Просто смотреть

—...изложила свои соображения на последних страницах отчета. Мне остаться, пока вы читаете? Если у вас будут замечания, я за ночь все переделаю. Айзен с трудом гасит волну раздражения, поднимающуюся в груди от одного голоса Хинамори. В последнее время он изо всех сил старается не сорваться: на ней, на ерничающем Гине, на Ямамото, который полюбил в этом месяце затяжные собрания, вся суть которых сводилась к пустопорожним разговорам. Пока что у Айзена получается, но кто бы знал, как это тяжело. — Я уверен, что там все в порядке, — ласково отвечает он, отеческим жестом коснувшись щеки Хинамори. — Мне очень повезло с лейтенантом. — А мне с капитаном, — счастливо улыбается она, краснея аж до самых ключиц, — тогда спокойной вам ночи. Оставшись один, Айзен сгоняет с лица улыбку и убирает подальше стопку бумаги, исписанную аккуратным заботливым почерком. Детская влюбленность Хинамори ему очень на руку, а вот неуклюжие попытки навязать свое общество выводят из себя все больше и больше. Устроившись за письменным столом, он достает чистый лист бумаги — каллиграфия всегда помогает снять накопившееся за день напряжение, принимает на себя всю тяжесть плохого настроения. Впрочем, есть кое-что еще. Чьи-то руки ложатся на плечи прежде, чем он успевает обмакнуть кисточку в тушь, и, обернувшись, Айзен встречается взглядом с Ичиго. Рыжие волосы как всегда торчат в разные стороны, делая его похожим на подравшегося воробья, торс обтягивает футболка с логотипом рок-группы MUSS. Ичиго увлекся ею пару месяцев назад и теперь рассказывает всем, кто готов слушать, что это не напомаженные мальчики, а серьезные музыканты, и музыку они играют серьезную. А еще ему немного симпатичен солист, и он прячет его фотографию в учебнике геометрии, куда точно не сунется отец. Айзен знает про Ичиго все, даже те мелочи, которые ему совершенно не нужны. Ему нравится просто смотреть на Ичиго, в последние годы все сильнее и сильнее. Не следить, как растут его силы и развивается внутренний Пустой, а именно смотреть. Сидя напротив монитора, он пристально разглядывает обнаженное тело Ичиго, когда тот принимает душ, наблюдает, как он собирается в школу: кипенно-белая рубашка натягивается на развороте плеч, кожаный ремень плотно опоясывает узкие бедра. С трудом сохраняя ровное дыхание, Айзен думает: какой же все-таки идиотизм, вот так вот влюбиться в его-то возрасте, да еще в кого? В мальчишку, который на пару сотен лет младше. — Я тут подумал, — Ичиго садится на стол, снося бедром чернильницу, и смотрит на Айзена прямо и насмешливо, — ты за мной сколько уже шпионишь — пятнадцать лет, шестнадцать? В карих глазах пляшут искры. Ни у кого в Готее нет таких глаз. — С самого рождения, — мягко напоминает Айзен, откладывая в сторону кисть. Кажется, порисовать сегодня не светит, — вот сам и считай. Чернильница с глухим стуком катится по столу, падает и разваливается на несколько крупных осколков. Ичиго без всяких признаков раскаяния смотрит на расползающееся по ковру пятно. — И неужели все, что тебе хочется, это пялиться? — он пристраивает босую ступню между раздвинутых ног Айзена, — наверняка ведь еще и дрочишь. — А ты можешь предложить что-нибудь получше? — интересуется Айзен. Как у любого человека, у него есть свои недостатки, но рукоблудие к ним не относится — впрочем, обсуждать эту тему он не собирается. Его пальцы медленно скользят под широкую штанину джинсов Ичиго и поглаживают лодыжку. — Может, и могу, — Ичиго соскальзывает со столешницы на колени Айзена и стаскивает с него очки. Своей бесцеремонностью он похож на Хирако. Вообще-то, для Айзена он всем похож на Хирако: и яростным огоньком в глазах, и дерзким голосом, и готовностью перекроить весь мир под себя. Отчасти его влечение объясняется именно этим. — Мне-то не задвигай, что ты без них ничего не видишь, — Ичиго забрасывает очки куда-то в угол — судя по глухому стуку, они приземляются на что-то мягкое — и обнимает Айзена за шею. — У тебя в них дурацкий вид. — Что? — Айзен удивленно вскидывает бровь. — Я сказал, что вид у тебя дурацкий, — охотно повторяет Ичиго. Айзен улыбается, запуская пальцы в рыжие волосы. За такое обращение прилетело бы кому угодно, даже Ичимару. — Так и быть, в Уэко Мундо я их не возьму, — обещает Айзен. Ичиго фыркает и трется щекой о его ладонь, жарко дышит в шею. Сердце у него бьется быстро и часто — Айзен чувствует это, когда гладит его грудь открытой ладонью. — И прическу смени — будешь совсем крутым, — с самым серьезным видом советует Ичиго, приглаживая ладонями волосы Айзена. Он сооружает из каштановых прядок тонкую челку и накручивает ее на палец. Айзен рывком притягивает Ичиго к себе, проводит кончиком языка по нижней губе, вынуждая приоткрыть рот, и целует — сильно, глубоко, нежно, сам удивляясь тому, что, оказывается, умеет так целоваться. Пальцы скользят по выгнутой спине от острых лопаток вниз к крепким маленьким ягодицам. Ичиго жадно отвечает на поцелуй, ерзает на коленях Айзена, стараясь прижаться теснее. И тогда Айзен впервые чувствует его возбуждение. — Подожди, — шепчет он, отстраняясь. Ичиго хмурится и недовольно царапает его плечи сквозь тонкую ткань юката. Айзен легко подхватывает его на руки и несет на футон. Раздевается Ичиго сам, быстро и суматошно. Отбрасывает в сторону скомканную футболку, стягивает с бедер узкие джинсы, приглушенно ругаясь на заевшую молнию. В комнате холодно, и его бледная кожа сразу покрывается мурашками. Ичиго неловко встает на четвереньки и вопросительно смотрит на Айзена, облизывая распухшие от поцелуев губы. — Ну? — Пять секунд потерпишь,- невозмутимо отвечает Айзен. От открывшейся картины у него стоит не хуже, чем у Ичиго, но он не любит комкать удовольствие, и не важно, о чем идет речь: об убийстве, о моменте триумфа или о сексе с тем, кого до дрожи хочешь. Мелькает неуместная сейчас мысль, что в Уэко надо уходить обязательно на глазах у всего Готея, швырнув в толпу эти проклятые очки. И пусть Хинамори молится на них по ночам. Айзен неторопливо разматывает пояс, достает из тумбочки тюбик со смазкой и опускается на колени перед раздвинутыми ногами Ичиго. Тот крупно вздрагивает всем телом, когда в анус проникают смазанные пальцы. Айзен опускает ладонь ему на поясницу, вынуждая прогнуться сильнее. — Больше! — требовательно выдыхает Ичиго, нетерпеливо поводя бедрами. Айзен разводит в стороны его ягодицы и входит в податливое тело. Водит ладонью по впалому животу с кубиками пресса, нащупывает твердый член и поглаживает большим пальцем головку, заставляя Ичиго захлебываться воздухом. А потом начинает двигаться сильными размашистыми движениями. Айзен умеет делать приятное, хотя в Готее все уверены, что сексом здесь не занимается только он да чокнутый Маюри. Ичиго лихорадочно царапает простыню, стонет в голос и с силой подается назад, глубже насаживаясь на член Айзена. Внутри он восхитительно тесный и горячий, и Айзену приходится сдерживать себя, чтобы не кончить слишком быстро. Сегодня он хочет, чтобы Ичиго был первым. Кончая, Ичиго изо всех сил прижимается к Айзену спиной и стонет его имя. Айзен целует его в напряженную шею и переворачивает, слизывая с живота соленую сперму. Разгоряченный Ичиго лежит некоторое время в его объятьях, а потом расплывается и бледнеет, как акварельный рисунок, на который плеснули водой. Будучи чувствительной к желаниям Айзена, Кека Суйгецу всегда уходит прежде, чем ее общество начинает ему надоедать. Как всегда перед окончательным исчезновением она гладит его по щеке и спрашивает. — Кем ты хочешь, чтобы я была в следующий раз? Как всегда Айзен отвечает: «Все равно», и целует на прощание тонкие пальцы. Тяжелые мысли отпускают его, оставив голову восхитительно пустой и легкой. Антропоморфный облик меча рассыпается серебряными искрами, а через секунду в пустых ножнах тонко звенит сталь. Айзен прикрывает глаза, откидываясь на подушки. Кека сама знает, что ему нужно, а это значит, что ближайшие несколько недель, а может и дольше, она будет приходить в образе Ичиго. *** — Удивительное создание, этот твой занпакто, — говорит ему Гин следующим вечером. — Никогда не знаешь, чего от нее ожидать. Они сидят на берегу реки у заброшенного лодочного сарая. Строго говоря, необходимость скрываться отпала еще с памятной ночи вайзардов, но Айзен никогда не упускает возможности покинуть суетливый и шумный Готей. — Будь она твоим зампакто, тебя бы этот факт так не радовал, — улыбается Айзен, покосившись на дремлющего под деревом Канаме. Это он, параноик и перестраховщик, настоял на том, чтобы еще раз встретиться и повторить детали предстоящей аферы. — Но тебе ведь понравилось. — Гин! — По глазам вижу, что понравилось, — повторяет Гин и, ловко увернувшись от подзатыльника, лезет рисовать Канаме бороду и усы. Айзен опускает ноги в проточную воду и думает о том, что Кека права: просто смотреть мало. Мало уже очень давно. А он привык всегда получать свое, и поэтому их встреча с настоящим Куросаки Ичиго обещает быть очень интересной. С реки доносятся пронзительные крики птиц, и воздух пахнет мокрой листвой. До ареста Кучики Рукии в Мире Живых остается два дня.