песни для атмосферы: Call Out My Name — The Weekend After Hours — The Weekend Thinkin with My Dick — Kevin Gates, Juicy J и на сладенькое Love Me Harder — Ariana Grande, The Weekend
I know your motives And you know mine Рука опускается на пластиковую ручку двери раздевалки, и Чанбин устало вздыхает. Он так устал видеть одно и то же каждый день. Он устал делать одно и то же каждый день. Он ещё в пятнадцать лет захотел бросить этот вид спорта. Бросить плавание. Он слишком дёргано опускает ручку вниз, распахивая дверь.Скучно бывает только на тренировках, на турнире скучно не будет никогда.
Но только ли на турнире? В нос бьёт уже такой привычный, но все ещё резкий запах хлорки. Широкие плечи мелькают между жемчужных брызг, почти сразу же окатываясь голубой водой бассейна. Мокрые черные волосы то и дело появляются над поверхностью воды. Их обладатель наконец появляется у конца дорожки, даже не удосуживаясь убрать прилипшие влажные пряди с лица, и Чанбин ловит себя на мысли, что каждый раз этот темный взгляд, устремлённый на собравшихся студентов, заставляет его ноги предательски подкашиваться, но он отгоняет эти мысли подальше, продолжая хранить их глубоко в своей душе. Взгляд скользит по телу Бина, вызывая острое желание прикрыть торс, а ещё лучше — убежать или провалиться сквозь землю. Он сглатывает, думая, что будет звучать из его уст более приемлемо сейчас, борется с желанием прошептать прямо сейчас «чтоб ты захлебнулся, Крис», и в конце концов выдаёт какую то чепуху, сразу же мысленно ударяя себя по щеке: — Ты же знаешь, что плавать в бассейне без шапки не положено? Звонкий бархатный смех вырывается из груди Чана, боже, да он точно издевается, как можно быть настолько выбешивающим и очаровательным одновременно? — Перестань, Бинни, тренер будет тут ещё неско- Его перебивает парень с осветленными рыжеватыми волосами. Дерзко. Чана никогда никто не перебивает. Ну за исключением Чанбина, конечно же. Как этого смельчака... Джисон, кажется. Он вроде только только закончил одиннадцатый класс и поступал на юридический. Он не так давно пришел в секцию, но был явно полон желанием заниматься. Да и его телосложение хорошо подходило, у него были крепкие плечи, сильные руки, да и весь он был довольно сбитым и полностью соответствовал всем стандартам хорошего пловца. Так вот, сейчас Джи испуганно тычет пальцем и громким шепотом сообщает Чану «шухер». Ей-богу вчерашний школьник. Но зато не обманывает, его шепот заглушает недовольный громкий голос тренера: — Бан Кристофер Чан, — когда тренер обращается полностью по имени и фамилии, то это значит, что сейчас кому-то неплохо достанется. Студенты разбегаются в стороны и боятся вдохнуть, оставляя Чана разбираться с тренером в гробовой тишине. — что я говорил на счёт волос в бассейне? Тренер проходит по плитке ближе к бортику и наклоняется к спортсмену, что вызывающе молчит. Его голос источает приторную слащавость. — Никаких распущенных волос здесь. То, что ты многого добился в спорте, не значит, что к тебе будет мягкое отношение. Вылезай и бери шапочку. Чан морщится, но не говорит ни слова, подплывает к лесенке и вылезает из воды, направляясь в раздевалку за шапочкой. Он, Бан Чан, имеет несколько золотых медалей по плаванию с Олимпийских игр, а его отчитывают за шапочку, чёрт возьми. Чанбин слегка сжимается, когда злой Крис, прикусив губу, проходит мимо и хлопает дверью. Бин отлично видит, как желвак на его лице ходит ходуном, а руки крепко сжаты в кулаки. Притихшие студенты потихоньку разбредаются по своим местам на разминку, погруженные в мысли о том, что скоро очередные соревнования, на которых Чан, ожидаемо, опять займет первое место.***
После тренировки в раздевалке стоит приглушённый гул, как всегда жалобы на личную жизнь, учебу, тренера, который вновь нагружает всех подготовкой к соревнованиям, хоть и пройдет в конечном итоге человека три. Чанбин стоит у шкафчика уже добрых пять минут, держа в руках белоснежное махровое полотенце и пустым взглядом смотрит в металлическую стенку своего отсека. Идти в общагу желания нет. Он знает, что там его скорее всего ждёт его лучший друг — Сынмин, с которым можно обсудить все, что угодно, но ему правда не хочется. С собственных взъерошенных слегка влажных волос становится противно. И их, и тело хочется пойти и хорошенько вымыть, желательно яростно тереть под горячей водой каждый миллиметр кожи с литром шампуня и геля для душа, может быть тогда он смоет с себя липкий взгляд Чана, заглушит шумом воды его голос, вечно откликающийся болезненным покалыванием в сердце, смоет кипятком ту воду, в которой плавал Чан. Челюсти непроизвольно сжимаются, а плечи сами собой опускаются вниз и Бина пробирает неприятный холодок по спине, неизвестно от чего, из-за того, что он не вытерся или из-за своих мыслей. Крис натурал. И у него есть девушка. И прямо сейчас она ждёт своего «Чанни» в холле здания. Чанбин знает это, ведь видит одно и то же лицо после тренировок каждый день уже несколько месяцев. Частенько наблюдает как Чан встречает хрупкую девушку, бросающуюся ему в объятия и уходит вместе с ней. Дикая ревность и зависть гложут кости. Выходит он из ступора только тогда, когда чужая теплая рука трясет его за плечо. Он поднимает взгляд, и губы тут же превращаются в тонкую полоску: — Чан? — Да ты это.. Чувак, ты сегодня весь сам не свой, несёшь какую то чухню на тренировке, пялишься на меня как на врага народа, а сейчас вообще стоишь и скрежещешь зубами. полотенце, кстати, оставь в покое, а то выглядишь так, будто меня им удушишь сейчас. Если ты это из-за грядущих соревнований, то может мне сказать тренеру, что тебе плохо? Переживаешь, да? Заебись. Всё настолько плохо, что даже Крис ему сочувствует. Чанбин дёргает плечом, сбрасывая ладонь и ещё более жгуче ощущая желание содрать кожу и выцарапать душу, чтобы больше не чувствовать тяжёлый взгляд каштановых глаз на себе. Кристофер — парень неоднозначный. У него довольно много черт характера, о которых он предпочитает молчать. Когда Со первый раз пришел сюда, а пришел он сюда как раз ради Чана, медалиста Олимпийских игр, который был мечтой всех и каждого, с широкими крепкими плечами, высокий, рельефными мышцами и просто идеальными кубиками пресса. Его холодное приветствие заставило Бина засомневаться, но все последующие годы Крис проявлял себя прекрасным человеком, нежным и заботливым, он уделял внимание всем своим товарищам, никого для себя он не выделял и общался со всеми одинаково уважительно, за что его и любили. Нередко студенты замечали, что когда Чан перетруждается, то он начинает отпускать грязные шуточки, проявлять довольно необычную для него тактильность, а на следующий день приносит искренние извинения и очаровательно улыбается. The ones that love me I tend to leave behind Но Чанбин почти с самого первого дня видит в нем соперника, которого нужно уничтожить и размазать по стенке. Ему кажется, что вся эта вежливость наиграна и единственное, что он хочет — вывести Чана на чистую воду и заставить показать темную сторону, но тот всегда слишком хорошо себя контролировал и не позволял себе ни единого плохого слова в сторону друзей. И Чанбина это выводит из себя. А что сейчас? Чан стоит рядом и участливо интересуется его самочувствием, с искренним волнением глядя на слегка дрожащего парня. Сердце сжимается от мимолётного чувства вины, но тут же сменяется волной гнева. Кто он такой, чтобы его жалели? — Все норм, — сдавленно бросает Бин, расслабляя хватку на полотенце, все ещё раздумывая над желанием придушить Чана. — Ну смотри, если ты будешь вести себя завтра таким же образом, я скажу тренеру, чтобы он отправил тебя домой, — долгий пронзительный взгляд прожигает душу Со насквозь, оставляя неприятное чувство горечи на языке. — смотри мне, на нас возлагают большие надежды. Надеюсь, ты превзойдешь меня на соревнованиях, Бинни. И снова улыбается своей фирменной широкой улыбкой. Бин борется с чувством «вот бы выбить ему парочку зубов», вставшим поперек горла и что-то мычит в ответ. Студенты начинают расходиться, шкафчики закрываются с характерным лязгом, а Чан невозмутимо одевается рядом. Со невольно засматривается на чужие точеные мышцы ягодиц и бедра, глядя как пловец натягивает толстовку, будто нарочно так сексуально играя мускулами. Рука вновь сжимает полотенце до скрипа, заставляя Криса обернуться: — Я действительно переживаю за твое состояние, ты всегда можешь поделиться со мной, слышишь? Если я тебе не нравлюсь, то так и скажи, — он подходит к Бину, кладет руки ему на спину, вызывая отторжение где то в желудке, и мягко подталкивает в сторону душа. — в общем, теплый душ поможет тебе прийти в себя, давай, Бинни, пока ты меня взглядом не сожрал. Со стискивает зубы, прикусывая язык и риторически молчит. Позволяет Чану бережными движениями затолкать себя в душевую и провожает того взглядом. Когда дверь захлопывается, Бин с силой выкручивает кран с горячей водой на полную и невидящим взглядом смотрит на плитку на полу кабинки. Крис уходит к своей девушке, а плечи и затылок Со обдает раскалённой водой. Желание идти в общагу отпадает совсем. От безысходности на душе жалобно воют и скребут кошки.***
Чанбин заявляется в общагу почти в полночь, хоть и тренировка закончилась ранним вечером. Сынмин, что уже должен был спать, выходит ему на встречу и его бровь вопросительно ползет вверх: — Приве-.. Бин? На тебе лица нет. Что на это раз? Опять стукнулся пальцем о бортик бассейна? — Ещё один вопрос и стукнутся твой нос и мой кулак, — недовольно ворчит Со, пытаясь снять кроссовок, у которого как назло запутались шнурки, наконец он психует и просто срывает с себя обувь, слыша неприятный треск. — не до твоих шуток, Мин. Ким послушно отходит в сторону, давая грузному другу пройти в комнату и плюхнуться на кровать, которая проседает с жалобным «скррр». Садится на единственный стул в комнате и смотрит на Бина, недовольно снимающего уличную одежду, и пытается подобрать нейтральную тему для разговора. Поток его мыслей прерывает страдальческий голос товарища: — Мин? Что я делаю не так? — Всмысле? Э… — такой вопрос на некоторое время ставит студента в тупик. Но он сразу же вспоминает любимый подкол и хмыкает. — ну, ты не умеешь целоваться, а ещё ведёшь себя как влюбленный подро- — Блять, Сынмин. Ким прикрывает рот рукой, тихо хихикая, но улыбка сползает с его лица, как только он видит глаза, жалобно глядящие на него из мрака комнаты. Его желание шутить постепенно улетучивается. Они с Чанбином — друзья со школы. Они даже вместе пошли в один универ и на один факультет — журналистику. Их связывает множество шуток, даже первый поцелуй. Это произошло совершенно случайно в одиннадцатом классе, когда Со, подвыпив с друзьями старшекурсниками, приходит домой, и пока бедный Сынмин раздевает его и насильно укладывает в кровать, потому что на следующий день сессия, Бин хватает его за грудки и тянет к себе, неумело и довольно грубовато целуя. На следующий день и наверное ещё всю неделю он извинялся перед другом за эту выходку. Мин как всегда отшутился в ответ, подбодрив Со фактом, что не у него одного это был первый поцелуй, но все последующие годы это было основным подколом над Бином, над которым оба всегда весело улыбались. Но сегодня был первый раз, когда Чанбин не оценил шутку. Он смотрел на друга серьезно, исподлобья, заставляя поёжиться. Чтобы уйти от испытывающего взгляда, Ким тянется к настольной лампе и включает её, переводит глаза на Со и подавляет в себе ужас, хотя его гримаса, наверное, уже сдала его с потрохами. При свете Бин выглядит ещё хуже, чем казался в полутьме коридора. Сынмин подсаживается к нему и без стеснения ведёт пальцами по чужому голому плечу. Горло сдавливает нехорошее предчувствие, с его губ слетает тихое: — Бин? Что с твоим телом? Ты весь в красных пятнах, — Кима прошивает осознанием, брови напрягаются. — пиздец, ты что, опять принимал душ из кипятка после бассейна? Ответом ему служат молчание и поджатые губы друга. Сынмин тяжело вздыхает и лезет за аптечкой, доставая мазь. Он сталкивался с таким поведением Чанбина на протяжении всего времени, пока тот ходит на плавание. Он пытался это остановить, объяснить, что селфхарм вреден и кроме боли ничего не принесёт, но он сам слишком хорошо знал, что физическая боль заглушает моральную и ничего не мог сделать с другом в такие моменты. Он просто молча был рядом и не давил на совесть тупыми вопросами по типу «Зачем ты это делаешь?» Вот и сейчас он достает свёрнутый наполовину тюбик, откручивает крышечку и садится позади Бина. Осторожными движениями покрывает самые агрессивные ярко-красные пятна на спине и плечах прохладной мазью, слыша редкие вздохи со стороны друга. Когда он заканчивает и перемещается вперёд, без тени стеснения усаживаясь на колени Чанбина, он ловит на себе тяжёлый взгляд и смиренно выдыхает, ощущая чужие ладони на собственных бедрах. Его тело отбрасывает на грудь Со плотную тень, поэтому приходится прищуриться, дабы рассмотреть лёгкие ожоги на передней части тела. Руки не доходят сменить лампочку в комнате, так что они довольствуются тусклой настольной. Сынмину никогда не было трудно или неприятно заботиться о друге, но гнетущая аура бессильности давила обоих. Узловатые пальцы Мина нежно мажут каждый ожог, и Со наконец расслабляется. Его друг — единственный человек, которому он безоговорочно доверяет свою жизнь. С ним он делится всеми новостями, поэтому Ким в курсе каждого события. И он знает, что ненависть к Чану — лишь мастерское прикрытие. Самовнушение. Да, Чанбин и Чан — соперники. Но в глубине души Бина все ещё горит огонёк фаната, который не позволяет рукам врезать. Действительно ли Со (не) любил Криса? На этот вопрос ответа не знал никто. Даже Чанбин до некоторых пор. Его просто душила нечеловеческая ревность, когда он видел мило розовеющие щёки Чана, когда его девушка радостно щебетала что-то ему на ухо и его улыбку, когда та брала изящными пальчиками широкую ладонь. Ким отстраняется, вытирая остатки мази о менее раздраженный участок кожи Со. Встаёт с чужих колен, убирая мазь и аптечку, и возвращается к другу. Необычно надтреснутый голос Чанбина режет тишину. — Твою мать. Даже я устал это терпеть. Тебе ещё не надоело за мной ухаживать? Сынмин лишь ласково гладит менее повреждённое запястье, зная, что ему не понадобится отвечать. — Мин, он просто урод. Моральный, — Мин знает, о ком идёт речь. — меня рядом с ним в дрожь бросает, я не могу от этого избавиться. Нихуя он не идеальный и не пример. Я обязательно его расколю. Когда-нибудь Ким склоняет голову и смотрит в упор на друга, ожидая продолжения или объяснений. Кажется, первым расколется Чанбин. И тут Бин выдает не совсем то, что Ким ожидал услышать. — Я люблю его, — потерянный взгляд Со и чуть удивленный Сынмина пересекаются. Первый поджимает губы, облизывает их и расслабляет, оставляя их мягко блестеть от слюны в свете лампы. — как бы я ни хотел убежать от этого факта. Считаешь меня кретином, да, Мин? Кривая болезненная усмешка украшает его губы. Сынмин очень хочет его обнять, но решает повременить, так как его друг весь в разводах лечебной мази. Он тянется к лампе, выключая ее, а после обе его руки смыкаются на широкой ладони Со и лицо озаряет светлая нежная улыбка. Чанбин готов молиться на его терпение. Они сидят так почти до утра и молчат, но эта тишина не кажется напряжённой. Она обволакивает, помогая разобраться в себе. Мин ни на секунду не отпускает руку друга, почти подсознательно чувствуя, как на душе того становится легче. Он просто благодарен за присутствие. Когда начинает светать, Бин сам осторожно отодвигает руки друга, ставит будильник на полдень и бессильно падает лицом в подушку. Сынмин все понимает. Он встаёт с его кровати и уходит на свою, заворачиваясь в одеяло. Он ещё долго лежит, наблюдая за неподвижным телом напротив и только через несколько безумно долгих минут слышит сдавленный, заглушаемый подушкой, болезненный крик. Все тело Кима непроизвольно сжимается, но, к сожалению, он знает, что ничем не может помочь. Его сердце разрывается, пока он смотрит на подрагивающее от беззвучных рыданий тело друга, после чего погружается в сон.***
На тренировке Чанбин появляется с опозданием. Он игнорирует недовольные отчитывания тренера, недоуменные взгляды товарищей по секции и тот самый обжигающий внимательный, который не спутаешь ни с чем — чанов. Чанбин би. Но уже давно он начал понимать, что вытянутые женские «песочные часы» и длинные волнистые волосы привлекают его меньше, чем поджарые парни с крепкими плечами, руками с выступающей сетью вен, длинными узловатыми пальцами, аккуратной талией, широкой грудью и идеальными ногами с блестящей кожей, с играющими мышцами. Каждый божий день он наблюдает такого парня полуголого перед собой. То, каким он выходит после душа, небрежным движением убирая влажные волосы, каждое это действие острым ножом полощет по чувствительному Бину. Но он привык держать себя в руках. Он несколько лет занимается плаванием и научился контролировать свое возбуждение. Его главный девиз: «Перестань думать членом, если у тебя стоит — не значит, что он (а) тебе нравится.» Чан блядский идеал. Но он все ещё гетеро. И у него все ещё есть девушка. Чанбин ощущает как сильно хочет избавиться от мешающей ему пассии Чана. Хочет взять в руки пистолет и пристрелить эту маленькую сучку.***
— Ты сделал ЧТО? — Сынмин сидит с открытым ртом, он откровенно в шоке. — ты случайно в тот момент не думал членом? Чанбин горько усмехнулся. Иронично получается, ненавидит спонтанные решения, а тут целует человека, которого вроде бы ненавидит. Он искренне надеется, что Джисон не кинет фото в интернет на общее обозрение. И ложится спать, крепко сжимая край одеяла в кулаке. На утро он просыпается от назойливой телефонной трели и думает, что пора бы сменить звонок. Не глядя нашаривает смартфон на тумбочке и подносит к уху. — ЧАНБИН ЧТО ПРОИСХОДИТ БЛЯТЬ До боли знакомый громкий голос выдёргивает из сна лучше всяких будильников. Чанбин отодвигает телефон и щурится, дабы узнать, что за имбицил звонит ему утром и орет на него благим матом. Его сердце резко уходит в пятки, когда он видит на экране «Больной ублюдок». Чан. Чан звонит ему раньше будильника и спрашивает что происходит. Руки и голос предательски дрожат, когда он немного недоуменно спрашивает тот же вопрос в ответ. Крис на той стороне провода явно очень сильно нервничает, это слышно по сиплому голосу и сбивчивой речи, Бин плохо слушает, улавливая из истеричного чанового рассказа только «фотография», «поцелуй» и «моя девушка порвала со мной». Дыхание Со перехватывает так сильно, как не может сделать даже дайвинг. Пазл из кривых кусочков складывается в единую картинку. Хан Джисон выложил ту фотографию. Чан несколько раз называет Бина по имени, пока тот не очухивается и не хлопает глазами, пытаясь подобрать слова. Его мир трещит со всех сторон, мало того, что он признался в любви человеку, которого ненавидел, так ещё и поцеловал его и дал этой фотографии разлететься по интернету. Теперь каждый будет знать, что многократный чемпион Олимпийских игр по плаванию расстался со своей девушкой из-за того, что целовался в раздевалке со своим соперником. Из трубки разносится пронзительный женский возглас, и Чан быстро сворачивает разговор, оставляя Со наедине с невеселыми мыслями. Чанбин разблокирует телефон, дрожащими пальцами нажимая на иконки мессенджеров, пестреющие красными уведомлениями. Он открывает пару чатов как от знакомых ему людей, так и от каких то ноунеймов, и везде одна и та же фотография и несвязный злобный текст и куча смайликов. На фотографии, наполовину перекрытой знакомым шкафчиком, он, сидящий на лавочке и Чан, размещенный на коленях между его ног. Их губы слишком явно и ненаигранно соединены, а глаза томно прикрыты. Это конец, осознает Бин. Он листает панель уведомлений, по диагонали пробегаясь глазами по сообщениям с однотипным содержанием с возмущениями и угрозами, ну и куда же без прикреплённого фото. Сердце нестерпимо щемит вина. Он представляет, что сейчас творится с соц сетями и репутацией Криса. И ему правда искренне жаль сейчас. Он проваливается в короткий тревожный сон до будильника, который бьёт по ушам и заставляет поморщиться. Вставать с кровати нет сил и желания. На соседней кровати уже ворочается Сынмин, который, о чудо, не проснулся от чанового звонка. Он замечает уставший стеклянный взгляд друга и его сон как рукой снимает. Ким подсаживается к нему и берёт за руку, устремляя взгляд на Со, будто ждёт объяснений. И Чанбин слишком хорошо его знает, поэтому протягивает ему телефон с открытой фотографией и не самой позитивной подписью «как таких только земля носит. сдохните, педики». Сынмин кусает щёки и не находит ответа. Он сам блокирует написавшего и выключает телефон, крепко обнимая Бина. Через пару секунд он чувствует на собственной спине чужие теплые руки и начинает шептать совершенно случайные слова поддержки, любые, главное, чтобы Со полегчало. Они сидят так наверное минут двадцать, но никого из них это не смущает, ведь им чужое присутствие греет душу. Они слишком долго дружат, чтобы их стеснял телесный контакт. Не сговариваясь, они одновременно опускают руки и Мин мягко улыбается, поднимаясь с кровати и отправляясь сделать им чай. Чанбин молча смотрит ему в спину и вздыхает. Сынмин — золотой человек.***
В университете на Бина смотрят животным взглядом. Тем самым, каким смотрит волк на свою добычу. Каждый студент в коридоре считает своим долгом ткнуть в сторону Со пальцем и шепнуть оскорбление. Еле отсидев две пары, тот хватает сумку и бежит домой. На тренировке в этот день ни он, ни Чан не появляются без объяснения причины, несмотря на приближающиеся соревнования. Тренер, который видимо ещё не в курсе, рвёт и мечет, ещё бы, ведь два самых перспективных ученика разом не приходят на занятия, но все студенты лишь разводят руками и пожимают плечами. Никто из них даже не думал связаться с товарищами или рассказать все гневному тренеру. На следующую тренировку приходят оба. Чанбин приходит за пару минут до начала, кивая в знак приветствия и уходя за белую пластмассовую дверь. Чан же впервые опаздывает, он выглядит слегка потрёпанным, чего обычно о нём не скажешь, ведь он тщательно следит за своим внешним видом, бросает сдавленное тихое «Здравствуйте, извините» и ныряет в раздевалку. Десяток пар удивлённых глаз таращится ему вслед. Он какой-то не такой. Обычно он приходит заранее, громко и весело здоровается и сразу собирает вокруг себя компанию желающих пообщаться. Крис говорит много, четко и внятно, в его речи не так много слов-паразитов, поэтому каждый любит не сколько поговорить, столько послушать его. Выходят из раздевалки они одновременно и, даже не посмотрев друг на друга, расходятся в разные углы бассейна. В воздухе повисает неловкое молчание, грозящее разразиться штормом. Но никто вслух так и не осмеливается задать неприятный вопрос. У Чана на загривке, под самыми корнями волос, появился большой алый след от засоса.***
Челюсть Сынмина уже должна была вылезти из земли где-то в Нью-Йорке. Его глаза напоминают чайные блюдца, единственные на несколько комнат в общаге, когда Бин валится на кровать и нервно теребит ворот футболки, выдавливая хриплое: — Мин, я реально ебаный педик. На встречный вопрос Кима «Что случилось?», последний ожидает ответа в стиле «Выпил и пошел в клуб», ибо это единственное логическое объяснение, но услышанное конкретно выбивает почву из-под ног. — Мы переспали. С Чаном. И его бывшая девушка, блять, нас увидела. Сынмин открывает рот, чтобы что то сказать, но не может издать ни звука. Каждое слово друга как гвоздем вколачивает его в пол. — Твою мать, она реально даже не удосужилась выйти. Я никогда в жизни не забуду, какими волчьими глазами она на меня смотрела. Я знаю, что тебе нечего сказать, Мин. Прости, что ты слышишь всю эту хуйню. Ким собирает сознание по полочкам, тяжело вздыхает и смотрит Бину в глаза: — Как это вообще произошло? — на деревянных ногах подходит к его кровати и садится рядом, пытаясь разбавить атмосферу.- Как ты умудрился споить его так, чтоб- — Мы были трезвые. Односложные ответы звучат как молоток, что медленно и верно выворачивают ребра содержимым наружу. Такие фразы звучат куда страшнее и неприятнее, чем рассказ, состоящий из объяснений и оправданий. Сынмину хочется закрыть голову руками, спрятаться, чтобы осмыслить происходящее. Чанбин его друг почти с начальной школы. И он несколько лет подряд каждый день приходит с тренировок хмурый, как туча, и поносит олимпийца-медалиста на чём свет стоит. А сейчас заявляется и вот так говорит, что они, блять, занимались сексом. Охуеть. Ким действительно больше не хочет ничего знать, и Чанбин это понимает. Он молча обнимает друга, который укладывается на его груди и пытается понять. Как жаль, что он не поймёт. Так же, как не поняли это Со Чанбин и Бан Чан.***
вчера
Чанбин напряжённо сидит на краю аккуратно заправленной кровати и смотрит как лениво поочередно мигают розово-фиолетовые треугольные лампочки на стене. Это должно было успокаивать, как сказал Чан, но сейчас это только нервирует. Рядом безвольной тряпичной куклой лежит владелец комнаты и, кажется, даже не дышит. Со собирается с силами и переводит взгляд на темную макушку, темным пятном выделяющуюся на фоне мраморного покрывала. Голос ломкий и наигранно уверенный: — Ты меня «срочно» позвал, чтобы я полюбовался, как ты лежишь лицом в кровать? На меня бы хоть смотрел. Чужие плечи дёргаются, перекатывая мышцы под кожей, покрывало шелестит, задеваемое телом. Бин за свою жизнь увидел много накачанных тел и даже научился сдерживать возбуждение, но... Чан переворачивается на спину, устремляя тяжёлый взгляд на гостя. Чанбин вдруг резко передумал, отводя взгляд, пытаясь не смотреть на рельефный торс. Был бы он девушкой Чана, то наверное не вылезал бы из его кровати сутками напролет. Тихая музыка, непонятно откуда идущая, даже не действует на нервы, она лишь подкрепляет атмосферу комнаты, подчеркивает сущность ее хозяина. Бин особо не понимает текст песни, но переведенные отдельные слова и фразы говорят, что лирика отнюдь не про цветочки. После особо грязной строчки, которую Бин смог перевести, дух перехватывает, и он давится воздухом, который внезапно начал спирать глотку. Чан усмехается. Он звал Со поговорить, но сам не знает с чего начать. Наконец он прочищает горло и смотрит в потолок. После длительного молчания его голос кажется медом для ушей, такой бархатный и спокойный, без ноты укоризны или злобы, Чанбин невольно заслушивается, плохо понимая, о чем ему говорят. — Бинни, а знаешь... Я думаю, что я смог извиниться перед своей девушкой, но сейчас не об этом. Что это было тогда в раздевалке? Ты даже не объяснился, насколько я помню. Что за спонтанные признания в любви и страстные поцелуи? Или тебе настолько захотелось отбить меня у девушки? Бин звонко сглатывает, уши заполняет ненавязчивая музыка. Всё вокруг ощущается странно, не так, как обычно, слишком горячо и интимно. А ведь они даже толком не поговорили. Со пытается связать слова, но получается плохо: — Я.. прости, то есть... да. Блять, нет, я не хотел, но.. — Чанбин вздыхает. Язык заплетается, мысли спутаны в клубок. Что с ним происходит, реально ведёт себя как влюбленный подросток, спасибо, Сынмин, накаркал. — То есть ты мне нравишься, но я не хотел уводить у тебя девушку. Пиздец. Он сказал совершенно не то, что хотел. По ашалевшему взгляду Криса он понимает, что посыл не понят и он опять ляпнул какую то хрень. Бровь Чана неумолимо ползет вверх: — Увести девушку? Ты сам то себя слышал? — он щелкает пальцами в воздухе, явно начиная терять терпение от тупости Бина. — Скажи нормально, а то я реально думаю, что тебе нездоровится. Тебя может домой отправить? Или лучше сразу в больничку на обследование? Со закрывает лицо руками, пытаясь привести мысли в порядок. То, что творится в его голове сейчас похоже на сок с мякотью, который взболтали, и теперь мелкие кусочки хаотично кружатся по стакану. Чанбин старается поймать хоть одну дельную мысль и вынужденно молчит. Его ладони нестерпимо потеют под выжидающим тёмным взглядом Чана, а кадык позорно дрожит. Атмосфера давит со всех сторон, и от этого начинает кружиться голова. Глядя на то, как Со мучается, Крис вздыхает и его мягкая ладонь накрывает напряжённое бедро Бина. Последний моментально поднимает глаза на лампочки, которые внезапно оказываются невероятно интересным объектом для рассматривания. Чан настойчиво зовёт его по имени пару раз, удивляясь такой пространственной реакции парня. Его вкрадчивый голос опять вводит в ступор, заставляя разум Чанбина расплываться. Сердце больно бьётся о рёбра, будто пытаясь выскочить наружу, а глаза с громадными зрачками нервно бегают по руке, покрытой выступающими венами. Редкие спазмы возбуждения сковывают мышцы, заставляя их едва заметно подрагивать, а низ живота и яйца предательски поджиматься. Самое хуевое чувство, которое можно испытать, когда тебя касается ненавистный (?) тебе человек — возбуждение. И Со проклинает свою тактильность. Проклинает свои чувства, которые безжалостно, но безуспешно в себе давит. Где то глубоко внутри Бина засел маленький ребенок. Он вырос без родительской любви, поэтому тянется к любому, кто проявит к нему внимание и тепло. Он проработал это с психологом, но ребенок никуда не делся. Все пустоты в его душе заполнял Сынмин. Ким всегда откровенно радовал друга поддержкой, тихим голосом и нежными объятиями. У него был прекрасный характер, хоть и отвлечь от шуток на серьезный разговор иногда было довольно сложно. Единственный минус Сынмина как друга — это именно то, что он друг. Постыдный первый поцелуй замяли и превратили в шутку. Но как сказать Мину, что после этого у Со почти перестал стоять на девушек? Этот факт крылся в душе Чанбина очень и очень долго, наравне с толикой любви к Чану. И сейчас тот валяется на кровати перед Бином и бесстыдно лапает его бедро, слегка постукивая пальцами. Кажется, возбуждение не приносит удовольствия как всегда, не хочется прямо сейчас погрузить наливающийся кровью член во что то теплое, влажное и мягкое. Или это опять самовнушение? Затылок начинает неприятно покалывать. Вросший в кровать Чанбин не шевелится до тех пор, пока его не хлопают по щекам. Звенящая тишина в его голове прерывается осторожными похлопываниями. Со очень хочется проснуться, но тянущий узел внизу живота слишком чётко показывает, что происходящее вполне реально. Он мотает головой, скидывая чужие ладони и недовольно смотрит в сторону Чана. Ну, или ему кажется, что недовольно. Его выражение лица настолько не читаемо, что даже парень напротив задумчиво морщит лоб. — Слушай, чувак, тебе дать от головы что нибудь? От живота? Сорян, мази от тремора у меня нет, но может реально врачу позвонить? Чего блять. От тремора? Ситуация ни капельки не сюр, Бина накрывает волной жгучего стыда. Ему уже двадцать один, а он ведёт себя как восьмиклассница. Это полная катастрофа. А Крис невозмутимо продолжает. — Ты ходишь непонятно какой уже пару недель наверное и с каждый днём всё хуже и хуже, со мной не говоришь почти, а я же пытаюсь понять что не так. Просто скажи что у тебя болит, рука, нога, спина, я тебя к массажисту запишу, ей-богу, ты как маленький… Душа. У Со болит душа. Давай, попробуй записать его к массажисту. Посмотрим насколько в двадцать первом веке профессионалы пошли. Как раз и узнает, где его душа находится. Череду мыслей прерывает покашливание Чана, который исподлобья смотрит на Бина. — Повтори что я сейчас сказал. — А?.. Да я здоров в общем-то, если тебе там... ну ничего не надо, то я пойду.. Чанбин уже поднимается с кровати, когда тяжёлая рука опускается на его плечо и сажает обратно на покрывало, сминая его. Со теряется в пространстве, переставая осознавать где его мысли, а где реальность. Взгляд Криса становится менее доброжелательным, а в голосе звенят металлические нотки, судя по всему он выходит из себя: — Ни в одно слово не попал. Хоть сейчас перестань в небе витать. Возьми себя в руки, Бин. Взять себя в руки? А что делать, когда хочется взять в руки твой член? — Что? Что? Бин осоловело крутит головой, ловя на себе донельзя круглые и даже слегка испуганные глаза Чана. Что его так удивило? Он смотрел на Со так, будто у него сейчас выросли крылья, рога и хвост. Он робко переспрашивает, одними губами шепча вызубренное «Что такое?» Ответом ему служит шокированное: — Нахуя тебе мой член в руках? А вот и последняя остановочка. Неужели Бин все это время думал вслух? Возбуждение откатывает, оставляя после себя пустоту, заполняющуюся знакомым холодком. Капля холодного пота скатывается по виску Со, который и так на грани нервного срыва. Лампочка на потолке комнаты мигает и с громким треском затухает, оставляя парней на кровати в бледном фиолетовом свечении безмолвно смотреть друг на друга. Первым отходит Чан. Понимая, что вразумительного ответа он сегодня не получит, убирает ладонь с чужого плеча и смотрит на люстру, горестно вздыхая. — Опять лампочка перегорела… Сука, это вторая за месяц... Серьезно? Тебя сейчас волнует лампочка? Да хоть трижды она перегори, разве у них сейчас не более важный разговор? Чанбин испускает усталый выдох. За эти несколько минут он успел наговорить Чану столько ереси, сколько не говорил ему за прошлый год. Это невероятно стыдно, хочется стереть из памяти все вплоть до момента поцелуя в раздевалке. Судя по всему, Крис явно не собирается продолжать развивать эту тему, так как он встаёт и роется в ящике, выуживая оттуда стоваттку. Бина настигает желание вкрутить злосчастную лампочку ему в зад. Пока Чан выключает люстру, встаёт на кровать и меняет перегоревшую лампочку на новую, Со завороженно наблюдает за тем, как красиво напряжены его бедра под узкими шортами и бицепсы, и как поочередно поблёскивают на свету настенной лампы кости на тыльной стороне его ладоней. Чанбин хочет влепить себе пощёчину. А ещё сильнее он хочет уткнуть Криса лицом в подушку, когда тот садится рядом, поднимает голову и с улыбкой любуется своей работой, хоть свет ещё и не включил. Бин собирает силу в кулак и наконец давит из себя нечто адекватное: — Ча-а-а-а… н? Принесешь воды? Пожалуйста? Голос на произношении имени неестественно ломается, но все же лучше, чем ничего. Крис кивает и уходит, оставляя Со на кровати разглядывать комнату. Мысли лезут одна на другую, Чанбин не успевает ухватиться ни за одну, поэтому он просто слушает музыку и тупит в поверхность рабочего стола Чана. Пробыв наедине с собой буквально несколько секунд, Бин приходит в себя. Принимает из рук товарища полный стакан воды и жадно ее глотает, пока невозмутимый Крис стоит рядом. Он забирает пустой стакан и оставляет на рабочем столе, опускаясь на кровать непозволительно близко и наклоняется к Чанбину… ...Чтобы поцеловать в лоб? Со дёргается как ошпаренный, а Чан лишь смеётся, хоть в его глазах и скользит недоумение. — Да и температуры вроде нет. Я не понимаю в чем заключается твоя проблема, чувак. Проблема в том, что ты латентный пидорас, Бан Кристофер Чан. И сейчас в голове бедного Бина, который скоро скатится в истерику, горит ярко-красная лампочка «выебать». Then take this pleasure and take it with the pain Во всех смыслах этого слова. Морально и физически. До солёных слез, размазанных по щекам, до криков эйфории, царапающих глотку, до диких конвульсий, пронизывающих от макушки до пяток, до бешеного пульса, больно отдающегося где то в висках. Да, Со психически неуравновешен сейчас. И никогда не был. Отсутствие родителей оставило крепкий отпечаток на ментальном состоянии парня. И сейчас Крис выбивает Бина из колеи своим полуголым телом, пухлыми губами и заботливым поведением. Кажется, Чанбин уже исчерпал порог кринжа на сегодня, но он с пустой головой прыгает через этот порог дальше в черную неизвестность. Ему хочется испытать тяжёлое тепло в животе ещё раз. Со впивается в чужие губы как-то особенно нервно, но целует очень осторожно, считая, что терять уже нечего. Губы Чана сегодня более мягкие и податливые, на вкус сладковатые, интересно, какой гигиеничкой он пользуется?.. В голове Чана бушует ураган. Он с усилием объяснился со своей девушкой, но если она увидит его вот так, то никакие извинения не помогут. Но в любом случае он не отстраняется и почему-то не может объяснить эту реакцию даже самому себе. Чужой язык ощущается чем-то таким незнакомым и родным, что глаза Бина удивлённо распахиваются. Сидящий напротив Крис с прикрытыми веками и подрагивающими на фоне щеки ресницами выглядит так сексуально, что мышцы непроизвольно сводит сладкой судорогой. Чан проявил инициативу. Звучит сумасшедше. Но это правда. Веки наливаются свинцом от бережности Чана. И сейчас это не бесит. Сейчас это горячо, это заставляет Со терять обладание, и когда тот это понимает, то поспешно отталкивает парня от себя. Слегка томный прищуренный взгляд и пухлые, блестящие от слюны губы в очередной раз бьют дрожью по коленям. Крис хмыкает. — Горячо выглядишь, Бинни. Блять. Бин закусывает губу, чувствуя фантомный сладковатый привкус на кончике языка. Это неправильно, но кажется таким необходимым. Губы подсыхают, хочется возобновить поцелуй, а после подмять Чана под себя, уткнуть лицом в подушку и трахать до беспамятства. Так, чтобы в голове воцарилась звенящая пустота, чтобы уши закладывало, чтобы подушка была мокрой от слёз. Да, у Чанбина однозначно были садистские наклонности. Он узнал об этом ещё в начале средней школы, когда он избил своего одноклассника за то, что он издевался над Сынмином. О том случае никто не узнал. Но в душе Бина поселилась сущность, которая каждый день требовала больше жалобных криков, срывающихся с губ тихих просьб. Кулаки чесались при каждом удобном случае, поэтому Со записался в качалку. Несколько часов в неделю он посвящал себе и своему телу, мастерски скрывая порывы агрессии, вымещая их на увесистых боксёрских грушах. В постели Бин был точно таким же зверем, которого он утихомиривал в своей душе: диким, вечно голодным, злым и сохнувшим по плаксивым умоляющим голосам. Никто, кроме дешёвых проституток, не видел его таким. Бинни? Нет, даже его мать не звала Со так ласково. Бин? Конечно, он слышит это от близких друзей и радуется. Чанбин? Возможно, но слишком официально, разве что одногруппникам и учителя зовут его так. — Чанбин! Бин мотает головой, расфокусированным взглядом ловя хмурого Чана. О нет, он опять ушёл в себя, и Крис опять пытается до него достучаться. Почему именно во время разговора с Крисом он начинает размышлять на философские темы? Почему тогда, когда перед ним сидит единственный и неповторимый почти голый Чан, он буквально как алмаз, который Со боится взять в руки из-за его драгоценности? Чанбин не хочет отвечать. Он ненавидит свою скованность. Он ненавидит свою нерешительность. А ещё он ненавидит и обожает блядские широкие плечи Криса. Глубокий вдох и медленный выдох, Бин успокаивает дыхание и пускает все на самотёк. Он примет всё, что приготовила ему судьба. Пусть его оттолкнут, пусть накричат, пусть возненавидят, но он попробует. Он поднимается, наконец меняя позу и седлая крепкие бедра Чана, что явно не ожидал такого поворота событий. Или...? Сейчас бы Со с удовольствием сжал чужую одежду в кулаке, чтобы содрать ее, но к сожалению или к счастью, Крис почти полностью раздет. Поэтому Бин просто прижимает пару раз дёрнувшееся тело к прохладному мраморному покрывалу и нетерпеливо целует. And if in the moment you bite your lip When I get you moaning, you know it’s real Поцелуй выходит непонятным, смазанным, но очень страстным. Ладони Со проходятся по боку Чана от рёбер до таза, что удивлённо вздыхает в губы Чанбина, выгибая спину и соприкасаясь с ним торсом. Как же он горяч, и это во всех пониманиях слова «горячо», черт возьми. Что ж, это был зелёный свет. Одежда Бина стягивается длинными пальцами Криса, который видимо готов содрать ее к чертям собачьим. Со внезапно смущается от собственной фигуры, которая почти ничем не уступает рельефному телу Чана, за исключением живота, на котором видно очертание пресса. И внимательный Крис сразу же замечает чужое стеснение, касаясь ладонью мягкого живота и ведёт вниз сложенными пальцами, задевая пряжку ремня. Чёрт, надо было надевать спортивки. Бин лёгким движением отталкивает чужую руку, и та поддается, давая возможность свободно снять брюки и кинуть их в угол кровати. Он все ещё находится в лёгком ступоре от поведения Чана, но сейчас давящее на виски и головку члена возбуждение перекрывает здравый смысл. Порочный пожирающий взгляд Криса выжигает остатки души, и Со, что не в силах это терпеть, вновь наклоняется, на этот раз уже разводя чужие ноги, чтобы разместиться между ними и впиться в манящие губы жарким поцелуем. Не смотря на то, что собственный член уже довольно болезненно пережимается узкими боксерами, пачкая ткань предэякулятом, Бин упорно идёт к цели «заставить Чана плакать». Поцелуи Со настолько нежные и влажные, что Крис прямо сейчас готов умолять прекратить и не останавливаться одновременно. Но его ещё не сломленная гордость заставляет держать язык за зубами, позволяя только выпустить свистящий выдох сквозь сжатые челюсти, когда губы Чанбина смыкаются на чувствительном соске. Это действительно чёртово наваждение. Пульс подскакивает, а ведь с ним почти ничего не сделали. Или дело в другом? В любом случае грудная мышца непроизвольно дёргается под юрким языком. Краешек зубов царапает по коже, а Чан не знает куда деть руки, откровенно растекаясь от бережных ласк. Приятное тепло пропадает, и Крис издает скулящий звук, сразу же сильно кусая щёку, чтобы не проколоться. На яркую горошину соска мягко дуют, одновременно с этим умеренно скручивая соседний, и парень сбивчиво думает, что вряд ли бы когда-либо смог получить подробную прелюдию от девушки. Нервные окончания покалывают в предвкушении, пока губы Бина покрывают кожу лёгкими поцелуями, иногда оставляя бледно-розовые засосы, которые пройдут через пару минут, зная, что Чану идти на тренировку. Первый минус встречаться с пловцом: никаких засосов на его теле. Крис сам плохо соображает, почему он не оттолкнул Со ещё тогда на тренировке, но его тело отзывается на каждый поцелуй, цепляет слухом каждый выдох, а член позорно твердеет, оставляя в мыслях лишь ярое желание, чтобы его коснулись. Чанбин слишком хорошо знает, что сейчас испытывает Чан, поэтому томит, делая все, что угодно и уделяя внимание любой части тела, игнорируя то, что ниже пояса. Когда держать в себе постанывания становится просто нереально, Крис подаёт голос. — Бинни... И то, как он произносит это имя, с какой интонацией, бросает Бина в бездну. Губы изгибаются в издевательской ухмылке. Он знает, о чем просит его Чан, но не бросается исполнять. Перебьётся. Со проводил пальцами по бедру, неторопливо переводя туда и взгляд, приковывая его к идеальным чановым бёдрам, слегка дрожащим. И не удерживается от того, чтобы наклониться и одарить идеально гладкую кожу на внутренней стороне влажным поцелуем. Сдавленный стон служит ему ответом. Никакой счёт не помогает успокоится, поэтому палец поддевает резинку и тянет боксеры Чана вниз. Пиздец. Тотальный. Бин действительно никогда не видел настолько идеальных парней. Чужие бедра норовят съехаться и прикрыть гладкий как каток лобок и аккуратный член. Он длинный, почти идеален по пропорциям и с мощной бордовой головкой, которую пачкает капелька предэякулята. Сегодня Чанбин без шуток готов молиться на красоту этого тела. Но вместо того, чтобы наградить парня долгожданным касанием, снимает свое нижнее белье. Приходит очередь Чана «пускать слюни» на чужой член. Они оба будто попали на выставку, пускай и очень изощрённую. Пусть орган Со немного короче, но он выглядит более широким и массивным, Криса посещает дикое мимолётное желание взять член в рот. Но желание работает немного в обратную сторону. Колени Чана грубо раздвигают, и не встречая сопротивления, Бин опускается меж его ног, губами касаясь чувствительной головки. Ощущается просто охуительно, особенно после долгой выматывающей прелюдии. Он искренне надеется, что все кончится минетом. Наивный. Со проводит теплым влажным языком вдоль по всему стволу, слыша судорожные всхлипы откуда то сверху. Ожидание ведь всегда вознаграждается? Так это и происходит, Крис чувствует обволакивающую тесноту, когда Бин берёт в рот по самые яйца с первого раза и слегка давится, перебарывая желание поделиться остатками своего завтрака. — Бинни..? А ты точно реальный? Ох-х, блять... Голос срывается на высокий стон, когда Чанбин совершает глотательные движение, сжимая головку в горле. Накатывающий рвотный рефлекс неприятно спазмирует глотку, поэтому глубину захвата члена приходится уменьшить, проезжаясь бархатной головкой по корню языка, смакуя солоноватый вкус природной смазки. Когда Бин научился делать глубокий горловой? Он и сам не помнит. Главное для него сейчас — заставить Чана мелко дрожать и хныкать от возбуждения. Поэтому он погружает крупную головку обратно в тесноту глотки с характерным звуком, не забывая выделать языком такие вещи, которые Чану даже не снились. Как только он ощущает чужую стальную хватку на волосах, то с некоторым сожалением выпускает член из плена своих губ. Мажет языком по щели уретры, с удовлетворением наблюдая за тем, как жалобно содрогаются чановы бёдра. Крис выгибает спину и надломленно стонет. Сорванный оргазм больно отдается в низу живота. Он на секунду отбрасывает свою гордость, чтобы попросить. — Пожалуйста, Бинни... — выдерживает драматическую паузу и тихо шепчет. — Коснись меня. Щеки Чана обдает жаром, он не привык умолять кого-то, но сейчас, когда от неполученной разрядки начинает ломить тело, он готов немного поунижаться. Со мягко ухмыляется, открыто издеваясь: — Коснуться? Где? Обычно Чан мастер в грязных разговорах, но на данный момент его язык не хочет выдавать что-то сложнее, чем пара почти несвязанных слов. Он молчит, не в силах попросить о большем, поэтому просто тянется к чужим губам с намерением жадно их поцеловать. Он ещё никогда настолько сильно не терял себя в чужих руках, его никогда не прижимали к кровати, не лапали собственническими движениями, а поцелуи не приносили ничего, кроме лёгкого удовольствия. Сейчас же поцелуй был жарким, страстным и глубоким. Поцелуи никогда не сводили Криса с ума, не были такими горячими и крышесносными. Между их губами повисает ниточка слюны, что тут же обрывается. Оба члена зажаты между раскалёнными телами, принося невероятные ощущения и заставляя орган возбуждённо дернуться. Это ебаное наваждение. Чан чувствует себя игрушкой в руках, что умело ласкают его кожу, вызывая чувство «я сгорю заживо, если меня коснутся ещё раз». Чужие пальцы обводят бедро, становится щекотно и хочется засмеяться, но смех встаёт поперек горла, когда кончики подушечек останавливаются возле поджатого колечка мышц. Со переводит глаза вниз, ощущая пальцами нехарактерную для промежности влажность и тусклое поблёскивание. — Блять, Чан. Он что, растягивал себя? Смазка на ощупь приятная и такая знакомая, что Бин не удерживается, погружая палец в горячую тесноту чужого тела. Стеночки сразу же сжимаются сильнее, а Чана потряхивает, только он не знает от дикого ли это стыда или от хоть какого-то чувства наполненности. Он ни за что не признается, что девственник и ни разу не спал с парнями. Но его план работает идеально, когда он подмахивает бедрами, давая пальцу войти глубже до самых костяшек. Смесь эмоций на лице Чанбина стоит всех мучений. Тех, которые он испытал, когда просил Джисона выложить ту фотографию так, чтобы ее увидели побыстрее и побольше людей. Наигранного нервоза при звонке Бину. Невероятного смущения у кассы в магазине, где он покупал смазку, в душе, где он пытался успокоиться и логически объяснить свое поведение, в кровати, где он, слегка морщась, растягивал с трудом поддающиеся мышцы. Даже его перегоревшая лампочка — часть плана. Он знал на что идет. Что сказать, Чан великолепный актёр. Но Со об этом не узнает, ведь сейчас Крис лежит прямо под ним, весь открытый, с алеющими щеками и взглядом, жаждущего страсти. Второй палец скользит все так же легко, вызывая у Бина уйму вопросов, но сердце, заходящееся в бешеном ритме от разложенного перед ним тела, подталкивает к дальнейшим действиям. Сначала делай, а потом думай? Это не про Чанбина. Все его действия тщательно обдумываются несколько раз, но сегодня видимо ретроградный Меркурий и Марс в Стрельце. Со опускает голову на чужой анус, который сразу же сжимается от влажного языка. Can you feel the pressure between your hips? Этот римминг явно надолго запомнится, как и тот день, в который Чан почувствовал тяжёлый взгляд на своем затылке. Влюбленные люди вели себя слишком неестественно: либо с открытым ртом наблюдали за каждый действием объекта обожания, либо скатывались в сильнейшую ненависть и отрицали все, что связано с ним. И Бин был вторым вариантом. Но рядом с Крисом он терял дар речи и нес какую-то дичь. В голове возникает вопрос сколько же времени провел Чан в душе, чтобы сиять как хрустальный графин снаружи и быть мягким и чистым внутри. Приглушённый вкус смазки, растекающейся от слюны, отдаленно напоминает клубнику. Ну что за ребячество. Со усмехается, погружая язык глубже, разводя пальцами податливые мышцы. Пальцы в его волосах сжимаются, натяжение сильное и неприятное, с грязным хлюпаньем пальцы и язык покидают теплый анус. Чан невероятно смущается, отводя взгляд, но при этом не пытается свести ноги. Чанбин над ним слегка зависает, вспоминая, что несмотря на всю интимность, им нужна контрацепция. Проще говоря, он не может без разрешения. Крис сглатывает. — Бинни.. ты можешь... всмысле, я чист. Ещё кошмарнее. Он сам теперь как девочка подросток с недотрахом. Его развезло просто от оральных ласк, черт бы побрал эту чувствительность. I'll make it feel like the first time А Со наслаждается моментом, приподнимая красивое тело над кроватью, переворачивает на живот и мягко втискивается в горячую узость головкой, выбивая из чужой груди надрывный стон, глушащийся подушкой. Мало того, что чужие пальцы ощущаются совершенно иначе, чем свои, а тут массивный член, что вошёл даже не наполовину. — Боже, я... это... Слова становится физически тяжело говорить. Дорожка нежных поцелуев покрывает его спину между лопаток, посылает очередную горячую волну по всем нервным окончаниям. Чужой хриплый голос над ухом звучит почти незнакомо. — В тебе так узко и... так чертовски хорошо. Ты что, готовился? Знал, что тебя нагнут? Ему сейчас приспичило поговорить? Чан игнорирует вопросы, поднимая бедра, чтобы член скользнул дальше, принося приятную наполненность и лёгкую боль в ещё непривыкших мышцах. Со хмурится, но не мешает, оставляя поцелуй за ухом, озаряемый идеей. Как только Крис самостоятельно насаживается, ощущая горячие бедра на своей заднице, вдруг отзываясь ярким жалобным стоном на сильный укус на загривке. Он что, блять, похож на еду? Он автоматически сжимается, реагируя на раздражение, однако чувствует, что кожу оставляют в покое. Только вот Бин не спешит двигаться, придерживая аккуратные бедра так, будто они сейчас рассыпятся в его руках. Только вот он не знает, что Крис мазохист. И не знает, что прямо сейчас готов умолять о том, чтобы его оттрахали до блаженной пустоты в яйцах и до сорванного голоса. Со начинает сам, толкается медленно, распаляя удовольствие и не давая нужной стимуляции. Может, сейчас самое время, чтобы. — Бин? — Чан удивляется тому, насколько ломается его голос. — Ты же можешь быстрее. Он избегает прямой фразы. Он представляет уровень выносливости Со, предполагает, каким жёстким он может быть в кровати. А Чанбин выжидает удобный момент. Да, может, и что? Он почти покидает тело Чана, улавливая плаксивый вздох, а после мощным движением насаживает того на себя, выбивая ответный глубокий, грудной стон. Следующий толчок такой же размашистый и сильный, задевающий простату и заставляющий Чана крупно вздрогнуть и издать ни на что не похожий вскрик. Несколько таких же последовательных движений, кажется, расплавят Крису мозг. И только когда члена касается заветная ладонь, которая пережимает плотным кольцом под головкой и большим пальцем гладит чувствительную кожу, отсрочивает оргазм во второй раз. Это даже почти больно. Чан не выдерживает. — Трахни меня, — не верит, что говорит это. — так... как хочешь Ого. Вот и наш золотой медалист. Лежит, уткнувшись лицом в подушку и умоляет трахнуть его. Но как сделать это с минимальным количеством телесных повреждений? Второй минус встречаться с пловцом: аккуратный секс. Чтобы никаких красных полос на спине. Что ж, желание Криса — с некоторых пор закон. Язык широким движением обводит ухо. Слышится смешок. — Переживешь отложенный оргазм? Вот это предложение. Чан не раз слышал от друзей, что отложенный оргазм — самое лучшее, что можно испытать. И на это можно подсесть как на наркоту. Но ведь раз предлагают — надо попробовать. Крис кивает, ибо на большее его просто не хватает. Руку с члена убирают, а его бедра сжимают, начиная вбиваться с головокружительной скоростью. Такую скорость поддерживают недолго, секунд тридцать, пока Чан не начинает плаксиво скулить. Член почти покидает теплые стеночки, вызвав яростное ругательство. Его не предупреждали, что пока ты не получишь крышесносный оргазм, надо будет терпеть адские пытки удовольствием. Но пока рядом с ним Чанбин, можно и потерпеть. Подобное делают с ним впервые, поэтому он просто погружается в пучину неизвестности. Бешеные фрикции и короткие перерывы секунд по пятнадцать уже через пару раз вынуждают Чана не закрывать рот и пытаться удержаться на разъезжающихся коленях. Чужая рука ложится поперек груди, а на спину наваливается почти полтора веса Криса. Последнего откровенно ведёт. Кончить хочется неимоверно, когда Бин в очередной раз выходит из тела. Глаза бедного дрожащего от возбуждения Чана уже давно мокрые, а губы искусаны в кровь. Со слышит задыхающиеся всхлипы и ощущает, как крепкое тело мелко трусит в его руках. Член ноет, требуя скорейшей разрядки, и Чан громко шепчет, чтобы не ошибиться. — Бинни, умоляю, дай мне кончить, — унизительно, возможно, просто так было бы стыдно, но когда в твоей заднице большой толстый член, выбирать как-то не приходилось. И Чанбин улыбается, возобновляя глубокие короткие точки, загоняющие Криса на небеса. Волна наслаждения плотным узлом бьёт по животу, и Чан уже вот-вот готов выплеснуться. как его орган мягко сжимают, а чужой опять пропадает из объятий горячих стеночек. Чана подстёгивает. Из глаз пуще прежнего брызжут слезы, терять удовольствие раз за разом на самом его пике оказывается ужасно обидно. Он сжимает покрывало в руках, воспроизводя громкие всхлипывания. Мышцы сводит предоргазменной судорогой, когда обычный влажный поцелуй остаётся на его шее. — Блять, Чан, какой же ты... Какой же он грязный, горячий, узкий и невероятно красивый, Чанбин обязательно увидит, как тот плачет, но сейчас он хочет догнать собственное удовольствие. Фрикции становятся настолько хаотичными, что Крис теряет связь с вселенной. В ушах эхом отдаются пошлые шлепки кожи и собственные абсолютно порнушные хныкающие стоны, но мысли забиты только предстоящим оргазмом. Дверь в комнату распахивается. На неё устремляется лишь один взгляд — Бина. Чан уже где то не с ним, но он не вытерпит ещё одно отложение. Их увидели. Это уже сама по себе глобальная проблема, но не тогда, когда под тобой звонко стонут. Когда кольцо пальцев на члене разжимается, Чан кончает. Это действительно лучший оргазм в его жизни. Уши закладывает, а разряд удовольствия настолько яркий и концентрированный, что колени мгновенно сдают, позволяя хозяину упасть животом на одеяло. Ладонь Бина выдаивает все жизненные соки из побагровевшей головки. — Пожалуйста… — тот самый прерывистый умоляющий голос. — кончи внутрь. Под возмущенный женский крик Крис слегка дёргается, а Со, делая последний глубокий толчок прямо по простате, обильно кончает в чужую, обхватившую его член задницу. Со с некоторым сожалением выходит, переворачивая Чана лицом верх. Господи, он как картина. Красное от слёз лицо, обкусанные губы и часто и резко поднимающаяся грудная клетка. Что ж, голос нещадно сорван. Чанбин нещадно целует опухшие губы, и Крис отвечает. Вот так, оглушённые мощным оргазмом, они жарко целуются на глазах девушки Чана. И только когда дверь хлопает повторно с грохотом, который невозможно не услышать, Крис поворачивает голову, оглядывая место, где только что стояла женская фигурка, скрывая мелкую дрожь по всем конечностям. — Охуеть.