатывает глаза, а потом легонько пихает Йена локтем в грудь, хватает его за футболку, чуть дёргает на себя и вызывающе проводит по своим зубам языком, пристально глядя на губы Йена. — Крыса, говорю. Помочь с этим? До Йена доходит. Он несколько раз быстро кивает, стараясь не сиять, будто победитель премии Оскар на интервью. — Да. Вообще-то, Мик, гигантская крыса.