я не могу жить с этим выбором

— люк... люблю тебя. — сказал ты осенним утром. мое сердце болезненно сжалось, смотря, как ты доверчиво жался к моей груди. я не знаю, что мне делать, когда ты так делаешь. все внутри сразу замирает и я чувствую, что делаю что-то неправильное, запретное. как там говорят... запретный плод сладок? так вот... — ты мой самый сладкий запретный плод. — вырывается с моих уст. вижу твой недоуменный взгляд и от смущения не знаю, куда себя деть. я что, правда сказал это вслух? какой стыд... *** — вижу, ты размяк. я же - хочу воспитать из тебя человека серьезного, и если ты пришел в мою организацию, должен был понимать, что чувств у тебя быть не должно. — жестко отчитывал меня мой босс. чжун ли как всегда, не знает пощады. сердце у него каменное, в чем я убедился за столько лет работы здесь. но никогда прежде не было у меня чувств. только сейчас... и только с ним. с тем, с кем мы боремся. кейа, ну почему именно ты перешел дорогу чжун ли? почему ты?! я хорошо знал, что мой босс, которого я считаю семьей, не успокоится, пока кейа не умрет от моих рук. он был категоричен. не знал компромиссов на этот счет. — ты ближе всех, к нему. — говорил он, а у меня мозги закипали от такого. да, ближе. поэтому я и не хочу его убивать! я знаю, он хотел воспитать из меня не чувствительного мальчика, который идет на поводу у сердца, а мужчину, которому передаст это дело. это точно была проверка на вшивость. но я так же знал, что за этим последует, ведь раз сейчас, лишь от задуманного так погано на душе, будто самым острием проходились по шее, но не ранили, из жалости. а жалость к себе я нахожу хуже смерти. так если уже от представления этой необходимой меры так плохо, тогда что будет, когда я завершу это поручение, будь оно проклято?! мой кейа был готов на все, он ведь правда готов был отдать душу и даже больше, ради того, чтобы просто быть со мной. я точно не прощу себе, если любимый погибнет таким образом. только не так. лучше меня, чем его, ну пожалуйста, пусть он убъет меня первым! сердце бешено стучало, мысли крутились мощным вихрем в голове, пока я принимал решение. принял. *** мы так хорошо проводим время. ты со мной в ресторане. так мило ведешь себя, и не знаешь, кто я. это странно, но мне удалось скрыться от твоих глаз. странно, что ты не пробил меня. хотя, наверняка информацию обо мне не найти. но хоть какую-то было можно. да и сложить два плюс два для тебя не трудно. — здесь такие вкусные суши. — вывел меня из мыслей твой бархатный голос. — да. — ограничился я этим ответом. а дальше все как в тумане. после ресторана мы поехали ко мне, и конечно же, ты был только рад. и никак иначе. я же был в смятении. целуемся в прихожей, как подростки с нехваткой секса. на самом деле мы очень скучали друг по другу, и не можем оторваться. кейа так вообще разошелся и уже начал расстегивать мою рубашку. мы не сразу заметили, что на нас кто-то смотрит из зеркала, которое вообще-то обычно передавало отражение гостиной. — давай. — сказал до ужаса знакомый и родной голос. кейа сразу же отстранился и повернул голову на звук. в моих руках блеснуло острие. я отключил мозг, слепо повинуясь. видеть тебя в момент, когда нож вошел прямо в сердце, было ужасно больно. глаза, полные... понимания? — так ты знал... почему ты, черт возьми, не бежал от меня?! — вопросил я, глядя на тело, что было уже у меня в руках. — люблю... — все, что я расслышал перед тем, как ты куклой застыл у меня на руках. — кейа! кейа! — орал я, срывая голос. но рыдания, рвущиеся наружу, сдержал, ведь только вспомнил: я здесь не один. — босс, вы довольны? — спросил я, холодно глядя на него. — более чем. ты хорошо поработал. выдам тебе премию. ох, если бы этой премией можно было бы все исправить... *** — эй, кейа. я все еще помню твое имя. — сглотнув ком, произнес я, и огладил холодный памятник, с которого ты смотрел на меня. я положил лилии на землю, и вдруг, мои колени подкосились. резь в глазу... я что, плачу? не может быть. только не при нем... хотя, его же уже нет здесь. это ведь только для дураков, кто верит в то, что кто-то смотрит на них с небес. я с тяжестью на груди поднял взгляд в небо, смаргивая слезы. — прости. прости меня! — сорвавшись на хриплый крик, я схватил голову руками. было так трудно дышать, что я просто задыхался. и вот, наконец. тот миг настал. я распустил свои волосы, отросшие довольно сильно, с того момента, как ты умер. я их не стриг. тебе ведь нравилось их трогать? ты говорил, что нравилось. я помню. почувствовав холодное дуло пистолета у виска, я отключил все мысли. звук выстрела больше не дал мне думать ни о чем. свобода.