И всё по кругу

      У нас так и не меняется ничего. Всё те же стены, все вещи на своих местах и мы всё также запутаны в своих чувствах. Чувствах? Нет, не так. Мы запутаны в паутине непонимания и обмана. Мы не понимаем друг друга и не умеем говорить правду, потому что правда всегда доставляет огромное количество боли. Она ранит хуже ножа и стреляет лучше любого, профессионального, снайпера. Она попадает в цель- в самое сердце. Больно ли? Нет, после всего что мы пережили вместе это мелочь. Говорят это нормально и со временем это пройдёт само собой. После того разговора, который был неделю назад, мы так и не сказали всего, что нас мучает столько времени. Я ведь знаю, что он мне изменил два или три раза, но после моей истерики это прекратилось. Прекратилось на некоторое время. Но мне не обидно. Я понимаю, что Ганс ожидает от меня того, чего каждый альфа от омеги и это явно не только поцелуи и объятья. А я не готов. Мне исполнилось девятнадцать лет месяц назад и вечером того же дня домой возвращается пьяный мужчина в военной форме с запахом чужого омеги. Я к нему тогда и не подходил, а пошёл в душ и спать. Истерика длилась целую ночь и Ганс, не выдержавший этого цирка, под утро следующего дня всё же пришёл ко мне, начал утешать и говорить всякую ерунду о любви и верности и что это последний раз. А я молчал. Молчал из-за моей безысходности и привязанности. После этого никаких пьянств и измен не последовало. Уважаемый старший унтер-офицер, Гер Мюллер сдержал своё обещание, впрочем как и в тридцать девятом, когда клялся меня беречь ценной своей жизни. Он помог мне избежать неизбежного- смерти. Так как-то и закрутилось всё. Всем ведь известно что между альфой и омегой не может быть настолько крепкой дружбы. Я был один, моего отца расстреляли ещё в тридцать восьмом, а папу в сороковом году за помощь пожилой еврейки. Младшую сестру в день гибели папы-омеги отправили в концлагерь. Я был один и мне нужна была опора. Ганс помог мне во многом и я за это ему благодарен но я не готов на исполнение того, чего он от меня ожидает.       Неделю назад я готовил ужин ожидая домой возлюбленного. Помню, что настроение было чудесным, как никак любимый мужчина возвращается после пятидневной командировки в Дрезден. Я уверенно протирал бокалы и накрывал на стол. Я и подумать не мог, что всю идиллию разрушит тот, кого я собственно и ожидал. Мужчина после пересечения порога дома, закрыл двери так, что они с петель чуть ли не вылетели. Он был явно не в духе. Когда мы сели за стол он начал докапываться до всего в том числе и до моей внешности начиная с того что мои рыжие кудри слишком длинные они не могут быть до поясницы так как весь дом в моих волосах. Я закрыл глаза. Дальше он сказал что я не ценю того, что он мне покупает, а конкретнее вещи. Потом дело дошло до моей болезненной худобы и завершающий штрих это мои голубые глаза, которые не могут быть у евреев. В тут мне стало больно. Одно слово и столько потерянных и разрушенных жизней. Столько жертв и поломанных людей и всё это одно лишь слово- еврей. И тут меня вынесло. Началась сора во время которой на меня посыпались оскорбления и обвинения во всём. И вишенкой на торте было: - Лучше бы я тебя не встречал и ты сдох! Ты не имеешь малейшего понятия сколько денег я на тебя трачу и сколько нервов ушло на тебя! Я даже не плакал. Смотрел на него большими глазами и чувствовал как ещё не зажившая рана в сердце кровоточит. Весь ужин оказался на полу как и я... Несомненно он на следующий день купил мне букет цветов и оставил записку с изменениями. И так уже неделю. Я вижу, что ему не хватает сил мне сказать в лицо слово ,, Прости" я понимаю что это сложно. Но это ерунда. Это пройдёт. Скоро мы вернёмся к рутине, которой мы жили. Скоро всё будет идти бесконечным кругом серого оттенка. Это рутина, а её особенность это повторение одного и того самого ежедневно. Это жизнь.