***
Смена личности – тайна нашей семьи. Этот ритуал не первый раз применяется для защиты Наследников. Ритуал обмена личности происходит на алтаре и подходит только для мужчин нашего рода. Его создал Гриммуальд Тормунд – прародитель нашего рода. Именно так он смог отправить своего сына из Норвегии, где ему грозил вассалитет у Рагнара Лодброка, который присоединял к себе один род за другим, уничтожая вассалов в бесконечных войнах и набегах. Тогда "сын" Гриммуальда – Бьёрн, принял вассалитет, а "отец" уплыл со своим виком к Британским островам. Рагнар очень любил оставлять в заложниках детей, зная, что родители повязаны самым сильным из поводков – родительской любовью. Но он не знал, что под личиной Гриммуальда Тормунда отбыл Бьёрн. Связанный Драко лежал на алтаре и неистово сверкал серыми, как у меня, глазами. Я коснулся его пепельных волос. Наши норвежские корни были сильны, все мужчины нашего рода обладали этим цветом волос и глазами цвета подтаявшего морского льда. Возразить мне, своему отцу и главе рода, Драко не мог, хотя я видел, каким бешенством он горит. Неужели полукровка Поттер стоит таких чувств? – Jeg gir kroppen min til deg. Jeg tar kroppen din. Du er meg. Jeg er deg. О́din, godta mitt offer! С этими словами я надсёк свою ладонь, надсёк вялую ладонь сына и соединил их, смешивая кровь. Мир перед глазами смазался, меня потащило в темноту спиной вперёд, а потом я понял, что лежу на чём-то твёрдом. Хорошо, что связывающие чары слетели, иначе я бы оказался в глупом положении. Я сел и увидел на полу своё тело. Некоторое время с любопытством разглядывал себя со стороны. А я хорош! Возраст лишь прибавил мне гармоничности, определённости и глубины, как это бывает с хорошим вином. Я в теле Драко своё тело поднять бы не смог, так что вынужден был левитировать его, хоть это и не учтиво. Но Драко всё равно в обмороке. Отдав домовикам последний приказ, я запечатал комнаты Драко. Хорошо, что волшебные существа и менор воспринимают душу, а не тело. Для них я всё ещё Люциус Малфой, лорд и хозяин. Когда сын придёт в себя, игра уже начнется и ему не сбежать. Я провёл ритуал непосредственно перед поездкой в Хогвартс, чтобы сын ничего не успел предпринять и предупредить Поттера.***
Ехать в школу в качестве ученика было странно. Впрочем, как и ощущать себя более гибким, более утончённым. Драко ещё не вошёл в свою зрелость, ещё не нарастил мускулов, не раскрыл весь свой потенциал, данный ему природой. Я в его возрасте был таким же и теперь словно вернулся в собственное прошлое. Это ведь не оборотное, когда меняется твоё тело. Это перенос личности в чужое тело. И находиться в теле сына, которому я подарил жизнь, которого растил, любил, берёг – было одним из самых необычных ощущений которые я когда либо испытывал. Некоторое время я внимательно рассматривал себя в зеркале туалета в поезде: у Драко более тонкие черты лица, ещё не огрубевшие, не определившиеся. Конечно, ему тоже пришлось нелегко во время возвращения Волдеморта, но это не идёт ни в какое сравнение с тем, что пережил я. Страдания всегда оставляют след как на душе, так и на теле. И там и там – мы черствеем. Непривычным было отсутствие длинных волос, кольца главы рода, трости, физической силы, к которой я привык, как привыкают к оружию. Но мне надо было отыграть свою роль до конца, поэтому все атрибуты лордства я оставил в меноре. Я зашёл в тамбур, и меня неожиданно дёрнули на себя сильные руки, а рот накрыли нетерпеливые губы. Окутавший запах был яблочным, летним, беззаботным, свежим. Прижавшее к стене тело – горячим, подвижным, сильным. Так вот ты какой, Гарри Поттер. Оторвавшись от меня, Поттер упёрся лбом мне в плечо. – Дрей, я скучал, – хрипловато сказал он. Несмотря на злость на такое бесцеремонное обращение с моим сыном, на то, что раз Поттер позволяет себе такое – значит, Драко это позволял, я возбудился от силы и искренности чувств. Хорошо, что я сдержал инстинкты и не выбил полукровке зубы за наглость. «Дрей»... Поттер присвоил моему сыну какое-то собачье имя. Как отвратительно! Я знал от Северуса, что Герой прост как кнат: не может скрывать эмоции, не умеет контролировать мысли. И теперь я ощутил эту искренность в полной мере. Да разве можно быть таким открытым? После всего пережитого? Он или непроходимо глуп, или феерически самоуверен. Мне хотелось встряхнуть Поттера за плечи, крикнуть в лицо: «Не будь наивным идиотом!» – так сильно, что я положил руки ему на плечи возле шеи. Поттер отстранился, заглянул мне в глаза. Мерлин! Он смотрел на меня с любовью! Никто никогда не смотрел на меня так. Даже Нарцисса в наши лучшие годы, когда она ещё верила в то, что сможет влюбить меня в себя, заменить контракт на магический брак. – Драко! – сказанное шёпотом отрезвило. Он любит не меня, а моего сына! Поттер вдруг улыбнулся яркими припухшими губами и сполз по мне, распахивая мантию и дёргая пряжку ремня. Однако! Я ухмыльнулся внутренне и наложил Запирающее и Заглушающее. Этот дебил даже не додумался обеспечить приватность. Мальчишка тем временем добрался до моего члена, который бодро натягивал ткань. Судя по реакции тела сына на полукровку – с сексом у этой парочки всё давно налажено. Поттер провёл носом вдоль восставшего органа, туго облепленного бельём. – Опять шёлк, мой лорд, – хихикнул Поттер, и член от этого голоса, ставшего низким и хриплым, дёрнулся и засочился смазкой. Блядь! Как можно быть таким невинным и таким порочным одновременно? И постойте. Мой лорд? Меня раскрыли или сын играет в ролевые игры с этим полудурком? А потом все мысли вымело у меня из головы. Поттер, оголив мой член, присосался к головке, как пиявка. Может техника и страдала, но всё лихо компенсировал энтузиазм. Запрокинув голову, я слушал хлюпающие неприличные звуки, ощущал руку на яичках, млел от движений языка и губ. Вторая рука Поттера, которой он вцепился мне в бедро, слегка подрагивала. И это странным образом возбуждало. Вцепившись в буйные волосы, я крутнулся, уткнул Поттера затылком в стену, зафиксировал голову двумя руками и начал размашисто трахать его в красный влажный рот. Блядь, как же я хотел его выебать! Драть эту суку, высокомерную и наглую, во все щели, куда только может протиснуться мой член. Кончая, я буквально удушил его членом, от чего Поттер забился в моих руках. Вытащил, лишь когда он обмяк. За волосы поднял вверх, вжал в стену расслабленное вялое тело и сунул руку в штаны. Там было мокро. – Поттер? – Ммм… – Ты кончил?! – Будто для тебя это новость, Дрей, – со смешком промямлил он и уткнулся мне лбом в плечо. Это был такой обыденный жест, что меня покоробило. Кажется, у него с моим сыном всё серьёзнее горячего юношеского траха. И самое ужасное, что я оценил эту искренность... Я даже не сразу осознал, что сипло бормочет Поттер. – Твой член в моём горле делает из меня желе. Я замер, как громом поражённый. Кажется, я начинаю понимать Драко. Мне всего лишь отсосали, а я словно пыльцы фей перенюхал. Или покатался на единороге. Хорошенько так покатался. Развернув Поттера, я вжал его в стену, дёрнул штаны вниз и замер, глядя на упругие смуглые половинки. – Ты каждый раз на них пялишься так, словно увидел лик Девы Марии, – сипло захихикал Поттер, пытаясь отлепиться от стены. Я надавил ему на спину между лопаток, чтобы он не дёргался. – Кто такая дева Мария? – хрипло спросил я. – Богородица у магглов. А Бог – это вроде Мерлина. На духовную жизнь магглов мне было наплевать, особенно сейчас, когда передо мной было совершенство. Я взялся за половинки и развёл их в стороны. Ощущение, что разломил спелый персик. Мерлин! Я и забыл, как это хорошо, когда тебе 18. Член снова встал. Я невербально применил Очищающее и опустился на колени перед этим богатством. Дырочка была тёмной и крепко сжатой. Я широко провёл по ней языком и услышал сверху сдавленное «Ох ты ж, бля!» Хмыкнул и нажал языком на отверстие, которое бешено начало сокращаться от моих манипуляций. Значит, эта дырка знает, к чему вся эта суета. Я ввинтил палец и, работая им, облизывал края сфинктера, чуть припухшие от прилившей крови. Поттер стонал надо мной, крутя бёдрами. – Не тяни, я тебя прошу, Малфой! Как же не тянуть? В стороны – обязательно. Размер Драко ещё не был таким, каким будет лет через пять, но даже для него одного пальца – растяжки явно мало. Дырка была тугой, словно девственной. Они что, не трахались, только баловались петтингом? Я втиснул второй и прикусил совершенную половинку. Поттер замер, а я провернул кисть и нашёл выпуклость простаты. Когда я провёл по ней с усилием подушечками пальцев, он натурально взвизгнул и вцепился в свой член. Я отнял его руку. – Даже не думай! – Драко, ты такой странный сегодня. Ты сейчас словно… твой папочка. Блядь, это так возбуждает! – знал бы ты, Поттер, насколько ты прав! – Без грязных слов! – шлёпнул я его по заднице и снова надавил на простату. – А, чёрт! Вставь уже! – Ты похотливая сука, знаешь? – До тебя – не знал. Давай! Я ввёл третий палец, не столько стимулируя простату, сколько растягивая сфинктер. Поттер, судя по всему, крайне возбудим, я не хотел, чтобы он кончил так быстро. Вытащив пальцы, я поймал его руки, сжал запястья и зафиксировал их Инкарцеро у Поттера над головой. – Драко? – с удивлением спросил он. – Чтоб не хватался за член. Кончишь от моего, – властно сказал я. – Мхм, – невнятно замычал Поттер и затрясся. Я опустил руку в пах и пережал его член у основания. Он пульсировал и подрагивал. Оттянул яйца, заставив обиженно застонать гриффиндорца. Ну какая же сука! Волдеморт выбрал неправильную тактику. Ему надо было трахать Поттера до изнеможения, а не пытаться убить. Вышел бы занятный союз: Лорд сливал зло и кипучую энергию в Поттера, Поттер бы со своим человеколюбием не давал бы Лорду творить дичь. Шлёпнув гриффиндорца по заду, я вставил и вытащил пальцы и посмотрел, как закрывается отверстие. После моего члена оно будет раскрыто ещё шире. Хочу это видеть! Приставив головку, я взял Поттера за плечи и, двинув бёдрами, одновременно потянул на себя, надевая на член. – Д..рей! – взвизгнул он, сжав меня горячими стенками до чёрных кругов перед глазами. Было туго, жарко, влажно, потрясающе. Дождавшись, когда спазм мышц пройдёт и сфинктер чуть расслабится, я надавил на поясницу, заставляя прогнуться еще сильнее, схватил его за талию и начал натягивать на себя, работая бёдрами на бешеной скорости. Поттер скулил, цеплялся задранными связанными руками за стену, подмахивал. Буквально через три минуты невозможно выгнулся, упираясь мне затылком в плечо, содрогнулся и, ахнув, выстрелил перламутровой струйкой. Я отпустил себя и в несколько движений кончил глубоко внутри сокращающегося ритмично сфинктера. Замерший Поттер ослаб и начал оседать вниз. Меня ноги тоже плохо держали, поэтому я вдавил его в стену, опираясь и не желая покидать тёплой влажной задницы. – Ты сегодня какой-то не такой, Дрей, – хрипло сказал Поттер. – Что случилось? – Я поговорил с отцом? – И? – Он не против того, чтобы мы встречались. Но поставил условие. – Какое? – Ты заключишь договор с семьёй Малфой на брак. – В чём подвох? – Ты обязан выйти замуж за представителя семьи, кем бы он ни был. – Я всё ещё не понимаю. – Это может быть как я, так и отец. Да. Я принял решение. Мой сын не будет с Поттером – это неизменно. Я забираю Поттера себе! Тело подо мной задёргалось, от чего член выскользнул с пошлым хлюпом. Поттер развернулся, поднял ко мне лицо с огромными глазами. – Это как? – Отец сомневается в том, что ты можешь меня любить. И если ты подпишешь контракт, это станет гарантом того, что ты не обесчестишь меня отказом. – Но я люблю! – Значит, подпишешь контракт, – какой замечательно наивный, порывистый, чистый мальчик. В моей крови закипел интерес. Интересно будет завоевать его, обольстить. Не в теле сына, которое он сейчас так любит, а в своём теле. В рамках нашей истории, где были ненависть, сражения, презрение. – Подпишу! – выпалил Гарри, обнимая меня связанными руками. Я снял чары, привёл нас и одежду в порядок, и мы пошли в купе. Там уже сидели грязнокровка, предатель крови, Лонгботтом и рыжая Уизли. Мой сын общается с этим отребьем? О, Мерлин! Я попытался улыбнуться. – Не напрягайся, Малфой, – развязно произнёс рыжий. – Мы знаем, что тебе не нравимся. Ты нам тоже. Гарри посмотрев на друга с укоризной, осторожно сел у окна. Кажется, я был несдержан. Поттер горел румянцем и имел совершенно очевидно затраханный вид. Ха. Пусть гриффы видят, кто имеет их лидера. Выебал я его знатно, до сих пор ощущая томление в чреслах. Я сел рядом, достал из багажа книгу, а Избранный уложил мне голову на плечо и мгновенно заснул. От потряхивания вагона он постепенно сползал, пока не оказался головой у меня на коленях. И я, вместо того, чтобы читать книгу по древним рунам, освежая знания, пялился на мальчишеское смуглое лицо, плохо выбритое, нежное и, чего уж врать себе, крайне привлекательное. Эстетично было всё: от чётко очерченного подбородка до гладкого лба. Знаменитый шрам почему-то пропал. Я коснулся тонкого белёсого росчерка, где он когда-то был, и только сейчас понял, что очков на Поттере тоже нет. Да и когда мне было замечать, если он напал на меня так неожиданно. Ощутив взгляд, я резко вскинул глаза и поймал грязнокровку на подглядывании. Она смутилась до слёз, занавесилась копной неухоженных волос. Так-так-так. Кажется, Драко нравится этой магглорожденной дворняге. Отвратительно, но на этом можно будет сыграть. К концу дороги я понял, что прав в своих подозрениях: тупая шлюха исподтишка пялилась на меня почти всё время. Мне ужасно хотелось её послать в грубой форме, но я, поймав её взгляд в очередной раз, улыбнулся и облизнул губы. Она вновь покраснела так, словно в рожу ей плеснули краски. Мерлин, сын, на какие жертвы я иду ради тебя!***
Сразу после пира я пошёл не в башню, где разместился восьмой курс для тех, кто хотел закончить школу по всем правилам, а в совятню. У меня с собой было письмо поверенному. Я написал его полчаса назад и мог отправить его через связную шкатулку, но мне надо было пройтись, упорядочить мысли. За восемь часов дороги и один трах я радикально поменял план действий, и это требовало осмысления. К концу пути я не передумал и таки воспользовался школьной совой. Я хочу Поттера, и он будет моим. Не так часто я хочу что-то так сильно, и у меня нет причины себе отказывать в прихоти. Утром филин Гринготтса уронил мне в руки письмо с гербом банка. Я открыл его и, допивая чай, тщательно вычитал контракт. Если Поттер его подпишет, ему никуда от меня не деться.***
Конечно, он его подписал. Мне это стоило одного минета. Гриффиндорец трясся и дрожал, пока я показывал мастер-класс, а кончая зажал меня бёдрами так, что чуть не задушил. Но я впервые понял, что делая минет – можно испытать удовлетворение. Поттер так откровенно получал удовольствие, так всхлипывал, прижимая дрожащую ладонь ко рту, так смотрел на меня, что мой член дёргался и тёк предэякулятом. Душивший меня ногами и членом Поттер не заметил, как я кончил, лишь коснувшись себя и быстро глотая его семя. Я никогда не позволял кончать себе в рот, но сейчас испытывал лишь возбуждение, а не злость или отвращение. Выпустивший меня из захвата Поттер растёкся медузой по постели и бессмысленно глазел в потолок. Я почистил себя и его, лёг рядом. – Драко, это было потрясающе! – я поморщился. Имя сына из этого рта раздражало… – Это потому, что я Малфой, – сказал я. – Мы лучшие во всём. – Иногда мне кажется, что я слышу через тебя твоего отца. Особенно, когда ты говоришь с такими интонациями. Мне нравилось, что Поттер думал обо мне, лёжа в постели. – Иногда мне кажется, что ты слишком много думаешь. Раздвигай ноги. Затраханный Поттер подмахнул контракт, не вычитывая. Хороший мальчик. Доверчивый. То, что мне нужно.***
После подписания контракта пришло время осуществления плана. Я с первого дня оказывал незначительные знаки внимания грязнокровке, умело расставляя силки: улыбался, подавал галантно руку, делал простенькие незамысловатые комплименты. Мой наивный Поттер радовался, как дитя, что я пытаюсь наладить отношения с его друзьями. Мерлин, играть с детьми во взрослые игры было одновременно смешно и нелепо. Но... Поттер стал моей целью, и на пути к ней все средства были хороши.***
Я не ошибся в своих предположениях относительно симпатии грязнокровки к Драко. Грейнджер оказалась падкой на топорную лесть, дорогие подарки и хорошенькое личико. Охмурить её ничего не стоило. Да и внешне она не была отталкивающей, хотя её социальный статус и грязная кровь претили мне. Мне понадобился всего месяц на осуществление плана. Весь январь я обольщал дуру, доведя её до такого состояния, что она похерила все принципы, в том числе дружбу, параллельно трахая Поттера буквально на износ. Я не был нежным. Я не был заботливым. Я не был любящим. Хотя мог и хотел. Поттер должен был ощутить себя использованным Драко. Ощутить, что Драко в отношении него переменился. И вот день Х настал. Я подпоил Грейнджер и завалил её прямо на нашей с Поттером кровати (мы жили в комнатах по двое, и я сразу по приезде объединил наши кровати в одно ложе). Она вяло отбивалась, хихикала и вела себя как дешёвая шлюха. Для достижения эрекции мне пришлось закрыть глаза и отключиться от визгливого голоса, болтающего глупости. По моим расчётам Поттер как раз должен был вернуться с тренировки по квиддичу. Зашедший в комнату в самый пикантный момент Гарри ойкнул, извинился и вышел, захлопнув дверь. В ту же секунду я оттолкнул от себя прилипалу, не удержавшись от того, чтобы брезгливо вытереть влажные пальцы о простыню. Гренджер застыла, прижав ладонь ко рту, а я вышел в коридор. Гарри, белый как мел, сидел на полу у противоположной стены и смотрел мимо меня остановившимися глазами. – Ты же не думал, Поттер, что между нами всё серьёзно? Мне нужен наследник, а мужчины не рожают, как тебе известно. Отец вряд ли будет радоваться моему бесплодному браку, но вот если я сделаю сына – то мы можем вернуться к нашим отношениям. В качестве любовника ты прекрасно подойдёшь. Мой голос был вальяжным и полным насмешки. Драко умел выводить людей из себя таким поведением, которое я с лёгкостью имитировал в его теле. Меня всегда раздражала эта черта, присущая Блэкам. Но сейчас мне это было ещё и отвратительно. Гарри выглядел так, словно его стёрли. Мне хотелось упасть перед ним на колени, обнять, поцеловать, извиниться, сказать, что топчущаяся за моей спиной Грейднжер ничего не значит, она лишь расходный материал в большой игре. Вместо этого я вздёрнул подбородок и пошёл к МакГоннагал договариваться о переселении. Гарри должен был понять, что Драко окончательно оставил его.***
Я ещё неделю встречался с грязнокровкой, закрепляя результат, хоть терпел её с трудом. Неожиданно больно было смотреть на потухшего Поттера, что стал похож на тень самого себя. Хорошо, что пасхальные каникулы уже на носу. Скоро план войдёт в завершающую фазу.***
К Поттеру я приставил домовика, который скрытно следил за тем, чтобы он ничего себе не сделал и не попал в травмирующую ситуацию. По докладам домовика тот любил ночью шататься по замку под мантией-невидимкой. Информация о том, что он любит посидеть на Астрономической башне испугала меня, и я на следующий день, как узнал об этом, установил там специальные защитные чары. Из каждодневных отчётов домовика я видел, что Гарри справляется, и гордился им. Он – не Драко. Мне было горько осознавать, что мой сын, выросший в любви и благополучии, не так хорош, как Поттер, который в детстве видел лишь отторжение. Вот оно, пагубное воздействие гиперопекающей матери, вот она, кровь. Я даже пожалел, что в своё время побоялся взять на себя опеку над потерявшим родителей Поттером. Мой будущий партнёр вырос бы не в нужде. А то, что он нужен мне, я бы понял ещё лет пять назад. Да и с Лордом я бы расправился намного менее травматично для семьи и для Гарри, чем это уже произошло. Знай я, кем станет для меня Гарри, я бы просто уничтожил угрозу на корню. О крестражах я знал, найти их смог бы. Я редко сокрушался о прошлом, но в отношении Гарри в полной мере ощутил груз неправильно принятых решений.***
В поезде я расставил с Грейнджер все точки над i. За неделю до каникул я объявил ей, что мой отец никогда не примет этой связи, а отношения без перспективы заключения брака меня не интересуют. Она бледной тенью преследовала меня по замку, а в поезде поймала в тамбуре у туалета. – Драко, не бросай меня! Я тебя люблю! – Прости милая, наши отношения были ошибкой. Я поддался пагубной страсти. – Я отказалась от всего ради тебя! От меня отвернулись все! А Гарри смотрит как на пустое место! "Ты и есть пустое место" – подумал я. – Ты обвиняешь меня?! – поднял я бровь в изумлении. Вот же шлюха! Грязнокровка смешалась, опустила голову. – Я не могу без тебя. – Гарри же смог, – не удержался я. – И ведёт себя не в пример достойнее тебя! – Он мужчина! – У достоинства нет пола! Скажу тебе последний раз и как есть: отвали от меня, грязнокровка! Грубые слова подействовали: Грейнджер отшатнулась от меня, разрыдалась и убежала. Наконец-то.***
Драко, просидевший взаперти полтора месяца, позволил себе повысить на меня голос. Я очень давно не применял к нему волю главы рода, но сейчас вынужден был это сделать. После экзекуции сын мелко дрожал, но больше не смотрел на меня непочтительно. – Драко, ты мой сын. Ты мой Наследник. Ты – надежда рода. Поттер не годится для тебя. Ты прекрасно знаешь, что должен продолжить наш род, – увещевал его я. – Я его люблю! – как я тебя понимаю, сын. Но Гарри – мой! – А он тебя? – уточнил я, направляя диалог в нужное мне русло. – Тоже! – он и правда тебя любил, Драко. Но на войне все средства хороши. Я редко хотел что-то для себя, всё делая для блага рода. Сейчас пришло время позаботиться о себе. – Он не смог отличить тебя от меня, а мы психологически очень разные, – вкрадчиво сказал я. – А значит, он всего лишь охотник за состоянием, звучной фамилией, титулом. Ты должен знать, что он охотно подписал контракт на брак с нашим родом. С родом, Драко, а не с тобой! Драко вскинул на меня непонимающие глаза. И я уточнил. – С любым из представителей рода Малфой. Любым. Ему нужен не ты, а имя. Он – безродный полукровка, даже не взявший после шестнадцати на себя обязательства за собственный род. Мы – один из столпов этого мира. Рано или поздно презрение победителей сойдёт на нет, и мы вновь будем теми, кем были – чистокровными, богатыми, сильными. – Я тебе не верю… Я выложил контракт с корявой подписью Поттера. Драко всхлипнул и закрылся в своих комнатах. Вечером он сообщил мне, что не хочет возвращаться в Хогвартс. Я принял его решение, понимая, что скорее всего на восьмой курс он пошёл из-за Поттера. И теперь я его понимал как никто. Обмен телами мы произвели ночью. Моё тело показалось мне массивным и неповоротливым, но после выматывающей тренировки я освоился. За месяц я похудел, что, впрочем, неудивительно. Домовики докладывали, что Наследник плохо ест и пренебрегает физическими упражнениями. Но несмотря на это, я был рад оказаться в себе. С удовольствием привёл в порядок длинные волосы, надел кольцо главы рода на палец, взял в руки трость. Как мне её не хватало! К концу каникул притихший и что-то постоянно обдумывающий Драко изъявил желание посмотреть мир, и я оплатил ему кругосветное путешествие люкс-класса. Возможно, его подтолкнуло к этому слитое воспоминание, как я трахаю Поттера, и где он восторгается моими возросшими талантами на почве секса. Те моменты, где он называет меня «Дрей», я ловко подтёр. Когда сын отбыл, я посетил Хогвартс и пригласил к себе Гарри Поттера для беседы.***
И вот я стою в кабинете директора, который МакГоннагал любезно предоставила нам для конфиденциального разговора. – Видите ли, мистер Поттер, мой сын был так неосторожен, что предложил вам подписать контракт на брак. По нему мы обязаны сочетаться браком в течение года. Но Драко сейчас нет в стране и он вернётся лишь через год. После истечения этого срока. Я готов исполнить обязательства, возложенные на моего сына. Поттер смотрел мимо меня, и мне было неуютно под этим пустым взглядом. Я старался не особенно жадно его рассматривать, изобразив на лице печать обречённости и безысходности. – Денежная компенсация не могла бы аннулировать этот контракт, лорд Малфой? – голос Гарри был безжизненным, и я сжал навершие трости до боли. Прости меня, мой мальчик, так надо. Ни ты не будешь счастлив с Драко, ни Драко с тобой. Тебе нужен я. – К сожалению, нет, – изобразил я сочувствие. – Я готов. Что от меня требуется? – как всегда грудью на амбразуры. В браке так больше не будет. Все проблемы теперь буду решать я. – Мы сочетаемся браком в ближайшие выходные в Малфой-меноре, – прохладно сказал я. Гарри не должен даже допустить мысли, что я в нём заинтересован. – Скажите, могу ли я закончить обучение не в Хогвартсе? По контракту старший в паре принимал решения. – Да. – Благодарю. – Я приду за вами в субботу в девять. Не опаздывайте. Уходя камином, я гордился своим мальчиком. Он умеет держать удар.***
И вот мы стоим перед алтарём, на котором буквально десять дней назад я обрёл своё тело, возвращая сыну его. Контракт не требует свидетелей. Но я всё равно предложил Гарри пригласить друзей. Ради его благосклонности я был готов терпеть даже, обидивших саму Магию, Уизли. Только, как оказалось, он поссорился со всеми после измены «Драко». Теперь понятно его желание закончить обучение вне стен школы. Глядя на то, как на наших соединённых руках проступают магические браслеты нерушимого брака, я внутренне ликую. Сердце заходится стаккато, выстукивая нечто бравурное, восторженное. Никогда и никого я не хотел так, как Гарри Поттера. Теперь уже Малфоя.***
– Я не прикоснусь к тебе, пока ты этого не захочешь, – говорю я проникновенно, когда дрожащий Гарри приходит в супружескую постель. – Спасибо.***
Молодой организм выдерживает без секса неделю. Однажды утром я слышу задушенный всхлип, и открыв глаза, замечаю характерные движения под одеялом. – Помочь? – Да, – задушено отвечает Гарри, отворачивая от меня горящее от стыда лицо. Я ныряю под одеяло и показываю мужу, каким должен быть минет. Он кончает с криком, даже отключается на некоторое время. Я укладываю его на грудь и глажу, пока он не начинает шевелиться. – Вы так похожи с Драко. – Он – моя плоть и кровь. Но есть разительное отличие. – Какое? – Я – верный. И я не вру. Изменить Гарри, то же самое – что изменить себе. Я люблю его. С того утра между нами протягивается тоненькая ниточка связи. Вначале это секс, потом доверие, потом чувства. Гарри открывается мне медленно, но настолько полно, настолько восхитительно сладко, что я готов ждать вечность. К возвращению Драко в страну я вижу у Гарри тот взгляд, которым он когда-то смотрел на моего сына.***
– Ты готов с ним увидеться? – Да. – Гарри, если ты скажешь «нет» – в этом нет ничего страшного. У меня достаточно собственности, чтобы ты не испытывал дискомфорта и боли. – Тогда не готов. Спасибо. – Ты должен помнить, что я люблю тебя больше жизни. И твоё счастье – важнее для меня, чем всё остальное. – Но он твой сын. – Да. Но статус Драко вовсе не означает, что ты должен испытывать негативные эмоции. Я совершенно не заинтересован в их встрече. Пусть каждый верит в ту легенду, которую я с таким трудом сотворил.***
За время путешествия Драко возмужал, вытянулся, стал старше. В нём больше нет той изнеженности, что так раздражала меня. Осталась ли бесящая, недостойная Малфоев истеричность, покажет время. – Поттер таки добился своего? – спрашивает он меня, рассматривая на запястье руны магического брака. – Контракт требовал исполнения. Зато ты свободен от расчётливого партнёра и можешь выбрать по-своему вкусу того, кто будет любить тебя искренне. – Ты даёшь мне право на выбор? – распахивает неверяще глаза сын. – В разумных пределах. Никаких предателей крови, грязнокровок или магглов. И сделай себе наследника, Мерлина ради. Я передам тебе права лорда, как только ты найдёшь достойную пару.***
Через полгода Драко официально представляет мне свою будущую жену. Это вейла Габриэль Делакур. Я одобряю выбор сына и после помолвки передаю ему права на род и половину состояния. Так же менор становится его. Древнее поместье всегда принадлежит главе рода. Я прощаюсь с родовым гнездом легко: Гарри не нравится Малфой– менор, слишком много дурных воспоминаний, мы и так с возвращения Драко в Британию живём на Гриммо, который я привёл в порядок.***
Стук в камин раздаётся неожиданно. Я проверяю гроссбухи рода Блэк, Гарри сидит рядом, читая маггловскую книгу про Шерлока Холмса. – Ты ждёшь кого-то? – Нет, – качает головой Гарри. Отложив гроссбух, я призываю палочку и открываю камин. Из него выходит Драко. Официальный, сосредоточенный, собранный. Гарри отворачивается, вжимаясь в моё плечо. Они не виделись почти два года. – Отец, Гарри, добрый день. – Пройдём в кабинет? – встаю я сыну навстречу, загораживая от него Гарри. – Нет. Я к Гарри. – Я против! – восклицаю я, роняя палочку в ладонь из наручи. – Я, как глава рода, имею право на разговор с членом семьи, – Драко, как все лорды, отпустил волосы. Он нервно поправляет шелковистую прядь, заправляя её за ухо. Власть главы давит на меня, я не могу запретить. А для Гарри Драко не только глава, но и старший в роду после меня. Так что и он отказать в разговоре не может. Они уходят в кабинет, я же сижу на диване и проклинаю себя, что мы не уехали. Я собирался после передачи лордства уехать сразу после свадьбы сына, но возникли вопросы с переводом средств, и я, закопавшись в делах, упустил этот момент. Мне впервые со времён падения Волдеморта страшно. – Нет! – слышу я крик и срываюсь с места. Гарри выпадает из кабинета в слезах. – Ты? Ты, правда, сделал это? Ты был в его теле тогда, в девяносто девятом? Ответь мне, Люциус! Сказать правду – значит потерять его. Потерять любовь, смысл жизни, всё. Соврать – тоже потерять, просто медленнее. Но у меня будет фора во времени. – Конечно, нет, Гарри. Что за бред? – говорю я, вскинув брови в изумлении, совершенно естественно изображая удивление. Гарри выдыхает облегчённо, обнимает меня, обмякает в объятьях. Я смотрю через его плечо на Драко, застывшего с широко раскрытыми глазами, а потом аппарирую со своей драгоценной ношей в Гринготтс. Тебе не переиграть меня, мальчик. Ты слишком молод. Там мы срочно проходим отчуждение от рода Малфой. Я больше не позволю давить на себя и принуждать Гарри к чему-либо. Род того не стоит! После выматывающей процедуры я совершенно слаб. Гарри легче. Ему не пришлось отказываться от самой сути – род Малфой для него третий и не такой основополагающий. У него ещё есть силы на то, чтобы принять род Блэк, а потом принять в ненавистный род меня на основе нашей магической связи. Мне странно чувствовать себя слабым и беспомощным, но когда в меня врывается чёрная как дёготь, безумная как луна и дикая, как Гримм, сила рода Блэк, я чувствую себя новорождённым. В какой-то мере так и есть. Из Гринготтса в Блэк-холл мы возвращаемся Люциусом и Гарольдом Блэк. Мой супруг – лорд рода, я – регент. Гарри проводит все процедуры на алтаре, напитывая родовой камень силой и усиливая защиту на Гриммо. Я же сижу в гостиной, слушая, как дом содрогается от творимой магии, и горько хмыкаю. Теперь я, а не Гарри – сирота и приживалка. У меня нет ни рода, ни сына, ни состояния, только муж, взявший на себя ответственность за меня. Такова цена любви. Отец давно говорил мне, что любовь – опасное чувство, сводящее людей с ума, заставляющее терять достоинство и здравый смысл. Я сейчас согласен с ним и не согласен одновременно. Без любви я был очень продуктивен, но я не жил. А состояние и репутацию рода я восстановлю: мне не впервой это делать. Мой мальчик никогда не будет терпеть нужду! Когда уставший Гарри падает рядом со мной на диван, утыкаясь носом в плечо, я понимаю, что выставленный мне счёт ничтожен и смешон. Гарри должен был стать моим любой ценой, и за него я готов отдать магию, душу и жизнь.***
Мы переезжаем несколько раз, потому что Драко настойчив. Он находит нас в Испании, находит в Румынии, находит в Турции. Он шлёт Гарри письма, Патронусов, домовиков. У него на руках беременная жена, но он всё пытается доказать свою никому не нужную истину. Состояние Блэков и мои умелые финансовые вложения позволяют нам легко менять дома, страны, континенты. Новая Зеландия становится нашей конечной точкой. Здесь нас уже не беспокоят тени прошлого. Возможно, Драко наконец осознаёт бесплодность своих попыток, возможно, его отрезвляет новорожденный сын, но он прекращает своё неразумное преследование. Мы с Гарри вздыхаем спокойно, позволяя себе расслабиться и наслаждаться жизнью и друг другом. Сидя на веранде на берегу океана, я смотрю на загоревшего до черноты Гарри, бегущего ко мне с доской для сёрфа под мышкой. – Люц, может искупаешься? Сегодня нет медуз и вода отличная. – Нет, любимый. Я пока предпочту не выходить на солнце. – Всю неделю с моря дул легкий бриз, и я незаметно, но сильно обгорел. Зелья сняли красноту, но не защищали от солнца. Гарри предложил мне маггловский крем, но я не рискнул им воспользоваться. – Может ночью? – улыбается Гарри с намёком, и я вижу, как топорщатся его плавки спереди. В постели у нас до сих пор страсть и пламя. Узнавание друг друга сделало секс филигранным, потрясающим, опустошающим, выверенным, но совершенно не приевшимся. – Ночью я предпочту любить тебя на простынях, а не на песке. – Мой лорд, – говорит Гарри таким тоном, что теперь встаёт и у меня. – Как всегда безупречен от макушки до пяток. – Я просто предпочитаю лучшее, – говорю я, вставая и увлекая мужа в спальню. Через час сонный и удовлетворённый Гарри лежит рядом и рисует у меня на груди узоры. Его смуглая сильная рука на моей бледной коже смотрится завораживающе. – Ты любишь меня? – неожиданно спрашивает он. – Больше жизни! – мне не надо думать, я уверен в этом больше, чем в том, что меня зовут Люциус. – Какую цену можно заплатить за любовь? – Любую. – Мне не нравится этот вопрос. – Отношения с ребёнком, обман, предательство? – Гарри, к чему эти вопросы? Что-то случилось? – Я знаю, что ты меня обманул. Тогда. Я знаю, что ты менялся с Драко телами. Я холодею. Рука Гарри на моей груди ощущает, как заполошно стучит моё сердце в его ладонь. Я могу обмануть мимикой, словами, тоном голоса, но не сердцем. – У меня к тебе один вопрос, Люц: зачем? Только не ври мне – я почувствую. – Я полюбил и готов был получить тебя любой ценой. От сказанной правды я вдруг успокаиваюсь. Тайна давила на меня подспудно всё это время и сейчас мне легче. – Спасибо за правду, – Гарри гладит меня по груди. – Ты уйдёшь? – мои губы с трудом выговаривают эти страшные слова. Я вдруг понимаю, что без Гарри жить не буду. Потому что не вижу в этом смысла. Он вскидывает голову с моего плеча, смотрит внимательно, потом качает головой. – Нет. Огромное как небо облегчение падает на меня, буквально раздавливая, и я чувствую, как по щеке стекает одинокая слеза. Гарри нежно стирает её пальцем. – Я понял, что ты соврал, почти сразу, как Драко раскрыл мне твою интригу. В момент принятия рода у меня основательно прочистились мозги. А ещё было время подумать, пока ты был в отключке. Драко не любил меня. В нём говорили уязвлённое самолюбие, жажда мести, жажда обладания. Если бы он думал обо мне, он бы промолчал, понимаешь? Он и я уже были в магических нерушимых браках. Его правда была эгоизмом чистой воды. Он хотел сделать больно тебе, не задумываясь, что может убить меня. Да и потом, я уже любил тебя, подлого интригана. И понимал, что за любовь можно бороться любой ценой.