Fortunam citius reperis, quam retineas.

Кровь находилась везде: на полу, стенах, потолке и даже на одежде и лицах двух юношей, что в этот момент были внутри. Но несмотря на это, стояла мертвая тишина. Ни вздохов, ни стонов, даже смеха не было, что уж тут говорить о диалогах между заклинателями. По всему периметру были разбросаны магические артефакты, мечи, флейта, лоскуты одежды которые появились в последствии рукопашного боя. По мимо тишины стояла и темнота, разбавляемая спокойным горением почти затухших свечек. Но даже она не могла показать миру и всему живому то, что лежало в середине комнаты, даря спокойствие и успех, а вместе с этим и страх. Страх был отнюдь не из-за того что кто-то посторонний мог войти и это все увидеть, наоборот, он был за себя самого. Ведь заклинатель знал на что идёт, и знал все последствия. Но небольшая крупица надежды, что это все останется в секрете и его никто не тронет, до сих пор таилась в груди, грея и не давая думать о своей скоропостижной и болезненной кончине. А это было весьма ожидаемо, даже больше походило на реальность, нежели остаться в полной безнаказанности. В центре каменного сооружения, там, где находился магический круг полностью сотканный из темной и необузданной энергии, лежало бездыханное тело Вей У Сяня. Но к сожалению, это нельзя было назвать телом. Кисти рук и ступни ног были отрублены и разбросаны по разным частям комнаты, на шее красовался глубокий порез, из которого уже давным-давно перестала течь кровь. На груди находились синяки и ожоги от попыток схватить Вей Ина, заставить его подчиняться и молчать, когда того требовали обстоятельства. До этого момента, мягкие и теплые губы превратились в бледные, холодные и неживые. Смотря на тело Усяня создавалось впечатление будто оно пролежало больше трёх суток в этом каменном сооружении, но на самом деле оно тут находилось пару часов. Неизвестный заклинатель решил что обычное убийство недостаточно для такого «страшного и ужасного» Старейшины Илина, поэтому, покопавшись в древних записях он нашел то, что привело к нынешнему стечению обстоятельств. Древний магический ритуал, убивающий душу, отправляя ее в логово сатаны, давал сто процентную гарантию что этот человек больше никогда не возродиться, по крайней мере ближайшие несколько веков после совершения ритуала. Возможность начать жить заново происходит только после множества пыток на выдержку, смерти и рождения в котле самого дьявола, но такой шанс достается лишь избранным. Это было латинское проклятье, пришедшее в древний Китай с помощью одного странствующего заклинателя, который умудрился внедрить его в некоторые ордена, что после начали частенько такое практиковать. Но за несколько десятков лет до Аннигиляции Солнца его запретили под страхом смерти и изгнания всего рода, если не его уничтожение. Встав со своего места неизвестный заклинатель подошёл поближе к своей первой и последней жертве, внимательно рассматривая проделанную работу. На его тонких губах возникла улыбка, безумная и устрашающая. — Вот и все, Вей У Сянь, — сказал он тихим и нежным голоском, будто разговаривал не с трупом, а с обычным ребенком. — Тебе давно пора было сдохнуть, но каждый раз ты как-то сумел выбираться из самой преисподней. — рука скользит по своим одеждам, отряхивая и расправляя. — Интересно, как же отреагирует твой ненаглядный Лань Чжань, м? — носком обуви он пнул руку Вей У Сяня, начиная заливаться смехом. *** В облачных глубинах не было даже намека на какую-либо жизнь. Время тут остановилось с тех пор, как появилось известие о пропаже Вей Ина. Все старались вести себя как можно тише и не попадаться на глаза двум Нефритам и их дядюшке, потому что все трое ходили последние сутки как в воду опущенные, с гневными или опустошенными лицами. Особенно это касалось Лань Ванцзи, который как только узнал что случилось, готов был прошерстить каждое место в этом мире, каждого живого существа и его дом, все что находилось на этом свете он хотел перекопать чтобы найти своего возлюбленного. Лань Сичэнь полностью понимал чувства своего брата, так как Лань Чжань не в первый раз терял Вей Ина, и воспоминания о прошествии этих тринадцати лет больно били по сердцу и вискам. Ведь если с господином Вэем что-то случиться, то беды не миновать. Да и что станет с братом? Об этом было страшно даже думать. Лань Цижэнь, не смотря на свои смешанные и не самые приятные чувства к Вей У Сяню, был по-настоящему огорчён его пропажей. Он имел глаза и видел как мучается его племянник и от этого становилось только хуже, потому что Лань Ванцзи любил своего супруга больше чем все остальное, и был готов пойти на все чтобы обезопасить его. Вспоминая то, как Лань Чжань сразился с тридцатью тремя старейшинами дабы защитить Вей У Сяня от гибели, лань Цижэнь до хруста сжимал костяшки пальцев и откидывал голову назад, к небу, чтобы обратиться к богам и вернуть ненаглядного Вей Ина домой. Сама пропажа произошла донельзя неожиданно. Все начиналось хорошо, даже лучше чем могло бы быть. По началу Вей Ин проснулся рядом с любимым мужем, начиная осыпать его разными ласками и пошлыми фразочками. Далее следовали утренние процедуры и завтрак, и уж только после всего этого Усянь пошел прогуляться по местности Гусу Лань. Лань Чжань всеми силами просил остаться пока в цзиньши, и как только Ванцзи освободиться то они вместе пойдут на прогулку, хоть до следующего утра. Но Вей Ин был бы не Вей Ином, если бы послушался мужа. Он четко решил что отправиться один и не будет тревожить занятого супруга своими прихотями, поэтому успокоив последнего, с чистой совестью направился на прогулку. Вей У Сяня не было полдня, вечером он не вернулся в цзиньши. И только после этого Лань Чжань начал бить тревогу. Первым делом он осмотрел все Облачные глубины, и не найдя, объявил пропажу, прибежав к старшему брату на негнущийся ногах, ведь по его мнению история начала повторяться. И на этот раз могло случиться абсолютно все, даже то, чего Лань Ванцзи не мог придумать и допустить такие мысли в свою голову. Тревога съедала его изнутри, давила, а мысли в голове так и били по вискам, вторя одно и тоже: «отпустил, недоглядел, виноват.» Быстро разлетелась новость по всем остальным орденам, и сам Цзян Чэн, не обращая внимание на трудные взаимоотношения с братом прибыл сразу же, желая отрубить ноги Лань Чжаню за то, что тот отпустил Вей Ина одного и допустил такую ситуацию, и самому виновнику происшествия за невнимательность, неосторожность, упертость и легкомыслие. Предстояли трудные поиски и разговоры со всеми заклинателями. Одни были рады пропаже, другие боялись гнева ордена Гусу Лань, а в особенности Лань Ванцзи, третьи — верные последователи Вей Ина, обвиняли всех. День сменялся ночью, время шло, а никаких новостей так и не было. Цзян Чэн раздражался с каждым часом все сильнее и становился ещё более невыносимым, из-за чего он и Лань Чжань два раза успели подраться, чуть ли не доведя друг друга до больничной койки. Самым спокойным во всей этой ситуации оставался Лань Сичэнь, который старался не поддаваться своим эмоциям, а рассуждать здраво и холодно. Вей Ин никогда бы не ушел по своей воле, так как являлся преданным человеком и сильно любил своего супруга. Значит, оставался только один правдоподобный вариант — его похитили. Но кто посмел такое сделать, зная, что он — муж Лань Ванцзи? Это оставалось загадкой, как и то, что же сейчас происходит с Вей Ином: держат ли его в заложниках, или может, давно убили? Цзян Чэн, собрав самых лучших адептов своего ордена отправился на поиски брата. В его намерениях было найти и Вей Ина, и того кто посмел это сделать. А потом он быстро покончит с этим бесстрашным запытав того до смерти. Лань Чжань, несмотря на неприязнь к брату Вей У Сяня, хотел отправится с ним, но рассудительный Лань Сичэнь предложил разделиться, ведь так поиски пойдут быстрее и гарантия нахождения станет выше. *** Юный адепт ордена Юньмэн Цзян бежал по Облачным глубинам как умалишённый, нарушая все возможные правила. Хвала небесам поблизости не было Лань Цижэня, иначе парнишку ждало бы тяжкое наказание, несмотря на то, что он не являлся местным, и даже не приглашенным учеником на обучение в Гусу Лань. — Господин Лань! Господин лань! Господин, подождите пожалуйста! — кричал он, добегая до Лань Сичэня в считанные секунды и низко кланяясь, в знак приветствия, стараясь отдышаться. Его беспокойный и дрожащий голос, встревоженный и рассеянный вид не вселяли надежду. Наоборот, впитывал и наполнял главу ордена Лань тревожностью, где-то в глубине души появился страх, только зарождающийся, но тем не менее, он присутствовал.ощущался и давил. — Что случилось? — Господин Вэй. Его нашли. *** Ничто ему не приносило столько эмоций, а в частности, боли: ни смерть родителей, ни сожжение Облачных глубин, ни тридцать три удара дисциплинарным кнутом, даже первая смерть старейшины Илин не вызывала в нем такую бурю, — ничего не могло сравниться с тем, что царило внутри Лань Чжаня. Его готовили к этому моменту, намекали как могли и поддерживали, постоянно находясь рядом с ним, готовыми к чему угодно. Даже Цзян Чэн старался держаться сильным, но его попытки рушились одна за другой, вспоминая то, что он увидел. Он хотел бы помочь Лань Ванцзи, но кто бы помог ему самому? Вторая потеря брата, не имеющая на этот раз возрождения. Времени было настолько мало и он, Цзян Чэн, не смог использовать его во благо. Не сумел поговорить с Вей У Сянем по-человечески. И теперь никогда не сможет. Заклинатель в белых одеждах стоял в проходе, зрачки были направлены в центр каменного сооружения, но перед глазами — пелена из слез. Воспитание и прошлое давили, стараясь сдерживать поток эмоций, а мысли постоянно били его, вторя одно и тоже: «не должен», но сейчас, в данный момент, когда перед Лань Чжанем лежало окровавленное тело его супруга, ему больше не хотелось прятать свои эмоции и переживать горе потери одному. Он не ощущал ни руки брата на своем плече, не слышал тихого всхлипа главы Цзян, не видел ничего, кроме своего мужа. Земля ушла из-под ног, и весь мир, который он строил годами и шел вперёд ради его совершенствования, в один момент рухнул. Разрушился на мелкие кирпичики и камушки, местами превращаясь в пепел. В пепел воспоминаний. К горлу подкатила тошнота, а вместе с ней и большой комок нервов. Они встали поперек, мешая вздохнуть и сглотнуть вязкую слюну. Медленными, слишком тихими и аккуратными шажками Лань Чжань направлялся к центру. Он ничего, никого не слушал и не замечал. Опустившись на колени перед Вей Ином, он нежным и плавным движением поднял его голову, складывая на свои колени и смотря прямо в открытые, любимые серые глаза, в которых на веки вечные была запечатана лишь одна эмоция — страх. Проведя пальцами по лохматым волосам, Лань Ванзци не сдержался. Все помещение оглушил страшный, громкий, переполненный болью и сожалением крик. Он кричал, сжимал в руках тело возлюбленного, утыкаясь лицом ему в грудь, а по щекам катились слезы, прозрачные и чистые как алмаз. — Вей Ин, пожалуйста, — шептал Лань Чжань, пытаясь убрать пелену слёз перед глазами. В этом простейшем слове «пожалуйста» скрывались неизвестные всем чувства, моменты из жизни, которые стали возрождаться в памяти, тем самым усугубив ситуацию.— А-сянь, — продолжал тихо шептать Лань Чжань в грудь своего мертвого мужа. — Очнись, прошу тебя, посмотри на меня. В-Вей Ин, посмотри! — срывался на крик Лань Чжань, заставляя всех в помещении вздрогнуть и поежиться. Никто и никогда не видел такого второго Нефрита ордена Гусу Лань. Все думали что он — безэмоциональный человек, не способный проявлять свои эмоции. Некоторые люди и заклинатели жалели Вей Ина, говоря, какой холодный муж ему попался. Но никто и никогда, кроме самого Вей Ина, не знал всей правды. Но теперь, знают все, какой бывает Лань Ванцзи и что он таит глубоко внутри. Пустота — теперь ничего кроме нее не было. Тьма — полностью поглотившая Лань Ванцзи. Боль — что расползалась от самого сердца по всему периметру тела, задевая каждый нерв, оголяя его. Вина — такое мерзкое и склизкое чувство поселилось глубоко внутри, постоянно больно ударяя по вискам и осознанию происходящего. Тело начало трястись в приступе, голос был окончательно сорван, но несмотря на это, Лань Чжань продолжал вторить губами разные слова и фразы, будто надеясь, что Вей Ин сейчас проснётся, посмотрит на него своим озорным взглядом и жарко поцелует, искренне извиняясь. Но он этого не делал. Его глаза как и раньше были устремлены ввысь, со страхом и некой болью в перемешку. Не видя изменений, Лань Ванцзи с упорством продолжал говорить, шептать и требовать, жадно хватая ртом воздух. Он вновь наклонил голову вниз и вжался лицом в грудь возлюбленного, продолжая проливать горькие, но на этот раз немые слезы. Никто не смел подойти к нему, понимая, что надо выплеснуть эмоции и дать пережить это горе. Ведь без этого, ни один человек или заклинатель не сможет продолжить существовать дальше, и тогда единственный его выход — это самоубийство или отшельничество. И никто из присутствующих не желал такого исхода Лань Чжаню. Длительное время продолжались редкие крики, слезы, молитвы и укачивание Вей Ина в теплых и больших ладонях Лань Чжаня. В конечном итоге, второй нефрит потерял сознание от такого яркого и неописуемого всплеска эмоций, и тогда, всем присутствующим пришлось действовать быстро и решительно, дабы не дать Лань Чжаню умереть физически. *** Несколько дней прошли смутно. Лань Чжань то приходил в себя, начиная искать Вей Ина взглядом и звать его, то вновь падал в небытие, не помня ничего при этом. Через некоторое время лекарям удалось поставить на ноги второго Нефрита, и тогда, он стал совсем не похожим на себя: сильно исхудал и потерял естественный цвет кожи, круги под глазами и опухшее лицо, невидящий взгляд, направленный в никуда. Теперь он больше смахивал на живого мертвеца, нежели на заклинателя. Двери цзиньши распахнулись и на пороге появился Лань Сичэнь, внимательным взглядом одаряя брата. Плавными шагами он приблизился к кровати, рассматривая его и замечая все изменения. — Ванзци. Как ты себя чувствуешь? — в ответ на этот вопрос Лань Чжань лишь поднял взгляд, уставившись на брата. — Понятно, — ответил Лань Хуань, присаживаясь на край кровати. — Может, у тебя есть какие-то вопросы? — Кто? — Подчиненный Яо. Его уже нашли. Да и не похоже на то, чтобы он собирался скрываться. Сейчас он прибывает с главой Цзян в пристани лотоса, под охраной. — тяжело сглотнув, глава Гусу Лань продолжил: — Ждём когда ты встанешь на ноги, чтобы решить о его наказании. Качнув головой, Лань Чжань сел на кровати, не выбираясь из плена теплых покрывал. Перед глазами до сих пор стоял образ его возлюбленного, но он, второй Нефрит, старался его убрать всеми возможными способами. Наконец его губы дрогнули, и в помещении раздался новый вопрос: — Зачем? — Месть за своего господина и его жену. — Мгм. — качнул головой Лань Чжань, устремляя свой взгляд на улицу. На удивление, хорошей погоды давно не было. Небо заволокли серые тучи и начинало холодать, несмотря на то, что такая погода должна были прийти не меньше чем через месяц. Ветер усиливался, вгоняя в дома прохладу и заставляя доставать теплые одежды. Природа будто бы умерла вместе с Вей У Сянем, горевала с Лань Чжанем и злилась с Цзян Чэном. Заметив задумчивый взгляд брата, Лань Сичэнь молча поднялся, покидая цзиньши и надеясь где-то в глубине души, что все будет хорошо. Время шло и Лань Чжань не заметил как стало смеркаться. В его покоях царил полумрак, лишь некоторые части попадали под последний небольшой свет, исходящий с улицы. Поднявшись с кровати и ковыляя он хотел пойти в купальню, дабы смыть все произошедшее со своего тела, но внезапно, удивляясь самому себе, он споткнулся, задевая шкаф с артефактами и книгами. С него упала небольшая бумажка, завернутая в два слоя такой же бумаги. Вопросительно подняв бровь, Лань Ванзци наклонился и поднял ее, меняя свое направление и возвращаясь к кровати. Открыв бумагу, он стал читать ее. «Если ты читаешь это письмо, значит, со мной что-то случилось и по всей видимости, меня уже нет в мире живых. Лань Чжань. Мой милый и любимый Лань Чжань. Мне страшно. Страшно умирать когда нашел смысл жизни, свой дом и близких людей. Это больно, и не сравнится ни с каким телесным ранением. Это намного хуже, и мне жаль что ты ощутил это раньше. Теперь я полностью понимаю твои чувства, и даже не буду шутить на эту тему. Не та ситуация. Я не успел многого сделать. Знаешь, как весело было бы вместе путешествовать по всему миру, только ты и я, природа и свобода. Как приятно было бы построить свой собственный дом, подальше от Юньмэн Цзян и Гусу Лань, жить вдвоем, наслаждаясь каждым проведенным вместе моментом. Я никогда раньше об этом не задумывался. Я вновь провинился перед тобой. Я виноват. Мне стыдно за то, что я вновь заставляю тебя оставаться в одиночестве, в этом жёстком и недружелюбном мире. Я не хотел, Лань Чжань! Я правда этого не хотел! Я не хотел умирать. Я не хотел, Лань Чжань. я не хотел. я люблю тебя. пожалуйста, живи. Лань Чжань, прошу тебя, живи! Прости меня, попытайся забыть и живи. Я тебя умоляю, любимый. живи. Это моя последняя просьба.

Улыбайся, Лань Чжань, улыбка тебе идет.

Твой Вэй Ин.»

На обратной стороне бумаги, неряшливым почерком были написаны бесконечные «прости», переплетающиеся с «я люблю тебя».