***
К чести военных, они уже были в состоянии боевой готовности, когда Брэда вышел из-за дверей Первого Национального. Майор Хоукай быстро оказалась рядом с ним, ее стойкость не была поколебима сложившимися обстоятельствами. Она с облегчением обнаружила, что Брэда не пострадал, если не считать холодного пота, выступившего на его лбу во время выхода из банка. Всегда было труднее всего идти с пистолетом, прижимающимся к спине. — Ну и видок у вас, майор. — Брэда перевел дыхание и вкратце рассказал о текущей ситуации. — Значит, это снова Голубая Заря, — пробормотала Хоукай почти самой себе. — Они определенно увеличили масштабы своей операции. — Она посмотрела на окна банка, на мгновение почувствовав облегчение от того, что пока никто не пострадал. — Мне казалось, что внутри по меньшей мере двадцать человек. Ты сказал, что было всего четыре бойца? — Верно. И они знали, кто мы такие. Они знали генерала и заставили его сдать свои перчатки. Обе пары. — На этот раз на шаг впереди нас, — Риза задумчиво поднесла пальцы к губам, просчитывая варианты. Невозможно было войти и забрать заложников, не рискуя при этом гражданскими. Возможно, настало время услышать от террористов их собственные слова. — Сержант Кода, — Хоукай обратилась к молодому человеку, стоявшему позади нее. — Сэр! — Дайте мне телефон. Я позвоню Голубой Заре и сама выслушаю их требования. Это, по крайней мере, поможет нам выиграть еще немного времени. — Она повернулась к Брэде и ввела его в курс дела. — Я сообщила фюреру о потенциальной ситуации с заложниками, и он освободил еще несколько человек, чтобы отправить их на случай, если нам понадобится подкрепление. И как только он услышит, что это Голубая Заря создает проблемы, я не сомневаюсь, что он приведет более чем достаточно войск, чтобы справиться с ними. Нам нужно беспокоиться только о заложниках. — А генерал? — спросил Брэда. Хоукай едва сдерживала свое веселье. — Ты же знаешь, что для того, чтобы уничтожить наше начальство, нужно больше, чем несколько негодяев. С ним там все будет в порядке. Если только он не будет делать ничего безрассудного… — Сэр, телефон, — сказал Кода, подходя к майору с телефонной линией. — Отлично. А лейтенант Фьюри? — Лейтенант скоро прибудет. Мне послать за кем-нибудь еще? — Пусть капитан Фарман свяжется с медиками. Нам нужно обеспечить медицинскую помощь всем заложникам. — Сэр! Взяв себя в руки, Риза набрала номер, указанный на верхней панели телефона, зная, что Голубая Заря не упустит возможность поделиться своими язвительными сообщениями с любым, кто захочет их выслушать. То, как за несколько месяцев они прошли путь от неудачного захвата поезда до полномасштабной операции с заложниками, заставило ее задуматься. Тем не менее, она знала, что они не сравнятся с ее командой. Линия ожила, когда женский голос прозвучал в ее ухе. [Это Ариция из Голубой зари. Вы военные?] — Подтверждаю. Я майор Риза Хоукай. Так понимаю, у вас есть ко мне какие-то требования? [Я слышала о тебе, Ястребиный Глаз. Ты была героем для нашего народа в Ишваре. Жаль, что ты стала служить этим неофитам-паразитам.] Хоукай выдержала паузу, надеясь, что женщина на линии перейдет к делу. [Я так понимаю, ты не любитель возвращаться к старым воспоминаниям? Неважно. Вот мои требования, на тот случай, если другая псина не смогла передать их дословно. Я хочу полного расследования убийства Брэдли, списка имен виновных в его смерти и освобождения членов Голубой Зари из 2-й тюрьмы. Я сказала вашему помощнику, что мы готовы прибегнуть к кровопролитию, если вы не выполните наши требования. Это понятно?] — Я так понимаю, что заложники не пострадали? — Хоукай ответила с невозмутимым спокойствием. Она жестом велела Брэде осмотреть заложников и оценить видимое состояние. [Подтверждаю, майор. Я профессионал и не собираюсь никого убивать, если вы меня этому не вынудите.] — Вы позволите мне поговорить с генералом Мустангом? [Извините, майор, но я не могу этого одобрить. Вы должны видеть из окна, что генерал, как и другие заложники, цел и невредим. За исключением нескольких царапин при задержании. Я более чем готова вернуть его, однако…]. — Я поговорю со своим начальством и передам ваши требования. Но если хоть кто-нибудь пострадает, я не могу ничего обещать. Понятно? [У вас есть тридцать минут, чтобы принять решение до того, как погибнет первый заложник. И я думаю, что генерал Мустанг как никто другой подходит на роль добровольца.] На ее надменном заявлении телефонный звонок резко прервался. — Майор? — У нас есть тридцать минут до того, как они убьют первого заложника. Нам придется работать быстро. Хоукай обратилась к солдатам у нее за спиной. — Я хочу, чтобы периметр был эвакуирован! Освободите мне пять городских кварталов и сделайте это быстро! — Есть, сэр! — Брэда, — Хоукай повернулась к капитану. — Что ты думаешь об этом? Мы могли что-то упустить из виду? — Ну, я до сих пор удивляюсь, как им удалось так быстро обострить ситуацию. Их оружие тоже не было металлоломом. Кто-то финансирует их… — Возможно, Грумман не был достаточно тщательным, когда проводил чистку. Необходимо поговорить с генералом о другом расследовании. Если в армии остались сторонники Брэдли, дальше будет только хуже. — Сэр, вас к телефону, — Кода снова появился за спиной у Хоукай. — Это снова наши друзья из банка? — Нет, сэр. Это фюрер Грумман. Риза почувствовала облегчение от того, что он так быстро откликнулся на ее просьбу. Было все еще трудно привыкнуть к тому, что руководство серьезно относится к национальной безопасности. — Спасибо, сержант. Пожалуйста, сообщите мне, когда получите ответ от капитана Фармана. — Да, сэр! Хоукай ответила на вызов фюрера. — Сэр, я ценю вашу оперативность. Каковы ваши распоряжения? [Майор, я рад, что вы сегодня с нами, это бесценно. Я так понимаю, никто еще не пострадал?] — Нет, сэр. Как мы и предполагали, это Голубая Заря. Я говорила с их лидером. Они требуют… [Простите, майор, но я сомневаюсь, что нам стоит беспокоиться об их требованиях. Спецназ вернулся с задания на Севере, и я послал своего лучшего оперативника помочь вам. Этот выпендрежник должен проникнуть в банк прямо сейчас. Теперь, вы можете рассказать мне что-нибудь еще о заложниках? Кто-нибудь конкретный есть среди них?] Риза замолчала при упоминании о спецназе. Сама она никогда не работала с ними за те три года, прошедших с момента приказа Груммана о создании этой организации. Хотя ей было смутно известно, что группа состоит из высококвалифицированных офицеров разведки и бойцов, она не могла припомнить, чтобы их когда-либо представляли. — Да, сэр. Похоже, что террористы спланировали это нападение так, чтобы оно совпало с инспекцией генерала Мустанга. Среди заложников генерал и капитан Жан Хавок, а также директор банка. Капитан Хайманс Брэда был освобожден, чтобы сообщить военным о требованиях группировки. Около 30 заложников удерживаются в фойе. Веселая усмешка фюрера вывела ее из равновесия. [Значит, генерал в банке? Это делает ситуацию более интересной. Спасибо, майор. Пожалуйста, сделайте все возможное, чтобы успокоить Голубую Зарю до тех пор, пока спецназ не будет на месте. Полагаю, скоро у вас будет возможность освободить заложников.] Не слушая возможных возражений, Грумман резко прервал разговор. Хоукай недоверчиво посмотрела на телефон, когда Брэда попросил сообщить последние новости. — Что сказал Грумман? — То, что спецназ вернулся в Централ. — Вот дерьмо, — Брэда едва сдерживал удивление. — Я знал, что большой парень серьезно относится к сочувствующим Брэдли, но и не думал… — Брэда сделал паузу, словно подбирая слова. — Эти парни — не шутка. Страшные чуваки. Я слышал, они стоят за сменой режима в Драхме. — Я тоже это слышал, — отозвался позади них Фьюри, наконец-то оказавшийся на месте событий. — Видимо, не зря их называют «цепными псами фюрера»… — Спасибо, что присоединились к нам, лейтенант. Прошу прощения за то, что вызвала вас в ваш выходной. Я попрошу генерала лично извиниться перед вашей женой. Фьюри слабо усмехнулся над предложением Хоукай. — Это не проблема, майор. У нас еще может найтись время на ужин, если генерала не убьют. — А если здесь спецназ… — начал Брэда. — То кто знает, что произойдет.***
Рой уже начинал бредить от постоянных проповедей захватчиков. — Аместрис снова восстанет, друзья мои! И бич Ишвара будет уничтожен! И этот бесчестный парламент падет! Как бы Рою ни хотелось пошутить о жестокой толпе, не было ничего настолько смешного, чтобы рисковать чьей-то жизнью. Человек с автопротезом держал пистолет прямо у его головы. Он был не в том положении, чтобы рисковать в принципе. Неожиданно грузный мужчина тихо произнес. — Жаль, что мне приходится так обращаться с героем. Рой оглянулся и понял, что этот человек, Бейкер, обращается непосредственно к нему. Словно спрашивая разрешения, Рой тихо произнес в ответ. — Что вы имеете в виду? — Ну, вы… — Бейкер сделал паузу. — Герой Ишвара. Вы сделали больше, чем кто-либо из нас, чтобы защитить нашу родину… Эти слова, казалось, выбили из него дух. Эти люди были не просто сторонниками Брэдли… Они хотели завершить геноцид. — И это то, чего вы хотите? Большего кровопролития? — Рой огрызнулся. Он знал, что глупо так говорить, когда к его голове приставлен пистолет, но он не мог остановить вырвавшиеся слова. Как кто-то может хотеть вернуться в этот ад? Это было для него непостижимо. — Когда-нибудь вы поймете, Мустанг. Вы должны были понять еще тогда. Когда долг зовет, ты отвечаешь. — Бейкер! — рявкнула Ариция. — Хватит брататься. Автограф у героя войны можно взять позже. Воля Брэдли превыше всего! — И, не теряя ни секунды, женщина продолжила свою головокружительную проповедь, в которой с гордостью говорила о крови, земле и действительно едином Аместрисе. Учитывая то, как громко Ариция произносила свою речь, и то, что их пленитель, похоже, испытывал к нему некоторое уважение, Рой шепнул Жану. — Хавок, сколько времени прошло? — 25 минут, сэр. Осталось пять минут. — Если что-то пойдет не так, я буду первым. Я не хочу, чтобы кто-то еще умирал из-за этого. На лице Жана отразилась тяжесть этих слов, и блондин, ничего не ответив, кивнул. — Но это если, а не когда. У Хоукай есть что-то в рукаве, я уверен. — Это не похоже на нее, шеф. Думаете, Грумман что-то придумал? — Я не знаю… — …и я говорю вам, мои собратья-аместрийцы! Поднимите оружие против коррупции! Военные ослабли в своей преданности цензовому командованию! Это поклонение болезни! Это праздник дегенератов! Мы поднимемся снова! Рой был почти благодарен женщине за ее наглый догматизм, так как это давало ему хорошую возможность осмотреть других заложников. Пока что все были невредимы, но, видя, что дети начинают беспокоиться, а родители смотрят на часы, он понял, что страх все сильнее охватывает их. Давай, Хоукай… Прорвись… Просто… вытащи этих людей отсюда!.. Словно в ответ на его мольбу, искра алхимии озарила комнату. Из пола появились каменные стены, отделявшие группы заложников от нападавших. Ариция оторвалась от своей речи, когда земля под ее ногами задрожала. — Что… Алхимия?! Весь обзор Роя был застлан алхимической баррикадой, которая окружала их. Они с Хавоком изумленно переглянулись, когда в комнате раздались отчетливые шаги. По точности трансмутации и ее интенсивности Рой понял, что тот, кто пришел им на помощь, был профессионалом. Только вот кого они сюда прислали? — Кто?! Я сказала этим псинам, что убью их! Я убью всех заложников, если вы сделаете еще один шаг! — Рой отчетливо слышал ее огорчение в голосе, когда она подняла пистолет, слишком поздно осознав, что никто из пленников не находится на линии огня. — Бейкер! Стармер! Поторопитесь и… Хлопок, еще одна вспышка, и Ариция была обездвижена внушительным грунтом, который содрогнулся под ней. Когда пол сдвинулся, чтобы заключить ее в капкан, Рой и Хавок освободились от своих оков. Рой быстро встал, готовый помочь тому, кто пришел к ним на помощь. Выйдя из-за импровизированной баррикады, Рой увидел фигуру в черном, которая стояла перед Голубой Зарей; шлем скрывал ее личность. На макушке шлема толстым печатным шрифтом было выведено: СПЕЦНАЗ. Сказать, что Рой ошеломлен, было бы преуменьшением. Фюрер проинформировал его о миссии спецназа в Драхме с единственной целью — свергнуть диктатора. Не от них зависело, будет ли страна охвачена гражданской войной или придет к демократии, но всего за несколько недель они добились поставленной цели, и ни одно имя не просочилось в прессу. Этот парень явно был профессионалом. Ариция, борясь со своими каменными оковами, издала возмущенный вопль. — Как ты смеешь! Аместрис снова восстанет! И во имя Кинга Брэдли мы вернем нашу родину для… — Заткнись уже, мать твою, — последовал ядовитый ответ. Подобрав с земли пистолет террориста, агент спецназа осмотрел заложников. — Подвергать всех этих людей опасности из-за такой ерунды? Найдите что-нибудь новенькое. Спецагент безошибочно повернулся к Рою и быстро отдал приказ. — Охраняйте заложников, генерал. Этот голос… Этого не может быть… Мустанг не мог ничего поделать с собой, пытаясь понять, привиделось ли ему или это действительно был… — Не удивляйся так, я твой гребаный запасной план. Или у тебя с этим проблемы, Мустанг? И именно то, как это слово вылетело из его рта, Мустанг, тембр и тон этого слова дали Рою все необходимые доказательства. Это слово сорвалось с его языка не столько как вопрос, сколько как утверждение. После трех лет тишины может ли это действительно быть он? — …Стальной? Спецагент прищелкнул языком и яростно ответил. — Разве я не просил тебя охранять заложников, Мустанг? Или ты собираешься стоять и быть чертовски бесполезным? В этом дерьме замешаны гражданские, и вот я здесь. Рой был поражен его тоном, раздраженным и бесстрастным. Как будто он опаздывал на работу и ждал поезда. Голос был раздраженным, но довольно обыденным, несмотря на сложившиеся обстоятельства. Рой быстро понял, что это была тяжелая работа, и что молодой человек, который может быть, а может и не быть Стальным Алхимиком, должно быть, пережил немало трудностей. Мустанг оторвался от своих размышлений и быстро начал выводить заложников из здания. Агент бодро подошел к каждому из четырех нападавших и отобрал их оружие. — Я так понимаю, вы, ублюдки, из Голубой Зари? Вам придется искать новое хобби. — После того, как спецагент остался доволен проделанной работой, он повернулся к своим сослуживцам. — Медики должны были уже приехать. Хавок, позаботься об этом. Мустанг, есть тяжелораненые? — Нет. Все целы и невредимы, — ответил Рой своим профессиональным тоном, все еще прокручивая в голове мысль о том, что перед ним действительно Стальной. После трех лет молчания братьев Элриков Рой решил, что они навсегда ушли из армии, и это было к лучшему. Он и представить себе не мог, что из всех людей именно Эдвард будет подчиняться непосредственно верхушке. — Отлично. Теперь мы можем сосредоточиться на этих парнях, — сказал Эд, поворачиваясь к стеклянным дверям банка. — Грумман хочет, чтобы их доставили в штаб для допроса. Я поработаю над тем, чтобы сковать их, если ты проинструктируешь Хоукай. Мне понадобится бронированная машина для транспортировки. Сэр, так бы ответил Рой человеку, который звучал так измученно и профессионально, отдавая приказы так же легко, как дышит. Но подозрения затуманили его разум, и он не был уверен, что сможет сосредоточиться, пока точно не узнает, кто скрывается за этим шлемом. — Понял, — только и смог вымолвить Рой. Но когда он повернулся, чтобы уйти, сзади раздался звук осыпающегося камня. Одному из террористов удалось освободиться. Бейкер направил свой автомат на спецагента, который в мгновение ока вытащил собственное оружие. — Плохая идея, говнюк! — И через мгновение четыре пулевых отверстия рассекли плоть человека по имени Бейкер. Агент повернулся к оставшимся и задал вопрос. — Кто-нибудь еще? — Трое членов Голубой Зари стояли неподвижно, с опущенными и побежденными взглядами, пока спецагент пытался надеть на них наручники. Рой сделал то, что ему было сказано, и запросил бронированную машину. Толпа гражданских лиц стояла на периферии военной блокады, окружавшей банк, прохожие проверяли, удалось ли их близким благополучно выбраться из плена. Пока освобожденных заложников сопровождали в ожидавшую их машину скорой помощи для осмотра, Рой вышел из банка. Его взгляд сразу же остановился на Хоукай, которая при его появлении замерла на месте. Несмотря на ее решительный вид, Рой все же заметил во взгляде проблеск облегчения. — Хорошая работа, сэр, — сказала она, когда он подошел. — Что там произошло? — Ну, я и сам толком не понял, — признался Рой. — В одну минуту я закован в пол и с пистолетом у виска, а в другую… Ты знала о нем? — Рой неопределенным жестом указал на молодого человека, который стоял у двери, подгоняя своих пленников. Риза нахмурила брови, наблюдая за работой молодого спецагента. — Сам Грумман приказал спецназу прибыть на место. Очевидно, они только что вернулись с задания на Севере. Рой повернулся, чтобы понаблюдать за молодым человеком, пока агент тщательно проверял наручники у каждого из оставшихся нападавших, не щадя взглядом и погибшего Бейкера, чья рука с автопротезом теперь была забрызгана кровью. Молодой человек собрал своих пленников и вывел их к ожидающему транспорту. Как только он вышел из банка, улицу заполнили бурные аплодисменты. Спецагент посадил террористов в бронированную машину и повернулся к Хавоку с укоризненным шепотом. Рой едва мог расслышать его слова в толпе, но уловил что-то об изъятии оружия с места преступления. Хавок неуверенно откозырнул агенту, возвращаясь внутрь. Остальные члены команды Роя стояли в стороне в состоянии, близком к изумлению, глядя на молодого человека, посланного самим фюрером. — Это правда, сэр? Он один из них? — спросил лейтенант Фьюри. Рой рассеянно кивнул, ища в юноше хоть что-то знакомое, какой-нибудь намек на то, что его догадка верна. Блеск автоброни, следы светлых волос, что угодно. С лязгом закрылись двери бронированного автомобиля. — Мустанг! — крикнул агент, когда машина с пленниками отъехала. — Грумман хочет видеть всех вас в своем офисе через 30 минут. Не спрашивай меня, в чем дело, просто приведи своих людей, и не вздумайте опаздывать. К нему подъехала машина без опознавательных знаков, молодой человек сел внутрь и уехал, не сказав больше ни слова. Мустанг обменялся едким взглядом с Хоукай, прекрасно понимая, что они оба обеспокоены внезапной встречей с самим фюрером. Рой оглядел свою команду и обнаружил, что они чувствуют то же самое. Тем не менее, они сделали то, что им было приказано, и теперь команда Мустанга неуверенно переминалась с ноги на ногу перед дверью фюрера Груммана. Мустанг сохранял хладнокровие, пока Хоукай терпеливо находилась с ним рядом. Хавок и Брэда обменивались взглядами, а Фарман и Фьюри просто стояли молча. Наконец, знакомый голос фюрера позвал их внутрь. — Вы можете войти. — Сэр! — Шесть членов отряда Мустанга встали перед столом Груммана и отдали честь. — Вольно. Я хотел лично поблагодарить вас всех за сегодняшнюю безупречную работу. Заложники, все до единого, были спасены без вреда, а четверо нападавших задержаны или уничтожены. Мне приятно знать, что вы все прекрасно вписались в свои новые роли. — Спасибо, сэр, — начал Рой. — Но это было бы невозможно без вашего руководства. Силы, которые вы прислали, сыграли важную роль в нашем успехе. — Так он был там, не так ли? — со смехом заметил Грумман. — Я же говорил вам, что он мой лучший человек. Почему бы мне не представить вас? — Фюрер встал из-за стола и нажал кнопку на своем интеркоме. — Пришлите его, — тихо приказал он. Фьюри напрягся от такой перспективы, и по тишине, которая, казалось, сгустилась вокруг него, Рой догадался, что никто из них никогда раньше не встречался со спецназовцами. Прошло несколько мгновений, и перед Роем вновь возник защищенный шлемом образ спецагента. Грумман ласково улыбнулся молодому человеку, когда тот переступил порог. — Рад снова тебя видеть. Неплохо выглядишь, — заметил Грумман со знающим взглядом. — Было бы неплохо, если бы я смог получить чертову передышку, — рявкнул агент. — Вы посылаете меня в тундру, а когда я возвращаюсь домой, мне приходится выручать какого-нибудь жалкого мудака, — молодой человек сделал паузу, как бы собираясь с мыслями. — В любом случае, спасибо за комплимент… сэр. С довольной ухмылкой Грумман продолжил свое представление. — Генерал, это мой лучший человек, подполковник… Ну, почему бы тебе уже не снять этот шлем. Мы в хорошей компании. Молодой человек на мгновение замешкался, прежде чем пробормотать вежливое «сэр» и положить руки на основание шлема. Быстрым движением он снял маску, показывая знакомый золотой образ. Только Рой догадывался о личности агента в маске, а остальные члены его команды потеряли дар речи от такого откровения. — Позвольте мне представить вас заново, — сказал Грумман, пытаясь сохранить хладнокровие. — Это подполковник Эдвард Элрик, глава отдела специального назначения. — Босс?! — воскликнул Хавок, на его губах застыла усмешка. — Господи, не думал, что увижу тебя снова! — Надеюсь, приятный сюрприз. — Эд мелко ухмыльнулся Хавоку. Когда остальные члены команды начали заново знакомиться, Рой сразу же заметил, что в нем изменилось. Его волосы стали длиннее, и он, конечно, стал выше ростом, но были и различия, затрагивающие не только внешность. С первого взгляда он понял, что Эд действительно изменился, и дело не только в изгибе челюсти или в том, как окрепли его плечи. Его глаза были совершенно другими. Далекие, тоскливые… Что-то в Эде кардинально изменилось. Это тревожило Роя до глубины души, и он надеялся, что ему удастся понять, в чем же дело. Грумман гладил усы, ухмыляясь от уха до уха. — Должен вам сказать, что Эд вернулся в армию два года назад. И как только я увидел его документы на повторное зачисление в штаб, я решил, что он идеально подойдет для работы на меня. Я не мог позволить, чтобы его отправили куда-нибудь вроде Восточного отделения, не тогда, когда его бесценный талант и опыт может оказать огромное влияние на эту страну. Поэтому я притащил его сюда и решил присматривать за ним некоторое время. — При всем уважении, сэр, — нерешительно начал Рой, — почему никто не был проинформирован об этом? Я понятия не имел, что Стальной вообще рассматривал возможность вернуться. — Ну, генерал. Ты же знаешь, что спецназовцы не могут повсюду светить своими именами и лицами, а? И то, что Эдвард уехал в восточную сельскую местность, было идеальным прикрытием, чтобы избежать любых подозрений о его причастности. — Думаешь, этот шлем для показухи, Мустанг? Ты чуть не сорвал мое прикрытие! — Вспыльчивость Эда вызвала тихую ностальгию. Рой заметил, что некоторые вещи действительно остались прежними. То, как его глаза загорались огнем и страстью, как он щелкал языком, когда был раздражен, как хмурил брови, когда осуждал кого-то за глупый поступок. — Приятно видеть, что ты такой же угрюмый как и всегда, Стальной, — проворчал Рой, приятно удивленный тем, что кое-что от прежнего Эда, похоже, осталось нетронутым. Однако, когда Рой заговорил с ним в привычной манере, Эд отвел взгляд. Быстро сменив тему, он обратился к фюреру Грумману с нетерпеливым вопросом. — Так о чем это мы? Я не видел нормальной постели восемь долбаных месяцев, так что мне бы очень хотелось свалить уже отсюда. Это было нечто другое. Эдвард всегда испытывал некоторое презрение к власти, когда находился под командованием Роя. Он был импульсивным и едким, но при этом в глубине него скрывалось сияние. Его вспыльчивость всегда была мимолетной и редко искренней. Он бывал зол, раздражен или раздосадован, но никогда не злился всерьез. Этот Эдвард был по-настоящему невероятно злым. Но Грумман будто не возражал против поведения Эда. На самом деле, казалось, что старик привык к этому, как будто Эд был таким уже долгое время. — Кстати об этом, Эдвард. У меня есть для тебя следующее задание. Эд разинул рот в недоумении, борясь с желанием хлопнуть автопротезом по столу. — Что?! — закричал Эд. — Я в Централе пять минут и уже должен выручать этого ублюдка, а теперь, когда у меня есть возможность смахнуть снежинки со своих яиц, вы хотите, чтобы я снова отправился на задание? Фюрер лишь весело усмехнулся переменчивому обаянию Эда, гадая, не оставит ли он еще одну вмятину на его столе. — Я согласен, что тебе нужен отдых, поэтому оставляю тебя на некоторое время в Централе. — Грумман сменил тон, обращаясь теперь ко всем присутствующим. — Как вы все знаете, многочисленные группировки сторонников Брэдли активизировались по всему городу. Это лишь вопрос времени, когда они узнают правду… О том, кто его убил. — Грумман внимательно посмотрел на них. — Если кто-то из Голубой Зари узнает, что виноват генерал Мустанг, неизвестно, насколько сильно они будут стараться его уничтожить. И Мустанг, ты сам знаешь, что они не прочь использовать заложников, чтобы получить то, что им нужно. — Я не уверен, что понимаю, сэр, — ответил Рой. — Говоря прямо, генерал, я хочу, чтобы Голубая Заря была уничтожена. Они представляют собой угрозу, которую мы не можем больше игнорировать. Демократия — это как поймать молнию в бутылку, а они — худшее, что может с ней случиться. Вам приказано, генерал, выследить их и предать правосудию. Эд, с каждой минутой теряя терпение, заговорил торопливым тоном. — Так какое отношение это имеет ко мне… сэр? Это было что-то новенькое, — подумал Рой. Чтобы Эд называл кого-либо сэром, пусть даже запоздалой мыслью, было просто невероятно. Не прошло и недели после того, как тот официально поступил на службу, а лучшее, что он смог от него добиться, было «Полковник Ублюдок». Но его размышления об этом новом и усовершенствованном Эдварде Элрике оборвались на следующих словах фюрера. — Элрик, — скомандовал Грумман, — тебе приказано охранять бригадного генерала даже ценой своей жизни. Краска схлынула с лица Эда, удивление сменилось шоком и, наконец, глубокой досадой. — Вы… черт возьми, шутите! — рявкнул он, стиснув зубы от злости. — Вы хотите, чтобы я работал на этого ублюдка… снова? — Напротив, Элрик, ты будешь работать на меня, как обычно. И поскольку ты подчиняешься непосредственно фюреру, у тебя есть карт-бланш делать все необходимое для защиты генерала Мустанга, — поправил Грумман. — И что, я должен надрать ему задницу, если он подвергнет себя опасности? Это моя новая долбанная должностная инструкция? — Ярость Эдварда была подобна выстрелу из пистолета, и его голова наклонилась прямо к Мустангу, глаза были пронзительными и отстраненными, совсем не похожими на те, какими Рой когда-либо видел их. По крайней мере не с тех пор, как было обнаружено тело Нины Такер… Эд выглядел так, словно хотел сказать что-то еще, дополнить длинную тираду, но Грумман оборвал его прежде, чем он успел произнести еще хоть слово. — Не совсем так, но, возможно, нас всех когда-нибудь не помешало бы пнуть под зад, — размышлял фюрер. — Но, Элрик, позволь мне быть серьезным. Я намерен стать последним фюрером Аместриса. Стабилизация нашей демократии и парламента идет полным ходом, и если я добьюсь своего, то к концу моего срока мы изберем президента. Но если по каким-то причинам это видение еще не сможет быть реализовано, я намерен передать эту роль генералу Мустангу. — Грумман посмотрел на генерала с большой искренностью, и Рой встретил его взгляд серьезным утвердительным кивком. Грумман продолжил. — Никому другому я не доверю заботу об этой стране. А что касается заботы о нем, то нет никого, кому бы я доверял больше, чем тебе, Элрик. Ты более чем доказал это в Драхме. Даже Рой был застигнут врасплох мнением фюрера. Хотя он знал, что Эд всегда был надежным солдатом (несмотря на некоторые заминки на пути), то, как Грумман говорил о нем, означало, что он вырос в геометрической прогрессии — как солдат, как профессионал и как человек. Фюрер, весь в грязных шутках и нахальных ухмылках, никогда не раздавал незаслуженных слов. Рой понял, что он был совершенно искренним лидером. И как только он встретил встревоженный взгляд Эда, он понял, что молодой алхимик тоже это понимает. — Я… Черт побери!.. — Эд отшатнулся и выскочил из кабинета, хлопнув дверью. Хавок и остальные смотрели ему вслед, обмениваясь между собой тревожными взглядами. Слова, казалось, оживали и умирали прямо на их языках, одно за другим, и воздух стал плотным от тяжести вопросов, оставленных без ответа. Наконец Риза прервала тишину. — Сэр… — неуверенно начала Хоукай. — Вы сказали, что он уже два года как вернулся в армию. Почему… Почему он захотел вернуться? Грумман сделал паузу в ответ на ее вопрос, опустил глаза, снимая очки и протирая их до блеска. — Возможно, вам стоит спросить его самого. Каким бы талантливым он ни был, я беспокоюсь о нем. Самый молодой государственный алхимик в истории, теперь самый молодой подполковник… Я знаю, что не возраст делает человека, но он прошел через многое. Больше, чем положено человеку его возраста… Но ты уже знаешь об этом, верно, Мустанг? — Да, сэр. Это было правдой. Никто не знал Элриков лучше, чем он. Ужас, который они устроили в своем подвале, дом, который они сожгли… годы, проведенные в поисках философского камня… они уже пережили больше, чем большинство солдат за всю свою карьеру. Эду было всего 19. А Альфонс… Эта мысль с неожиданной силой ударила его. — Сэр, еще один вопрос. Как… Альфонс относится ко всему этому? Фюрер прервал свои манипуляции, уставившись на линзы в руке. Его взгляд устремился на дверь, где, несомненно, дулся Эд. Задумчивая улыбка появилась на его губах, когда он ответил. — Возможно… это тоже лучше спросить у Эдварда. Только не спрашивайте его обо всем сразу. Многое… Многое произошло с тех пор, как вы виделись с ним в последний раз. — Он кажется немного… — Брэда запнулся, поджал губы, обдумывая свои ощущения, — сердитым. Ну, более злым. — Прошло некоторое время с тех пор, как вы его видели… Возможно, вам нужно заново привыкнуть к нему. Но будьте уверены, под новым блестящим шлемом все тот же Эдвард Элрик. — Фюрер встал с кресла и направился к двери. — Но уже поздно, не так ли? У нас будет достаточно времени, чтобы пообщаться позже. На сегодня вы все свободны. Пожалуйста, явитесь сюда в восемь утра. Мы собираемся уничтожить Голубую Зарю, и мне нужно, чтобы вы все были в отличной форме! Грумман открыл дверь и увидел Эда, сгорбившегося на диване в приемной. Вместо напряженного сердитого взгляда, который был в кабинете фюрера, его настроение сменилось задумчивым недовольством. — Элрик? Боюсь, что ты не сможешь выполнить свое задание из военного общежития. Пока что поживи в резиденции Мустанга. Сделай все возможное, чтобы обезопасить здание на случай, если Голубая Заря попытается что-то предпринять. Но прежде всего… — сказал Грумман, оглядывая измученного молодого человека, — отдохни. Нормальная кровать тебе вполне поспособствует. -… Да, сэр, — ответил Эд. — Генерал? — Грумман повернулся к Рою. — Надеюсь, вы не возражаете, что мой подопечный на некоторое время воспользуется вашей свободной спальней? Я готов позволить вам оставаться в доме, пока есть угроза безопасности, и Эдвард рядом, чтобы помочь вам, но как только ситуация изменится, не сомневайтесь, я приму новые меры. Вы поняли? Рой перевел задумчивый взгляд на Эда, кивнув в пустоту в ответ. — Конечно, сэр. Я всегда рад разместить у себя Стального. — Я приготовил для вас убежище, если ситуация станет опасной. А пока занимайтесь своими делами как обычно. Думайте об Эдварде как об эскорте. Вы также можете использовать это как шанс… наверстать упущенное? Прошло много времени с тех пор, как вы двое виделись. — Ну разве это не чертова чаша вишен, — усмехнулся Эд, отвернувшись к окну, за которым виднелись меланхоличные сумерки. Рой, каким бы проницательным он ни был, поймал взгляд фюрера Груммана, когда тот вернулся к Эду. Вместо презрения или раздражения из-за его неуважительного поведения в глазах старого фюрера не было ничего, кроме глубокого, задумчивого беспокойства. Словно почувствовав, что за ним наблюдают, Грумман перевел взгляд на Роя. Через мгновение он утвердительно кивнул, как бы говоря: «Пожалуйста, присмотрите за ним». Рой не был уверен, что понял его, но он всегда был человеком, который заботился о своих. — Уже довольно поздно, вам пора уходить, пока есть возможность! Если только вы не хотите вернуться, чтобы закончить осмотр? — Фюрер рассмеялся во весь голос, повернувшись, чтобы переступить порог и войти в холл. — Я отправляюсь, сэр, — сказала Риза, отдав честь. — Эдвард… рада видеть тебя снова. Эд в ответ рассеянно кивнул, словно в его голове все еще крутился шквал мыслей. Остальные члены команды выходили один за другим, и вскоре остались только Рой и Эд. Рой не решался сесть на диван рядом с ним, не решался сделать шаг из приемной, опасаясь, что нарушит хрупкое равновесие. У него было так много вопросов к молодому алхимику, и он хотел хоть что-то узнать. Беспокойный и в то же время сдержанный, генерал наконец повернулся к Эду. — Это… было неожиданно, Стальной. Я и не думал… — Он сделал задумчивую паузу, словно подыскивая нужные слова. Проблема, однако, заключалась в том, что Рой все еще не знал, что сказать. Что он хотел спросить. На какие вопросы он желал получить ответы. Он просто хотел поговорить с Эдом и выяснить, что же изменилось за эти три года. Вспыльчивый, но добродушный Эдвард Элрик из прошлого казался почти сном. Три года действительно не казались таким уж большим сроком, но, судя по изменившемуся взгляду Эда, по тому, как его плечи, казалось, несли еще более тяжелую ношу, и по его язвительному нраву… Должно быть, прошло действительно много времени. В конце концов Рой нашел слова, которые, по его мнению, подходили к данному моменту. — Мне было двадцать пять, когда я стал подполковником. Рад, что ты все еще бьешь мои рекорды. Оставь это для военных, — подумал Рой. — Не задавай никаких вопросов, не сейчас. Это Эд, так что не стоит лезть слишком глубоко. — Как… твои дела? Я слышал, что роль спецназовца не из легких. Эд по-прежнему не встречался взглядом с молодым генералом, все еще либо полностью погруженный в свои мысли, либо откровенно игнорирующий его любезности. Рой оставил Эда подумать, надеясь, что ему удастся хоть что-нибудь вытянуть из него до их отъезда. Было бы гораздо менее неловко выполнять задания вместе, если бы они смогли поладить. Но как бы он ни старался пройти по этому канату вежливости, ничто в Эдварде не поддавалось. Ему почти хотелось вскинуть руки и спросить своего бывшего подчиненного, о чем, черт возьми, он только думал, возвращаясь в армию. И Эд, которого он знал, тот, который был настолько искренним и сострадательным, что воспринимал доспехи как человека, путешествовал по всей стране только ради своего брата… У того Эда никогда не было глаз убийцы. Но видеть, как Стальной Алхимик в шлеме всаживает четыре пули в человека так быстро, как тот успевает моргнуть, было… разительным отличием от того, что он знал об Эдварде Элрике. А то, что он сделал это почти не моргая, не отшатнувшись от крови, запятнавшей автомат, говорило Рою о том, что Эд пережил еще больше. Больше. От этой мысли у Роя закружилась голова. Для кого-то потерять мать, переступить высшее табу, пожертвовать собственной рукой, а затем еще глубже погрузиться в глубины жестокости жизни — это было выше всяких слов. И когда Рой понял, действительно понял, как давно они не разговаривали по-настоящему, туман окончательно рассеялся. — Эд. И как будто это слово стало искрой, осветившей сумрак, сталь встретилась с пламенем в ожесточенной схватке. — Я не хочу этого слышать, Мустанг! — Эд стоял, будто готовясь к бою, в оборонительной стойке со сжатыми кулаками и непоколебимой гримасой. — Мне плевать, что ты думаешь, ясно? Я три года не слышал от тебя ни слова, и я не против, чтобы так продолжалось и дальше. Так что… если ты хочешь облить меня дерьмом за мой хреновый выбор, можешь оставить это при себе! Рой почувствовал, что его профессионализм соскользнул с него, как одежда, когда Эд ткнул в него пальцем. Рой поднял руку, чтобы оттолкнуть его. — Во-первых, я ни о чем таком не думал. Я надеялся выяснить, что, черт возьми, с тобой случилось, Стальной. — Когда тон Роя стал более яростным и воинственным, чтобы соответствовать тону Эда, он снова вспомнил о таланте Стального заставлять злиться кого угодно. — Я-то думал, что ты ушел в отставку и уехал в Ризембург со своим младшим братом и наверстываешь упущенное, а теперь я узнаю, что ты был занят свержением диктатора? — Рой увидел, как Эд вздрогнул от его слов, и сделал все возможное, чтобы успокоиться. — Зачем тебе вообще возвращаться, Эд? Разве ты не закончил воевать? — Рой знал, что ядовитый характер Эда заразителен, и он оказался между презрительной яростью молодого алхимика и собственным гнетущим беспокойством. Он выровнял свой тон и продолжил. — А что обо всем этом думает Альфонс? О том, что ты так рискуешь своей жизнью? Эдвард всегда был выразительным, что это было заметно даже издалека. Его яркие золотистые глаза демонстрировали глубину и сложность, не похожие ни на кого из тех, кого он когда-либо встречал. И тут же глаза Эда загорелись эмоциями, которые Рой видел на лице молодого человека уже бесчисленное количество раз. В них плескалась глубокая, неудержимая печаль. — Отвали, Мустанг. У меня нет на это времени. — Слова Эда были низкими и жесткими, вырвавшимися из плотно сжатых губ. Эд попытался пройти мимо него, но Рой положил руку в перчатке ему на плечо, останавливая. Рой повернулся к нему лицом, ища в золотистых глазах опровержение того ужаса, который начал закрадываться в них. — Эд? Где Альфонс?.. Элрик стряхнул с себя руку генерала и решительно зашагал вперед к дверному проему. Не поворачивая головы, он ответил. — Он ушел, Мустанг. Я потерпел неудачу. — Неудачу? Что… — Он, блядь, ушел, ясно? — Эд внезапно выглядел на грани истерики, как будто искусная маска наконец-то дала трещину. — Я пытался вернуть его и у меня не получилось. Я не знаю, мертв он или во Вратах, или в чертовом Аэруго, ясно? Я просто… — Он сделал паузу, переводя дыхание, и в этот момент Рой понял, насколько Эдвард измотан. — Мне нужно поспать. Я не могу сделать это прямо сейчас. Я пробыл в Драхме так чертовски долго и просто хочу свалить отсюда… Рой был ошеломлен внезапной откровенностью Эда, как будто он думал, что серьезный и сердитый спецагент — это все, что от него осталось. Но когда все меняется, многое остается неизменным. Рой все еще привыкал к этой реальности, но когда он увидел отчаявшегося и измученного Эдварда Элрика, которого едва можно было узнать в том ребенке, неподвижно сидящем в своем инвалидном кресле, Рой начал понимать безмолвную мольбу фюрера Груммана. «Пожалуйста, присмотрите за ним». — Прости меня, Эд. Я… не хотел лезть не в свое дело, — решился Рой, проходя мимо юноши. — Но ты прав. Тебе давно пора отдохнуть. Мой дом рядом, и экономка только что сменила простыни на кровати для гостей. — Рой криво усмехнулся, оглянувшись на Эда. — Я так понимаю, ты не будешь возражать против сингского хлопка? И Эд, несмотря на свое буйное настроение, встретил ухмылку Роя своей собственной. Его голос был лишь немного омрачен еще не совсем упавшими слезами, он наконец ответил. — Конечно. Это лучше того, на чем я спал… Пара направилась в ночной Централ-Сити, обмениваясь лишь короткими словами, молча пытаясь привыкнуть друг к другу заново. После нескольких минут молчаливой ходьбы Эд издал смешок. — Ты когда-нибудь зарабатывал обморожение, Мустанг? В Драхме чертовски холодно… слишком холодно для жизни. — Не могу сказать, что доводилось там быть. Надеюсь, ты говоришь не на собственном опыте, — сказал Рой. — Была пара похожих случаев с автоброней, — ответил Эд, задумчиво похлопав себя по плечу. — Но ты удивишься, узнав, как много людей получают это прямо по яйцам. Рой остановился на месте и недоверчиво посмотрел на Элрика, чья ухмылка была такой же широкой, как и в тот раз, когда он только ступил в Централ. — Ты шутишь. Ты, должно быть, шутишь. — Хотел бы я, генерал. Хотел бы я…