Спаситель для похищенной

      –Ты злая! Я тебя ненавижу! –кричал мальчик, спрыгивая с кухонного стула.       –Генри, подожди! Куда ты собрался? –обеспокоенная и немного раздраженная мать бросилась к входной двери особняка, преграждая пусть ребёнку. –Сколько я ещё буду это выслушивать? –упрекнула она.       –А сколько ещё ты будешь меня обманывать? Ты только это и делаешь!       –Послушай, –выдохнула женщина и присела на корточки перед сыном, –я всё понимаю. Эта книга… Она дурно на тебя влияет, но ведь доктор Хоппер разговаривает с тобой об этом, не так ли?       –Он говорит, что у меня хорошая фантазия, –нехотя признался Генри.       –Отчасти он прав. Ты видишь персонажей сказок в обычных людях, но иногда ты переусердствуешь. И почему же я–Злая Королева?       –Потому что ты злая!       Слова сына резанули по сердцу, но Реджина старалась не показывать это, но иногда получалось… отвратно.       –И в чем ты видишь злые поступки?       –Ты мне всё запрещаешь, ты кричишь на людей, отчего они тебя боятся.       Собственно, с этого и начался весь скандал. Субботнее утро обещало быть спокойным, во всяком случае, до тех пор, пока Реджина не запретила сыну позавтракать шоколадными шариками. Только вот Генри, будучи в таком периоде, когда дети склонны всё преувеличивать, набросился на мать с претензиями. Дальше последовали воспоминания о всех запретах и правилах, которые были установлены в доме. И это не привело ни к чему хорошему. Генри вновь решил довести мать до белого каления рассказами о Злой Королеве и прочей сказочной мишуре.       –По поводу запретов…       –А ещё ты установила кучу ненужных правил, –перебил женщину Генри. –Например, зачем нам правило «никакого телевизора, пока в моей комнате не убрано»? –изобразив кавычки в воздухе, жаловался он.       –Потому что тебя не оторвать от экрана. А когда это всё же происходит, уже слишком поздно для уборки, когда ты похож на ленивца. В итоге я потом убираю твою комнату.       –Но это моя комната! Зачем тебе туда лезть?       –Потому что, во-первых, я твоя мама, а во-вторых, я не хочу, чтобы у тебя в комнате был такой бардак, которого никогда не было в этом доме вместе взятым.       –Но это глупо!       –Это правильно, –возразила Реджина. –И тем не менее, я не услышала конкретного ответа на свой вопрос.       –А разве нужны другие причины, по которым можно тебя считать Злой Королевой? Одного твоего вранья будет достаточно, –насупился Генри, не сводя взгляда с карих глаз матери, которые нервно бегали по его лицу.       –Я не вру тебе, Генри.       –Ты знаешь, что я прав! Помнишь, как ты встрепенулась, когда я впервые назвал тебя Злой Королевой? Уже это многое объясняет, –твёрдо был убеждён в своей теории мальчик.       –Никому бы не понравилось, если бы их называли подобными прозвищами. Я не хочу, чтобы ты считал меня злой только потому, что я тебя люблю и оберегаю.       –Тогда хватит врать. Наберись смелости и признайся во всём.       –Мне не в чем тебе признаться.       И это было наглое враньё, о котором им обоим было известно. Реджина увидела в глазах ребёнка разочарование, после чего Генри быстро убежал наверх с тихим бормотанием «ненавижу», захлопывая дверь своей спальни с такой силой, что этот звук эхом отдался в тишине особняка. Брюнетка невольно вздрогнула.       Она не знала, что делать. Сын с каждым днём отдалялся от неё всё больше и больше. И да, отчасти это было из-за лжи, которой Реджина пичкала его каждый день. Только проблема оказалась в том, что Генри умён не по годам, и быстро раскусил мать.       И он действительно был прав насчёт первого упоминания, на первый взгляд, сказочного персонажа. Спустя двадцать восемь лет Реджина впервые услышала это прозвище, которое сразу резануло по слуху. Сколько о ней говорили тогда? На каждом углу. Знают ли люди сейчас, кто она такая? Нет. Кроме одного человека, который жил с ней под одной крышей. И это было самое больное, что могло бы произойти. Собственный сын её раскусил, пусть и безосновательно, опираясь только на всякие мелочи и, видимо, схожесть картинок из книги с реальным человеком. По правде говоря, Реджина никогда в глаза не видела эту таинственную книгу сына, но она предполагала, что там было написано о ней и о всех остальных. Как и то, чего там не упоминалось.       Тем не менее, страх потерять сына был больше чего-либо другого. Реджина была уверена, что Генри надолго не хватит, а её терпение скоро лопнет, рискуя тем, что под руку попадутся все жители Сторибрука, с которыми ей придётся видеться. А это скажется на её репутации не только как мэра, но и как матери. Она не может потерять единственного человека, который у неё остался.       Глубоко вздохнув, брюнетка заставила себя твёрдо стоять на ногах. В теле и в голове не было никакой уверенности в том, что Генри после всего вообще от неё не отделится. Но если он хочет правду–получит, пусть и с огромными упущениями.       –Генри, я зайду? –постучала в дверь сына Реджина.       –Уходи, –послышалось по ту сторону.       –Нам нужно поговорить. Серьёзно.       По правде говоря, она хотела, чтобы Генри не впустил её, и запланированный разговор не состоялся. Но когда женщина услышала тяжёлый вздох и тихое разрешение, её надежда рухнула.       Она осторожно зашла в комнату мальчика и сразу увидела то, о чем он говорил не первый месяц. Открытая толстая большая книга в коричневой обложке лежала у ребёнка на коленях. И Реджина заметила изображение на одной из страниц. Её собственное.       Генри заметил устремлённый взгляд на свою книгу, но не потрудился её закрыть. Наоборот, он внимательно рассматривал свою мать, которая была точной копией изображения, на которое она сейчас смотрела. Конечно, не считая причёски и наряда. Мальчик заметил волнение, исходившее от женщины, что проявлялось в лёгком покусывании нижней губы, в приподнятых плечах и перебирании собственных пальцев.       –Можно я посмотрю? –неуверенно спросила она, хотя Генри был уверен, что она просто вырвет книгу из рук и сожжёт в камине.       Он молча протянул писание, и Реджина присела на кровать. Она перелистывала страницу за страницей, рассматривая картинки и бегло проходясь глазами по тексту. Брюнетка хмурилась больше, когда доходила до сцен с участием Злой Королевы, что Генри непременно заметил. На некоторых страницах женщина ненадолго задерживалась, улыбаясь или закатывая глаза. Её типичная манера выразить недовольство, которое было… сносным.       После десяти минут молчания и шелеста страниц Реджина наконец тяжело вздохнула и откинулась на изголовье кровати.       –Я была права. Тут написано не всё, –сказала она, скорее, себе, чем Генри.       –Что ты имеешь ввиду? –нахмурился мальчик.       –Знаешь, ты прав. Хватит с нас вранья. Если из-за этого я могу тебя потерять, тогда это ничего не стоит.       –Что стоит? О чем ты?       –Я… , –женщина сглотнула и опустила глаза на книгу, почти невесомо проведя пальцами по изображению. –Ты был прав, Генри. Насчёт всего этого.       Наступила мучительная тяжёлая пауза. Реджина боялась, что сын с психами и криками нападет на неё, требуя объяснений. Вместо этого он спокойно сидел и выжидательно на неё смотрел.       –Ты не удивлён?       –Я же говорил тебе, что это правда, только ты не хотела этого признавать. Точнее, подтверждать.       –И… Что ты чувствуешь?       –Не думал, что ты когда-нибудь признаешься в том, что ты–это она, –Генри указал взглядом на открытую страницу с картинкой Злой Королевы. –Ты правда делала всё, что тут написано?       В детском голосе слышалось отчаянье, которое граничило с надеждой. Реджина хотела уберечь сына от этого, но, видно, не судьба.       –Да, –тихо сказала она.       –Почему? Что они тебе сделали? Неужели Белоснежка и впрямь настолько тебя разозлила тем, что была красивее?       –Что? –нахмурилась брюнетка, пока до неё не дошли слова Генри. –О, так вот ты о чем. Всё было совсем не так. Я никогда не разговаривала с зеркалом, чтобы задавать этот глупый вопрос: «Свет мой, зеркальце, скажи, я ль милее всех на свете, всех румяней и белее?», –хмыкнула она. –Это придумали идиоты, которые снимают эти сказки и показывают детям.       –Что же тогда произошло? –с явным интересом спросил мальчик.       –Это долгая история. Но… Я могу рассказать тебе кое-что из всего того, что произошло много лет назад, –Генри по-прежнему внимательно слушал. –Белоснежка рассказала большой секрет, который не должен был знать никто. Но она проболталась, и вся моя жизнь резко изменилась. Я вышла замуж за её отца, короля, и стала королевой.       –Ты уже тогда была злой?       –Немного. Просто мне было одиноко в огромном замке. У меня не было близких людей, которые помогли бы справиться с… моими проблемами.       –Ты решила отомстить Белоснежке за то, что она рассказала твой секрет? –Генри неверяще уставился на мать. –Серьёзно что ли?       –Всё не так просто, но подробности тебе знать пока рано. Но, поверь, у меня была веская причина её ненавидеть.       –В отместку ей ты наложила Тёмное Заклятие на весь Зачарованный Лес.       –Да. Я думала, что наконец стану счастливой, –Реджина снова опустила глаза. –И потом у меня появился ты, и я действительно стала счастливой, –нежно улыбнулась она.       –А как я появился?       Румянец окрасил лицо женщины. По правде говоря, она сильно не посвящала сына в подробности этой стороны взрослой жизни. Конечно, что-то она рассказывала ему по мере взросления, но далеко они не заходили. К тому же, вопрос об отце тоже оставался открытым.       –Ну… я…       –Раз было создано заклятие, то вряд ли это был кто-то приезжий, верно? Это Грэм?       –Господи, нет! Нет конечно! Даже не думай о нём. Подожди, –женщина сузила глаза, пристально смотря на сына.       –Ты думала, что я глухой? Я слышал, как он по ночам спрыгивает на землю со стороны твоего окна.       –О, Генри… Я не хотела, чтобы ты знал.       –Ладно. Так кто же? –не унимался мальчик.       –Я думаю, что на сегодня хватит откровений, молодой человек.       –Ну мааам! Ты ещё многого не рассказала.       –Это слишком большая и слишком грустная история для одного раза.       –Ладно. Но я надеюсь на подробности.       –Они тебе не понравятся. Я и так не была до конца уверена, говорить тебе это всё или нет.       –Ну, уже сказала.       –Ты злишься на меня? –неуверенно спросила Реджина.       –Мне нужно время, чтобы это всё обдумать, поэтому не могу сказать, –пожал плечами Генри.       –Хорошо. Но знай, что я тебя люблю и всегда буду любить, –женщина поцеловала сына в макушку, поднявшись с кровати.       Напряжённо улыбнувшись, она вышла из комнаты, закрыв за собой дверь, чтобы дать Генри переварить то, что он услышал.       Оказавшись в коридоре, женщина сразу заволновалась. Она боялась, что после этого, после открывшейся правды, сын её возненавидит окончательно. Боялась, что он сбежит из дома, и она никогда его не увидит. Эти мысли давили и буквально выбивали из колеи, прочно укоренившись в сознании.              Всё это время, пока голова была занята одним, ноги несли хозяйку к домашнему кабинету, где находился мини-бар. Ох, как ей необходимо было его содержимое!       Взяв один стакан из шкафчика, брюнетка поставила его на стол. Выудив из мини-бара на четверть пустую бутылку её фирменного яблочного сидра, она щедро плеснула в ёмкость. Со вздохом Реджина осушила стакан за один большой глоток. Крепкая жидкость обожгла горло, тем самым согревая организм, который, казалось, знобило. Мысли начали потихоньку смешиваться и затуманиваться, что было только в радость хозяйке кабинета. Ей определённо не помешает абстрагироваться от всего происходящего вокруг. И плевать, что только утро.       Дорого бы она отдала, лишь бы эта чертова книга не попала в детские руки её сына. Мало было убить Мэри-Маргарет. Заставить её страдать–вот единственный вариант развития событий, чтобы Королева наконец была удовлетворена. В каждом мире, в каждой ипостаси Реджине нужно только одно–покончить с ненавистной девчонкой.       Только теперь у неё совсем другие заботы. Забота о десятилетнем мальчике стала высшим приоритетом в жизни хладнокровной Реджины Миллс. Правда, на повестке дня стоял вопрос: что будет дальше? Любит ли её Генри только потому, что он её сын? А если нет, то насколько сильно он её ненавидит?       Конечно, не обошлось и без самобичевания. Вопрос, который Реджина задавала себе последние десять лет, постоянно висел в воздухе без ответа. Хотя, он был, причём абсолютно понятный и точный. Да, женщина сомневалась в нём на протяжении этого времени, но воспоминания о прошлом всё больше прибивали ответ гвоздями. Ответ «нет» на вопрос о том, достойна ли она такого счастья в виде славного малыша, был прочно впечатан в жизнь Реджины. С чего бы вдруг он вообще возник?       Впервые она задалась им ещё тогда, когда Генри впервые назвал её мамой. Тогда-то всё и пошло наперекосяк. Внезапно в её голове всплыло то, что она пыталась похоронить здесь, в Сторибруке. Все те вещи и по истине ужасные злодеяния дали трещину в чёрном сердце Королевы. Когда маленькое чудное создание со всеми присущими ему милыми выражениями лица, неуклюжими движениями, сказало первое слово, тогда Реджина поняла, что не была так счастлива и так огорчена одновременно. Восторг от лепетания сына смешивался с чувством вины и позора. В тот самый день она и задалась вопросом: «Достойна ли я этого?».       Ответ «нет» по-прежнему сидел в голове даже сейчас, когда женщина сидела в своём кабинете и пила яблочный сидр. Даже сейчас, когда вскрылась вся правда, но сын не накричал и не заистерил. Ответ всегда будет неизменен.       Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Реджина вышла из своего кабинета, достаточно опьяневшая. Конечно, она не позволяла себе напиваться, будучи матерью и мэром, но сейчас её точно нельзя было назвать трезвой. Конечно, не дрова, но и далеко не стеклышко. Ноги казались ватными, собственно, как и всё тело. Голова была достаточно затуманена, что женщина далеко не сразу заметила быстро сереющее октябрьское небо. Начало месяца выдалось весьма пасмурным и дождливым, из-за чего темнело довольно рано.       Как оказалось, на часах было около пяти вечера, когда брюнетка наконец посмотрела на кухонные часы. Если бы не обычная жажда, то из кабинета она могла и вовсе не показаться до утра. Из-за этого женщина почувствовала себя ужасно. Прошло столько времени, а она хоть бы побеспокоилась о сыне. Оперевшись руками о стол, Реджина тяжело вздохнула и закрыла глаза в надежде привести себя в состояние перед появлением сына.       Впрочем, лёгок на помине. Генри спустился со второго этажа, перепрыгивая чуть ли не через одну ступеньку. Реджина этого не заметила, и мальчик нахмурился. В другой раз мать его бы отчитала за беготню дома, но, видимо, не сегодня. Но это было не единственным его замеченным изменением. Во-первых, брюнетка пошатывалась, что говорило о том, что всё это время она пила. А делала она это только в редчайших случаях, когда всё было хуже некуда. Во-вторых, поза матери была какой-то напряжённой, но в то же время опасливой. Казалось, она боялась чего-то. Или кого-то. Генри догадался, что, скорее всего, для Реджины была страшна его реакция на всё происходящее, но говорить или что-то делать мальчик не стал.       В голове у него до сих пор ничего не стало на свои места. Для этого ему нужно больше времени. Да и его матери тоже. Она всё ещё стояла с закрытыми глазами, и был виден румянец на её щеках. Она явно чувствовала себя неловко. В какой-то момент Генри захотелось обнять её, но он сдержал порыв, просто жалостливо посмотрев на мать, чего не смог бы сделать в любой другой день. Реджина ненавидела жалость, и мальчик об этом прекрасно знал.       –Что бы ты хотел на ужин? –хрипловато спросила она, поднимая неуверенный взгляд на ребёнка.       –Я не голоден. Если что, я сделаю тосты с джемом.       –Хорошо, –и это был ещё один «звоночек», что женщина была не в порядке. Тосты с джемом? На ужин? Да никогда в жизни!       Тем не менее, она всё равно улыбнулась. Выглядело это крайне болезненно. Но только для Генри, который досконально знал свою мать и её мимику. Для другого человека такая улыбка могла показаться натянутой, и это бесспорно было бы правдой, но мальчик видел в ней намного больше: грусть, тоска, извинение и сожаление, но только в таком количестве, в котором он никогда не видел. Когда он вернул неуверенную улыбку, казалось, что глаза женщины заблестели. Как Генри и предполагал–она боялась его реакции. Что ж, ему предстоит о многом подумать.       Ночь выдалась бессонной. Реджина думала о том, насколько сильно всё изменится, а Генри пытался понять мотивы его матери и то, что привело её к ипостаси Злой Королевы. Потому что да, такой с самого детства Реджина быть не могла, а значит, что-то сподвигло её на все злодеяния.       Вопреки явно плохому состоянию вечером, наутро женщина выглядела куда лучше, не считая, конечно, признаков отсутствия сна. Но в этом была вся она: попытается скрыть следы истерики и депрессии настолько, насколько это вообще возможно, чтобы Генри ничего не заметил. А он замечал. Всегда. Мальчик видел рассеянность матери по утрам, когда вечером они в очередной раз поссорились, видел и то, как она закрывается от всех по той же причине. В этот раз всё было куда очевиднее, но Генри ничего не стал говорить по этому поводу. Вместо это6о он запрыгнул на стул за кухонным столом и сложил руки на коленях.       –Привет, –поздоровался мальчик.       –Доброе утро, –улыбнулась брюнетка и поставила перед сыном чашку с какао, не забыв о корице.       Какое-то время они оба молчали, пока Генри не отставил пустую кружку и пристально не посмотрел на мать.              –Я на тебя не злюсь.       Женщина вскинула голову и неверяще осмотрела на сына. Однако, он был абсолютно спокоен. В его взгляде не было ни ненависти, ни злости, ни разочарования. Лишь неподдельный интерес.       –Почему же? –спросила Реджина.       –Я тут подумал и понял, что всё это не просто так. Видимо, была причина, по которой ты наложила заклятие. Должно быть, Белоснежка сделала что-то поистине ужасное.       –Мне кажется, я этого не заслуживаю. Я надеялась на счастливый финал здесь, но что-то мне подсказывает, что злодеям не дано жить долго и счастливо. А я заядлая злодейка, –выдохнула брюнетка.       –Тем не менее, я всё равно не злюсь. И я надеюсь, что ты мне всё расскажешь со временем.       –Конечно. И знаешь, я тут подумала… Может, нам стоит сходить к доктору Хопперу? Ты и я. Я хочу наладить наши отношения, потому что я тебя люблю, –неуверенно проговорила женщина, не веря до конца, о чем говорит и что предлагает. Но ради сына она готова на всё.       –Ты ведь не собираешься выставлять меня сумасшедшим или перекидывать всё на мою фантазию? –спросил мальчик.       –Нет! Конечно нет! Просто… Я подумала, что нам это может пойти на пользу.       –И о чем ты хочешь с ним говорить? Ты же не скажешь ему правду.       –Ты прав. Я не собираюсь загреметь в психушку, –оба Миллса улыбнулись. –Мы поговорим о нас с тобой. Думаю, мы найдём много тем для разговоров.       –Например? –прищурился Генри, как всегда делала его мать, когда хотела получить информацию.       –Ты вчера возмущался по поводу различных правил в доме. Думаю, доктор Хоппер согласится со мной в том, что они должны быть.       –Ладно, согласен. Об этом можно долго спорить.       –А вот и нет.       –Иногда ты перегибаешь палку.       –Когда такое было? –возмутилась Реджина, за что получила укоризненный взгляд сына.       –Постоянно. Ты же… Вспыльчивая, а ещё эмоциональная, хотя хочешь показать, что это не так. К тому же, мне кажется, что тебе самой эта маска хладнокровности тебе не по душе.       –Отчасти это так.       –Почему ты стала прятаться за этой маской? –невинно спросил Генри.       –Потому что было… больно показывать свои эмоции. Они были опасны, и кто-то мог воспользоваться моими слабостями. Хотя, у меня их и не было. Будучи королевой, ты не смотришь на людей так же, если бы не было этого статуса. Буквально от каждого ожидаешь подвох и удар в спину, поэтому держать ухо востро–это первое, чему я научилась. В этом мне и помогла маска безразличия, когда я могла просто наблюдать со стороны и замечать слабости остальных. Иначе, меня бы сканировали точно так же, а это довольно неприятно.       –А сейчас они у тебя есть?       –Что?       –Слабости.       –Есть только одна. Самая сильная слабость в моей жизни, –женщина замолчала и посмотрела на внимательно наблюдавшего за ней сына, чьи глаза излучали интерес. –Это ты. Ты единственный, кто может на меня повлиять, и в этом же моя сила. Я не одинока благодаря тебе, –она сжала ладонь сына и нежно посмотрела ему в глаза. Генри сжал её руку в ответ и слегка улыбнулся. С души Реджины будто свалился огромный булыжник.       –Наверное, Арчи будет поражён, когда ты появишься на пороге его кабинета, –хихикнул мальчик.       –Он упадёт в обморок прежде, чем успеет задать хоть один вопрос, –поддержала смех сына женщина.