юность

Минхо разбирал старые вещи, фотоальбомы, оставшиеся с далёкой молодости, которая пролетела слишком быстро. Родители ведь говорили, что нужно ценить те моменты, а он просто отмахивался, списывая это на старческий маразм. И теперь он сам говорит это. Лента с выпускного из старшей школы, аттестат, который запорола та ненавистная училка, воспоминания. Улыбка была печальной от чего-то, только непонятно от чего? Все прошло слишком быстро, вроде бы, вчера малюткой бегал по школьному классу, а сейчас за тебя это делает твой ребёнок. И все же, жизнь — невероятная штука. — Пап, а это кто? — маленькая девочка указывала на фотографию ещё молодого Минхо с человеком, который был для него всем. Сердце, будто, забилось вдвое быстрее, а руки вспотели, оставляя мокрые следы на ветхой фотобумаге. — А это мой хороший друг. Мы с ним даже в один универ поступили, представляешь? — Тогда почему ты не общаешься с ним сейчас? — девочка улыбается, глядя на другие страницы фотоальбома, которые были усыпаны тем самым «хорошим другом». — А ты знаешь, он уехал заграницу. Номер, видимо, поменял, и от него ни слуху, ни духу. Девочка кивнула, подытожив что-то у себя в голове, и продолжила листать моменты отцовской молодости. *** 5 сентября, 1997 год. — Я присяду? — Ну присаживайся, Джисон, — Минхо продолжил закрашивать клетки тетради, не обращая внимания на новенького, который выбрал именно то место, что было рядом с ним. Будто бы не мог сесть к Минджу, по которой фанатела вся школа. — Какими судьбами? — Родители, развод, переезд и все такое, — выдохнул Хан, продолжая рыться в своём портфеле, пытаясь найти нужные тетради. — У вас тут разве плохо? Я слышал, что это одна из лучших государственных школ. — А я слышал, что единороги существуют, но, как видишь, — он пожимал плечами, переворачивая законченную страницу. — Не сказать, что у нас здесь плохо, но то, что эта школа лучшая — явно брехня. Я в шоке, что в это кто-то верит. — Собственно, у меня нет выбора, как и у тебя, я так понимаю, мы в одной лодке. Придётся довольствоваться тем, что дают. — Придётся, — тихо повторил Минхо созвучно со школьным звонком, что орал будто сумасшедший. 2 июня, 1999 год. — Ты сдал английский? Слушай, может завтра снег выпадет? Или аномальная жара? Боже, ты что, не Минхо? Не знаю, кто вы, но верните мне моего Минхо! Я требую! — драматично отыгрывал Хан, удивляясь результатами экзамена. — Конечно, у меня много денег на пластические операции, чтобы быть таким супер-секси-гением, как этот ваш Минхо. — Гением, но без «ни», — Джисон рассмеялся, получая толчок в плечо. И все-таки, Минхо такой красивый. — Что с «ни», что без. В конечном итоге я все равно позорище семейного рода. — Никакое ты не позорище, а тот самый супер-секси-гений! Может быть и без «ни», но хуже тебя это не делает. Как и с «ни», ты останешься прекрасным человеком. Я бесконечно буду это тебе доказывать, пока не поймёшь. Минхо улыбнулся на его слова, которые и вправду внушали, что тот не такой уж и ужасный, самую малость, правда, но рядом с Джисоном хотелось верить в это, он же не будет врать. 30 октября, 2000 год. — Какая скука, — протягивал Джисон, падая на парту, ударяясь об нее головой. — Кто-то реально это слушает и пишет? Сумасшедшие, боже. — Наша гордость школы так усердно что-то выводит на листке, лишь бы не задымилась, — Минхо усмехнулся, глядя на первую парту, за которой сидела девушка, что пыталась вникнуть в тему урока. — Давай уйдём отсюда? Я уже не могу, — сползая под парту, говорил Джисон. Ему никогда особо и не было интересно в школе на монотонных уроках, а вот зависнуть в туалете или соседнем районе казалось веселее, чем просиживать дыру на стуле. — И что ты скажешь на этот раз? Увидел из окна старушку, которая не могла донести тяжёлые пакеты до своей квартиры, и решил стать героем, побежал на помощь и прихватил с собой меня, а то «вдруг не донесешь в одиночку»? — А вот, что скажу, — Хан, ничего не объяснив, поднял руку, обращая на себя внимание учителя. — Миссис Чхве, Минхо плохо, могу я проводить его до медпункта? Боюсь, один он не дойдёт. — Вечно вы по одному не можете, — преподавательница спустила на нос свои очки, посмотрела на Ли, делавшего вид больного, поразмыслила что-то, но все-таки отпустила. — Спасибо большое! — осторожно кланялся Джисон, стараясь не уронить Минхо, почти висевшего у него на плече. — И почему ты раньше не использовал эту версию? — Бабулька звучит как-то солиднее, я весь такой хороший, помогаю старушкам. Нужно же как-то подниматься в глазах учителей. — Ты только нас опустил, сделав сумасшедшими какими-то, — Минхо закатил глаза, поправляя свою причёску у зеркала в вестибюле, пока Джисон натягивал свою джинсовку. — Ой, сказал бы хоть «спасибо», они же поверили! Так бы сидел на допах сейчас, зубрил формулы до потери пульса. — Не забывай, Хан-и, мы в одной лодке, — он завязал шарфик, наконец выходя из душного помещения, прощаясь со старым охранником, который здесь, кажется, целую вечность, если не больше. Листья на деревьях желтели, а трава покрывалась инеем от утренних заморозков. Осень бежала рядом в своем разноцветном пальто из листьев, была рядом, забирая от всех проблем, наступающих на пятки. Джисон был чем-то похож на нее. С ним все также казалось простым и по-детски смешным. Деревья такие большие, а лужи размером с озеро. Минхо хотелось бы быть с Ханом вечность и чуть больше. — Так ты говоришь, что сама Минджу предлагала тебе писать проект, а ты отказался и выбрал меня? — Джисон удивлялся, как его друг мог отказать такой умной, а ещё и красивой напарнице. — Я польщён, конечно, но ты сам себя закопал. Выше «удовлетворительно» нам не поставят. — Да похуй, мне и с «отлично» ничего не светит. Тебе, кстати, тоже, — Минхо улыбнулся, помигивая рядом идущему Хану, который явно был недоволен такими выводами. Кофе, купленный на последние деньги, остывал в руках, а запах впитывался в ткань и асфальт. Джисон потратил свои карманные расходы на пачку сигарет, поэтому сегодня его пришлось угощать, оставляя свои остатки мелочи в кассе маленькой кофейни. Но даже это не волновало толком. И не успев одуматься, Минхо оказался в давно знакомой подворотне, а рядом виднелась протянутая сигарета. Джисон чиркнул зажигалкой, поджигая обе трубочки, а их лица были слишком близко друг к другу, и у Ли, кажется, сердце билось быстрее. — У тебя хоть жвачка есть? Мне крышка, если родаки учуят, — шарившись по карманам, говорил Минхо. Родители и правда негативно относились к курению. Хотя, чего греха таить, они относились так ко всему, кроме учёбы и их собственного бизнеса, на продолжение которого уже был назначен старший сын, который вовсе не внушал надежды, что станет нормальным человеком. — Будто бы тебя ни разу не палили, — Джисон закатил глаза и выдохнул дым прямо в лицо своего собеседника, заставляя того морщится. — Скажешь, что я курил. Моим нет дела до меня. — Ты хочешь, чтобы мне совсем кислород перекрыли? Ты и без этого у них под вопросом. — Почему это? — Ох, как же. Мы слишком много проводим времени вместе, что отвлекает меня от учёбы. А вдруг ты меня «голубым» сделаешь? А если курить научишь? — Джисон рассмеялся с родительских глупостей, которые были так бессмысленны. И в такие моменты он даже рад, что его родителям совсем наплевать на него, хотя иногда так хочется почувствовать родительское тепло, объятия матери и вкусный завтрак. А Минхо мечтал, чтобы на него болт забили и дали уже нормально пожить. — Подожди, а это не директриса? — Ли вглядывался в силуэт на дороге, затягиваясь чуть быстрее. — Блять, — прошептал Джисон, стараясь как можно быстрее потушить сигареты. — Отвернись, сделай вид, что это не, — И не дав ему договорить, миссис Сон окликнула их. — Мы влипли, — Хан констатировал факт, разворачиваясь и параллельно здороваясь с женщиной, нарушившей все планы. — Да я уже понял, — натягивая улыбку, пряча в кармане бычок, чтобы докурить его позже. 18 мая, 2002 год. — Открываем на счёт три, понял? — Джисон держал руки Минхо, чтобы тот раньше времени не узнал о результатах поступления. — Раз, два, три! Бумажки развернулись, а в самом низу красная печать «зачислен» мозолила глаза, но даже это не могло испортить впечатление от долгожданного результата. — Мы поступили, Минхо, мы смогли! — Хан радостно прыгал, сжимая в руках несчастную бумажку с ненужными бланками, кучей текста и заветной печатью. Один из лучших сеульских университетов принял их на бюджет, хотя, глядя на результаты итоговых экзаменов, казалось, что даже в самое низшее учебное заведение не возьмут и придётся горбатиться на работе до самой смерти за минимальную ставку. Хотя их результатам могла бы позавидовать половина класса, Минхо все равно был недоволен, продолжая корить себя за то, что мог лучше, а Джисон довольствовался тем, что получилось. Не готовясь дополнительно, такие результаты только снились ему в самых лучших снах, а тут наяву он открывает конверт и понимает, что поступил. — Ну что, мой друг, мы с тобой опять сели в одну лодку, — приобнимая Минхо, говорил Джисон, улыбаясь во все 32 зуба. — В который раз совершаю эту ошибку, ничему меня жизнь не учит, — Хан щипает его за бок, заставляя вскрикнуть, и смеётся с его реакции. Сейчас все было так хорошо, даже не верилось, что все это происходит наяву, а не во сне. Минхо был рад, что хоть в этот раз не разочаровал родителей, но больше этого он радовался, что наконец уедет отсюда. Уедет отсюда с Джисоном. 29 августа, 2002 год. — Да ты издеваешься? Пошли! Мы только приехали и ты хочешь стать самым занудным человеком в этом университете? — ныл Джисон, пытаясь уговорить Минхо идти на вечеринку в честь приезда первокурсников и начала учебного года. — О боже, ладно! Пошли, я согласен, — не выдержав больше звукового насилия Хана, Минхо заткнул уши, выкрикивая. Кажется, их комнату и разговоры слышала вся общага. — Наконец-то! Зануда-Минхо ушёл! Нахуяримся? — Нахуяримся, — подтвердил Ли, радуясь, что Джисон закончил выносить ему мозги. Но не тут то было. Хан выскочил из-за двери шкафа, выкидывая на кровать несколько вешалок с одеждой. — Надевай! — Боже, ты капризнее моей матери. — Меньше слов — больше дела, — Джисон указал на запястье, на котором, видимо должны дыши быть часы, но тех не оказалось. — Время тикает. Минхо закатил глаза, натягивая на себя огромные джинсы, выданные Ханом, пока тот уселся на кровати, глядя на свой собирающийся образ. — Ну красота! Модель же, даже лучше! — Джисон смеялся вместе с Минхо, восхищаюсь красотой и подобранной одеждой. До заветного события оставалось меньше часа, поэтому стоило выдвинуться и идти чуть быстрее, чем обычно, но это мало волновало. Предвкушение затмевало остальные эмоции. Интересно, какими будут одногруппники? А вдруг кто-то из класса ещё поступил? — Шуруй уже, — Минхо, кажется, задыхался от смеха после рассказанной Ханом шутки, подталкивая того ко входу в дом. — О, смотри, Минджу тоже поступила, — Джисон указал на девушку, одиноко сидящую на диванчике со стаканчиком чего-то явно алкогольного. — Судьба опять сводит, — заметив присутствие знакомых людей, она заметно оживилась. — Тут скука смертная, на самом-то деле. Хотя алкашка вполне себе, — в толпе послышался чей-то крик, перебивающий ее мысль и предлагающий игру в бутылочку, на которую все охотно соглашаются. Хан потащился за алкоголем, оставляя Минхо одного, чтобы занять места для них и не остаться самыми скучными в компашке своих новых одногруппников. — Я же сказал, что быстро, — прошептал Джисон, протягивая стаканчик Ли. — Прихвати какую-нибудь горячую красотку, — он подмигнул незнакомой девушке в кругу, толкая своего друга в плечо, которому явно не очень нравился исход событий. — Я кручу! — оповестил парень, который явно учился здесь не первый год, а пришёл ради бесплатного пойла, которое оказалось даже неплохим. В толпе слышались оханья, меняющиеся хлопками или смешками, и как только Минхо посмотрел на выбор бутылочки, сразу все понял. Жертвой такой банальной игры стал парнишка, явно первокурсник, как Джисон с Минхо и ещё половина людей здесь. На вид он казался спокойным, даже стеснительным, но либо алкоголь давал свои плоды, либо внешность была настолько обманчива. Восхищённые возгласы послышались, когда первокурсник грубо сгреб своего «одноразового партнёра» за его футболку и жадно впился в губы, продолжая выходить за рамки дозволеного и ограниченного времени. Минхо не был особо впечатлен подобными деяниями, но вот барная стойка интересовала его в разы больше, поэтому в следующий раз он вернулся с охапкой алкогольных напитков, получая одобрительные комментарии Джисона. Еще один банальный поцелуй стеснительной девчушки и горячего парня, ещё несколько, и только на этот раз пришла очередь Джисона крутить бутылочку. На этот раз ее выбор пал на Минджу. Он продлился ничтожно мало, но Минхо казалось, что прошла вечность и до начала полового акта оставались считанные секунды. В доме стало слишком душно, голова начала кружиться, а руки сжимались в кулаки, как-то сами, рефлекторно, что-ли. Тысячу вопросов почему он уходит и лишь один ответ, что нужно покурить, позволяют Минхо выйти из помещения, в котором в самом разгаре продолжалась игра. Сигарета оказалась зажата в губах, а всего пару искр зажгли ее, позволяя пеплу развеваться по ветру, как хотелось бы Минхо. Он замечал за собой, что странно реагирует на все, что связано с Джисоном. Так тепло вспоминая о его улыбке, одновременно сжимая челюсти, когда с Ханом кто-то был рядом. Пугало ли это его? Определённо. Это же неправильно — любить парня парню. Отец задаст жару, если узнает, да и мама расстроится, что её сын педик. — Ты чего убежал? — не дав окончательно нырнуть в свои мысли, Джисон прибежал к беседке, стоящей за несколько метров от дома. — А ты что прибежал? Тебя же Минджу ждёт, вот и иди к ней. — Что ты несёшь, Минхо? Заходи обратно, на улице холодно. — Что я несу? Действительно! Ты же знал, что она поступит сюда, вот и мне предложил, а сейчас делаешь вид, что не при делах! Иди сосись со своей Минджу, что же ты ко мне прибежал? — сделав последнюю затяжку, Минхо потушил свою сигарету, идя в сторону общежития. — Да стой же ты, блять! Перестань хоть сейчас быть упертым, как баран. — Свали уже к своей Минджу и отъебись от меня. — Да не нужна мне никакая Минджу, Минхо! Мне только ты и нужен! Когда ты, сука, это уже поймёшь? — проговорив последнее предложение особенно тихо, Джисон впился в такие желанные губы. Он мечтал сделать это с самой средней школы, и сердце билось ещё сильнее, когда Минхо был чуточку ближе обычного. Всё ночевки друг у друга, которые, вроде как, должны быть обычным делом, превращались в побоище бабочек внутри джисонова живота. Они ликовали, как и он сам, в надежде, что Минхо обладает теми же чувствами, что и он. Хан отстранился так нехотя и вязко, будто готовый заплакать, как маленький ребёнок, у которого забрали материнскую грудь. — Извини, — прошептал Джисон, чувствуя то-ли вину за содеянное, то-ли ликуя от удовольствия. — Заткнись и поцелуй меня ещё раз. 28 марта, 2004 год. Скучные пары длились, кажется, целую вечность, препод никак не мог заткнуться. Ещё и Джисон опаздывает. Не учёба, а какое-то издевательство. И даже игра с маленьким тамагочи не помогает скоротать время, которое, кажется, кто-то замедлил. Конспекты Минхо никогда толком то и не писал, только то, что сам посчитает важным, а такого было ничтожно мало, поэтому за два года обучения 24 листовая тетрадка была заполнена практически полностью. Он сам не понимал причину своего поступления сюда. Все равно ведь придётся продолжать дело отца, которое Минхо предписали ещё до его появления на свет. Ему совсем не нужно было высшее образование, — всему, что понадобится, его уже обучили. Да и выбранная специальность особо не впечатляла, но подушка безопасности — не так уж и плохо, правда? Ли никогда не понимал стремление родителей сделать его лучше остальных, понятно же, что такого не будет. Наверное, поступление в универ стало единственным спасением. Вроде и родители довольны, и сам Минхо. Маленький шаг в пропасть взрослой и печальной жизни, но был ли этот шаг так мал, как думали остальные? Из раздумий вытянули оживленные голоса одногруппников, злой возглас препода и опоздавший студент, направляющийся прямо за парту Минхо. Знакомая толстовка объясняет, кто же этот загадочный человек в забавной маске коня. Хан Джисон. Кто же ещё мог прийти в аудитории в этой маске, купленной на распродаже во время хэллоуина? — Как тебе в голову это пришло вообще? — тихо смеясь, проговорил Минхо, отчаянно пытавшийся не обращать внимание препода на их парочку. — Нужно же как-то разбавлять скучную жизнь этого университета, — он, наконец, снял несчастную маску, открывая вид на свое лицо и новый цвет волос. — И ты опять покрасился, — констатировал факт Ли, поправляя прядь выбившуюся из общего строя. — И тебе опять понравилось, — Джисон подмигнул, стараясь уложить волосы, растрепавшиеся от резиновой маски. — Давай уйдём? — Ты же знаешь, что я за любой кипиш, кроме голодовки, — Хан захватил свою сумку вместе с лошадиной головой, направляясь к выходу. — А куда это вы, молодые люди, собрались? — обращая всеобщее внимание, говорил преподаватель. — В туалет, тараканы под плиткой вызывают, извиняйте уж. 6 сентября, 2006 год. — Ну что, последний год в этой шарашкиной конторе, — Джисон улыбался, глядя на потрепанные стены университетского туалета. — Даже грустно, как-то. — Ну да, написание и защита диплома совсем не радуют. — Да нет, — Минхо будто бы готов был расплакаться прямо сейчас. — Понимаешь, такое чувство внутри нехорошее. — Ну чего ты опять, а? Все же хорошо, — Хан обнимает его так осторожно и нежно, что все костяшки ломаются, а поцелуи, засыпающие щеки, открывали внутреннее кровотечение и учащенное сердцебиение. — Я буду с тобой всегда. Даже если что-то случится, что заставит нас вылезти из нашей лодки и уплыть в противоположных направлениях, я всегда буду вот здесь, — он отстранился на несколько секунд, пальцами указывая на грудную клетку. — Мы с тобой всегда будет вместе, может и не физически, но точно душевно, — Джисон так ласково улыбнулся, как мама никогда не делала. Поцеловал так, словно это было в последний раз, и как же не хотелось оставлять этот момент в прошлом. Не хотелось расставаться, не хотелось отпускать его немного влажную и прохладную ладонь из своей. Хотелось просто чувствовать его обкусанные губы на своих, хотелось чувствовать себя защищённым в его объятиях. — Не забывай меня никогда, пожалуйста, — смахивая выступающую слезу, проговорил Минхо, уткнувшись в джисонову грудь, вдыхая такой родной аромат геля для душа, смешанного с дезодорантом. — Никогда не забуду, — подтверждает Джисон, осторожно укладывая пальцы на чужом подбородке, притягивая его к себе, и так нежно расстягивая удовольствие вместе с губами Минхо, самую малость покусывая, а в тот же момент зализывая, словно извиняясь. Им было хорошо, может быть, в последний раз, но это было неважно вовсе. Сейчас они есть у друг друга, а остальное — ерунда. 30 июня, 2006 год. Все экзамены сданы, «корочки» получены, а время, проведённое за университетским столом пролетело слишком быстро. Вроде бы недавно собирались на вечеринку по случаю приезда первокурсников, будучи ими, а сегодня сидя в актовом зале для последнего концерта, стало как-то страшно. Неужели все правда закончилось? Неужели именно так начинается взрослая жизнь без чьей-то помощи и надежды на кого-то, кроме себя? Верить не хотелось. Остаться навеки студентом, ликующим от повышения стипендии или ремонта общежития за счёт универа, было лучшей перспективой. Джисону было велено исполнить песню на его усмотрение, чтобы разбавить печальную обстановку последнего дня, проведённого в стенах университета. Конечно, нормальных песен у него в репертуаре не наблюдалось, поэтому пришлось разучивать что-то новое. И каждый вечер голова болела не только у Минхо, но, по всей видимости, у всех соседей по комнате, от бесконечного брыньканья по струнам несчастной гитары. Конечную версию Ли так и не услышал, в ответ получив, что это будет сюрпризом. — А сейчас на сцену выходит выпускник нашего вуза — Хан Джисон с песней собственного сочинения! — директриса передала микрофон студенту, на которого было обращено всеобщее внимание. — Я написал эту песню для одного очень важного для меня человека, который со мной уже, кажется, вечность. Спасибо тебе. И, конечно же, спасибо преподавателям за знания и возможность пройти дальше, — поклонившись в последний раз, Джисон взял свою гитару в руки, поставил микрофон поближе и провел медиатором по струнам, и ещё раз, и ещё, пока в конечном итоге это не превратилось в приятную для ушей мелодию. Его голос разливался по всему залу, но больше всего попадало на Минхо. На несколько секунд открывая глаза, Джисон смотрел исключительно на Ли, улыбаясь так тепло, что казалось, что все это сон, о котором даже и мечтать не мог. Закончив свое выступление, директриса поблагодарила Хана за выступление, продолжая во речь и переходя к другим ученикам. — Пошли выйдем? — Джисон шептал так тихо, что казалось, даже Минхо не услышит, но тот, к счастью, услышал, вставая со своего места, хватая чужую руку и ведя его за собой в туалет. — Последний раз здесь курим, — зажигая свою сигарету, говорит Ли, делая затяжку, чувствуя, как на лице появляется глупая улыбка. — Как тебе моя песня, кстати? — Хан подходит все ближе, заставляя лопатки напротив соприкоснуться с холодной кафельной плиткой, которую явно не собирались менять, несмотря на ее состояние. — Также, как и ты, — Минхо оставляет на джисоновых губах влажный след, пропитанный сигаретным дымом и вишневыми жвачками. — Такая же плохая, что-ли? Я оскорблен. — Я тебя сейчас ударю. — Пошли уже, гроза района, — приближаясь к пунцовым щекам, говорил Джисон, оставляя на них масляный след от гигиенички. 31 августа, 2006 год. Родные улочки старого города теплили внутри надежду на счастье и уют. Потертые чувствами и детскими мелками стены домов будто бы обнимали так, как никто и никогда не обнимет больше. Просили, изнывали, чтобы остались подольше здесь. Чтобы не убегали в шумящие жизнью и фальшью города, не гнались за деньгами и популярностью. Умоляли быть рядом и оставаться людьми, что бы ни случилось. Минхо чувствовал их тоску в перемешку с первыми чувствами и надеждами. Последнее лето в глухом, всеми забытом, городишке, о котором не станут говорить по радио, о котором не будут слагать легенды или сказы. Последнее, что от него останется — первая любовь и сигареты в знакомом ларьке недалеко от школы. — Минхо, — Джисон начал как-то серьёзно, даже мурашки по коже пошли. — Мне нужно будет уехать. — Надолго? — Навсегда. У Ли из рук выпала кружка с чаем, пачкая белый ковёр, лежащий рядом. Пусть он готовил себя к подобному исходу каждую ночь, в реальности же все оказалось намного тяжелее. Мозг не воспринимал эту новость, как что-то из разряда серьёзного. Это же шутка, правда? Еще одна глупая шутка Хан Джисона. Нет, наиглупейшая шутка, ужасный розыгрыш и вовсе не смешная ситуация. — Прекращай шутить, несмешно от слова совсем. — Я не шучу, Хо. Я улетаю завтра утром в Англию, — Джисону тоже было не по себе, но он понимал, что это решение будет лучшим. Может быть, хоть у кого-то из них получится устроиться в жизни? — Мы больше не в одной лодке, ты это хочешь сказать? — сдерживая слезы, говорил Минхо, а они как назло текли только больше. Будто бы пошёл дождь, а тот попал в самый его разгар. — Да, — Хан выдохнул тяжко, подошёл к Ли и обнял так крепко, как не обнимал никогда. Это точно не шутка. — Прости меня, пожалуйста. Я знаю, что поступаю ужасно, но так будет лучше, — прижимая его к себе ещё ближе, Джисон чувствовал, как намокает его рубашка, от этого становилось ещё хуже. — Минхо, пожалуйста, послушай. Я всегда буду с тобой. Не рядом, конечно, но в твоей душе я точно останусь тем самым глупым мальчишкой, с которым ты был в одной лодке. Храни меня вот здесь, — он указал на грудную клетку, в которой сейчас происходил бунт похлеще, чем в самую сильную бурю, — но не грусти обо мне, хорошо? Не вспоминай обо мне, но помни, что когда-то в твоей жизни был такой Хан Джисон. Я всегда буду любить тебя, Минхо. Сейчас будто бы все полетело вниз, как хрустальная ваза, ставшая тысячью мелких осколков, из которых можно сделать только страшное подобие старой вазы, что развалится на следующий день. Смазанные поцелуи, следы от вазелина с губ, сигаретный дым, билеты на автобус до соседнего города и вишнёвые леденцы. Все это в прошлом. Как и они сами. *** Годы уходили, а молодость становилась все дальше. Если честно, тот день Минхо запомнил, как что-то туманное и мутное. Но одно он помнил очень хорошо — джисоновы слова и их последствия. Каждый день, после переезда Хана, он старался не вспоминать о нем, но получалось плохо. Как только у разума появялась свободная секунда, он воспроизводил картинки из счастья. Поэтому Минхо делал все, чтобы не вспоминать его, — работал до потери пульса, чтобы на развлечения не хватало времени, даже переехал из старого городишки, чтобы меньше напоминало. А потом и родители сели на уши со своим браком. Мол, нужно жениться, чтобы повысить статус компании и не сдохнуть в подворотне от одиночества. Хоть и второй вариант вполне его устраивал, мнение Минхо не учитывалось, поэтому уже через несколько дней он сидел на семейном ужине, глядя в знакомые глаза, удивляясь, что его будущей женой стала сама Ким Минджу, которая, как ему казалось, на дух не переваривала Ли. На деле же она оказалась хорошим человеком с похожей судьбой. Родители также не спрашивали ее никогда, все было предрешено ещё до того, как та успела появиться на свет. Ее совсем не интересовала идея брака, даже для повышения материального благополучия. Минхо приходилось думать, что он влюблен в нее, представлять, что он нормальный, а не ужасный педик, заражённый ЗППП. Минджу такая игра в любовь доставляла мало удовольствия, но что поделать? Хотя ей бы так хотелось оказаться в объятиях своей лучшей подруги, к которой она испытывала далеко не дружеские чувства. И ей всегда твердили, что это — ненормально, а за малейшие намёки она получала по губам, чтобы «повадно не было». Идеальная пара по несчастью получилась. Минхо и Минджу были лучшими друзьями, но ничего большего между ними и быть не могло. Но родители опять же настаивали уже на ребёнке. Мол, кто же будет продолжать род? А кто стакан воды в старости подаст? Конечно, можно было плюнуть в лицо и, забив огромный болт, отказаться от таких родителей, но Минхо с Минджу настолько были запуганы родительскими выходками в случае несоблюдения их указаний, что делать было нечего. Хотя они оба были готовы к воспитанию ребёнка, его материальному содержанию, Минджу даже хотела его, внутри все равно было гадко. Может они сами внушили себе, что хотят этого ребёнка? И даже рождение малышки не пробудило ни в одном из них романтических чувств, что было и ожидаемо. Теперь строить из себя любовную парочку приходилось ещё и перед дочерью, которая хоть и мало, что понимала, но чувство вины перед ней было больше, чем перед остальными. Ёнсо росла в любви, заботе и поддержки с возможностью собственного выбора. Она получила и до сих пор получает то, что им не додали в детстве. Ни Минджу, ни Минхо не хотели, чтобы их ребёнок относился к ним так, как они относятся к своим. Им обоим хотелось сделать все, чтобы малютка была счастлива. Чтобы вышла замуж или женилась по любви, делала то, что хочет и может. Родителями они были прекрасными, на самом-то деле. За все время брака с Минджу, Минхо, наконец, принял свое влечение к парням, которое отчаянно глушил и забывал все прошлые годы. А его жена грешила тем, что за спиной у Ли вела отношения с девушкой своей мечты. Йеджи и правда была хороша. Минхо знал ее, знал об их отношениях, Минджу сама же проговорилась, хотя он был и не против, чтобы в этой семье хоть кто-то был счастлив. На свою личную жизнь у него времени не было. Бизнес поднимался все выше, пользовался спросом и приносил в их кошельки ещё больше, чем раньше. Отец Минхо был несомненно рад достижениям сына, особенно, когда на него карман капали денежки за простое его существование. *** — Ёнсо, давай скорее, опаздываешь, — Минхо стоял у входной двери, поджидая пока дочь соберётся и они выедут в школу. — Иду! — девочка вышла из своей комнаты, вызывая улыбку на лице своего отца, забрала у него свой портфель и побежала к лифту. Сегодня у Ли выдался свободный денёк, поэтому он решил посвятить его дочери целиком и полностью. Та же была безмерно рада, ей давно хотелось побыть с вечно занятым папой чуть больше четверти часа в день. — Куда хочешь сходить сегодня? — улыбаясь, говорил Минхо. — Хочу в кафе! И в парк на аттракционы! — девочка потянулась ближе к магнитоле, чтобы увеличить громкость песни, игравшей сейчас на радио. — Тебе нравится эта песня? — Голос был до чёртиков знакомым, а лирика всплывала в голове. — Ага! Это J.Оne, у него много крутых песен! — Послушаем вместе, расскажешь мне все про него, хорошо? Ёнсо захлопала в ладоши от радости, а Минхо чувствовал себя действительно хорошо, заставляя ее улыбаться. Он был готов продать весь мир, а потом купить его обратно ради неё. Она и была его миром. За окнами машины виднелась знакомая местность, знакомое здание средней школы, а девочка выбежала навстречу к своим одноклассницам, которые давно ждали ее, совсем позабыв обнять папу, самую малость опечаленного таким исходом. — Ты думал, я про тебя забыла? — вдруг прибежала Ёнсо, обнимая отца так крепко, как только могла. — Я люблю тебя, пап. — И я тебя, беги в школу, — Минхо оставил на макушке девочки еле ощутимый поцелуй, после которого та убежала в здание. — Пап? — послышалось где-то сбоку, а голос был таким знакомым, прямо как у того J.One, что крутили по радио. — Не знал, что у тебя есть дочка. Голова машинально повернулась и в поле зрения появился до боли в груди знакомый человек. Тот человек, с которым прошла вся молодость и чуть больше. Это были те самые смазанный поцелуи, следы от вазелина с губ, сигаретный дым, билеты на автобус до соседнего города и вишнёвые леденцы. Это было его вечное прошлое. — Джисон...?