Улицы наполняются шёпотом и робким стуканьем метронома. Города, увядшие и упавшие. С тоннами мусора и пылью снега. Люди, пока ещё не потеряли свой облик. Сходящие с ума так, как стрелки на компасе при виде магнита. Они корчатся от жадности или больше не могут открыть сухого рта. Из глаз выкачали жизнь, а они выпили последние слёзы родины. Вот оно пристанище мертвых, и имя ему — Ленинград.
Кутаясь в длинный, грязно-коричневый тулуп, девушка не может отделаться от странного чувства. Обстановка накаляется. Она срывается на бег. Её коса, в которой пока ещё нет седых от страха волос, бьёт беглянку по спине. Родной дом и оконные рамы. Побитые, давно не бывающие запотевшими. Такие же несчастно холодные, как и сами жители этого дома. Тяжёлая деревянная дверь открывается. За ней следом промерзшая и влажная вторая. На смену метроному, в уши ударяет гробовой набат. Трупные сани со звоном стукают о каждую ступень. Преодолевая расстояние до коммунальной квартиры на первом этаже, Варвара меньше всего хочет встретить соседей. Меньше всего сейчас она желает видеть шмоток одеяла и окоченелые пальцы. Железный ключ холодом колит обмороженные красные руки, пока девушка судорожно пытается попасть в замочную скважину. Могильный грохот можно сравнить с тем, как скребут лопатой по асфальту, как бьют о камни железные подносы — уже давно не имеющие ценности. Дверь открывается, и на пороге родной морозной квартиры можно выдохнуть. Закрываясь на все цепи и защёлки, девушка хочет верить в спасение. Будто деревянная двойная створка защитит каменные стены от холода. Будто ковёр на стене и уснувшая кошка, когда-нибудь утеплят это помещение. Чёрные ботинки она расстегивает, но не снимает, ведь так нога скорее согреется. Девушка вытирает подошву тряпкой, и проходит дальше. Сегодня не было снега, а узнать температуру невозможно. Термометр за окном в один день украли. — Привет, родной, как ты? Варвара натягивает на лицо улыбку, и освобождая голову от шапки, наклоняется к одной из перин. Рядом с ковром на стене, площадь их небольшой квартирки занимала кровать брата. — Эй! Святик! Прошу тебя! Она трясла единственно родного человека за плечи, и невольно ловила приступ сама. Горячий лоб, грудь и мокрые простыни рядом. Это кричало о температуре. О том, что всё идет не так, как хотелось бы. Не так, как она молилась. Единственное, чем Варвара может помочь, так это с ложечки подавать хлеб и кормить кисельным клейстером. Его тряска доходит до предела, она не может отпустить тело и прижимает к своей холодной одежде лицо братика. Карие глаза юноши с трудом открываются и стараются в темноте разглядеть сестренское лицо. Глазные яблоки закатываются, а макушка тяжелеет почти побеждая в желании упасть обратно на подушку. — Варечка? Бледное лицо расплывается в улыбке. Он увидел её, разглядел усталыми глазками её тень. Он не умер, значит сегодня Варвара может вновь отдать свои 125 грамм хлеба ему. Девушка наклоняется, и не боясь заразиться целует горячий лоб. Парниша морщится, но сил отмахиваться от ласк у него нет. Девушка вновь подлетает и начинает суетиться. Поправляет подушку, и закутывает его в одеяло. В руках оказывается корка последнего съестного куска. Не то что бы силы были у неё, но брат всегда важнее. Парниша поднимается, а Варвара начинает греть кисельую жижу. В маленькой и единственной печке, дымок от недавно потухшего огня. Девушка старается с первого раза разжечь искру и подкидывает кусок обоев. Закрывая деверцу ещё тёплой буржуйки, Варя наконец может позволить себе снять грязный тулуп и развязать платки. Оставаясь в шали, она проходит до соседней комнаты. У них была трёшка. Что осталось от холодных комнат кроме мебели и воспоминаний? Варвара всеми силами пыталась устроить порядок, но в мерзлоте это было уже не возможно. В углу комнаты стояло ведро. Ковшиком зачерпнув воды, она оставила её греться на печке. Дверь соседской квартиры неожиданно громко хлопнула. Варвара дернулась и насторожилась. Схватив нож, девушка в опаске дошла до кровати брата. Тот едва сидел, укрывшись одеялом с головой, убегая от света в приятную для глаз темноту. Девушка прошла ко входной двери, и прислонилась ухом к холодной поверхности. Щёку защипало. Продувающие щели не вовремя скрипнули. Она открыла первую входную дверь, и прислушалась. Стараясь двигаться максимально тихо, девушка открыла дверь, придерживая дверную цепочку. Разглядев мельтешаший силуэт, таскающий вещи из стороны в сторону и испуганно прикрыв рот ладонью, Варя отшатнулась. Количество несчастных случаев, что могли произойти с ней, и её братом увеличилось в разы. Открывать дверь дальше она не решилась. Жалела, что решила вообще подойти Тихо придвинув последнюю защиту обратно, девушка вернулась к брату. Приложив палец к губам, она легко прошептала боязные слова. Парень несколько раз моргнул, и с неприятным скрипом перинной пружины, упал обратно на подушки. Комната за закрытыми занавесками погрузилась в тишину, нарушаемую скрипом пружин и шуршанием одеяла. Девушка грустными глазами осматривала окружающий её беспредел. Любимая матушка умерла всего полгода назад, а отец сейчас переживает за них на фронте. Жив он или мёртв не известно. Писем нет - нет отца. Есть только талоны на маленькую крошку хлеба и буржуйка. Она и Святослав одни в этом мире. Так же как одинокие скалы, завидующие другим наличием хребта. Они одни точно так же, как и деревья не сросшиеся в безмолвном поцелуе. Они всегда ответственны друг за друга, и всегда одновременно одни. Наедине с собой. Наедине с Ленинградом под коркой льда и трупов.***
Варвара смогла признать это не сразу. Но она боялась всего, что связано с её братом. Пока бледный мальчик лежит на постели с горячим лбом и самым несчастным видом, Варя боится того, что печка упадёт и разгорится пожар. Боится грабежа и занавешивает окна от чужих взглядов. Вскоре она начала боятся подозрительных соседей, и закрывает обе двери с того момента, как узнала «тайну». Её так же страшат очереди. Пока она стоит там, Святославу может стать хуже. Чем лечить беднягу кроме остатков самогона на марле? Она варит ему гнилую картошку, и просит дышать над ней. Вдыхать воздух в лёгкие так, что бы этот вздох и стон были не последними. Просит, до закатывающихся глаз её милого братишки, страдавшего температурой. Он тоже не хочет умирать. Холодная зима и отсутствие отопления сразу сразили его. Парню всего 14, а он уже почти был на том свете. Так же как и любой страдающий от голода, давно завидевший белые пятна перед глазами. Святослав мог только лежать и прихлебывать вязкий кисель. Он несчастен ровно так же, как и весь бывший Петербург. Он настолько же героичен, как и вся их страна. Из карих глаз выглядывала отвага, честь, и всё что только может помочь ещё держаться. Она придумала это ему. Когда ты герой, пережить невзгоды легче? Варвара спасала его. Даже сейчас, устроив скандал местной аптеке, что открывалась раз в неделю, на полторы секунды. Она ушла ни с чем. Бедняжке бы подошло любое жаропонижающее, но тут не вырастить даже полезных от болезни растений: бузина, фиалки, малина, смородина. Последнее варенье они съели, а такого голода просто не ожидалось. День другой. Стукнув по подъездному полу ногами, Варвара стряхнула снег. Несколько ступеней и она оказалась рядом со своей квартирой. Шум за соседней дверью привлёк её внимание. Чей-то очень громкий смех и разговор, сразу выбили её из депрессивной колеи. Оставались люди, что ещё могут улыбаться? Голос мужской, а значит кто-то так счастлив отлыниванию от работы. Варя отперла свою дверь и прошла к брату. Холодной рукой остужая его лоб, она решила приложить мокрую тряпку к голове. Слава сухо закашлялся и повернулся на другой бок. Через время тишины, соседняя квартира вновь начала издавать звуки хохота. Варвару это напрягло, не так провожают почивших бабушек. А именно бабушка, умерла в той самой квартире с пол года назад. Девушка схватилась за нож и металлическую трубу, которая без нужной физической силы конечно бесполезна. Тихим голосом она все свои сборы продолжала наплевать колыбельную Святику, и тот вновь закрыл глаза утонув в пучине болезненого морфея. Когда брат засыпал, Варвара всегда желала приторно сладких снов. Что бы не было в них тусклого света, трупных санок и серых стен. Чтоб мечтой была не буханка хлеба из опилок, а сгущёнка. Варвара двигалась тихо и открывала дверь лишь со звуком смеха. Бормотала под нос: «Ну это уже ненормально…» Вслушиваясь в необычно тихие лестничные полёты, она постучалась рукояткой ножа в соседскую дверь. Глухой звук оборвал все признаки веселья. На пороге бабкиной квартирки, сложив на груди руки, возвышался парень. Его голова была высокомерно поднята, а на макушке сидели очки. Растягивая буквы и округляя левую бровь, парень разрядил их злобное молчание. — Что-то случилось? Девушка нож не отпустила, но трубу выронила. Поднимать её не решилась, ведь слишком легко полставится под удар. Церемониться с брюнетом, кстати, никто не собирался. Вместо приличных слов, Варвара полностью проигнорировала его вопрос. — Кто вы? Девушка ткнула в важную рожу юноши свои тонким пальцем, и на время испугалась дистрофии её конечностей. Она уже неделю не могла себе позволить что-то, не жиже киселя. Вопрос, подстать хозяйке голоса, на мгновенье остановил обитателя соседской квартиры. Отведя направленный палец от себя, юноша поправил одежду, и заявил. — Я Влад Князев. Мы видимо соседи. Но девушке до его имени было по боку. Она вновь навела указательный пальчик на неприятного молодого человека, и ногтём ткнула его грудь, повторяя свой вопрос. Тот оглянулся, и пропустил девушку внутрь. Та отрицательно мотнула головой. — Ой, да почему нет? Вы, барышня, людей добрее меня, ещё не видели. Проходите, говорить на лестничной клетке я точно не буду. Она перехватила нож крепче, и нацелилась в его грудь. Влад шутливо поднял руки, и отошёл. Девушка, держа его на прицеле, всё же прошла. Дверь за ними прикрылась. Варваре удалось рассмотреть неожиданно чистую комнату. Когда девушка проверяла старуху в последний раз, всё было совсем не так. Владислав пригласил её дальше, но Варвара заупрямилась. — А теперь быстро и коротко. Почему живёшь здесь? В родственниках Аллы Ефимовны я тебя не видела. Парень презрительно взглянул в лиловые глаза и усмехнулся. Его капитуляционный жест сменила защита из рук на груди. В этой тишине завывал ветер, а луна из коридорного не завешанного окна, освещала лезвие в руках Варвары. Оно опасно блестело, и ей подумалось, что страх внушить удалось. — Меня в них и нет, что ты прикопалась? Можешь быть спокойна. Здесь я ненадолго. Просто раньше жил в другом доме, а его разбомбили. Она прищурилась. Владислав неприятно растягивал буквы, ударял в каменные стены своим басом, и девушка хотела его предупредить. — Будь тише. Он удивился. Мимика его лица, сменилась за несколько мгновений в гримасу полную любопытства. — Стены каменные. Они должны быть толстые. Звукоизоляция, не слышала? Он будто приготовился специально крикнуть. Смотря на её распахнутые глаза, и нервно трясущуюся руку, он всё же прикрыл рот. Варвара выдохнула и объяснила. — Вы думаете НКВД хорошо нас защищает? Думаете, что через пустые оконные рамы и дверные петли, в тиши подъезда нет ни звука? Если не хотите подставить кого-то, то молчите. Тот пожал плечами и облакотился на холодную стену. Одежда его была чёрной, тёплой. Варвара вдруг удивилась тому, что лицо его даже в темноте казалось полным здоровья. Кроме бледных синяков под глазами, его ничего не останавливало. Девушка не смела бы такое сказать, но подумала о том, как красив этот юноша в тени стены. Этот факт казался больше пугающим, чем другие. Варя отпрянула и ударилась спиной о дверь. Девушка переминулась с ноги на ногу, и дрожащим голосом спросила что-то ещё. — А почему вы не в армии? С лица Влада спали все маски, когда девушка ударилась о дверь с глухим звуком. Она отлетела от него, ранее расмотренного. Его до обидного напугала её реакция, хотя волновать Влада девушки закутанные в шаль, не должны. Парень нахмурился, и тоже отступил. — По состоянию здоровья. У меня и зрение, и проблемы с ногами. Указал юноша сначала на макушку с предпологаемыми скрытыми тенью очками, а после и на ногу, скрытую в тёплых штанах. В темноте Варе показалось, что на ней сверху кровь. Она моргнула и ведение исчезло. Влад спросил. — Так чего вы боитесь? Рука Вари устала держать нож, и перехватив его поудобнее, она опустила руку. Если что, она без всяких усилий сможет воткнуть остриё в живот или ногу. Как страшен мир, в котором всем себя надо успокаивать именно так. — На самом последнем этаже, соединены квартиры и крыша. Не знаю кто так сделал, но мне и дела тогда не было. Мы думали, что там наркоманы или бандиты. Но сейчас всё поменялось. Там людо...еды. Варя тяжёло вздохнула. На её глазах тонкой пеленой обернулась слезы. Она сильно сморгнула их, прогоняя, как и ведение перед глазами. — Они всегда проверяют эти квартиры. Тут мало кто живёт. Они всех-всех съели. – И на это нет управы? – Сказала же, до нас нет дела. Влад отмер и поинтересовался. В тишине комнаты легко пролетел переход на ты. — А как ты с ними справилась? Варвара сделала глубокий вдох и выдох. — Какая тебе разница. Я лишь прошу, что бы ты либо не шумел, либо ушёл, — Варя поправила плотную шаль на плечах. — У нас с ними договор, а ты им не знаком. Если не хочешь быть съеденым - уходи. Влад задумчиво предположил. — Их такая толпа, что я не смогу выиграть? Варя озадачено посмотрела на него. Она будто играла в детектива и подсказывала неопытным людям их выдуманные сюжеты. Она как юрист и как судья. Она могла сейчас что-то найти, применив дедукцию. — У тебя же нога больна? Влад резко дернулся. За этими разговорами он забыл правила своей легенды, но врать дальше не перестал. — Как же ты права... Это произошло не так давно, я ещё не привык. Варя не поверила. На земле нет существ которым можно довериться сразу. Слабо кивнув, она решила в этом разобраться. — Как ты жил до этой квартиры? Если не родственник, то как нашёл. Они не могли тебя сюда поселить, Алла ещё на учёте. Тот помялся, и вновь пригласил девушку пройти дальше. В этот раз она согласилась. Ступая по паркетному полу к диванам, она цеплялась за любую деталь обстановки. Книги? Журналы? Радио? Сейчас всё могло дать подсказку несостоявшейся спасительнице Ленинграда. «Я его сдам…» - Подумала девушка. — Я из дет дома, — он ухмыльнулся усевшись в кресло. Варя с кислой миной опустилась на соседнюю, прикрытую одеялом, софу. Он предугадал её мысли. Прыснул ядом. Взглянул с презрением. Разведя руками, кинул в девушку сарказмом кислотного цвета. — И ведь даже не проверишь... Оскал его светлых зубов, заставил Варю поежится. Она оказалась совсем маленькой, в чьей-то ладони. Крохой среди скал безразличия и обмана. — Не переживай, Колючка. Мне нет дела до тебя. Он казалось хотел сказать что-то ещё, но Варя подорвалась. От возмущения слишком быстро поглощая холодный воздух, она прошипела. — Как ты меня назвал? Девушка хотела задушить его и избавить себя от чувства никчемности. Не думать о том, что она бесполезна. Психологическое давление в одном взгляде, сузило комнату до чёрного куба. Держаться Варе помогало отсутствие энергии. — Будешь шуметь, у тебя будет два варианта. Либо обитатели крыши, либо я отведу тебя в милицию. Сверху по лестнице вновь громыхнули двери. Пока толпа не спустилась вниз, Варя уже караулила выход. Не успев услышать его ответ, не успев узнать о нем что-то ещё, девушка вышла из квартиры. Она тихо прикрыла дверь, и поспешила к брату. Залетев домой, запираясь на все замки, придвигая табурет к ручке и проверяя надёжность другого парадного выхода, она наконец уселась в кресло напротив окна. Её брат сегодня спал спокойнее, чем обычно. Варвара отодвинула оконную занавеску, и вперила свой взгляд в крупные хлопья снега.***
Очередь в маленькой районной булочной незаметно уменьшалась. Пытаясь своими мыслями заткнуть гул метронома, Варвара не услышала его быстрый темп. Быстрый! Грохот вражеской авиации с медленным шумом приближался к Ленинграду. Люди заметившие это раньше покинули свои места. Взлетели подорванные страхом. Спрятались в убежища. Были спасены. Так начинался каждый её день. Семеня быстрыми шагами домой, девушка прижимала к себе ближе кусочки хлеба. Опилки - если быть точнее. Поднимаясь по ступеням вверх, её внимание привлекла одна деталь. Вечная тишина была привычна, но вот открытая дверь новоиспеченного соседа - нет. Потянув на себя дверную ручку, девушка открыла дверь. Вошла, а главное решила во что бы то ни стало, выяснить - что скрывает брюнет…