Манила

"В Маниле тепло. Почти как в Бангкоке и не то, что в Сеуле, где он промёрз до костей, выйдя на прогулку в одном худи. Тогда мне пришлось отогревать продрогшего Павата, став грелкой в его постели." С такими мыслями Нон разбирал чемодан, кинутый на огромную кровать. Они прилетели час назад, познакомились с организаторами и разошлись по своим отдельным номерам. Тревожность не покидала Нона ни на минуту, от чего его по-детски милое лицо было хмурым, как небо в дождливый день, а между бровями пролегла складка, придавая ему ещё более серьёзный и угрюмый вид. И повод конечно был. Во-первых, Нанон не любил несправедливость. Во-вторых, он не любил несправедливость по отношению к близким ему людям. И, в-третьих, он всеми фибрами души не принимал, не понимал и не мог оправдать ту несправедливость, которая лавиной накрыла его друга и партнёра. Самым раздражающим было то, что он не мог ничем помочь, не мог открыто поддержать и высказать своё мнение, опасаясь ещё более негативных последствий для Ома. "Нанон, тебе стоит остаться в Японии. Нужно дать всему этому утихнуть без новых поводов для нападок. Мы не отменяем ни ваши проекты, ни ваши концерты. Если прилетишь в Таиланд сейчас, репортёры и недоброжелатели будут преследовать тебя, пытаясь раздуть всё ещё больше." Это были слова директора в тот день, когда Нон, узнав масштаб происходящего, звонил сообщить о своём намерении вернуться. В итоге пришлось продлить отдых, спасаясь от вины за своё отсутствие сообщениями "Как ты?" и получая в ответ сухое "Не волнуйся. Всё в порядке". Если бы не Нонни, которая как могла, развлекала его прогулками, он бы постоянно терзал себя этим чувством. Руки перекладывали вещи на кровать: несколько футболок, джинсы, кожаный ремень, набор средств для ухода и разная мелочь – её он оставит в чемодане. Нет смысла рассовывать что-либо по ящикам, если ты здесь всего на пару дней. Сердце болезненно сжалось при воспоминании об их утренней встрече, первой после его возвращения в Бангкок.   В похудевшем, сдержанном парне не осталось и следа от того вечно улыбающегося, прилипчивого Ома.  Его внутреннее состояние вызывало большое беспокойство. Чёрная одежда, маска в тон, закрывающая почти всё лицо, и тёмные очки стали для Павата бронёй, сдерживающей любые эмоции. Напряжение передавалось воздушно-капельным и, впервые оказавшись в подобной ситуации, Нон решил, что будет правильнее тоже попридержать свою радость от встречи. От размышлений его отвлёк стук в дверь. Нанон оторвался от своего занятия, сразу поняв, кто может выбивать эту знакомую мелодию. Сердце затрепыхалось маленькой юркой птичкой, и он, замедлив шаг перед самой дверью, попытался выровнять дыхание. Наконец у них появится возможность побыть наедине, поговорить, и он сможет извиниться за то, что его не было рядом, успокоив свою совесть. Да он даже готов  выделить место в своей кровати. Ому нужна его забота и дружеская поддержка. Так думал Корапат перед тем, как его рука легла на дверную ручку. Когда дверь открылась, он тут же оказался в крепких объятиях. Нога Павата толкнула дверь и та, хлопнув о проём, закрылась на внутренний замок. – Ом! – только и успел выдохнуть Нон, когда его впечатали спиной в стену. Из горла вылетело недовольное ругательство, которое тут же заглушил грубый требовательный поцелуй. Схваченный за руки и лишённый возможности вырваться, он мог лишь подчиниться этому напору, позволив жадно сминать и покусывать податливые, мягкие губы, пока не прервал эту пытку, ощутив во рту металлический привкус крови. Сильные руки, сжимающие до этого запястья, опустились вдоль тела, и, тяжело дыша,  Ом склонил голову. – Чёрт, это было довольно жёстко, – усмехнулся Нон. – Прости, – умоляюще произнёс Пават, пытаясь взять под контроль свои эмоции, – Просто не знаю, что на меня нашло, – пальцы нежно коснулись распухших израненных губ. – Больно? – Немного, – без обид произнёс Нон. – Ты злишься на меня? – Нет... Ты единственный на кого я не могу злиться, – его пальцы, бережно растирающие следы, оставленные на запястьях, замерли, голос стал более высоким и резким. – Все эти люди... Чувствую себя, будто загнанный зверь. Во мне поднимается злость и ярость, готовые вырваться в самый неподходящий момент, и это пугает. – Я понимаю. – Нон... – Ом уткнулся в широкую грудь, и его голос стал звучать тише, заставляя вслушиваться в каждое слово. – Тот случай... Я до сих пор чувствую свою вину. Корапат смотрел на своего измученного парня, пытаясь найти решение. Рука проскользнула под чёрную футболку, прошлась по мышцам пресса и, спустившись ниже, погладила выпирающий бугорок. – Хочешь помогу? – вкрадчивым шёпотом произнёс Нон, чувствуя, как задрожало истосковавшееся по его ласкам тело, – Вытрахаю из тебя всё, что не даёт покоя. Наблюдая за темнеющим от возбуждения взглядом, Нон обхватил пальцами смуглый подбородок и притянул к себе. У него не было определённого плана, он вёл, интуитивно вычисляя по реакциям следующий шаг. – Стоит наказать тебя, – обжигая дыханием приоткрытые губы, он сжал в кулак прядь густых волос и потянул вниз. – Хм... Покусал меня... И вообще был плохим мальчиком. Ом громко выдохнул, выставляя вперёд стройную шею. – Прости, – слова стоном слетели с губ. – Прощение заработаешь своим телом, – разрезал воздух сладкий голос, окончательно лишая Павата рассудка и отзываясь мучительным болезненным напряжением под тканью джинсов. От такого Нона перехватывало дыхание и подкашивались ноги. Почувствовав кончик языка, оставляющий влажный, прохладный след на коже, Ом прикрыл глаза, погружаясь в эти ощущения. Руки Нона схватились за край футболки, дёрнули ткань вверх, оголяя накаченную грудь и крошечные тёмные соски, к которым тут же припали губы, поочерёдно захватывая твёрдые горошины, посасывая, облизывая, не оставляя без внимания ни миллиметра. Пальцы нащупали ремень и, справившись с ним, перешли к молнии. Закончив оставлять на теле яркие отметины от зубов и засосов, Нон стянул с Павата оставшуюся одежду и, прислонившись к стене, стал разглядывать обнажённое тело, отмечая, что без одежды Ом уже не выглядел таким худым. Под карамельной кожей проступали рельефные крепкие мышцы, которые безумно хотелось потрогать. Не то, чтобы Ом не был уверен в своём теле. Годы тренировок довели его до совершенства, но этот сканирующий взгляд, вызывал смущение. Нервно сглотнув накопившуюся слюну, он попытался прикрыть руками свой подрагивающий от возбуждения член, что не ускользнуло от испытующего взора тёмно-карих глаз. Напряжение нарастало, и когда Нон приблизился и сжал рукой гладко выбритую мошонку, Пават заскулил, впившись пальцами в его плечи. – Какой бесстыжий, – рука продолжала оглаживать промежность, перейдя на эрегированный орган. – Посмотри на себя... Весь течёшь, – большой палец провёл по влажной головке, размазывая капли стекающей жидкости. – Нон... пожалуйста... ммммм... я... я так больше не могу. – Да? И чего ты хочешь?  – Тебя... я хочу тебя. – Не так быстро детка. Ты должен получить своё наказание, – губы растянулись в улыбке, проявив милые ямочки. – Поработай своим ртом, – руки Нанона надавили на оголённые плечи, и Ом, тут же подчинившись, встал на колени. Расстегнув молнию, Корапат охватил член и приставил его к приоткрытым губам. – Соси. Язык прошёлся по выпирающим венам, заставив бёдра Нона напрячься, чтобы не сползти по стене от пробившего удовольствия, жаром разливающегося по его телу. Сознание всё ещё пыталось контролировать эту мучительную игру, ради так необходимой Ому моральной и физической разрядки, но каждая клеточка тела уже готова была сдаться, когда Нон видел у своих ног обнажённого, преступно красивого парня, обхватывающего губами его член и потерявшего всякое смущение. Пальцы проскользнули в копну тёмных волос и притянули голову, засадив ствол на всю длину. От этого резкого толчка дыхание Ома сбилось, из глаз потекли слёзы и его затрясло от накрывшего оргазма. – Какое развратное тело. Кончил просто от того, что отсосал, даже не прикоснувшись к себе. Такой чувствительный. Хочется тебя выебать так, чтобы ещё раз кончил, но уже от моего члена в твоей заднице. С этими словами Нон помог подняться и, протащив Ома за руку, швырнул спиной на кровать. Ему бы хотелось медленно ласкать это стройное тело, хотелось бы вылизать каждый сантиметр этой смуглой кожи, так контрастирующей с белоснежной простынью, но это не укладывалось в задуманный сценарий. Приметив черный кожаный ремень, лежавший в куче вещей, выложенных из чемодана, он склонился над Паватом, стянув над головой его запястья. Прикасаясь подушечками изящных пальцев к влажной вспотевшей коже, проводя между ключиц, по груди, линии живота и ниже, не в силах сдержать нежность, он коснулся  внутренней стороны бедра, склонился, покрывая лёгкими поцелуями бархатную кожу, пока член Ома опять не пришёл в полную готовность. – Нон... пожалуйста... – Перевернись на живот, – скомандовал Корапат. – Вытяни локти вперёд и согни ноги в коленях. Сам больше не в силах сдерживать требующее разрядки тело, быстро стянув с себя одежду, Нон нашёл среди неразобранных мелочей необходимые смазку и презерватив и,  растянув резинку по члену, выдавил на неё немного геля. Пристроившись к сжимающемуся колечку, он обхватил член Ома и, проведя широким языком вдоль позвоночника, шлёпнул ладонью по упругой заднице, оставив след на коже. – Не представляешь, как сильно я хочу тебя... ты такой красивый. Ом заскулил, уткнувшись в связанные руки, и тут же вскрикнул, ощутив проникающий в него член. Пару резких толчков – и Нон полностью вошёл, ощущая давление стенок, сжимающих его внутри. Возбуждение почти достигло предела, и его тело покрыли мелкие капельки влаги. Слыша всхлипы Ома, видя руки, сжимающие простыню от расходящейся по телу боли, смешанной с наслаждением, он, не в силах держать под контролем это дикое напряжение, сделал ещё несколько резких толчков, прежде чем его накрыло волной сильнейшего оргазма, дав Ому кончить вместе с ним.  Немного отдышавшись и придя в себя, Нанон опустился на смятую постель и протянул руку к лицу обессиленного парня, растирая дорожки от слёз. – Ты получил своё наказание. Больше ты никому и ничего не должен. А если будешь чувствовать, что ты на пределе, я опять могу оттрахать тебя, – с улыбкой произнёс Нон, нежно целуя в щёку своего парня. – Прости, если был слишком груб. Сняв ремень с запястий Ома, он прошёлся лёгкими поцелуями по оставшимся розовым следам. Свободные руки обняли Нанона и, ощутив знакомый запах и тепло, Ом смог  окончательно отпустить давящую тревогу. Теперь, когда Нон рядом, у него будет достаточно сил со всем справиться, ведь его парень – самый милый, самый чуткий и готовый на всё ради него. Его зона комфорта, его маяк и его поддержка. – Я люблю тебя, Нон. – И я тебя. Пават облегчённо выдохнул, зарываясь носом в ароматную копну волос, тело начало расслабляться и тяжелеть, сдавливая Нона ещё крепче. – Еще немного – и ты меня раздавишь, – с усмешкой выдавил Нон, обнимая в ответ. – Если это произойдёт, придётся вернуть все деньги за купленные билеты. – Это не смешно, – пробурчал Пават в ответ у его уха. – Я мечтал обнять тебя с тех пор, как ты уехал в Японию. Ты должен компенсировать мне каждый день простоя и вернуть неустойку с процентами. Он немного ослабил хватку и посмотрел в родные, любимые глаза: – Мне так тебя не хватало. На его губах заиграла фирменная улыбка, от которой кольнуло где-то в груди, и пальцы Нона потянулись, оставляя невесомый след, будто считывая её подушечками пальцев, чтобы навсегда запечатлеть в своей памяти. – Я стойко перенёс наказание и жду свою награду, – добавил Ом, проводя рукой по спине Нанона и опускаясь ниже, запуская в его теле новые волны желания.