даже у океана есть дно, но никакому водолазу не измерить глубину моей тоски по тебе. если ты не простишь меня, я наложу на себя руки и до конца дней буду тебе мерещиться в каждом голосе, в каждом радиоприемнике.
Даня дал себе слово не напиваться перед выступлением на фестивале. На сцене он появляется не так часто, а Питерское выступление, которое прошло буквально на днях, он практически не помнит. Даня обещал себе не брать даже пива, но в компании уже развеселившихся Славы и Коли сделать это казалось уже сложнее. Гримерок много, но почему-то половина народа собралась именно в комнате, предназначенной для Кашина. Тот, кстати, решил пока что обойтись банкой ред булла. Коля фоткается с одним из хедлайнеров этого вечера, имени которого Даня так и не запомнил. Слава стоит рядом, набирая сообщение. На чужом лице виднеется довольная улыбка, и Кашин уже собрался было спросить о причине её появления, но не успел — Карелин первым подает голос, громко восклицая: — Руслан приехал! Коля сначала радостно смотрит в сторону Славы, а потом переводит взгляд на Даню, но уже менее радостно. — Какой Руслан? — Кашин неуверенно улыбается вслед за всеми, не особо понимая, в чем дело. Все прекрасно в курсе ситуации, они бы не стали… Они бы так не поступили. — Тот самый, — Слава хлопает Даню по плечу, чуть посмеиваясь, и направляется в коридор. Коля, ничуть не медля, догоняет его. Где-то над ухом звучит «Максим, твой выход через пять минут», после чего парень, с которым фоткался Коля, поднимается с места и идет к выходу. Но Даня ничего этого уже не видит и не слышит, потому что в голове стучит только одна мысль: нахуя? Самого Руслана Кашин не боялся — делать ему нечего — но и видеться с ним тоже особого желания не имел, тем более в компании друзей. Одно дело бегать от него в интернете, и совершенно другое — делать это в реальной жизни, так еще и при общих друзьях. Почему, блять, почему Слава вообще решил позвать его? Почему сегодня, почему именно сегодня? На периферии эхом отзывается до боли знакомый тон голоса. Мозг Дани не разбирает слов: то ли специально, то ли просто не может этого сделать. Кашин как-то по инерции поворачивается корпусом в сторону двери, и тут же встречается взглядом с… с тем, с кем не хотелось бы. Шатен замер, стоя к бывшему другу вполоборота. Чужих глаз не видно за очками, но этого и не нужно: и без того ясно, на кого он смотрит. В руке у Тушенцова черный пакет, из которого торчит нераспечатанное горлышко бутылки шампанского. — Нам прямо и направо, — звонко звучит голос Коли, который тут же уводит опешившего Руслана вперед, будто закрывая того собой от Дани. Это уже смешно. Да, они в ссоре, но не убьет же он Тушенцова, верно? Но и Руслан тоже молодец — серьезно будет делать вид, что списка хедлайнеров не видел? Даня выдыхает, как только чужой темный силуэт пропадает из дверного проема. Остается только надеется, что больше они сегодня не пересекутся. Люди как-то быстро перемещаются из Даниной гримерки в соседнюю. Видимо, всё веселье теперь там. Кашину вовсе не обидно: он спокойно — настолько, насколько это возможно в его положении — листает ленту телефона, пытаясь думать о чем-то отвлеченном, пока на фоне гремит музыка. Ему выступать минут через двадцать, так что нужно сосредоточиться, морально подготовиться к сцене. — Не надоело ещё одному тут тухнуть? — Голос Славы тяжело не узнать. Он, конечно, не такой звонкий, как у Коли, и не такой сиплый, как у Руслана, но всё равно звучит по-особенному. — Не надоело. — Бездумно отмахивается Даня, прежде чем прийти в себя. — Че это за хуйня, кстати? — О чём ты? — Слава опирается на дверной косяк, пока Кашин откладывает телефон в сторону. — Ты ведь и сам понимаешь. — Понимаю, — кивает Карелин, выдерживая паузу. — Давай обсудим это после концерта? — Слава улыбается и, не дожидаясь ответа Дани — хотя тот, между прочим, почти согласился — насильно поднимает его на ноги, вытаскивая в коридор. Кашин успевает только захватить телефон, отсмеиваясь. По-настоящему вырываться он не пытается, потому что просто не может воспринимать всё это всерьез. Именно поэтому Слава, не прикладывая особых усилий, тянет Даню за плечи, затаскивая в нужную комнату. Только оказавшись внутри и почувствовав на себе сразу несколько вопрошающих взглядов, Кашин попятился назад, но хуй там плавал: Карелин был настроен решительно. Даня быстро понял, что спорить с ним не получится, а истерик закатывать он и сам не хотел, поэтому преодолевая всю ту неловкость, что он испытывал, Кашин кое-как сел на небольшой диван рядом с Ромадовым. И всё это в абсолютной, сука, тишине. Даже музыку почти не было слышно. Повезло, что напряжение почувствовал не только он, поэтому между присутствовавшими быстро завязался разговор. Как ни странно ни Даня, ни Руслан в нем не участвовали. Первый сразу же снова уткнулся в телефон, а второй же попытался выйти, но его тут же поймал Слава, удерживая за руку. Утверждать, конечно, нельзя, но Кашин готов поклясться, что среди чужих голосов и вновь загремевшей музыки он смог разобрать тихое «далеко собрался?» Судя по всему, Тушенцов тоже ругаться лишний раз не хотел, поэтому остался, вскоре занимая место Коли, которому приспичило отойти. Разговор спокойно протекал дальше, как протекает меж деревьев весенний ручей. Даня же лишь изредка подслушивал, о чем была речь. Руслан, на удивление, сидел рядом так же тихо, не вмешиваясь. У Кашина, несомненно, была мысль подняться с места в ту секунду, когда рядом с ним оказался шатен, но это было бы как минимум некрасиво, как максимум — привлекло бы к себе лишнее внимание. А лишнего внимания Дане сегодня и так уже хватило. Следующие минут десять он чувствовал себя… странно. Его ожидания рушились также быстро и непринуждённо, как разрушится карточный домик, если сильно на него подуть. Однако ожидания Дани рушились, наоборот, от того, что ничего не происходило. Руслан не пытался заговорить с ним, не пытался вывести на эмоции, он вообще не вел себя так, будто рядом есть кто-то ещё. Причем с самим Русланом поговорить пытались, но все эти попытки шатен быстро сводил на «нет». А ведь Даня был уверен, что от вопросов придется бегать именно ему — даже несколько отговорок уже придумал. Но шатен просто сидел рядом. Абсолютно спокойный, абсолютно пустой. Спустя ещё какое-то время, когда Кашин оторвался от экрана телефона, он вдруг заметил, что в комнате никого больше не осталось. Никого, кроме него самого и Руслана. Всё это больше походит на какой-то розыгрыш. Дане уже проще поверить в то, что Тушенцов просто сговорился со всеми здесь. Но в таком случае ему пришлось бы сговориться ещё и с головой Дани, чтобы та сначала что-то ожидала, а потом бесконечно охуевала от того, что её предсказания не сбылись. Кашин несколько раз оглядывается по сторонам, словно от этого вот-вот появится кто-то ещё. Руслан, заметив чужое волнение рядом с собой, сначала взглянул на Даню, а затем тоже обернулся по сторонам, только сделав это единожды и намного спокойнее. И всё. И всё? Допустим, он не стал донимать Кашина при всех, потому что он тоже имеет минимальное чувство такта, но это ведь Руслан! Даня клянется себе, что если тот так и продолжит молчать, он заговорит первым. Даня клянется себе в этом и почти сразу понимает, что лучше бы он всё-таки напился. — Не знаешь, куда все делись? — Хрипло отзывается Кашин спустя пары минут после дебатов с самим собой. — В душе не ебу, — Руслан же и не думает поворачиваться в чужую сторону. Даня несколько секунд рассматривает чужой профиль, а затем роняет голову на собственные руки, что в свою очередь опирались на колени. — Всё нормально?Да.
Нет.
Я не знаю.
— Почему ты молчишь? — Молчу? — Темные брови на мгновение выглянули из-под солнцезащитных очков. — Ну, в смысле, не пытаешься заговорить, не пытаешься привлечь к себе внимание, не трогаешь меня. — А нахуя мне это? — Я думал, ты пытаешься помириться. Руслан выдыхает, снимая очки, и теперь смотрит Дане прямо в глаза. — Я пытался помириться, но тебе было похуй. Я пытался тебе писать, я привлекал к себе внимание, я извинялся. Возможно, я делал это не так, как тебе хотелось бы, но я делал хоть что-то. Но тебе было поебать, Дань. Так почему тебе не должно быть всё равно сейчас? Кашин молчит, пытается отвести взгляд, но не может. Тонет в чужих глазах и молчит. Руслан замолкает на некоторое время, явно собираясь вскоре продолжить. Судя по всему, он времени зря не терял, заранее готовясь к подобной ситуации. — Поэтому я и не лезу к тебе. Какой в этом смысл, если ты даже в интернете от меня бегаешь постоянно? Зачем мне лишний раз ставить нас обоих в неловкое положение? Даня смотрит в глаза напротив и молчит. У него нет ответа, нет ответа ни на один заданный вопрос. Руслан ждет какое-то время, но, так ничего и не дождавшись, возвращается к своему телефону. — И… это всё? — Снова отзывается Кашин, в этот раз намного тише. — А тебе нужно что-то ещё? — Шатен снова даже не поворачивается к собеседнику, лишь заставляя этим чужую кровь кипеть ещё сильнее. — Руслан, давай поговорим, — выдавливает из себя Даня. Сказать это вслух оказалось даже проще, чем прокручивать у себя в голове долгих два года. Шатен поворачивается к Кашину, затем поднимая взгляд чуть выше. «Данила, — звучит где-то позади, — ваш выход через пять минут». — Да, сейчас. — Он не сводит глаз с Тушенцова. Словно стоит ему это сделать, как тот попросту испарится. «Вам лучше быть за кулисами заранее, чтобы…» — Я сейчас подойду. — Даня всё-таки развернулся к двери, прожигая несчастного организатора взглядом, после чего вернулся в исходное положение, однако Руслана рядом уже не оказалось. И за секунду до того, как Кашин уже решил бы, что у него шизофрения, позади послышался грохот. Снова оборачиваясь, Даня застал промелькнувший в проходе темный силуэт, который на выходе задел бутылку шампанского, что тут же полетела вниз, разбиваясь. Руслан нашёл Славу на улице, возле служебного выхода — тот премило болтал с кем-то по телефону, но, заметив шатена, быстро прервал разговор. — Слушай, Слав, че за хуйня происходит? — Ты про что? — Тот убирает телефон в карман, не стараясь скрыть улыбки, по которой видно, что он и так всё понял. Однако Руслан всё равно решает уточнить. — Про то, что ты мне, вроде как, говорил, что Даню… Что Кашина сняли с выступления. А ещё про то, что стоило нам с ним оказаться в одной комнате, как остальные люди из нее вдруг быстро исчезли, а потом несколько из них рассказали мне, что это ты попросил их уйти. — Я думал, ты мне спасибо скажешь. — Немного отвлеченно бурчит Слава, отворачиваясь в сторону. — «Спасибо?» За что? За лишние неловкие десять минут моей жизни? — Руслан начинает нервничать: это понятно и по тому, как стремительно меняется его тон, и по дергающемуся плечу. — Вы что, так с ним и не помирились? — Нет, а должны были? — …Руслан, ты идиот? Чем вы с ним там вообще занимались? — Слава же едва ли в открытую не смеется. С чего он вообще решил, что его план сработает с двумя этими долбоебами? — Ну, он предложил поговорить. — А ты? — А я…сбежал.
— …пока не ответил. — Бля, ты издеваешься? — Слава снова ухмыляется, и, судя по этой ухмылке, издевается тут скорее он сам. — Да о чем мне с ним говорить? Зачем снова пытаться вернуть человека, который видеть меня не хочет? — Так, ну во-первых, — Карелин, не выдержав, перебивает Руслана. Довольная ухмылка с чужого лица пропадает. — Мы оба знаем, что это не так. — «Знаем?» — Не желает тебя видеть, но поговорить всё-таки предложил? — Слава задает вопрос, ответа на который не требует. Единственное, чего он хочет — чтобы шестеренки в чужом мозгу пришли в действие. — К тому же, он мне про тебя другое говорил. — Даня про меня говорил? — Во-вторых, ты можешь, например, извиниться перед ним. — Ещё раз? — Улыбается Руслан. — Какой это по счету будет? Двадцатый? — Ну ты же знаешь Даню, — вздыхает Карелин, — извинений много не бывает. Тушенцов задумался. Кажется, на днях он слышал чьи-то неплохие извинения, но где он мог их слышать? — Ладно, я пойду выпью чего-нибудь. Там, кажется, шампанское твое оставалось ещё. — Слава похлопывает Руслана по плечу, проходя мимо. — Смотри, не проеби возможность. — Ты поговорить, вроде, хотел. — Руслан отыскивает Даню спустя почти полтора часа ровно на том же месте, где до этого он говорил со Славой. — Хотел. — Кашин облокачивается на стену здания, смотрит в пол, теребит край куртки. — Курить будешь? — Шатен вытягивает вперёд руку с пачкой сигарет. — Не, я на электронках. — Ясно. С минуту стоят молча, Руслан то и дело переминается с ноги на ногу, подбирая нужные слова. Даня тяжело и громко дышит. Выступил он отлично, но внутренняя борьба с камнем на душе немного мешала. И всё ещё мешает. — Прости меня. — Вдруг подает голос шатен. — Мне не измерить своей тоски по тебе, и, если у нас ещё есть возможность вернуть прежнее общение хотя бы вполовину, я бы очень этого хотел. Кашин смотрит на Руслана, и отчего-то тот ему кажется таким беззащитным, что аж обнять хочется. И Даня… обнимает. Обнимает, прижимает к себе, спутывает темные волосы пальцами, прячет лицо в чужой куртке. — Прости меня. — Замолчи. У Руслана куртка пропахла сигаретами, а от Дани пивом несёт за километр. Пивом и одноразками. — Русь, — Кашин почти шепчет. Он бы шептал по-нормальному, да только с одной стороны гремит музыка Коли, а с другой — шум трассы. — Слушай, те твои слова ещё актуальны? — Говорить уже можно? — Тихо ухмыляется шатен, делая полшага назад. — Руслан, пожалуйста. — Какие слова? — Ну то, что ты мне говорил в последний наш разговор. Тушенцов молчит, вспоминая, что тогда было, и прикидывая, что Даня мог бы иметь в виду. Вариант только один. — Да. Конечно, да. Стоило Руслану ответить, как Кашин тут же снова приблизился, притягивая шатена к себе за шею и сминая пухлые губы в поцелуе. От неожиданности Тушенцов замер, не в состоянии ни ответить, ни оттолкнуть. Но Дане и не нужен был ответ, ему было достаточно того, что Руслан в принципе позволяет с собой такое делать, и того, что на вкус он точно такой же, каким Кашин его и представлял. — Я смотрю, вы всё-таки поговорили? — Слышен знакомый Славин голос, заставляющий Даню наконец оставить чужие губы в покое. Карелин подходит ближе, обнимая сразу обоих своих друзей, смотря то на Кашина, то на Руслана. Его, кажется, совсем не смущает увиденное. — Рад я за вас конечно, не могу. Ну ладно, не буду мешать. Только ты это, Дань, не расслабляйся особо, нам с тобой сейчас еще шизодискотеку петь. — С этими словами Слава ушел, захлопывая за собой дверь. Вернувшись взглядом к шатену, Даня всё же заметил, что что-то было не так: Руслан уставился в пол, темные глаза бегали, не находя себе места. — Дань, какого хуя? — В смысле? — Я прямом, блядь, смысле. — Тушенцов поднимает на Кашина глаза, мокрые, налитые кровью глаза. — Но ты ведь сказал… — Сказал, что люблю тебя, да. Но как друга, Дань. Я не… — «Не пидор» рвалось с языка, но вновь обидеть Кашина — последнее, чего сейчас хотел бы Руслан. — Я не из этих. Извини. Мы всё ещё можем дружить, если ты захочешь, но не более. — Быстро проговорив всё накопившееся, Руслан поспешил скрыться в дверях вслед за Славой, и как можно скорее. Даня остался один, чувствуя, как к горлу подходит ком. Снова оперевшись о стену, Кашин съехал по ней вниз, теперь сидя на корточках. Перед глазами то и дело темнело, подступала тошнота. Он всё испортил.