Гарри Джеймс... Барнс?

Все трое проспали до самого утра. Первым проснулся Гарри. Завозившись в своей кроватке, он захныкал, разбудив сразу обоих взрослых. Джеймс рванул, скорее пытаясь высвободиться из обнимающих его рук, чем к ребёнку, но Брок удержал его, прижимая к себе, немного удивляясь, насколько легко это удалось сделать. — Гарри, мы тут, спокойно! — к общему изумлению, уверенного голоса Брока хватило, чтобы ребёнок успокоился, словно плакать собирался только от того, что решил, будто остался один. — Джей, что не так? Тебе неприятно, когда я тебя обнимаю? — Джеймс мотнул головой, вжимаясь в Брока, но ничего не ответил. — Ладно, ты прав, нужно вставать и кормить мелкого. — не стал настаивать Брок. Создавалось впечатление, что они всегда жили вот так, втроём. Даже не проговаривая вслух, что кому нужно сделать, они действовали на удивление слаженно. Пока Брок переодевал Гарри, Джеймс разогрел детское пюре, заодно включив кофеварку. Потом малыш перешёл на руки Джеймсу, который начал его кормить, а Брок занялся завтраком для взрослых, отметив для себя, что стоит купить специальный детский стульчик, так как на руках кормить ребёнка не очень удобно. Быстро поев, пока Джеймс докармливал Гарри, Брок перехватил ребёнка, чтобы молодой папа тоже смог позавтракать. После завтрака устроились в гостиной. Гарри усадили на ковёр с игрушками, которые накануне принесла Летиция, а Брок с Джеймсом устроились на одном из диванов с кофе. И Джеймс начал рассказывать.

***

Зимний иногда просто ненавидел свои суперспособности, а точнее — сверхвыносливость. Его тело могло регенерировать смертельные для обычных людей повреждения, он справлялся с сильнейшими ядами, но это не означало, что он не чувствовал боли. Вот только, из-за того, что выносливость у него тоже была усиленной, отключиться от боли он не мог, перенося весь спектр ощущений находясь в сознании. В этот раз всё было не так уж и плохо. Правда то, что рядом не было командира, которого отослали на медкомиссию, сильно напрягало. А сами опыты были намного проще, чем то, в чём раньше доводилось участвовать Зимнему. Судя по всему, на нём тестировали препараты для контроля за сердцебиением. В зависимости от того, что ему вкололи, пульс Зимнего то начинал частить так, что приборы не справлялись, выдавая равномерный писк на одной ноте, то почти замирал, заставляя график на экране складываться в ровную линию. Он так и не понял, специально ли та лаборантка подала не тот шприц, или просто ошиблась, но даже не успел ничего сказать, когда ему в вену впрыснули очередную дозу повышающего пульс препарата, хотя сердце и так билось слишком быстро. Кровь забухала, ещё больше ускоряясь и Зимнему показалось, что его колотит о кресло, хотя он был намертво зафиксирован и никак не мог двигаться, а потом всё вдруг прекратилось. Сначала он обрадовался, что наконец-то научился терять сознание, когда ему слишком плохо. Но очень быстро сообразил, что, будучи в обмороке, люди обычно не рассуждают, и вряд ли что-то видят. Хотя насчёт «видят» он не торопился. Вокруг была серая дымка, а при попытке рассмотреть себя самого Зимний наблюдал полупрозрачную фигуру. Правда у него вполне получилось схватиться за голову, когда перед глазами замелькали казалось навсегда исчезнувшие воспоминания о детстве, подростковом возрасте и дальше, дальше, до самой последней сцены в лаборатории. — Не зря говорят, что перед смертью проносится вся жизнь перед глазами. — проговорил он, прислушиваясь к теряющимся в тумане звукам. — Столько прожить без имени, а под конец себя вспомнить. Жалко, командир уже не узнает. Надо же, Джеймс Барнс… — Джеймс! — Зимний сначала решил, что это было эхо, но потом понял, что эхо не может говорить настолько чужим голосом. — Джеймс! — Из тумана показался такой же полупрозрачным парень в идиотской хламиде и забавных круглых очках. — Как хорошо, что я смог застать тут человека с этим именем, так будет намного проще. Скажи, ты хочешь вернуться? — Куда? — опешил Зимний. — Ты вообще кто? — Извини, я спешу, и поэтому невежлив. Меня зовут Джеймс Поттер, и я тоже совсем недавно умер. Но есть некоторые обстоятельства, которые дают мне возможность вернуться в своё тело, вот только я этого не хочу делать. Но я могу уступить его тебе, и то, что тебя зовут так же, как и меня, упрощает дело. — Кого уступить? — Зимний решил не спорить со странным парнем, но уточнить совсем непонятное всё же хотелось. — Тело, я же сказал. Меня убили заклинанием Авада Кедавра, оно вышибает душу из тела, а само тело при этом остаётся совершенно неповреждённым, а значит, если вернуть душу на место, человек может жить дальше как будто ничего не было. А у меня там остался сын маленький, и никаких родственников. Его нужно вырастить нормальным магом. Справишься? — Погоди, сначала ответы на мои вопросы. — Зимний решил для себя, что сам по себе разговор в туманном нигде с полупрозрачным собеседником достаточно необычен, а значит считать, что его разыгрывают, нет смысла. Либо всё это в любом случае бред, а значит можно делать что угодно, либо всё всерьёз, и тогда можно что-то с этого парня поиметь. — Во-первых, если ты отправляешь меня в своё тело, это будет тот же мир, и то же время, в котором погиб я? Я смогу найти своих близких? Во-вторых, я не маг, как я воспитаю твоего сына магом? Ну и в-третьих, почему ты сам не хочешь вернуться, если можешь? — Я не хочу возвращаться, потому, что вместе со мной погибла моя жена, Лили. — Поттер начал отвечать с конца, но Зимний не возмущался, надеясь, что получит ответы на все вопросы. — Её я вернуть не смогу, а жить без неё не хочу. Я лучше останусь тут, с ней, вот только если я не позабочусь о будущем сына, она мне этого не простит, поэтому я решил сделать тебе это предложение. Насчёт магии — ты же займёшь моё тело, значит будешь магом. Обратишься в банк, сейф Поттеров тебе будет доступен. Найми учителей, к тому времени, когда у Гарри начнутся первые магические выбросы, ты уже вполне освоишь всё необходимое. Правда палочку тебе будет лучше подобрать новую, моя тебя будет слушаться, но вряд ли подойдёт идеально. — Палочку? — не сдержался Зимний. — Да, волшебную палочку. Это главный инструмент волшебника, без неё умеют колдовать только очень сильные маги. Хотя детские выбросы обходятся без инструментов, а по силе часто превосходят почти любое осознанное колдовство. — Ну а что с моим первым вопросом, насчёт найти своих близких? — поторопил Поттера Зимний. — Мы с тобой из одного мира, я вообще не уверен, что существуют другие такие же миры. И время у нас одно и то же, и даже сейчас оно идёт, хотя тут, в этом нигде, оно всё же несколько более медленное. Но нам всё равно стоит поспешить, я не уверен, что Гарри никуда не унесут, пока я тебе всё рассказываю. А, да, насчёт найти своих близких. Ты же понимаешь, что выглядеть ты будешь совсем иначе? Так что ты можешь к ним прийти, но получится ли у тебя убедить их, что ты это ты, это уже будет твоя забота. — Хорошо, я согласен. — с видимой неохотой озвучил своё решение Зимний, внутри на самом деле пузырясь восторгом. Он найдёт командира, и сможет быть рядом с ним нормальным человеком, а не тупым оружием! — Тогда слушай внимательно и запоминай. Увы, память свою я тебе передать не смогу, так что во многом придётся разбираться самому, но самое важное расскажу. Я, а значит и ты, Джеймс Поттер, жена — Лили, в девичестве Эванс, сын Гарри Джеймс. Мой лучший друг, он же крёстный Гарри — Сириус Блэк. Имей в виду, магический крёстный — это очень серьёзно, магическая связь не позволяет навредить крестнику ни при каких условиях. Именно поэтому я хотел сделать Сириуса Хранителем Фиделиуса, но Дамблдор настоял, чтобы это был Питер. — Стоп. — прервал Поттера Зимний. — С самого начала — кто такой Дамблдор, кто такой Питер, что такое Фиделиус и зачем ему Хранитель? — Мерлин, это и правда сложно. Ладно, давай с начала. Мы дружим с первого курса… История про двух мажоров, ботаника и подпевалы из бедной семьи, кошмаривших школу и пользующихся попустительством администрации этой самой школы вызвала у Зимнего изжогу, хотя он постарался сдержать эмоции. То, как Поттер издевался над соперником, вызывало подозрения, что с Лили он сошёлся только ради того, чтобы посильнее задеть этого несчастного Снейпа, которого Зимнему заочно было жаль, несмотря на то, насколько отвратительным его описывал Поттер. Но как ни странно, Лили Поттер любил по-настоящему, если конечно не решить, что возвращаться в мир живых он не желал по каким-то другим причинам. Информацию о том, что один из четвёрки друзей был оборотнем, а остальные могли превращаться в животных по своему желанию, а конкретно Поттер — в оленя, Зимний воспринял уже совершенно спокойно. Магия, по его мнению, должна была позволять и не такое, раз уж вообще существовала. То, что в магической Британии шла война, сюрпризом не оказалось, он что-то подобное подозревал почти с самого начала. Про пророчество и то, что ребёнок, которого ему предстоит воспитывать, назначен Героем этой войны, Зимний выслушал не моргнув. А вот то, что семейный артефакт, способный спрятать от кого угодно, в этой ситуации был доверен «для исследований» постороннему, возмутило его до глубины души. Но не только это. — Погоди. Это ещё не все вопросы. — Зимний не позволил Поттеру ответить на претензию по поводу мантии-невидимки. — Ты сам сказал, что анимагическая форма — это отображение характера мага. Так за каким хреном вы позволили стать хранителем этого Фиделиуса Питеру, который превращается в крысу? Ладно ты олень, но жена то у тебя, по твоим рассказам умная женщина! — Она настаивала на том, чтобы Хранителем был Сириус. Но решал всё Дамблдор. — И с чего весь такой олень при жизни ты сейчас вдруг начал заботиться о ребёнке, да ещё и вдруг узнал откуда-то, как вернуть душу в тело? — Ты ведь тоже вспомнил всю свою жизнь после того, как попал сюда? — Поттер проигнорировал сарказм в голосе Зимнего, понимая, что тот вполне оправдан. — То, что было стёрто магическим способом тоже восстановилось. Обидно осознавать, что большую часть жизни подчинялся манипуляциям вообразившего себя вершителем судеб старика. А в моём случае дело было не только в любви Дамблдора к манипуляциям, но и в его желании собрать вместе Дары Смерти. — А это что ещё за хрень? — Дары Смерти это три артефакта, принадлежащих изначально роду Певерелл. Полностью история их появления описана в сказках барда Бидля, найдёшь книжку, почитаешь. Сами же Дары — это Бузинная палочка, Воскрешающий камень и Мантия-невидимка, способная укрыть от самой Смерти. Как ты уже догадался, Мантия, которая была нашим семейным артефактом, это один из Даров. Считается, что, собрав все три артефакта, можно стать Повелителем Смерти. А у Дамблдора уже есть Бузинная палочка. — А теперь и Мантия? — уточнил Зимний, понимая, что всё намного серьёзней, чем он надеялся. — Нет, и он это прекрасно знает. Мантию невозможно просто забрать себе, её нужно получить по наследству. А до этого даже в чужих руках она укрывает только своего истинного хозяина. — Ты поэтому можешь вернуться? — Да, ты правильно понял. Настоящий хозяин мантии может умереть, только согласившись уйти. А в нашем с тобой случае я могу передать тебе право на моё родовое имя, и на моё тело. — Но всё же, почему ты отдал ему Мантию, если всё это знал? — Потому что старый козёл несколько раз стирал мне память. И я не помнил ничего о том, что рассказывал мне отец про наследие Певереллов. Ну и заодно стирал все мои сомнения на его счёт. — А когда ты оказался здесь, ты всё разом вспомнил… — Именно. Ну что, я всё рассказал тебе, предлагаю не тянуть и отправить тебя уже в мир живых. — Погоди, последний вопрос. — остановил Поттера Зимний. — Ты же маг, как я понял, магией можно даже кости заново вырастить во всем теле. Так почему ты не исправил себе зрение? Очки не самый удобный аксессуар, я бы предпочёл ходить без них. — Так и знал, что о чём-то забуду сказать. — хлопнул себя по лбу Поттер. В исполнении полупрозрачной сущности это выглядело очень забавно. — Поттеры — потомственные артефакторы. Мои предки смогли как-то повлиять на нашу родовую магию, и все мы теперь видим магические потоки, что очень помогает при работе с артефактами, но несколько мешает в обычной жизни. Если находишься среди маглов, или там, где магов совсем мало, это просто раздражает, а когда магии вокруг много, видимые магические потоки могут вообще перекрывать обзор, и даже просто передвигаться становится затруднительно. Мои очки — это артефакт, они скрывают магические потоки и позволяют видеть всё вокруг как остальные люди. Поищи в моих записях, там есть инструкция, как их зачаровывать. Гарри очки понадобятся после первого же магического выброса! — Ладно, давай заканчивать. — Зимний, заметил, что Поттер уже сильно нервничает, и решил не тянуть. — Остальное выясню на месте. Отправляй меня! — Спасибо тебе и удачи! — Поттер облегчённо вздохнул и протянул Зимнему руку, которую тот пожал, как будто они не были полупрозрачными сущностями. — Я, Джеймс Поттер, передаю Джеймсу Барнсу право на мое родовое имя, на имущество рода Поттер, на все фамильные артефакты, включая наследие рода Певерелл и на тело, принадлежащее мне от рождения. А также свидетельствую, что он, носящий теперь имя Джеймс Поттер-Барнс, и являющийся единственным владельцем Мантии-невидимки, не давал согласия на свою смерть! _____