Драконы любят сильно, даже слишком

Прошел уже второй час, как Темпест Вельдора ждал окончания собрания Октограммы, по правде ему было плевать на обсуждение, или что там эти Князья Тьмы решили учудить на этот раз, он хотел увидеть Римуру. Вельдора не чувствовал симпатию к названному братику, нет, он его любил, любил страстно, истинно по-драконьи. Он был его сокровищем, величайшей драгоценностью, которой больше подошло бы место под его крылом в отдаленной, укрепленной сокровищнице, среди золотых гор, серебра тихо журчащих рек и самоцветов россыпей щедрейших. И было за что любить: хотя бы за глаза, яркие, насыщенного золотого цвета, как у него самого, наверняка их встреча уготована самой судьбой еще задолго до того, как свершилась. Радужки у Римуру обладали, как считал сам Вельдора, истинно магическим свечением, они тянули, манили, соблазняли на самые глупые поступки. Внушал, мягко, даже нежно, околдовывал по-настоящему чародейский взор, ему подчинялся каждый узревший статную, пусть и небольшую фигурку перед собой. Иначе как объяснить то, что магвери стройными рядами шли за Темпестом, повинуясь самому слабому взмаху, самому робкому трепету ресниц, вслушиваясь благоговейно в каждое слово исходящее из аккуратных, на вид мягких и податливых губ, которые так и манили, почти что умоляли смять их властно, жёстко, оставив припухшими, горячими от страстных ласк. Вообще, первым, что вспомнил Ведьдора, завидев, тогда ещё будущего брата, в пещере, стал небосвод, тот, которого он так долго не видел, по которому внезапно столь щемяще, трепетно затосковал, выть хотелось, сотрясать хрупкие стены, ломать оковы проклятого не единожды им героя, и взлетать, парить, взирать на мир снаружи, на свободе... Римуру стал его свободой, и не только. Брат стал звездой путь указующей, бриллиантом на небесном полотне ночью столь желанным и непостижимым, впервые Вельдора ощутил кого-то, пусть и ненадолго, но выше себя, и так же впервые он не противился. Брат стал его успокоением, усмирив непостижимый смертным разумом драконий гнев. Брат стал его радостью, не столько принеся ему святое писание, сколько дав сполна насладиться свободой, свежим воздухом, шелестом листвы и простым счастьем. А затем брат стал его влечением, Вельдора не начинал, как в том же писании, кидать более долгие взгляды, ловить себя на мыслях о том, что время проведенное с Римуру нравится ему, и он точно не стал отрицать своих чувств. Он истинный дракон, и едва уловив симпатию к брату в своём сердце принял её, взрастил покровительственно, трепетно на благодатной почве, не лишая себя удовольствия в любовании ладным телом, которое не скрывало ни закрытое одеяние Князя Тьмы, ни мешковатая домашняя одежда. Мягкие изгибы, отточенный профиль, хрупкая фигурка так и притягивала к себе взор, прося защитить от всего мира под непробиваемым ни одним оружием крылом. Дракон на деле не был столь глупым и вспыльчивым, как все считали. Скорее он внушал им это чувство, серьёзно, никто не задумывался, как он дожил бы до своих лет с подобным характером? Он давно понял, сила не решает всё, зато отлично компенсируется хитростью, и хотя Вельдора не жаловал, когда его сравнивали со змеями, и ладно с магзверьми, но с обычными больше тянуло на откровенное оскорбление. Однако некоторая схожесть между ним и верткими созданиями имелась, они предпочитали выжидать, прежде чем напасть на добычу. Дракон на протяжении веков вырабатывал собственную стратегию, обманывал, притуплял внимание врагов, внушал им мысль о собственном превосходстве над древним первородным созданием, а при необходимости быстро убивал. Но вот Римуру удалось удивить его, пребывая в его желудке, дракон мог слышать отголоски мыслей, и после освобождения в одном из его клонов эта способность осталась. Брат, хоть и знал его совсем недолго, ни разу не принижал его, то ли сразу разгадав обман, то ли из чувства уважения. Каждый раз, когда Вельдора принимал облик дурачка, Римуру отголоском чувств недоумевал над его обманом, однако позволял это делать, как сам сказал: Вельдора волен вытворять всё, что вздумается, пока это не вредит Федерации Джура, эта свобода казалась глотком воды изнеможенному путнику, хоть с кем-то он мог быть собой, не боясь удара в спину, не боясь повторного заточения и одиночества. Хотя Вельдора любил Римуру любым, особенно тогда, когда он брал дело в свои руки. О, дракон готов вечность любоваться этим нескрываемым высокомерием истинного владыки, этим презрением ко всему живому, этой скользящей в голосе стали, что рассекает лучше любого клинка. А эта аура, что окутывает своего хозяина, едва не вырываясь наружу уничтожительной волной, она так идеально подходит к его собственной, неудивительно, ведь он дал Римуру имя, а тот ему фамилию, их высшую связь. С некоторых пор Вельдора взял привычку наведываться в одну из множества своих сокровищниц, небольшую, она всего-то в два-три раза превышает размер пещер, где его заперли, и дарить разные зачарованные артефакты братику. Радость, которая звездами искрится в его глазах, искренний восторг и вызывающая гордость собой благодарность тешат самолюбие дракона... Только вот в последние время слишком много существ бесстыдно покушаются на его собственность, нет, он не считает Римуру глупцом или безвольной побрякушкой, но он физически младше его и не обладает достаточным опытом, чтобы углядеть все эти возмутительные посягательства! К примеру этот Гай Кримзон, наглец, которому соперника не найти, считает для себя позволительным не только смотреть на его сокровище, но смеет касаться его. Серьёзно, Вельдора едва не разорвал мерзкого Князя Тьмы, когда учуял его запах на неприкосновенном братике, даже тот оказался в возмущении и поделился рассказом о прошедшем собрании. Чудо, не иначе, что Федерация Джуры осталась на месте, после того момента, где эта сволочь прикусила ушко Римуру, потому что дальше Вельдора слушал, попутно раздумывая о том, какая казнь из его безграничного арсенала больше подойдёт Гаю. После того собрания Вельдора сам наведался к Князю Тьмы и очень ласково, просто на словах, сломав всего лишь одну маленькую башню в замке, Римуру действительно действует на него успокаивающе, объяснил наглецу где его место и что с ним будет, если Римуру продолжит приходить с собраний Октограммы и жаловаться на него. На мгновение, едва заметно для несведущего, но в глазах Князя Тьмы промелькнул настоящий страх, которого он не испытывал с момента заточения Вельдоры, он помнил, на что способен истинный дракон в гневе, знал и опасался, а потому изящно притворялся предметом мебели в присутствии дракона, а если рядом появлялся Римуру так вообще старался исчезнуть. Хотя тот же Диабло относительно терпим, Темпест знает, что Римуру ему доверяет, да и у самого Первородного демона явно нет непозволительных мыслей, в отношении господина. Говоря откровенно, он один из немногих подчинённых брата, кого Вельдора готов терпеть, в конце концов, его любимому нужны слуги. А вот Леона Вельдора терпеть не мог на законных основаниях и делал это искренне, с самоотдачей, поливая ругательствами на древнем языке и обещаниями всех известных ему картин из книг об извращенных казнях, с обещанием посетить библиотеку для пополнения вариантов. Этот Князь Тьмы и так его бесил своей насыщенностью, при таком-то малом запасе сил, но сам факт того, что он сильно расстроил Римуру выводил из себя. Вельдора не отягощал брата своим гневом, он расчетливо и хладнокровно следил за каждым движением Леона рядом с ним, и если истинного дракона что-то не устраивало, а это уже сам факт существования в этом мире наглеца, то он просто рушил что-то на территориях Князя Тьмы. Тот наверняка был бы рад хотя бы пожаловаться Римуру на него, но тот точно не послушает его. Темпест погрузился в свои мысли, переходя от нервирующих одним своим существованием объектов, которых на самом деле хороший такой по длине список наберется, на нечто более приятное, к примеру бани. О, Вельдора готов на руках носить брата за такой подарок, кто бы мог подумать, что горячая вода, так приятно омывающая кожу, неспешные простые разговоры и стаканчик другой сакэ могут так расслаблять. Хотя один недостаток всё же есть, после вида окутанного дымкой ароматного пара, что вовсе не являлся преградой для драконьего зрения, неприкрытого тела приходилось уже расслабляться в одиночестве. Всё-таки священное писание невероятно полезная вещь, по крайней мере самоудовлетворение о котором узнал Вельдора удерживало его от того, что бы просто не схватить Римуру и не спрятать куда подальше от чужих глаз. Внезапно тело окутала теплом знакомая аура Темпеста, к которой его собственная ластилась, тянулась, она была как свежий воздух после затхлых, даже для него пещер. Вельдора встал, приветствуя улыбнувшегося в ответ брата. Стоило им вернуться в кабинет, как дракон глубоко вдохнул, тщательно сканируя пространство, ближайшие живые объекты были за пределами ратуши, что не могло не радовать. —Римуру? —Да, Вельдора? —У меня есть просьба. — во рту несколько пересохло от легкого волнения. —Опять напечатать романы, я думал, что тебе хватит имеющихся на месяц? —О нет, дело не в них, — усмехнулся Вельдора, выдыхая маленькое облачко пара, — это просьба иного рода... Могу я тебя обнять? — вышло несколько громче, чем дракон планировал, хотя, та треснувшая ваза ему никогда не нравилась. —А, ты об этом! — рассмеялся Римуру, приветливо распахивая руки — Чего так тянул-то, я всегда рад тебя обнять! Истинно драконья улыбка при виде сокровища украсила лицо Вельдоры, через мгновение он резко подхватил совершенно очаровательно возмутившегося брата под колени, поднимая и вглядываясь в ореол закатного света, что ласково, почти что трепетно обнимал нежными руками-лучиками прекрасный стан. Дракон, словно очарованный вглядывался в шёлк волос длинных, до поясницы, что заменяли его взору небосвод. По аккуратным скулам скользил взглядом, бледному как снег укрытый россыпью багряною румянца полотну алебастра. И губы светлые его манили, их шевеление и издаваемые звуки, ах, как были бы звучны и мелодичны в исполнении обожаемого братика стоны! И жаждал, дракон ненасытный, жаждал и лелеял тот момент, когда удавалось ухватить столь восхваляемый каждый миг, с момента их возвращения дракона в мир под небесами. Пусть облик Римуру от другой был взят, но именно у Темпеста истинное золото растекается во взоре, и плата за то, чтобы он хоть на мгновение был обращен на кого-то, будь то обычный воин или император сравнялась бы спокойно с целым королевством. Вельдора повидал на своём невообразимо долгом веку немало дев прекрасных, юношей изящных, что отвести не дали б взор иному смертному. И много было предложений брака ото всех, и императоры считали позволительным просить их дочерей и сыновей взять в жены и мужья. Ему красавицы земель горячих, на солнца свет щедры, где на песок ступи и тут же обожжёшься, и чешуя драконья не спасёт, себя игриво предлагали. Ему народ холодных пустошей преподносил себя, пусть грубых, строгих, скупых на любовь, но верных до смерти своей. И люди и магвери самые прекрасные, хитрые и умные, очаровать пытались взор его. Вот только есть одна проблема, лишь бы были все они хоть чуть сильнее, не рассыпались от вздоха слишком сильного, от взгляда не впадали в ступор, страх, и можно было бы сразиться с ними, хоть в поединке на мечах иль магии, уме иль хитрости, да хоть в искусствах, а всё дракону надоело, ничто не привлекало взор. А вот Римуру был силен, о да, он был с ним наравне, он слизью поглотил его, Первородного Дракона, и сам же даровал свободу. Ах и не счесть сколько спаррингов они устроили между собой в подпространстве, и не везде дракон выходил победителем. —Вельдора, ты же говорил, что просто обнимешь! —А я что делаю? — усмехнулся дракон, согревая аккуратный животик, укрытый лёгкой, в отличии от костюма для собраний, одеждой, что, несмотря на многослойность, не скрывала хорошего пресса и неплохих размеров хозяйства, с недавнего времени Римуру освоил полупревращение в мужскую и женскую форму, больше предпочитая первую. И в отголосках чужих чувств слышит недовольство, и запах новый, сейчас, при близости замеченный, роится, словно обжигая чуткие ноздри, слишком чужой для этого места, аромат грязной, животной похоти, жаркого, раскалившегося под солнцем песка и с легким смрадом крови. Дракон пристально смотрит в золотые недра, жилы на драгоценный металл богатые, без недовольства, ибо как он может злиться на своё любимое сокровище? Но пребывает в раздумьях о подходящей казни для того недостойного наглеца, грешника, кто осмелился осквернить своими грязными, мерзкими, блядскими лапами его чудо! Да, понимает Вельдора, пожалуй с отростков этого смертника начну, надеюсь у него есть пальцы, и много, если их правильно сломать, по косточке, аккуратно, почти что ювелирно разорвать сосуды... Младший Темпест отвел взгляд, резким движением почти что срывая рубашку на груди. Там, чуть ниже предплечья красовался еще мокрый, с блеском чужой слюны в короне из синеватых, значит точно есть немного яда, уже заживающих ранок от клыков. —Счастье моё, кто это сделал? —Никто. — фыркает Римуру, отворачиваясь, Вельдора на него не может злиться, наоборот, понимающе кивает, ведь его любовь просто чуть-чуть злиться на наглеца, что подписал себе сегодня смертный приговор. —И всё же, я хотел бы узнать его имя. —Я же сказал, никто! —Сожалею, но такого имени не существует, так что, повторяю, скажи, мне, его... —Я сказал никто! — от крика Римуру поднялась огромная, достаточно, чтобы сравнять крохотное государство с землёй, не оставив и пыли, волна чистой силы, и даже удержанная драконом, она всё равно заставила испуганно задрожать хрупкие вазы у стен — И вообще, какое тебе дело!? —Ты, мне, дорог! — признание драконов, древнее, как само их существование, вряд ли Римуру знал о нём, но озадаченное и припорошенное первыми лепестками по щекам и ушам, оно говорило, что смысл хозяин распознал верно. —Я, я даже не знаю, что сказать... —Не говори, слушай. Прямо в коридоре, почти достающий до потолка в полный рост человеческой формы дракон чуть склонился, чтобы обхватить нежное личико, мазнув увенчанными коготками пальцами по щекам, щекоча их, мимолётным движением закрыл глаза, и сосредоточился. Всю драконью любовь, то обожание, восхваление и жажду обладать он не мог передать сразу, следовало действовать постепенно, вливать понемногу, ища ответное чувство. И вот оно, едва заметный толчок, отклик, теплотой по груди разливающийся! Радостный Вельдора правит на него нежностью, подталкивает, окутывает сердце трепетно и нежно, щекочет нервы и дыхание ускоряя. Едва заметный огонёк уж слишком быстро разросся в жаркое, обжигающее кого угодно, кроме дракона, желание. Хрупкие руки потянулись и с прыжком обхватили его за шею, утягивая к себе, покусанные в процессе губы заалевшими лепестками оказываются совсем рядом, всё же боясь сделать первый шаг, но и не нужно. Вельдора нетерпеливо накрывает их, сильными устами мнёт податливые, словно тесто, и до безумия мягкие чуть прикусывает, оттягивает клыками нижнюю, на самой грани лаская, но не заходя внутрь. А обомлевший Римуру так и льнёт, так и ластится аки кошка в период течки, уже начиная мягко выцарапывать свои чувства на чужом теле, стараясь незаметно прижаться ближе к жаркому накаченному телу. —О нет, моя любовь, — шепчет, обжигая влажную, наливающуюся алым дорожку на шее дракон, ухватывая в плен грудь сокровища, метя в, нет, не отвратительный, ведь как может что-то на теле его любимого быть ужасным, но всё же лишний засос — я знаю, что тебе хочется большего, но наш первый раз я хочу провести в другом месте. Римуру явно с недовольством завозился, сжав до подозрительного треска рубашку на драконе, когда тот, подхватив его за упругие полушария, вынудил обхватить крепкую талию ногами, прижимаясь уже далеко не на грани приличий. Младший Темпест вздрогнул, неотвратимо краснея, стоило почувствовать готовность дракона, и пряча голову в изгибе едва-едва прикрытых ключиц, оказалось легко понять: сокровище жаждет его самого не меньше. Тщательно измерив силы и окутав Римуру тонким, мерцающим слоем своей силы, абсолютной защитой, чтобы даже самое мягкое перемещение в пространстве не сбило хороший настрой, попутно сжигая все верхние одежды, оставляя только легкие нижние. Собственная пещера встречает хозяина, радостно вспыхивая переливами золотых гор, блеском драгоценных камней, усеявших те словно цветы на лугу, пылающими аурами многочисленных магических артефактов, за многие из которых легко можно скупать города без торга. Одна из множества в огромной их сети, эта комната, способная вместить в себя замок короля, Вельдора как-то раз выиграл его и на время поместил сюда, так и не решив, что с приобретением сделать. Однако сейчас здесь находились обустроенными им покои, повсюду свисали из беспросветно темных, не освещаемых даже драконьим пламенем, алые, янтарные, с искуснейшими узорами из золота и бирюзы и расшитые жемчугами и бриллиантами шелка, парящие в воздухе фонари из тончайшей слюды, разукрасившие все стены причудливым узором теплого света. И повсюду сундуки, шкафы огромные и шкатулки сами по себе драгоценные, полнящиеся украшениями, нарядами и талмудами в дорогих обложках. А по центру, в окружении природных друз кристаллов нежного-небесного цвета, прямо как волосы любимого, стоит ложе на высоких ножках с ярко-алыми простынями и бархатными покрывалами, куда дракон укладывает своё сокровище. Вельдора поднимается на руках, осматривая картину под собой, почти что рокоча в голос от чисто драконьего удовольствие. Как он и думал, Римуру идеально смотрится, окруженный горами золота и самоцветов, светлая кожа кажется особенно светлой на чуть тёмных тканях, словно художник нанёс последний мазок, превращая простой, измазанный красками холст в шедевр. Вельдора с рыком набросился на нетерпеливо потянувшемуся с кусачим поцелуем Римуру. Проводя напоследок раздвоенным языком по губам, он раскрыл столь вожделенный долгое время цветок, сразу исследуя влажную, жаркую полость, скользя по заострённым зубкам, обводя каждый изгиб, оплетая маленький, но смелый и юркий язычок своим, более мощным. Римуру ускользал от него, оправдывая своё звание Князя Тьмы, перехватывая с завидной регулярностью контроль, оттягивая, не смотря на вид сильными руками волосы на затылке, чтобы, смазано мазнув по чужой, с едва проступающими чешуйками шее, перевернуть и оседлать дракона. Теперь уже младший Темпест восседал на нём гордо, с явным удовлетворением осматривая своего Вельдору, тонкими пальчиками, чуть царапая, он прошелся по плотным и многочисленным жгутам мышц. На шее ладонь скользнула вниз, так пошло растирая влажную дорожку и свою метку, словно хозяин проверяет клеймо на звере, затем уже обе руки юркими змейками скользят под одежду, сжимая и разрывая ту в клочья. Пальчики обводят вставшие соски, чуть отросшими коготками подцепляя, заставляя дракона содрогнуться под ласками опытного стратега, отыскавшего слабое место на крепком теле. Двигаясь на коленях назад, Римуру, судя по победному блеску в темнеющих золотых глазах намеренно задевает уже стоящий и неприятно натираемый одеждой орган, что не составляет труда, попутно ловко проводя широкие полосы от ключиц вдоль торса до бёдер, сходясь в опасной близости к натянутым до жалобного треска ткани штанам. Вельдора явно видит замешательство Римуру, с которым тот обозревает прямо-таки дубину, с которой ему предстоит иметь дело. Но интерес берёт своё, а потому, под молчаливое дозволение поднявшегося на локтях Вельдоры, он расстегивает ширинку, обозревая изнывающий без ласк член, с уже поблескивающей от прозрачного предэякулята. Разделяя драконью похоть, он отбрасывает все возникшие сомнения, отдавшись греховному, сладостному желанию. Прогнувшись, словно действительно является кошкой, и выставив вверх аппетитно обтянутую тонкой светлой тканью попку, Римуру склонился над органом. Несмело, на пробу, он протянул руку, но остановился, вспомнив о чём-то. —На сухую хуже будет. — промямлил он, убирая за ушко лазурную прядь. Стоически вытерпев горячее дыхание прямо над головкой, дракон потянулся, поднимаясь, и захватил одну из ладоней. Почти целомудренно оставив касания на костяшках, он открыл рот, обвив длинных языком палец, он юрко скользнул на другой, щекоча едва ощутимыми касаниями ладонь, обводя каждый изгиб, посасывая каждый палец, не стесняясь блестящих в свете фонарей нитей слюны между ними. Единственный раз дракон отвёл взор лишь когда брал вторую руку, справляясь куда быстрее, чтобы ничего не высохло. —Теперь всё мокро, как ты и хотел, — усмехнулся Вельдора, наблюдая за Римуру, тихо простонавшего, стоило ему найти особенно чувствительную точку — теперь тебя ничего не останавливает. Или ты боишься? На игривую подколку младший Темпест только взметнул жидкое золото на него и вернулся обратно, намеренно как можно глубже, соблазнительнее склонившись под видом подтягивания и явно намеренно задевая по ощущениям каменный член. Встав в более удобную позицию, Римуру обхватил влажными ладонями толстый, налившийся ствол, с интересом проводя вверх. Младший Темпест повторил своё движение, следя за реакцией Вельдоры, явно ожидая одобрения или указаний, как лучше сделать. Дракон с невозмутимой ухмылкой наблюдал за осваиванием своего органа, когда внутри него всё так и подталкивало властно обхватить за волосы и показать, что можно работать и без рук, глотка тоже справляется. Но куда приятнее позволить любимому поэкспериментировать вдоволь. Явно уже не нуждаясь в инструкциях, Римуру уже более ловко скользнул обеими руками, смешивая слюну с предэякулятом, заинтересованный получившейся смесью, он огладил большим пальцем головку и лизнул язычком. Вельдора едва сдержал глубокий рокот удовлетворения, когда член согрели живым и влажным нутром, совершенно иное ощущение, нежели застывающая слюна для смазки. Горячо, мокро, губы охватывают ровно под коронкой, а ловкий язычок пока несмело скользит по чуть заострённому концу. Взяв чуть глубже, помогая себе руками, продолжающими ровно оглаживать ствол, Римуру случайно втянул щеки, сделав жаркое нутро уже. Он оглаживал головку, словно та была вкуснейшей сладостью, подхватывая интересную смазку, пробуя на вкус, который, судя по удовлетворенному взгляду и ускорившимся рукам, понравился младшему Темпесту. Оторвавшись, опалив член ледяным воздухом, Римуру наконец-то осознал, как лучше двигать руками, и теперь ладони двигались порознь, не позволяя стволу мерзнуть, скользя умелыми пальчиками вдоль набухших вен. Вновь жаркое, такое притягательное нутро, ласкающий дырочку уретры язычок и натуральное посасывание срывали крышу и всё самообладанию. —Глубже, — резким, приказным тоном вперемешку с рыком велел дракон — бери глубже. Оторвавшийся Римуру покраснел, но теперь явно не от смущения, грубый приказ вызвал волну жаркого возбуждения, прокатившегося по всему телу, задевая узел, собравшийся внизу живота. В следующие мгновения Вельдора понял, глотка младшего Темпеста просто была создана, чтобы принимать его член, влажные стенки прекрасно обхватывали ствол, жар чужого тела и немыслимая близость уже не оставляли шанса самоконтролю. Дракон обхватил голубые волосы, как можно аккуратнее, из последних крох самообладания, держась, оттягивая назад. Прищур невидящих, полнящихся похотью и покорностью золотых, потемневших глаз, жар алых щек и ушек, покрасневшие, набухшие от интенсивной работы губки раскрытого ротика и блестящая нить из слюны и предэкулярта от них до самой головки. Великолепная картина отпечаталась в памяти, его сокровище шедевр, который недозволенно увидеть никому, кроме него. Римуру вновь берёт его изнывающий без жаркого нутра орган, ствол уже блестит от слюны, что стекает с губ, стонет так протяжно, приглушенно, уже не столько работая руками, сколько помогая ими. С рыком Вельдора оттягивает Темпеста от себя, так он может и сейчас кончить, а сделать это он планировал в несколько другой позе, хотя всё так же пребывая внутри Темпеста. Он резко опрокинул Римуру под себя, просто сжигая остатки одежды на них волной чистой магии, от которой любимый с улыбкой простонал, впитывая в себя силу дракона и протяжно подтягиваясь, но дракон держится, он открывает рот, собираясь смазать свои пальцы, но его руку хватают и оттягивают на себя. Римуру охватывает крупную ладонь, влажно, с причмокиванием, и совершенно бесстыдно посасывает, захватывая по два пальца за раз, скользя между ними не так умело как Вельдора, но компенсируя это энтузиазмом. Тело младшего Темпеста просто-таки жаждет его пальцев, мягкие стенки дырочки обхватывают жадно, легко растягиваясь, всё-таки истинная форма его любимого позволяет многое. Меньше минуты уходит на подготовку, едва успевает начать подсыхать смазка на члене, но Вельдоре этого мало, по указу хозяина из недр сокровищницы несётся в руки бутылёк с жидким золотом, тягучим, концентрированным маслом, особый состав которого очистит разум, позволив погрузиться в ощущения сполна, и хоть Римуру охотно разделяет его страсть, но первый раз должен пройти идеально, по другому драконы не умеют. Драгоценные капли растекаются по бледному торсу, тело под Вельдорой вздрагивает от легкого холодка, сменяющегося почти что обжигающем жаром, стоит дракону рукой растереть тягучее золото. Отвлекается, подцапывает сосок, перекатывая в пальцах под жалобные стоны, ухватывая в поцелуй кусачий, властный, в этот раз Римуру даже не пытается взять превосходство, отдаваясь умелой ласке. —Уже готов? — ухмыльнулся дракон, смотря на вставший член, упирающийся ему в живот — А зря, у нас ещё всё впереди. Пристроив головку, предварительно смазанную составом, Вельдора без труда вошёл внутрь. Неспешно двигаясь, выходя почти полностью и вновь погружаясь в тепло. Всё глубже и глубже, пока несколько изменившееся тело Римуру не примет его полностью. Пока жаркие стенки не обхватят жадно каждую венку, не согреют живым теплом и перебивчивым шепотом сверху. Младшему Темпесту просто жизненно необходимо что-то говорить, бормотать бессвязно всякую чушь, смысл которой понимают только они вдвоём. —Глубже... Тха!... Т-там, сильнее!... Мха-х... Блять, двигайся!... Повторяясь, прося, умоляя не прекращать, Римуру не может замолчать, словно желая хоть чем-то заполнить пустоту в глотке, больше не заполненной чужим членом. Любимый извивается под Вельдорой, хватаясь глубоко за плечи, продолжая выцарапывать свою страсть на спине, и даже драконья регенерация не даёт знакам зарасти. —Не меняй тело, оставь его таким. — Вельдора резко выходит и почти шипит, когда вроде человеческой формы руки особенно глубоко процарапывают до самых ключиц. С удивительной силой подмяв достаточно хрупким и слабым на вид телом дракона под себя, обнаженный Темпест неспешно, позволяя лазурному, переливающийся хрусталём водопаду стечь с плеч, склонился с ехидной ухмылкой прямо к лицу завороженного властностью младшего Темпеста, Князя Тьмы, что может наказать его куда сильнее чем распоротая спина. Дракон откинул голову, чувствуя как миллиметр за миллиметром Римуру опускается на него, отринув всё стеснение, с прерывистым дыханием, задержками, пока не опустится полностью, пока жаркое и влажное нутро не обнимет член так крепко. Так идеально, что страшно представить, как они с Вельдорой существовали друг без друга. Мягкими толчками с помощью дракона, надежно держащего упругие бедра, где еще не сошли алые следы его рук, младший Темпест объезжает его. Приподнимаясь на коленях, упираясь руками в накаченную крепкую грудь, опускается чуть резко с громким шлепком. Темп ускоряется, пока Вельдора не поднимается, чуть меняя позу, позволяя усталому Римуру обнять за плечи, считай лечь на него, и сам начинает вбиваться в податливое тело, в то же время быстро двигаясь по чужому члену. Так близко, так влажно, так жарко и хорошо им не было никогда, даже телесное наслаждение меркнет перед внезапной чувственностью, перед нежностью, с которой дракон ухватывает с припухших губ улыбку. —Мой... Моё сокровище... —Только твой, — соглашается дрожащий Римуру, чувствуя скорую разрядку — и навсегда... Острыми ногтями почти до боли хватка, сжатые до синяков бедра, последние пару отрывистых рывков и почти синхронно они кончают. На животе Вельдоры сразу растекается густое семя, когда он сам наполняет Римуру изнутри. Они сидят, почти не дыша, в объятиях друг друга. Кожа блестит от пота и света фонарей. Волосы чуть сбились, но глаза сверкают ярче любых самоцветов. Вельдора с удовлетворением урчит, понимая, что в его сокровищнице лучшее пополнение.