At the end of the day

Закат до безумия красив и смотреть на него хочется вечно. Цвета меняются достаточно быстро для того, чтобы через каждые десять минут можно было видеть не только оранжевый и жёлтый на небе, но и розовый, часть голубого, красного и тому подобное. Из квартир многоэтажных домов всё особенно хорошо видно, в частности, если рядом нет тех, что загораживают вид. Накахара затягивается, едкий дым заполняет лёгкие, а расслабление настигает почти сразу, от чего глаза невольно прикрываются. Дым в который раз разносится по воздуху, почти не успевая рассеяться, как появляется новое облако. Он стоит так уже полчаса, на крыше здания порта, потягивая вторую сигарету, не уставая наслаждаться прекрасным видом перед собой, облокотившись на бетонную возвышенность. Чего только стоит эта тишина после тяжёлого рабочего дня. Далёкий шум машин остаётся где-то внизу, на что старается не обращать внимания, витая где-то в своих мыслях. Ни что особенно не мешает и это радует, можно спокойно переварить прошедший день, дать оценку своим поступкам и всему остальному. — Чуя. — голос раздаётся почти над ухом, что заставляет обернуться и моментально ударить позади стоящего в бок, слыша в ответ скулёж, а чужая голова падает на плечо, ибо тот согнулся и обнял руками живот. — За что? Шатен, чью голову откинули с плеча — утыкается в него обратно, когда уже повернулись спиной, делая ещё одну тягу, почти скуля снова, тихо похныкивая. — Будешь знать, как подкрадываться ко мне, придурочный. — почти рычит, фыркая, затягиваясь вновь и уже более нервно стряхивая пепел вниз. — Это ты придурочный! Я просто обратился к тебе, а ты сразу с кулаками на меня! — возмущается дальше, потирая место удара. — Я посмотрю на тебя, когда я сделаю точно так же. Заткнись уже. — шипит, выдыхая новую партию дыма, хмуря брови. Надо было ему прийти и испортить наслаждение? Урод, вот сейчас бы только так его отпиздить, чтобы не смел так незаметно подходить. Чужие руки неожиданно накрывают бока, медленно скользя к животу, обнимая и прижимая к себе. Голова так и покоится на плече, будто ничего не происходит, лишь подвигается ближе к шее. — Что ты делаешь? — тот хмурится сильнее, замирая, пытаясь повернуть голову на шатена. — Будешь много курить — не вырастешь. — бубнит, утыкаясь носом теперь прямиком в шею, заставляя шляпу чуть сползти на глаза, вызывая тем самым недовольный вздох. — Перестань и отпусти меня, идиот. — Не строй из себя ледышку, Чу-у-я-я, — обижено тянет, обнимая тело только крепче, понижая голос до шёпота, произнося теперь на ухо. — Тебе это не идёт. К щекам начинает приливать тепло, от чего молчит, стараясь не выдать себя, но этой тишиной делает всё совершенно наоборот. Шляпа сползает совсем на лицо, чужая рука отрывается на пару секунд от тела, забирая её. Чужие губы прижимаются к макушке, а глаза обоих закрываются. — Ты милый, когда смущён. В ответ слышится тяжёлый вздох и тот знает, что рыжий закатил глаза. — Заткнись и сделай так ещё раз. В ответ хмыкают и губы вновь прижимаются к макушке, а со стороны второго слышится тихий вздох. Глаза приоткрываются и вновь смотрит в даль, картинка вновь изменилась: солнце уже значительно ниже, а небо играет совершенно другими красками. Просто прекрасная картина, наблюдал бы за изменением оттенков на небе вечно. — Чуя. — Чего тебе? — брови вновь ползут к переносице, а глаза щурятся. — Я хочу поцеловать тебя. На слова фыркают, отворачивая голову в другую сторону от чужой, приподнимая чуть в верх. — Перехочешь. — Ну, Чу-у-я! — хнычет, проводя носом по шее, после чего ко лбу прижимается рука в перчатке, а Дазая одаривают злобным взглядом, заставляя чуть отстраниться от себя. — Не смей, полудурок. — Ты хоть что-то кроме обзывательств знаешь? — Знаю, в отличие от тебя. — Всего один раз! — Нет! Чужая рука давит сильнее на лоб, пытаясь отстранить, но голову отворачивают, от чего рука соскальзывает и лица оказываются достаточно близко, чтобы слегка ощущать чужое дыхание губами. Взгляд невольно скользит с глаз на губы, свои облизывает и шумно сглатывает. — Всего один. Возможно один — тут когда опять сопротивляться начнёт, тогда и отстранится. Лица медленно приближаются друг к другу, губы соприкасаются: мягкие, такие родные. Сколько раз целовались — каждый раз, как в первый. Не хочется отстраняться, когда приходит время, по этому Накахара хватает за воротник и не даёт отстраниться, а Осаму и не против — с удовольствием продолжает умело ласкать мягкие и податливые губы. Руки старшего покоятся на шее, в то время как младший одной приобнимает за талию, а другой держит шляпу, не убирая руку далеко от первой. Но воздух не вечен и всё же приходится отстраниться: оба тяжело дышат. Голубые глаза метаются между губами и глазами, в то время как карие смотрят на слегка припухшие от долгого поцелуя губы. — Поцелуй меня ещё раз. — шепчет, вглядываясь в карие глаза, которые теперь смотрят в ответ на него. — Ты говорил, что лишь один поцелуй. — усмехается, а в ответ закатывают глаза. — Заткнись и целуй. Пожимает плечами, не в силах сдержать улыбку, а после приближается обратно и горячо выдыхает в губы напротив, шепча: — Как скажешь, Чуя.