Разветвление

— У Рейниры отличный вкус~ — Кха-кха.! Мечтательно вздохнув и проводив влюбленным взглядом крепкую фигуру Харвина, Элизабет потянулась к Эйгону. Постучав по спине подавившегося вином парнишку, девушка тоскливо распласталась по столу, не обращая внимания на ошарашенный вид кузена. Мысли занимал мужчина поинтереснее. Красивый, благородный, верный и такой чужой. Харвин Стронг стал мечтой юной девушки с самого приезда. То была любовь с первого взгляда. Пылкая и отчаянная, как у любого другого подростка, влюбившегося впервые в жизни. Племянница королевы, Элизабет Хайтауэр, заприметила его на приветственном ужине. Мужчина неотступной тенью двигался за принцессой Рейнирой, грозно взирая на ее противников из-под густых темных бровей. У Элизабет дыхание сбилось и сердце пустилось вскачь, стоило лишь на мгновение пересечься с ним взглядом. Однако, мужчина тут же незаинтересованно отвернулся, заставив щеки полыхнуть от неожиданной обиды. Девичью гордость задело чужое безразличие. И с тех пор началось ее помешательство. Она искала встреч. Выходила в ненавистный город, желая столкнуться там с главнокомандующим Золотых плащей. Находила тысячи причин для разговора, часами поджидала мужчину в замке, следила за его тренировками. Тратила бесчисленное количество времени, крутясь у зеркала и срываясь на служанок, что не могли угодить привередливой госпоже. В бешенстве кусая губы и тут же смазывая их бальзамом, не смея портить красоту лица. Вызывающе глубокий вырез, дорогие ткани и украшения, замысловатые прически — что угодно, лишь бы он задержал на ней взгляд хотя бы минутой дольше. Бесполезно. Захлебываясь слезами в комнате, Элизабет проклинала все вокруг. Внутренности кислотой прожигала сильнейшая зависть. Рейнира была старше, у нее уже оформилась сочная, прекрасная фигура, она имела лучший статус и происхождение. И у нее был Харвин. Принцессе не нужно было ничего, что бы полностью завладеть его вниманием. А на нее ему было п-л-е-в-а-т-ь. Все равно. Он смотрит на нее снисходительно, будто на дитя малое. Протягивает свою большую, теплую ладонь к ее голове, лишь затем, чтобы растрепать тщательно собранные волосы и уйти, не оборачиваясь, со все той же мягкой усмешкой. Он выводит ее из себя, доводит до сумасшествия, заставляя тянутся к нему подобно собачонке. Ее больше не волнует задетая гордость. Ее больше не интересует мимолетное внимание. Если прежде она собиралась играть, то теперь хочет большего. И готова на все. *** — Я люблю вас, Харвин. Пожалуйста, взгляните на меня. Вплотную прижимаясь к мужскому телу, она цепко глядит в чужие глаза, не давая ему отвести взгляд. Элизабет учла прошлый опыт. Она больше не даст ему сбежать, девушка загнала его в угол, зажала в нише и не позволит покинуть ее пока сама не разрешит. На ней тонкое платье, она намеренно не надела жесткий лиф и теперь ее застывшие от прохлады соски ощутимо упираются в его тело. Мужчину привлекает Рейнира, и Лиз готова отказаться от привычек, оставив тугие локоны свободно струиться по плечам. Окрашенные ресницы нежно трепещут, алые губы призывно блестят в свете факелов, маня прикоснуться. Все, только бы он взглянул. И Харвин действительно смотрит. Лучше бы не смотрел. Чужие глаза полны замешательства. Он смотрит на нее без прежней мягкости, черты лица его кривятся в недоумении и даже ужасе. А потом мужчина брезгливо стряхивает с себя ее пальцы. Отодвигаясь от нее, будто от чего-то грязного, он молча стремится прочь. Оглушенная, Элизабет чувствует омерзительную горечь на кончике языка. Разочарование на вкус ужасно. Комкая ткань платья в кулаках, задыхаясь от подступающих слез, она бездумно кидается следом. Грудная клетка зажата в тиски, едва позволяя каплям кислорода проникать в легкие, губы дрожат, а пальцы уже отчаянно хватают чужую одежду. Голос срывается на хриплый шепот, когда она в мольбе тянется к нему. — Прошу вас! Я сделаю ради вас что угодно! Мы поженимся, я рожу вам нормальных детей и вы забудете о своих бастардах! А в следующую секунду ее плечо беспощадно сжимают крепкие пальцы, впиваясь в кожу до некрасивых синяков и болезненного стона на губах. К лицу склоняется мужчина. Жесткий, ледяной взгляд — он никогда так не смотрел — захватывает ее глаза и тихий голос отчетливой угрозой раздается в самое ухо. — Скажете подобное ещё раз и я лично лишу вас жизни. Я не желаю иметь с вами ничего общего, леди Хайтауэр. Тяжелая поступь эхом разносится по коридору, отдаляясь все дальше. Придавленная к месту чужой угрозой, Элизабет глядит в пол застывшим, не мигающим взглядом. Словно изваяние, она не может шевельнуть и пальцем, лишь через минуту понимая причину. Ей страшно. Стоит этому осознанию промелькнуть в голове, из тела будто вынимают спицы и девушка мешком падает наземь. Дрожащими руками обхватив себя за плечи, она пытается выровнять сбитое от ужаса дыхание и собрать мысли воедино. Ей больно. Пережитое унижение сжимается в теле тугой спиралью, грозя вот-вот взорваться громким криком. Она не знает, чего хочет больше — исчезнуть сама или же стереть в пыль замок, что стал свидетелем этого позора. Разбитая и сломленная жестоким отказом, девушка сжимается в тугой комочек, едва не лежа на холодном каменном полу. Вскидывая голову, Элизабет глядит в окно и отгоняет мельком пронесшуюся мысль о том, что бы перешагнуть раму. Пустой взгляд, с безумием, похороненным в самой глубине зрачка, улавливает движение. Наблюдая за падающей с высоты небосвода звездой, она размыкает губы, вслух произнося заветное желание. — Я хочу быть леди Стронг. Лиз не знает, что со стороны за ней наблюдает сам дьявол. И он тоже умеет исполнять порочные желания. *** — Ведешь себя подобно шлюхе! Голова резко мотнулась в сторону от жесткой пощечины, а уши заложило противным писком. Алисент сдерживаться не привыкла, успев наловчиться на старшем сыне. Лиз никогда бы не подумала, что однажды займет его место, но вот же. Стоит пред грозными очами тети, вынужденная покорно терпеть ее нотации, не смея перечить королеве. Ей, между прочим, все ещё плохо. Лучшие порывы девичьей души втоптала в грязь жестокая реальность, оставив в груди ноющую боль и обиду. Она, на самом деле, очень жадная. И хватка у Элизабет такая, что не вырваться. Наплевав на чужие угрозы, вопреки собственному страху, девушка собиралась довести дело до конца. Вняв отказу Харвина, она пошла к его отцу. О, Лиз было чем давить и она не постеснялась бы это сделать. Подчинившись приказу отца-десницы, строптивец взял бы ее в жены. А после надо было лишь забрать его из замка, и он принадлежал бы ей и только ей… Но ее перехватили. — Вульгарная, бессовестная женщина! Как ты не понимаешь?! Ты порочишь честь своей семьи! Челюсть сжимается в гневе, пока взгляд полыхает огнем. Их видел кто-то из ее шпионов. Теперь Алисент, благочестивая праведная королева, все испортит. Потому что ч-е-с-т-ь. Элизабет, должно быть, собрала в себе всё самое худшее. Она не знает, в кого такая родилась, но в родной семье кажется чужачкой. Она просто сосредоточие всего того, что у них принято презирать, но вместо бесплодных попыток исправиться идет другим путем. Без капли сомнений принимая свои худшие черты, она ненавидит их лицемерие. Потому теперь Лиз кричит. Громко. Не сдерживаясь. Она знает, что все ее цели и желания уже сейчас осыпаются пеплом в руках королевы. Хороня несбыточные планы, Лиз стремится хотя бы высказаться. Показать свое возмущение прежде, чем ее заткнут. — Следи за своей жизнью, а в чужую не лезь! Никому нет дела до твоей жалкой жертвы, я не обязана мучиться всю жизнь только потому, что так правильно. Почему ты не могла просто проигнорировать? Зачем ты всегда копошишься в чужих грехах? Это мое дело! Ты просто ханжа, что вечно сует нос, куда не надо! И это у тебя стыда нет! Срываясь в истерику и чувствуя бегущие по щекам слезы, Лиз больше не обращает на королеву внимания. Рыдая и всхлипывая, размазывая по лицу потекший макияж, она уныло опускает руки. Ее поведение нисколько не походит на благородную леди, но девушке плевать. Она, в сущности, ещё ребенок. Немногим старше Эйгона, ей могли бы простить глупость, но где-то в ином мире. Здесь же ее пол определяет все. От девушки ее возраста ожидают сознательности. Ожидания не оправдываются. Алисент смотрит на чужое отчаяние даже с каплей сожаления, но не может спустить с рук недостойное поведение. Пребывание племянницы во дворце обращается кошмаром и ее высылают домой. *** Первая любовь, как водится, кончается трагедией. Элизабет отправляется домой только для того, что бы узнать об исполнении своего желания. Правда, счастливой ее это не делает. Стоя пред септоном рука об руку с женихом, принося клятвы и связывая жизнь с мужчиной, она думает о том, какой все же ужасный юмор у судьбы. И о том, сколь важно уточнять детали. Элизабет теперь леди Стронг. Прям как хотела. Ну, почти. Любимый Харвин сгорает в собственном доме, а она медленно погибает от разбитого сердца, тоскуя в одиночестве, когда им приходит предложение. Которое родители принимают без раздумий, вопреки ее собственной воле. Они, на самом деле, никогда не интересуются чем-то столь незначительным, как ее воля, но в этот раз им особенно плевать. Лиз лишилась права голоса в тот момент, когда вскрылась правда о ее поведении. Муж-калека той же крови, что его мертвый брат, но не похож на него ни капли. В нем нет ни стати, ни силы, ни благородства. Мучительно хромая поступь заставляет Лиз беспомощно поджимать губы и в смятении отводить взгляд. Господи, ей стыдно даже стоять с ним рядом. Элизабет действительно плохой человек. Она не сочувствует его изъяну и не пытается наладить отношений. Пренебрежительно воротя нос и брезгливо отшатываясь от чужих прикосновений, не испытывает ни капли угрызений совести. Столь явно демонстрируя недовольство, молодая жена лишь подрывает мужскую репутацию, лишний раз превращая Стронга в объект насмешек. Ей и самой смешно. Собственная глупость застилает глаза, не давая задуматься о последствиях. Эта же пелена не позволяет заметить его взгляд. Ларис Стронг смотрит внимательно. Привыкший к такому отношению, он только улыбается, растягивая тонкие бледные губы в змеиной усмешке. Он не мог получить королеву. Никогда. Но это не мешало ему желать ее. Подпитываемая постоянными встречами, эта жажда проникает под самую кожу, шуршит в ребрах и толкает его на ужасные вещи. Собственные амбиции переплетаются с похотью, делая его верным королеве советником. Не подчиненным. У Лариса Стронга слишком много собственных желаний и интересов, что бы становиться подконтрольным орудием. И часть этих желаний он все же удовлетворяет. Калека не мог получить королеву. Но он получил ее племянницу. И теперь у него есть возможность королеву создать. *** Ее муж чудовище. У Лиз на осознание уходит неприлично много времени. Никогда не будучи внимательной, она спохватывается очень поздно, чудом заметив подвох. Теперь же, вглядываясь в лицо нежеланного мужа, корит себя за слепоту. Повелась на собственные иллюзии. Тупица. Под любовно приклеенной к чужой личине маской, которую она создала собственными руками, удовлетворившись образом несчастного калеки, скрывается паук. Опасный хищник, любовно выплетающий кружевную паутинку. Он следит со стороны, выжидая, пока жертва запутается окончательно и полностью попадет под контроль. Ларис Стронг вовсе не жалкий хромой уродец. Точнее, не только. Он так же человек, едва не уничтоживший ее личность. Элизабет занята душевными терзаниями, потому не замечает сразу. При переезде к мужу, она оставляет позади всех знакомых и привычных слуг. Ей говорят, они там ни к чему, и она слушает. Вокруг новые люди, новая обстановка и новые правила. Лиз возмущается для галочки, но все ещё слишком подавлена, а все вокруг действуют так ненавязчиво, что насторожиться не выходит. В то же время, из нее медленно, но верно, лепят нечто иное. Гардероб пополняется новыми платьями, пока старые задвигают в самый темный угол. Платья красивые, из богатой ткани и прекрасного изумрудного оттенка, переливающегося в свете солнца. Они, на самом деле, все в похожем цвете. Нежно зеленые, темно зеленые, с зелеными вставками и кружевами. У них также один фасон. Слишком строгий, на ее взгляд, Лиз никогда такого прежде не носила. Закрытые и тяжелые, они кажутся ей некомфортными, но девушка привыкает. Незнакомые служанки укладывают волосы не так, как было прежде. Они мажут ей на пряди непонятные средства и завивают их на ночь колючими бигуди, от которых утром обязательно болит голова. Элизабет вяло огрызается, но они продолжают делать это постоянно, будто не слыша ее слов. Устроенной истерики хватает разве что на месяц, после чего они начинают вновь. Утомившись, она все также привыкает. В ее спальне ремонт и перестановка, входя в нее после, Лиз чувствует каплю узнавания, в мозгу копошится некая мысль, но припомнить ей не удается. Смирившись с этим, она лишь тяжело вздыхает и привыкает к новому интерьеру. А потом мельком бросает взгляд на зеркало. И понимает. Отражение кажется таким омерзительно знакомым, что она едва не отшатывается, в ужасе касаясь своего лица. Похожие черты с пометкой на возраст вызывают нервный смешок и Элизабет давит панику в груди. Оглядываясь вокруг, она мечется по собственным покоям, вороша шкатулки и сундуки вверх дном. Прозревая, Лиз срывает с окон занавески, впивается пальцами в волосы, нещадно испортив прическу. Пуговицы с платья летят во все стороны, пока она, запыхавшись, вновь не подходит к зеркалу. Вот почему ей было так тошно. Удушливый зеленый цвет окружает ее всюду, подавляя и не давая вдохнуть спокойно. Он преследует ее изо дня в день, сковывает и потихоньку подводит к грани. Элизабет вспоминает, что ненавидит этот цвет. С самого детства, когда ее заставляли обряжаться в него на каждый праздник, хотя девочке искренне хотелось надеть что-нибудь ярче и красивее. Став чуть старше, она уверенно заключила, что он ей не идет и даже старит, потому предпочитала более свежие оттенки голубого и розового. Бестолковую девчонку вовсе не волновало, что зеленый — цвет ее семьи. Куда больше ее заботил свой образ. Она едва не превратилась в презираемую ею тетку и это приводит в бешенство. Элизабет не Алисент и быть ею не собирается. В попытке отстоять свою индивидуальность, она устраивает настоящий бунт, яростно выкрикивая в лицо молчаливому мужу все свои претензии и ещё сотню оскорблений сверху. Высказавшись, она с вызовом глядит на него и чувствует безумный зуд в руках, желая ударить по невозмутимому лицу. Но бьют ее. Не добившись своей цели мягким методом, Ларис обращается к насилию, не собираясь отступать. Запертая в собственных покоях, вынужденная терпеть изоляцию, она окончательно выходит из себя, выплескивая эмоции и обращая комнату в разруху. Покидает ее Элизабет уже полностью успокоившись и приняв решение. Встречаясь с удовлетворённым ее покорностью взглядом, она мысленно подписывает приговор и позволяет себе тонкую улыбку. Послушные — хорошие — жены терпят мужей. Умные — уничтожают. И пусть даже умной ее не назвать, это качество заменяет эгоизм и ничем не замутненная любовь к себе. *** Ларис чувствует подвох. Жена смутьянка внезапно обретает невиданные прежде качества. Она ведет себя как достойная, дисциплинированная леди. Интуиция бьет тревогу, но он не успевает сориентироваться. Мейстер приносит добрые вести, его жена счастливо улыбается и поглаживает ещё плоский животик, а по его венам волной проходится довольство. Элизабет превращается в идеал. Она с гордостью разносит вести о своей беременности, приглашая гостей в честь этого события. Стремится поделиться новостями со всеми, выпячивает свое положение напоказ и лишь убедившись, что ни у кого не осталось сомнений, начинает действовать. Простая успокаивающая настойка, выданная ей мейстером, при превышении допустимой дозы, вызывает легкую дезориентацию и потерю контроля над конечностями. Ее главное достоинство — слабый, ненавязчивый аромат и приятный привкус, который запросто можно упустить, если пьешь что-то крепкое. Элизабет не колеблется, выливая целый пузырек в бокал нелюбимого мужа. Она сидит напротив него, цедя отвар из ароматных трав, перебивший запах самой настойки и просто наблюдает. Когда Ларис поднимается, что бы пройти в постель, она подхватывает под руку шатающуюся фигуру и помогает ему добраться, ласково целуя мужчину в лоб перед сном. Перед сном? Руки уверенно тянутся к лежащей неподалеку подушке. Отбрасывая с чужого лица волосы, Лиз напоследок одаривает его мягкой улыбкой, а после, прежде чем мужчина поднимает шум, накрывает лицо тканью. Уворачиваясь от чужих рук, она продолжает безжалостно прижимать подушку, лишая его кислорода. Несмотря на недуг, приковавший его к трости, Стронг все ещё силен и Элизабет призывает все силы, наваливаясь на мужчину своим весом. Тело под ней слабеет, она чувствует это, сдувая со лба упавшие кудрявые — она позволила это в последний раз — локоны. Лиз вспоминает все, что между ними было и держит-держит-держит. Перед глазами плывет, а в сознании всплывают грязные извращения, которым он ее подвергал. Ее руки дрожат от напряжения, но сердце остается недрогнувшим. Когда тело под ней перестает дергаться, она все ещё ждет и держит. Элизабет отсчитывает секунды, потом минуты, и на пятой наконец позволяет себе отпустить подушку. Отбрасывая ее в сторону, она встречается с остекленевшими, замершими глазами и выдыхает. Воздух вырывается с нервным смешком, а на сердце опускается тяжелое удовлетворение. Окутавшее ее спокойствие и повисшая в комнате тишина бальзамом проходятся по нервам, Лиз позволяет себе ещё минуту насладиться его потухшим взглядом и встает, медленно подходя к свечам. Будто случайно давая нескольким из них упасть, она дожидается, пока огонь подхватит балдахин и покидает комнату. Сталкиваясь в коридоре с единственным сторожащим покои слугой, она протягивает к нему руки и просит: — Я плохо себя чувствую, прошу, проводите меня до покоев. Муж все равно уже уснул. Уводя его все дальше от полыхающей комнаты, Элизабет готовится. Ещё ничего не закончено. Запах гари и огонь замечают слишком поздно, почти полное отсутствие слуг в крыле Главы дома играет злую шутку и потушить пламя удается лишь к утру. К тому времени комната оказывается полностью уничтожена, а погибшего от дыма во сне Лариса Стронга хоронят в закрытом гробу. Его молодая жена горько плачет, неутешная после потери отца своего будущего ребенка. Так и не разразившуюся борьбу за наследство и место нового Главы дома прерывает рождение мальчика. Удерживая на руках свое дитя, Элизабет счастливо улыбается. В свои шестнадцать она становится вдовой и матерью наследника дома Стронг. Пока малыш Харвин ещё слишком юн, девушка принимает на себя его обязанности и становится Главой, уверенно беря в руки бразды правления. Это победа. *** Маленький Харвин растёт не по дням, а по часам. Настоящий богатырь, он явно пошел не в отца. Крепенький мальчишка в свои четыре года очень увлечен мечами и сражениями, а потому по прибытию во дворец первым делом тянет маму в сторону тренировочной площадки. Элизабет тихо смеется, наблюдая за сыном с искренней любовью в глазах и радостно хватает его маленькую ручку. Ребенок во все глаза глядит за развернувшимся на плацу сражением, завороженный мужчинами в центре, а Лиз ведет глазами вокруг и внезапно застывает. Впиваясь взглядом в парнишку неподалеку, она жадно обводит глазами его фигуру, останавливаясь на лице. Знакомые черты разжигают в груди настоящий пожар, и лицо бросает в краску. Вылитый Харвин. Принц Джекейрис Веларион весьма подрос. Он может похвастаться густой темной гривой волос и высокой фигурой. У него пухлые сексуальные губы и уверенный взгляд из-под густых бровей. Принц ещё молод, но через несколько лет его будет почти не отличить от отца. От матери он берет лишь отдельные черты, что делают его даже красивее, смешав в себе кровь Древней Валирии и Первых людей. Прежние, давно похороненные чувства вспыхивают с новой силой и Элизабет жадно облизывается. В этот раз она не упустит своего. Дом Стронг с радостью примет сторону черной королевы. Если она отдаст кое-что взамен…