Прыжок Шута

Каждый, кто попадал в систему Деметра, отмечал её диковинную красоту: алая, пышущая первородным жаром звезда вращалась вокруг ещё более яркого пульсара, но нисколько не терялась на его фоне. Напротив, от этого её собственные кровавые лучи сплетались с ослепительно белыми лучами пульсара и били в глаза путников с двойной силой, предупреждая: это граница Содружества, дальше дороги нет и даже не пытайся. И как всегда Мак летел невзирая на любые предупреждения. Откинувшись в своём кресле пилота, он сфокусировал на ней визор, сделал фото и выложил в экстранет с подписью: «Мило». Навигатор показывал, что до станции «Проксимус» оставалось где-то 500-600 тысяч километров. Совсем немного. «Внимание: требуется подзарядка», — произнёс мягкий женский голос. Мак не повёл и ухом: корабельный ИИ слишком любил перестраховываться. На самом деле энергии должно было хватить с лихвой не то что до «Проксимуса», а ещё и на половину сверхсветовой тропы. Он прибавил скорость на автопилоте, включил подборку песен начала прошлого века и закрыл глаза, готовый погрузиться в мечты о предстоящем прыжке, как вдруг сквозь музыку пробилась инопланетная речь. Клакирская, если точнее — только они могли издавать этот характерный стрёкот. — J-31 «Удача новичка», говорит диспетчер станции «Проксимус» Керрук, подтвердите сближение, — сказал автопереводчик всё тем же женским голосом. — Станция «Проксимус», говорит пилот J-31 «Удача новичка» Маккензи Бойд-Клаус, сближение подтверждаю. Снова стрёкот и щелчки, снова голос автопереводчика: — J-31, вас понял, проследуйте к зоне G15. Также не забудьте отключить сверхсветовой привод на время пребывания на станции. — «Проксимус», благодарю за напоминание, — улыбнувшись, ответил Мак. Замечание было не лишним: пару месяцев назад один прыгун умудрился случайно нажать на газ, не выключив привод, и пробил корпус станции насквозь. Корабль и сам пилот, к счастью, остались целыми, а вот «Инсбруку-1» не поздоровилось так, что её только сейчас должны были выпускать с реконструкции. Впрочем, иного от Домена, младшего и самого безбашенного из семейки Превц, никто и не ожидал. Мак всегда отключал привод во время посадки. Всё-таки он учился не только на своих, но и на чужих ошибках, особенно если эти ошибки совершали его друзья. Щелчком тумблера он перевёл корабль в режим посадки и стал внимательно наблюдать за процессом, слегка придерживая штурвал. Сколько прыгунов, да и пилотов вообще, совершало косяки в этот момент — и звёзд не хватит, чтобы перечесть. Он и сам едва не отправился на пересдачу экзамена на бейдж пилота из-за того, что приземлился только передней частью корабля. Задней же он со всей силы ударил по площадке так, что та пошла трещинами, а это была нанотитановая пластина толщиной с человеческую руку. К счастью, с тех пор таких грубых ошибок он не делал — иногда царапал концевики шасси, но не он первый, не он последний. На входе в док корабль перехватило гравитационное поле, и Мак облегчённо выдохнул: теперь дело было за станционным ИИ. Путь до посадочного места был довольно долгим: в туннелях дока стояло ограничение скорости, и корабль плёлся по пустому коридору, следуя по заранее рассчитанному невидимому пути. Наконец, он завис над местом приземления и сел на площадку так мягко, как ни один органик в мире не смог бы его посадить. Станция выглядела на удивление безжизненной. Казалось бы, это место должно было манить прыгунов со всего Содружества, но на деле закутки с магазинами и забегаловками стояли пустые, отчаянно приветствуя несуществующих гостей неоновыми вывесками. Персонал тоже было не видать. Мак вновь сделал фото через визор и подписал его: «Теперь я понимаю прикол лиминальных пространств». Он поднялся по блестящим чёрным ступенькам к тому, что называло себя просто «Кофейней», зашёл внутрь и на миг потерял дар речи: это была та самая типичная кофейня из прошлого века, фото которых он мог рассматривать часами. Заботливо расставленные и тщательно протёртые столики из настоящего дерева, диваны с мягкими подушками, красиво вычерченное мелом меню на тёмной доске — хозяин явно пытался воссоздать ту атмосферу уюта, что царила в таких кофейнях. Не хватало только баристы — вообще-то в термосе, который Мак всегда носил с собой, ещё оставалось немного кофе, но пополнить его запасы не мешало бы. — Извините! — крикнул он, но кроме эха никто ему не ответил. — Простите, здесь есть кто-нибудь... — он запнулся, но всё-таки добавил: — ...живой? И именно тогда из подсознания вылез злейший враг всех прыгунов, начинающих и уже опытных. Страх. Щекотка в глубине живота, что задевала струны рептильного мозга, а тот, в свою очередь, расклёвывал по кусочкам мозг человеческий. Мак глотнул немного кофе, надеясь утопить в нём некстати возникшее чувство, но пустота подпитывала его всё сильнее и давила на совесть. Может, и правда не стоило лететь сюда? Может, пора было вернуться на Землю и признать, что никакой он не прыгун, а чёртов самоучка, возомнивший себя Адамом, прости Господи, Малышем? «Стоп», — пронеслось в мыслях Мака, — «Но диспетчер-то здесь точно есть». — Господин Керрук? — сказал он уже громко. В ответ прозвучал лишь мерный гул ламп, но Мак готов был поклясться, что его слышат. Возможно, станция пустовала по весьма определённой и нехорошей причине. — Господин Кер... — хотел повторить Мак, как вдруг на его плечо легла когтистая рука. Он вздрогнул и тут же обернулся. — Здравствуй-те. Позади него в полный двухметровый рост стоял клакир в одежде баристы и смотрел огромными глазами цвета янтаря. Клакиры всегда стремились выглядеть красиво, но именно этот, судя по форме без единой складки и начищенной до блеска чешуе, довёл стремление до абсолюта: в холодном свете станции он весь сиял не хуже металла, из которого её построили. — Господин Бойд-Клаус, верно? — послышалось в наушнике сквозь мягкие ритмичные щелчки. — Прошу прощения за ожидание, в последнее время приходится заниматься делами самому. — У вас тут довольно... просторно, — Мак старался подбирать слова аккуратно: провоцировать владельца столь огромного рта и столь острых зубов в его планы не входило. Керрук пошевелил хелицерами. — Когда-то было гораздо больше, но теперь остались только я и Персефона, — сказал он и затем, предвосхищая вопрос Мака, добавил: — ИИ «Проксимуса». — А как же... — Мак замолчал на секунду, чтобы получше сформулировать следующий вопрос. — Просто я столько слышал про эту станцию и что здесь всегда собирались прыгуны перед тем, как отправиться... туда. Он махнул рукой в ту сторону, куда собрался совершить прыжок, и клакир, насколько можно было понять по внешнему виду, нахмурился. Щелчки стали чаще и громче. — И никогда не возвращались, — Голос автопереводчика был по-прежнему спокоен. Мак решил рискнуть: — Может, там так хорошо, что они и не захотели возвращаться? Керрук издал неприятный щелчок. Скорее всего, шутка ему не очень понравилась. — Каждый, каждый приходил в эту кофейню, где вы сейчас сидите, и каждый был железно уверен в том, что вот он-то вернётся, он-то лучше знает, а те — да они ничего не знали, а вот у меня новейшее, дорогущее оборудование от модной компании, да я сейчас как возьму, как... — он снова щёлкнул гортанью, один раз, но очень громко, и замолчал, опустив голову. Автопереводчик на секунду запнулся. — И где они теперь? Мак хотел ответить, но клакир выглядел слишком опечаленным, поэтому они просто молчали в спонтанном трауре по тем, кто сгинул в длинном прыжке. Где-то полминуты спустя Керрук тихо произнёс: — Я стал отговаривать их, но их становилось только больше. Сперва словами, потом предлагал отказаться от этой затеи за деньги, а потом... Потом пришлось вышвыривать их со станции ради их же блага. — И как, помогло? — Догадайтесь, — автопереводчик сказал это без всяких эмоций в голосе, но, судя по серии хриплых щелчков, Керрук явно усмехнулся. — Не то что не помогло, дела на станции стали идти ещё хуже. По системам пошёл слух, что диспетчер «Проксимуса» бьёт и выгоняет пилотов. Из-за них моя репутация была просто уничтожена — кто же захочет связываться с таким персонажем? Поэтому, как вы могли заметить, станция переживает не лучшие времена. Клакир вновь замолчал. — Меня вы тоже хотели уговорить? — А смысл? Даже если я настрого запрещу вам покидать станцию, вы ведь всё равно попытаетесь. Нет, я не стану вас задерживать, — с этими словами Керрук собрался уходить из кофейни, но напоследок ещё добавил: — Решать в любом случае вам. Мак снова остался наедине с пустотой. Мысли в голову лезли нехорошие: если он вдруг действительно не доберётся до того конца тропы, кто об этом узнает? А кто об этом должен узнать первым? И кто вообще должен узнать? — Господин Керрук? — спросил он и осмотрелся. Клакира уже нигде не было. — Господин Керрук, могу ли я попросить вас кое о чём? Ответа не последовало, и Мак уже собрался уходить, как вдруг в наушниках прозвучало: — Просите. — Если вдруг я не вернусь, сможете с ним связаться? — сказал Мак и отправил экстранет-адрес того человека, который вылепил из него-самоучки более-менее нормального прыгуна. — Бине Норчич? — Перевода не требовалось: Керрук произнёс его имя так чисто, как будто делал это далеко не впервые. — Что ж, раз вы ему доверяете, так уж и быть, не могу пойти против вашей воли. Когда именно нужно будет связаться? — Если я не запощу что-нибудь минут через десять — звоните. Мак спустился к своему кораблю — за это время он успел зарядиться до полных аккумуляторов и был готов к прыжку. А сам Мак? Да. Да, на сто процентов. Никаких сомнений. Вся эта подготовка выглядела так, будто его транслировали по всему экстранету в прямом эфире, а где-то за кадром притаился комментатор и освещал даже малейшие детали: «J-31 „Удача новичка“ покидает станцию „Проксимус“ и занимает стартовую позицию для прыжка. Пилот абсолютно уверен в себе — посмотрите, как он держит штурвал!». И где-то там, в альпийских горах, что на Земле, в каком-нибудь баре сидел тренер Норчич и едва слышно шептал: «Давай, Мак, удачи». «Три». «Два». «Один». Звёзды расступились, растянулись нитями, освобождая дорогу в гиперпространство, и корабль швырнуло вперёд, в полную неизвестность. Каждый раз от этого зрелища в животе пробуждались бабочки, и невозможно было оторваться от лобового стекла, затаив дыхание. Хотелось кричать от захлёстывавших эмоций, так, чтобы потом ещё полдня болело горло, но чёрт возьми, как же это было круто! Только он, его корабль и миллионы звёздных нитей вокруг. Этот прыжок оказался длиннее, чем все до этого: если обычный занимал где-то секунд десять, то здесь, по ощущениям, Мак летел, прижатый гравитацией к креслу, не меньше минуты. Казалось, вот-вот, и он действительно доживёт до конца полёта и впервые откроет для Содружества новую звёздную систему. «Внимание: перегрев электросистем», — равнодушно произнёс ИИ, будто не на последнем издыхании. — Чёрт! — даже вдох давался Маку с трудом, не то что какие-то более сложные движения. — Чёрт-чёрт-чёрт! «Внимание: перегре...», — повторил ИИ и с оглушительным треском вырубился вместе с теми самыми электросистемами. Сам корабль по-прежнему летел к цели, только теперь по инерции. — Так вот как они погибали, — внезапно даже для самого себя воскликнул Мак. Холодная волна ужаса накрыла с головы до пят, оставив за собой слой мурашек, но руки по-прежнему держали штурвал так крепко, что рифлёное покрытие больно врезалось в кожу. — Так, чел, давай думать, как нам с тобой выбраться из этой ситуации. Вдох-выдох, вдох-выдох, через силу — и он понемногу начал всплывать из-под тяжёлых вод паники. Когда-то давно пилоты самолётов не раз спасались из таких ситуаций, управляя ими без электроники — следуя за воздушными потоками. Но то, что могло сработать в евклидовом пространстве, могло не сработать в гипере. Попробовать, в любом случае, стоило. Не то чтобы от этого стало сильно хуже. Нужно было всего лишь держать штурвал и не давать ему вилять. Куски обшивки отлетали словно шелуха, а металл под ними раскалился добела и потихоньку начинал плавиться. Хоть эту модель и рекламировали как неубиваемую, любой корабль всё же имел предел прочности. Ещё немного, и ему грозила разгерметизация, а Маку... Лучше было не думать об этом. — Ну давай, малыш, чуть-чуть осталось, доживи, пожалуйста! — он погладил штурвал кончиками пальцев. — Мы столько всего с тобой пережили, и это переживём, только не умирай! Раздался адский скрежет, и один из двигателей попрощался с ними, оставшись далеко позади и забрав с собой часть багажа. Мака пробило на нервный хохот, такой, что он едва не выпустил штурвал из рук. — Прекрасно тебя понимаю, приятель! Он приготовился умирать. Страшно уже не было — за те минуты, что он вёл корабль не на механике — на голой силе воли, он успел смириться с этим фактом. Керрук оказался прав, как и сотни раз до этого, а он всё равно полез туда, потому что захотелось. Мог бы заняться чем-то менее опасным: тем же баскетболом, например, или хоккеем. Но это ведь совершенно не то. «А прикинь лицо Керрука, если всё-таки получится?» — прошептал кто-то из самых глубин подсознания. Корабль начал замедляться. «А почему бы и нет?» — ответило сознание. И затем раздался хлопок. Мак осторожно открыл глаза. Сквозь паутинки трещин за ним наблюдали миллиарды звёзд, и одна из них — самая яркая и самая близкая — парила в окружении огромных планетоидов совсем рядом. Неужели он... смог? «Аварийная перезагрузка систем», — ИИ очнулся от мёртвого сна, и приборная панель вновь наполнилась красными цифрами. Дела были откровенно плохи: помимо вырванного с мясом двигателя полегла смертью храбрых половина аккумуляторов. Передатчик экстранета едва-едва мог уловить его сквозь помехи, но для сигнала о помощи и фото этого должно было хватить — тропа пробита, а значит, другие корабли теперь могли добраться сюда без особого труда. Согласно обычаю, тот, кто открыл путь к новой системе, мог назвать её любым именем. Уже потом это сочли лазейкой для непристойностей, и её, разумеется, прикрыли, но первое по-прежнему сохранялось в реестре систем Содружества как дань традиции. Ад, через который пришлось пройти, предопределил имя этой звезды. «Всем привет из Аида», — гласил новый пост Маккензи Бойд-Клауса.