«Представь, что существует механизм,
Что чуть что - вернёт на бис время
Единственным щелчком
Вернёт всё то, хоть и не капельки не жаль
И если есть такой рычаг, подскажите, куда нажать?»
«失われた»
«Чего я вообще хочу в своей жизни?» Богатство? Кучу слуг?» – а может быть выдуманные таблетки от пустоты и тревоги внутри? Хотя, даже они не помогут в его ситуации. Яркие многоэтажки, роскошные заведения, влиятельное окружение – все это беспросветная хрень, по сравнению с темной водой, которая может затянуть в свою глубину неизвестности. Сколько людей утонуло в этой реке? Их невозможно пересчитать, можно только догадываться о большом количестве самоубийц, решивших завершить свое существование в этом болоте жизни, затягивающем в проблемы, которые не поддаются решению. «Было бы неплохо». Незатушенный бычок падает в воду и начинает плыть по течению с остальным мусором, словно обретая свою компанию таких же ненужных вещей, как и он сам, скинутый в воду подальше от глаз окурок. На длинной шее будто затянулась петля, которая и так неплохо душит подростка всю его жизнь. Почему он так не может? Почему он не может стать обычным бычком, скинутым в реку и плыть по течению с таким же мусором, как и он сам? — Утомительно. – парень сложил руки в карманы своих джинс и мрачно усмехнулся. «Сегодня я не спрыгну, слишком утомляет». Всё тело невыносимо ноет и Ханма опирается руками о железные перила, жадно вдыхая прохладный воздух с ленивой ухмылкой на лице. На душе паршиво. Сново неизвестно по какой причине. Ещё эта поганая тошнота, которая появилась от слишком частого курения: голова начинает болеть всё сильнее и кажется, ещё чуть-чуть и он не выдержит, свалится уже не по своей воле в реку и утонет. Сколько это будет продолжаться? Почти восемнадцать лет назад, сразу, как эти великолепные и на тот момент блестящие янтарные глаза открылись, он возненавидел всех врачей, спасших его в тот проклятый осенний день, в день, когда он только появился на свет. Жизнь его слишком утомляет, а находится без неё всё равно, что попасть в долгий сон, единственное, чего он сейчас хочет – выспаться. — Ха-а… – его рука проскользнула от лба к шее, размазывая последние внешние признаки потерянности и бессилия: парень почувствовал, как начинают щипать свежие раны. — ха-ха… – и для чего де он сейчас выдавливает свой смех? Или для кого? Наверно, для человека, который уже долгое время стоит сзади и пытается подобрать хоть какие-то слова, чтобы заговорить с ним.«絶望»
— Ну ок, – парень выкинул дымящуюся сигарету на пол и расплылся в лисьей ухмылке. — Хуярься. Противный, раздражающий, ненавистный и такой привлекательный. Юки клялась, что будет ненавидеть его всю жизнь, даже представляла ночью кровавые картины, где она бьёт его острым предметом по худощавому телу и истерически смеётся от накопившейся к нему ненависти и гнева. Но почему она не могла представить себе, что полюбит его сразу после того, как он скажет ей два ебучих слова, которые показались ей поддержкой, пока он доводил её до дома? Пора уже давно признать, что она не умеет нормально воспринимать помощь, которую ей никто так не оказывал. — Окей, как скажешь. – девушка спрыгнула с подоконника заброшенного здания и быстрым шагом направилась к выходу, пока на её талию не легла рука и не развернула в противоположную сторону. Хочется поддаться чувствам, официально стать марионеткой в его ловких руках, поцеловать его, обнять, но при этом не чувствовать себя использованной. С её тёплыми чувствами это невозможно. Красивый… Высокий, привлекательный, любимы… «Нет, черт возьми, нет!» – сохранилась одна крошка разума, спрятанная глубоко в душе, она истошно кричала, срываясь на хрип, пыталась вразумить ее изо всех сил. Она не должна сдаваться его обаянию. — Ты обиделась? – пальцы скользнули от позвоночника до затылка, вызывая мурашки. — Да ладно тебе, бейб. – Обветренные и вечно сухие губы припали к тонкой шее, заставляя выгнуться в спине, плотно прижимаясь к мужскому телу. В низу живота появились приятные ощущения, которые никто прежде не вызывал у Юки, только он. Только он касался её оголённого тела, только он видел эту страсть в её глазах, только ему было дозволено её целовать. Азартный, холодный, любимы… «Это не правильно!» – в голову будто что-то ударило. Последние капли самообладания воссоединились и девушка смогла немного оттолкнуться от мужской груди. — Мне звонила мать, пора домой. – высокое горло свитера натягивается всё выше и выше, до самого подбородка, чтобы до боли желанные губы больше не касались её слабого места. Унизительно. Как только можно докатиться до такого? — Подвезти? – он не отступает, все равно прижимается ближе, спускает большую ладонь с поясницы и обводит рукой ягодицы. Держись, блять, держись. Это не должно далеко зайти, и так сделано слишком много ошибок. Не смей поддаваться, не прыгай к нему на шею, как неудовлетворённая нимфоманка. — Спасибо, – голос начинает хрипеть, возможно от накопившихся внутри слёз. — я сама дойду. – Мокрый взгляд приклеился к полу, вряд-ли сегодня получится оторвать его и посмотреть на лицо парня. Нельзя показывать свою слабость. Нельзя. Нельзя. Нельзя! Надо сосредоточиться на чём-нибудь, но не плакать. Юки изучила каждую трещинку на полу, каждую царапину на обуви, каждую ниточку на его обрезанных джинсах. На его. В последние месяцы все мысли только о нём. Шуджи Ханма стал зависимостью. Он и правда бог. Бог, который контролирует своих преспешников через свои собственные заповеди. Он доведет до смерти, до суицида, до психиатрической клиники. Все мысли будут им забиты, если он этого захочет. Великолепный. Руки отпускают девушку и она наконец-то уходит, так и не попрощавшись, стряхивает две выступившие слезинки и громко шмыгает носом. Ей не звонила мать, матери плевать, её дочь уже давно взрослая и сама решит где и с кем ей проводить ночь. Сейчас она придет домой, запрётся в комнате и начнется уже традиционная процедура – проливание слёз и вырванные волосы на голове. Она опять не смогла. Она не смогла просто послать его нахуй. Она не может. Это ли в наше время называют любовью? Эта противная привязанность, ревность и вечные слезы – любовь? Юки не единственная, она как сигареты для него: выкуриваешь поштучно, снимаешь напряжение, а когда надоедает вкус – выбрасываешь и покупаешь другие, более вкусные, а потом и они надоедают, но всегда в магазин будут завозить новые и он сможет перепробовать все, если захочет. Багровый засос возле мочки уха Шуджи. Юки его не ставила, она бы не дотянулась, к тому же, кто она такая, чтобы ставить ему отметины просто так? У «девушки на вечер» нет таких возможностей. «Я надоедаю ему». Да блять, как ты можешь ему надоедать, ты даже не встречаешься с ним, тебя никак нельзя назвать! Сама запрыгнула к нему на колени, клялась, что все будет по другому, а теперь? Противно. Ситуация с каждым днём становится ещё безвыходней, неисправимей. Из нее не выбраться. Пока он этого не захочет. — Сука, сука, – руки отреклись от тела и начали жить своей жизнью, хватать Юки за волосы и вырывать их, пока она билась затылком о стену, в надежде заработать себе амнезию. — Ненавижу тебя, ненавижу всех! Понимаешь?! – она задыхается в своих слезах, когда видит совместную фотку: Ханма и его новая пассия. А ведь она даже не подозревает, в какое дерьмо вляпалась. Почему он так улыбается на этой фотке? Что его там забавит? Что, блять, заставило этого парня так лыбиться?! Великолепный минет? Фантастический секс с этой шлю… лучше ограничиться выражением «этой», она не должна опускаться до такого уровня из-за своей задетой гордости. Её нельзя в чём-то винить, обычная милая девушка, она точно так же, как и Юки попала в чары двухметрового ловеласа. И грудь большая, Ханма таких любит, а вот плоскогрудые брюнетки всегда будут перенесены на второй план, как бы не на третий. Поэтому она ему и неинтересна. Девушка поднимается на ноги и делает глубокий вдох. Веки становятся тяжелее, а тело окутывает долгожданная разрядка, она опять бессильно скатывается по стене и в этот раз не в силах подняться. Сердце слишком громко стучит, словно оно бьётся о стену. Раздражает. Раздражает всё. Она не должна была в него влюбиться. Она должна была следовать грёбанному плану, помочь своему брату Баджи вытянуться из Вальхаллы, а в итоге сделала лишь хуже. И себе и брату. Бедный Кейске уже заебался смотреть, как Ханма сажает его сестру к себе на колени и жадно целует в плечи, шепчет развратные слова на ухо, заставляет Юки обрести красное выражение лица, даёт ей пустые надежды на отношения, а через час ведёт себя как ни в чем не бывало, выставляя её никому ненужной подстилкой. Она всей душой проклинает тот день, когда к ней подошёл избитый Чифую и рассказал в какое дерьмо вляпался Баджи. Зачем было вообще корчить из себя заботливую сестру и вникать в проблемы младшего брата, чтобы помочь ему? Теперь самой бы кто помог. Без слёз не взглянешь. — Что-то случилось? – Брат постучался в дверь и заставил девушку содрогнуться. — Нет-нет, все хорошо. «За исключением того, что ты только что хотела вскрыться, да?» – где-то в углу усмехается воображаемый Шуджи. — Я просто ударилась. С трудом, Юки поднялась и посмотрела на свою окровавленную ладонь, которая совсем недавно крепко сжимала затупленное лезвие. — Ты отмажешь меня перед мамой? У нас сейчас с одними придурками драка. Знал бы Кейске, как она всем сердцем хотела наоборот рассказать всё матери: с какой бандой связался её сын, как он изменился, что вообще, блять, происходит в его жизни! Что он на самом деле он не такой идеальный сын, любящий делать уроки, что он, блять, трудный ребенок, который действительно нуждается в помощи! — Юки? – поломанный из-за переходного возраста голос словно даёт слезам красный свет и останавливает их, продолжая: — Не ссы, я быстро и ничего со мной не стучится. В последний из из этого «ничего не случится» вышел небольшой, как отзывался Баджи, конфуз, в виде сломанной ноги и носа. Да ладно бы, у него самого, так нет – у троих, блять, парней из старших классов! Слава сатане, тогда он остался незамеченным и те школьники не выдали его, иначе бы мать, которая и так не знает, чем приструнить его, начала бы рвать и метать не только на Кейске, но и на саму Юки тоже. — Хорошо, будь осторожнее. – а какой смысл ему это говорить? Уже давно нет смысла бояться за здоровье Баджи, сейчас надо бояться за здоровье тех людей, с которыми он собирается драться. Ну или за здоровье Шуджи. Он же там по-любому будет ломать всем подряд зубы и размахивать кулаками. Опять она думает о нём. На всякий случай, девушка включила громкость телефона на полную и положила его в карман, все ещё надеясь, что Ханма решит ей позвонить и сказать, как прошла их новая драка и опять позвать обработать его раны. На что она надеется? Людей вроде неё он за «настоящих» не считает, это наносит очередной удар по самооценке. Она смотрит в противоположную от себя стенку, всхлипывает и переводит взгляд на потолок. Сколько раз она обрабатывала ему раны после драки? Сколько раз отмазывала его в полицейском участке? Сколько раз занимала деньги на сигареты? Сколько раз по одному его велению ложилась под него? Сколько? Ничего из этого невозможно полностью пересчитать, даже невозможно пересчитать, сколько раз она видела его с другими девушками. Она точно делала достаточно, чтобы он воспринимал её за человека? Проходит один час. Второй. Девушка начинает ходить туда-сюда по комнате и продолжает прожигать взглядом настольные часы. Неужели её окончательно забыли? Неужели он больше не вспомнит про неё? К горлу подкатывает неожиданный приступ страха и тревоги, когда в кармане завибрировал телефон. Юки остановилась и быстрыми действиями достала свой телефон, нажимая на кнопку «Принять вызов». Она даже не смотрела, кто это звонил. Она прекрасно знает, что ей больше никто не наберёт, кроме него. — Выйдешь на улицу? – в глазах загораются огоньки счастья, будто маленькому ребенку купили большую игрушку. Её рука приоткрывает шторы и видит свет фар от его байка, сейчас она на седьмом небе от счастья. Её не забыли. «Это неправильно!» Но Юки сейчас всё равно. Она со всех ног летит на улицу и только переступая порог входной двери на мгновение застывает. Её эмоции вновь сбились и она не понимает, что сейчас должна чувствовать? В одно время его приезд греет душу, а в другое раздирает ее в клочья. Медленно ступая, она доходит до парня и смотрит на его побитое лицо. Ничего не говоря, она как и в прошлые разы – садится сзади и крепко обнимает Ханму со спины. Она молчит и хочет, чтобы это мгновение длилось вечно.«絶望の叫び»
Она опять находится в этой маленькой комнатке и сидит на коленях парня. Всё повторяется. Этот порочный круг никогда не разорвётся. Её темные глаза всматриваются в лицо парня, оно всегда такое отчуждённое и невозмутимое. Кажется, что ему совершенно плевать, что происходит на данный момент. Он начал принимать её заботу, как должное. Но сегодня другой день. Настал тот самый момент, когда всё должно разрешиться, без разницы в какую сторону. Сегодня Юки планирует поставить хотя бы запятую в их истории, чтобы настала небольшая пауза в их отношениях. — Что между нами происходит? – она проводит по его скуле ватным диском и стирает свежую кровь рукой, малость подергивающейся от развратных касаний. «Не сдавайся!» Юки сглатывает слюну и ожидает его ответа. — А что должно происходить? – его прохладная ладонь поглаживает оголенную поясницу и поднимается вверх, тянется к застёжке лифчика. — Я… – в груди начинает трещать от волнения, ей хочется кое-что сказать, но все слова теряются и спадают с языка. — не знаю… – глаза смотрят вдаль, а после погружаются в печальную пустоту. Не смогла… — Момент. – Она с ожиданием смотрит на него и не до конца понимает, о чем он сказал. — Я живу моментами, и сейчас, один из этих моментов я хочу потратить на тебя. «Момент, значит…». Свободной рукой он притягивает голову Юки к себе и своим ртом вбирает ее губы в себя всё сильнее и сильнее, облизывая их изнутри по очереди и постепенно, медленно отпускает их из своих уст. Девушка не успевает вдохнуть, как он опять затягивает её в поцелуй, в который вложена вся его оставшаяся страсть после драки. Язык проникает в её рот и проводит по внутренней стороне щеки, вызывая приятные мурашки на спине, которые он прекрасно ощущал. Застёжка лифчика наконец-то поддалась его пальцам и раздается щелчок. Девушка всё не может собраться с мыслями и кое-как разрывает столь желанный поцелуй. Шуджи лишь азартно ухмыляется и облизывает свои губы. Нужно собрать всё самообладание воедино, в этот раз у неё должно получиться отдалиться от этого парня, страдать в одиночестве и больше не корить себя за совершенные ошибки. Но она не успевает ничего сказать, как ее валят на матрас, она лицезреет нависшее над собой мужское тело. Его губы тянутся к шее и оставляют влажные дорожки, своим языком он начинает выводить узоры на теле и останавливается на ключице, Ханма покусывает этот участок и Юки уже не может себя сдерживать. Из её глаз текут слёзы удовольствия, или же отчаянья? Дыхание дрожащее, она ничего не видит сквозь пелену слёз и единственное, что ей остаётся – это винить себя и свой характер во всем происходящем. Она покусывает свои щеки изнутри, в надежде подавить эту неизвестную боль: это противное, удушающее и с мучительно обжигающим холодом, раздирающее в клочья чувство неестественной боли в груди, но это не помогает, сейчас эта боль настолько сильна, что она готова лезть на крышу, протискивать горло в верёвку и лететь под грузовик. Может ли он хоть представить, какую боль ей даётся испытывать при каждом его действии? Юки чувствует, как не может дышать и, скорее всего, она сейчас не будет в силах и на ноги встать: она упадет, задыхаясь в этой боли и в своих слезах. Её кривит, кажется, сейчас внутри разрывается и пульсирует какой-то ком , она не может кричать. Хочет разодрать себе кожу и вытащить эту причину противных чувств, но и этого не выйдет. Практически обессиленно, её рука касается мокрых волос парня и поглаживает их. — Шуджи. – он замер и медленно перевел уставший взгляд на лицо Юки. Губы девушки дрожали, а мокрый взгляд бегал из стороны в сторону, не желая смотреть в лицо парня. — Прошу, остановись. Маленькие ладошки прислоняются к покрасневшему лицу, которое тут же отворачивается от Ханмы. Она лишь лежит, без сил подняться и убежать, она сжалась в жалкий и беспомощный комок. Он застыл в непонимании. Впервые за всё время он видит её такой. Этот момент он запомнит надолго. В его памяти уже отпечатывается этот до удивления жалкий образ девушки, которую он считал обычной куклой без эмоций. Она пытается как-то заглушить свои вскрики и кусает себя за палец, ее сознание превращается в руины. Ханма отодвигает маленькую ручонку Юки и большим пальцем своей руки стирает её слезы, но они вновь продолжают наступать. Непонимание происходящего, это какой-то сон. Девушка будто проваливается в другой мир, где она может выплеснуть всё то, что в ней накопилось. Она хочет сбежать далеко-далеко, начать жизнь с чистого листа и с измененным подчерком, но она не видит нужную кнопку «рестарта». — У тебя что-то случилось? – Чужие руки приподнимают её за хрупкие плечи и усаживают на коленки. Юки опять подавилась слезами и закашляла. Дыхание сбилось, лбом она упирается в грудь Ханмы и не выдержав, начинает кричать и бить его своими руками. Ей становилось только хуже, она ничего не изменит, она утонет в этом болоте. — Мне плохо без тебя. Она сдалась. Она останется жалкой марионеткой в его руках и, скорее всего, множество раз пожалеет об этом.