Незваные узы

      — Ты меня раздражаешь! — рычит Марк, прожигая взглядом человека напротив.       Он до сих пор не знает, как так вышло, что этот лицемерный и лживый кусок дерьма здесь, рядом с ним. Эта улыбка полная показной нежности, этот пренебрежительный жест руки, обозначающий, как ему всё равно на слова Марка, — раздражали. Голубые яркие глаза хотелось вырвать, чтобы их обладатель не смотрел так насмешливо на него.       — Обижаешь, Марк, — цокает тот, удобнее усаживаясь в красном кресле. — Я же так люблю своего любимого и такого уникального диктатора! Ты ведь знаешь, что я тебя обожаю, правда?       — Не меня, а мою власть, Уанслер.       Зубы скрипят от ярости. Марк ненавидел таких чопорных и самодовольных людей, как Уанслер. Презирал, уничтожал. Им нет места на этой выжженной за парочку-другую лет планете. Столько лет добиваться власти над всем миром, чтобы иметь полный контроль над всеми людьми и преступностью, и ради чего? Чтобы в какой-то момент появился его соулмейт и разрушил всё? Марк давным-давно принял то, что у него нет и не будет родственной души, думал, что она могла умереть во время мировой войны. Как же он ошибался. Сегодняшний день, в который они столкнулись, роковой, переворачивающий всё с ног на голову. Уанслер словно из ниоткуда появился и одним взглядом заставил Марка потерять голову. С ужасом он ощущал, как земля пропадает из-под ног, как уши краснеют словно у подростка, как адреналин бушует в крови от мыслей о том, как может обнять Уанслера и... Это с Марком происходит потому, что они внезапно являются соулмейтами? Кошмар несусветный.       — Моё сердце неподкупно, только если это не ты, — смеётся Уанслер, откидывая голову назад.       Сейчас кажется, что он полон искренности, что он смеётся не над ним, а над ситуацией, что он флиртует. Марк же, сталкивающийся до этого с бесконечными предательствами от своих друзей и подчинённых, совсем не верит ему. Сам образ Уанслера кричал о том, что он тот человек, которому нельзя верить. Одно неверное слово или шаг — и уже попал на его крючок. Да даже одежда Уанслера цвета яда, что так правильно характеризует его... От своих же гнилых мыслей Марк сгорал изнутри, ощущая нестерпимую боль. Их узы обязывали любить друг друга, выжигали болезненные слова любви на языке. Уанслер, судя по всему, совсем не чувствовал никакой боли, потому что он с лёгкостью принял чувства и наслаждался компанией своей родственной души, но не Марк. Ведь он такой упрямый и глупый, а? И как он умудрился поставить мир на колени перед собой с такими качествами?       Марк в кресле вдруг усмехнулся. Так по злому, так болезненно. Судя по выгнувшимся тонким бровям, Уанслер ощутил, что с ним что-то не так. Сокрушённо приходят мысли в голову о том, что можно было бы и раньше понять, что "с ним что-то не так". Взгляд Марка очень внимательный, цепкий, неотводящийся от собеседника в сторону. Уанслер со всей осторожностью подходит к нему и садится на подлокотник кресла. Специально ли нога Уанслера соприкасается с ногой Марка?       — А может, хватит злиться на меня за то, что ты придумал в своей голове? — говорит Уанслер со всей фальшивой нежностью, что у него была. Если это всё так не по-настоящему, то почему Марк неосознанно потянулся к нему и будто бы невзначай положил ладонь на его колено?       — Нет, не хватит, — пробурчал Марк настолько тихо, что собеседник даже не смог расслышать, но следующие слова были сказаны громче:       — Ты сам знаешь, что ты меня используешь только из-за безопасности своей задницы. Ни о каких чувствах не может быть и речи. Не нужно обманывать.       Возмущённо вскинувшись, Уанслер скрестил руки на груди. Марк видел, как его задели слова, и понимает, что это просто актёрская игра и не более. Неприятные люди не способны на настоящие эмоции, а такие как Уанслер в особенности. С чего бы вдруг Марк должен верить человеку, которого едва встретил? Только лишь из-за этих тупорылых уз соулмейтов? Сердце сжимается сильнее, будто кто-то держит его в руках. Ещё хоть одни ядовитые слова и действия и сердце Марка раздавится.       — Я полюбил тебя как увидел! Если бы ты был ебучим бомжом на свалке, то ничего бы не изменилось! — со всей ненастоящей обидой возразил Уанслер.       — Но я оказался ебучей удачей, а? Как повезло-то, что твой соулмейт — это самый могущественный человек на всей планете!       Злоба всё сильнее и сильнее пожирала изнутри. И она бы разрасталась бы всё больше и больше, если бы Уанслер вдруг не подметил:       — Тебя злит, что твои чувства предопределены?       Молчание. Очень неожиданное и резкое. Уанслер ждал ответа, а Марк поджимает губы и думает над этим. Ответить, как есть или же соврать? Рука убралась прочь с колена Уанслера да и сам Марк немного отодвинулся, делая вид, что просто удобнее сел. Начало трясти, очень неприятно и пугающе. Ответ не хотелось говорить, будто Уанслер сейчас схватил его за уязвимость одним единственным вопросом.       — Или ты боишься меня? — продолжал Уанслер проникновенно, вытягивая из него слова.       На спине чувствуется рука, которая так тихонько и не торопясь поглаживала Марка в попытке успокоить. Захотелось расслабиться, в кои-то веки довериться хоть кому-то. Но разве можно довериться человеку, которого знаешь один день? Сердце кричало: «Да! Он ведь твой соулмейт! Почему ты сомневаешься в нём?», а мозги же вторили вновь и вновь: «Не забывай, что за твоей головой охотится весь мир. Вдруг это лазутчик? Вдруг его подослали убить тебя? Ваша связь — лишь невероятное совпадение.»       — За свою жизнь я много чего делал, — тем временем говорил Уанслер, продолжая успокаивающе вести рукой по спине. — Да, я неидеальный. Я занимался… М-м… Разными махинациями… Жил не всегда честно, так сказать.       — Вор и мошенник, — подал голос Марк, который весь нахмурился. Голова уже начала болеть от слов, которые он говорил Уанслеру.       — Ну, ладно, да, я не был честен по отношению к закону. Немного подворовывал, избегал оплаты налогов, но разве я такой уж плохой из-за этого? — спрашивает тот. — Я обманывал много людей, но тебя, — Последнее слово заставило Марка посмотреть на Уанслера, который до скрежета зубов слишком мил с ним, — обманывать я не буду и не хочу. Подумаешь, влюбился сегодня. Ну и что?       — Нельзя взять и влюбиться без причин.       — Тебя злит, что в наших отношениях вырвали целый кусок?..       Слова Уанслера попали прямо в точку, будто процитировал его неозвученные мысли. От взаимопонимания Марк больше расслабился и прильнул всем боком к Уанслеру. Никогда ещё за всю жизнь он не сталкивался с людьми, которые так хорошо угадывали его мысли и чувства.       — Любовь — это чувство, которое возникает осознанно после того, как узнал человека настолько, что готов одарить его всем, чем можешь... — пытался сформировать определение Марк, ожидающий, что сейчас над его сентиментальностью посмеются, но в ответ он услышал удивлённое:       — Ого... Я... не знал, что ты умеешь так спокойно говорить.       — Смешно.       — Нет, я серьёзно. Я видел тебя по телевизору, и ты постоянно странный там был. Ну, знаешь, все эти диктаторские замашки. Постоянно злой, кричишь... Честно говоря, не думал, что вообще увижусь когда-либо с тобой.       Момент их встречи тут же вспыхивает яркой картинкой в памяти. Это было собрание мирового диктатора и богачей, которые хотели подмазаться своими деньгами к первому. Этим напыщенным задницам просто хотелось безопасности, они бы приняли любые условия и заплатили бы любые деньги лишь бы не умереть и не быть заключёнными. И среди них всех был он. Высокий, привлекательный... удивлённый. В этот миг Марк и Уанслер вдруг оглохли, прожигая взглядом так, словно хотели то ли убить друг друга, то ли обнять. Встретить родственную душу спустя столько лет... Как же это странно.       — Уанслер, ты в любом случае шёл ко мне, чтобы умолять о защите. Тебе просто повезло, что я оказался соулмейтом. Ты ведь понимаешь, что бы с тобой было, если бы тебе не свезло?       Рука на спине замерла. Интересно, Уанслер боится сейчас? А может, он просто вдруг задумался над чем-то?       — Ты мне сейчас угрожаешь?       — А тебе уже не весело?       — Я абсолютно спокоен.       И рука вновь продолжила гладить Марка. Это очень странно. Когда Марк запугивал, то все начинали бояться и дрожать, но не Уанслер. Это потому что Уанслер в принципе не из пугливых или он так уверен в их соулмейтской связи? Совершенно не ясно, аж неприятно стало от неизвестности.       — Марк, мне нравится не твоя власть или, о боже, деньги, — проговорил Уанслер, закатив глаза на последнем слове.       Возможно, это и так. Возможно, что Уанслеру и не нужны деньги, но почему же не власть? Такой влиятельный человек под боком всегда нужен. Он врёт, наверное. Марк уже не так уверен в своих суждениях. Появились сомнения, что Уанслер пытается им манипулировать, ведь его слова начали казаться такими живыми, правдивыми.       — А что же тогда?       — Мне нравится, как ты злишься на меня, когда я пытаюсь тебя смутить. Нравится, как ты не веришь в мистическую судьбу, связавшую нас. Знаешь, почему?       Улыбка почему-то кажется нежной, будто Уанслер не хочет обидеть, а совсем наоборот. И взгляд будто подобрел. Что же случилось? По спине вдруг пробежались мурашки. Кто-то открыл окно?       — Почему? — Марк поддаётся и следует за словами Уанслера,       — Потому что тогда бы это всё, — Уанслер обвёл взглядом и рукой пространство между ними, — было бы скучным. Мне как бы самому не нравится вся эта фигня с пророчеством и судьбой. Весь смысл отношений пропадает! Я не понимаю, зачем мне соулмейтство без узнавания тебя? Между нами будто хотят вырезать кусок отношений, чтобы мы любили друг друга сразу и без всего этого начала. Это не имеет смысла!       Слова Уанслера попали прямо в точку. Всё, о чём он говорил, верно, также думал и Марк. Сердцебиение ускорилось. Уанслер так понимает его, говорит его словами, думает, как он. Такое ощущение, будто Марк всегда его знал...       Меж бровей появилась складка. Это действует соулмейтская связь? Она заставляет так думать?       — Впервые за всё время я согласен с тобой, — кивает Марк, а затем отворачивается. — Но раз ты разделяешь мои взгляды, то зачем ведёшь себя по-идиотски?       — Я же сказал, что...       — Что тебе скучно. Но что насчёт моих возможностей?       Уанслер удобнее сел рядом, руку он убрал от него. Марк ощущает, как его внутренне потряхивает. От злости? Или от того, что резкая влюблённость кричит о том, что ему нужно схватить эту руку и притянуть назад? Эта связь... она разрушает изнутри, заставляет любить человека, которого Марк точно бы не полюбил. Нет, ни за что. Даже в другой жизни, если бы она существовала. Недобрый поток мыслей останавливается, заменяясь на нечто тёплое и нежное. Рука прикасается к колену Уанслера снова, но в этот раз мягко, аккуратно, чтобы лишний раз не тревожить.       — Скажу так, я заработал достаточно, чтобы обойтись без тебя до конца жизни, — ответил Уанслер, в чьём голосе почувствовалась новая эмоция, которую Марк ещё не понимает.       — Наворовал, — поправил Марк.       От своих же слов язык жгло. Чувство любви орало, что он не должен говорить таких слов, не имеет права. Уанслер же его родственная душа, единственный человек, который будет всегда его понимать. Сбоку слышится нервный смешок. В этот момент Марк подумал о том, что от его слов больно не только ему, но и его собеседнику.       — Извини, — тут же шепчет он.       Слово короткое, но очень нужное сейчас. Марк решил всё же пойти на уступки. Если Уанслер действительно так хорошо его понимает, то не проще ли просто принять судьбу? Не проще ли смириться и жить дальше? Он сдался под напором чувств, которые так внезапно вспыхнули. С одной стороны, было неприятно сдаваться перед чем-то, а с другой же стороны находился Уанслер, который так очарователен, когда в очередной раз поправляет свой галстук.       — Всё в порядке, — мотнув головой, ответил Уанслер.       Образовалась тишина. Сказать уже нечего было друг другу. О чём тут говорить, когда они расставили все вопросы по местам? От чувств лёгкости и близости ощущался покой. Ни с одним человеком на Земле Марк не чувствовал этого. Человек, сидевший рядом с ним, особенный, необыкновенный, единственный в своём роде. В голове начали прокручиваться заново все слова, которые успел за это время сказать Уанслер. И неожиданно для себя самого Марк спотыкается мысленно на словах о телевизоре. Уанслер видел его через экран TV, скорее всего не один раз. И у Марка такое ощущение, что где-то видел и его. Кто там Уанслер вообще такой? Богатый человек… А далее? Вроде бы у него какой-то бизнес?       — У тебя есть бизнес? — разрушает молчание Марк, от чего Уанслер, смотревший куда-то в пустоту, приходит в себя и обращает на него внимание.       — Да. Я продаю всем нужную вещь. Во всём мире она важна, — немного напевая, ответил Уанслер.       И это срабатывает. Марк тут же вспоминает эту бесящую рекламу по всем уголкам мира. Он знает, что это. С губ срывается смешок. Лёгкий, не злой. Оказывается, Марк видел его до этого. На рекламных щитах, на всяческих продуктах питания и на экранах телевизоров. В своё время Уанслер неплохо прогремел на весь мир. Странно, правда, что в какой-то момент популярность начала падать. Видимо, уже не так интересна стала его продукция.       — Я видел тебя по телевизору. Пиарщики хорошо поработали над твоим образом.       На похвалу у Уанслера тут же сменилось настроение на более весёлое. Видеть его улыбку теперь так приятно. Неосознанно улыбка так и рвалась на губы и такому чёрствому человеку, как Марк.       — Мы знали друг друга ещё до встречи. Но почему же тогда мы ощутили нашу связь только сейчас? — вопрошает Уанслер, чуть толкнув плечом Марка. Заигрывает с ним.       Вопрос достаточно интересный. Ответа на него Марк не знает.       — Я точно знаю, как мне рассказывал друг про то, что его двоюродная сестра нашла своего соулмейта по голосу на радио!       Марк вдруг засмеялся. Эта история выглядела, как начало типичного анекдота. На это Уанслер показушно возмутился, едва ли сам сдерживая смех:       — Всё правда! Не удивляйся и не смейся!       Момент непонимания и тревоги прошёл, и его заменили нежность и доверие. Весь оставшийся день они провели вдвоём в мрачном кабинете в совершенно немрачной атмосфере.