***
Когда осознаешь, что все битвы окончены, когда больше не нужно бояться за жизни близких тебе людей, когда ты точно уверен в том, что завтрашний день настанет… В это время всегда появляется новая война. На этот раз она не приносит физического урона ни телу, ни городу. Да она в принципе не приносит физических разрушений, только моральных. Битва, что ведётся внутри каждого человека, неважно герой он, или обычный прохожий. И, не знаю даже хорошо это или плохо, но у этой битвы нет правильного исхода. Любой итог будет верным, ведь именно ты сам к нему пришёл. Для своих семнадцати лет Усаги слишком много всего пережила. Она не раз теряла любимых людей, она слишком часто умирала и перерождалась вновь. Она уже давно не чувствует себя на семнадцать. После победы над Галаксией прошёл уже год. Год, который, по ощущениям, длится дольше, чем вся жизнь. И, вроде бы, Усаги точно знает, что делать дальше. Знает, что нужно возродить Хрустальный Токио, но почему-то ей этого делать уже не хочется. Возможно, дело в том, что она перегорела. Потрясение от гибели дорогих ей людей не смогло пройти даже после их возвращения. Кошмары, как Рей снова и снова растворяется мелкой пыльцой у неё на руках преследует её почти каждую ночь. Успокоительные перестали помогать ещё месяца три назад, но говорить об этом кому-то, даже психотерапевту, она не хотела. И пусть у неё в карточке был записан диагноз «депрессия», ей так и не смогли помочь. Причиной этому стало то, что Усаги не могла даже точно сформулировать свою проблему. Навряд ли ей бы поверили, скажи она, что множество раз сражалась с инопланетными врагами и спасала мир. Да даже тот факт, что у неё дома живёт говорящая кошка был бы принят как психическое расстройство. Соответственно и о будущем ей было поговорит не с кем. Вроде бы есть подруги, но даже с ними она не хотела обсуждать свои переживание, ибо не была уверена, что те смогут её правильно понять. Мамору же тем более не хотелось расстраивать, учитывая то, что его напрямую это касалось. Усаги хотела сначала сама со всем справится, тогда бы и говорить не пришлось. Но все было не так просто.***
В Хрустальном Токио было ясное небо. Птички пели, и что ещё говорят, когда хотят описать хорошую погоду? Но на душе маленькой Чибиусы было неспокойно. Что-то было не так. Королева Серенити в последнее время стала больше грустить. Она чаще выходила на балкон и смотрела в ночное небо. Иногда она напевает какую-то неизвестную Малышке песню. Когда Чибиуса спрашивала, мама лишь улыбалась и говорила, что просто скучает по старым друзьям, что сейчас очень далеко. Король Эндимион, замечая состояние своей королевы, не раз пытался улучшить её настроение, и у него это получалось. Хотя бы на время, ибо на следующий же день Малышка снова слышала знакомую мелодию.***
Как бы не хотела Усаги признаваться самой себе, но она влюбилась. И вроде бы, такое светлое и доброе чувство, но факт того, что любовь к Мамору при этом не прошла все усугублял. И как бы Усаги не билась над решением этой головоломки, как бы ни старалась что-то придумать, она ни к чему не пришла. Она пыталась забыть Сейю, полностью вычеркнуть его из своей жизни, но он каждый раз появлялся вновь. Она сама себе говорила, что это глупо, пыталась убить это чувство, но ничего не получалось. Усаги даже начала злиться, что он не покинул Землю вмгесте со своей принцессой, может так было бы лучше. Она завидовала Минако и Ами, у которых в отношениях не было проблем с чувством долга. Усаги, может быть, и попробовала бы что-то с Сеей, но где гарантии, что это «что-то» не перерастёт во что-то серьёзное? Но при этом также терзали мысли «если влюбилась в другого, действительно ли есть любовь к Мамору? Да и если влюблённость пройдёт, где гарантия, что такое не повторится снова?» Выбор преследовал Усаги почти с самой последней битвы, с той самой крыши, когда старлайты решили не возвращаться на свою родную планету. Это стало переломный моментом.***
Маленькая Леди не любила дождь, слишком мокро, холодно и серо. Наверное, больше всего её расстраивало именно отсутствие ярких красок, что иногда могли дать временную иллюзию полной гармонии, что была раньше. Рей чаще стала приходить к королеве Серенити. Что-то было не так, все это понимали и чувствовали, но не могли понять из-за чего это. Неужели снова грядёт битва? Малышка видела обеспокоенность на лице у каждого, но не могла понять насколько все серьёзно. Страшно стало, когда мир, в котором она жила пошёл рябью.***
Мысли сжирали Усаги изнутри, с каждым разом блеска в глазах было все меньше, аппетит окончательно пропал. Подруги начали всерьёз переживать, ни разу такого ещё не было с той девочкой, что они знали. Она перестала плакать. Это стало главным звоночком, что пора бить тревогу. В один из дней девочки пришли к Усаги и точно решили, что не покинут её комнату, пока та не признается в чем дело. И тогда Усаги сдалась. Она рассказала практически обо всем, что её тревожит. Всё свои страхи и сомнения она вываливается, как тяжёлый груз, и стало легче. Но самая тяжёлая ноша осталась за кадром её рассказа. Ведь как рассказать подругам, что будущее, которое они знают может не наступить? Как объяснить, что она не хочет возрождать Хрустальный Токио? Как объяснить, что она слишком устала от Серенити, и что ей хочется оставить лишь Усаги, без лунного содержания? Как правильно высказать мысль о том, что простой человеческой жизни ей хочется больше всего? Ей просто хотелось бы свободы. Как бы Усаги не скрывала факт того, что она была не до конца искренна, Рей все-таки смогла понять, что это ещё далеко не все, что тащится у лунной принцессы на душе, поэтому, когда все начали собираться по домам, она задержалась у Усаги, чтобы поговорит без лишних ушей. Как бы они не ссорились раньше, сейчас она чувствовала, что нужна как никто другой. И тогда Усаги наконец заговорила: –Рей, как ты отреагируешь, если я скажу, что своими руками убиваю Хрустальный Токио? Убиваю Чибиусу? Рей застыла. Она понимала, что все произошедшее повлияло на Усаги, но не думала, что настолько сильно. — Это из-за Сейи? — как бы Рей хотелось, чтобы дело было именно в нём, чтобы знать, как исправить все то, что возможно, уже натворила Усаги. — Хотелось бы, чтобы это было только из-за него. Рей, я устала. Я искренне устала от всего, что со мной происходит, знаешь, будто я живу по заранее написанному сценарию, и при этом не могу сделать ни единого шага без разрешения сценариста. Вся эта история с Королевой Серенити и Королём Эндимионом… я не хочу… уже давно не хочу… Сейя лишь стал толчком к осознанию этого. Понимание того, что я в него влюбляюсь появилось давно, на крыше. Когда я почувствовала те самые «бабочки в животе» от новости, что они остаются на Земле. Что ОН остаётся… И сейчас мне страшно. Страшно сворачивать с натоптанного пути, ведь что за его пределами я не знаю. А ещё страшнее своими собственными руками убивать родную дочь, ведь, если я сверну… она никогда не родится. Рей, как мне справиться с этой ношей? Как взвалить на свои плечи чувство вины за то, что её никогда не будет, если я решусь на такой шаг? — Усаги уже не говорила, она шептала, глотая слезы. Она все-таки заплакала, хотя казалось, что она разучилась это делать уже давно. — Усаги, как бы больно мне не было это говорить, но я приму любое твоё решение. Даже если в этом решении не будет Чибиусы. Ты тоже живой человек, даже если об этом иногда забывают. Ты не должна действовать лишь из чувства долга, это слишком грустно. А видеть как ты угасаешь на глазах, ещё хуже. Я не могу тебе сказать как поступить правильно, хотя и хотелось бы сказать, что твоя судьба это Мамору. Усаги, самое главное помни, что, если выбор сделан лично тобой, то он в любом случае верен, независимо от того, какие последствия он за собой несёт… Рей ушла, не дожидаясь ответа Усаги. Ей было слишком больно слышать решение подруги, ведь каждый, включая её саму, привязался к Маленькой Леди настолько сильно, что мысль о том, что её никогда не будет бьёт по сердцу так сильно, как не била ни одна война. Но это не её, Рей, выбор, не ей решать как поступать, пусть и хотелось вернутся и попытаться достучаться до Усаги и заставить её пойти загатовленной дорогой. Но опять же, Рей не вправе решать. И она уходит, молча глотая боль, чтобы в дальнейшем выплакать её в подушку.***
Усаги сидела также в окружении подушек и запаха духов Рей. Слезы текли, даже не давая намёка на то, что они могут высохнуть. Боль в груди с каждой секундой была все сильнее и сильнее. И как бы не хотелось Усаги, но пришло время решать, делать самый тяжёлый выбор, который изменит слишком многое. Взяв в руки телефон, она по памяти набрала номер. Грустно было понимать, что попытки удалить этот чёртов контакт не увенчались успехом — память, как назло, подсказывает каждую цифру. В трубке раздался знакомый голос. — Сейя?***
В Хрустальном Токио снова была хорошая погода. Маленькая Леди гуляла в саду, прямо под балконом, на котором стояла Королева Серенити, улыбаясь в напевая такую знакомую мелодию. Чибиуса радовалась, что всё осталось позади, плохое предчувствие покинуло не только её, но и всех остальных, что было заметно по их лицам. По крайней мере так казалось самой Малышке. В какой-то момент девочка подняла глаза на мать. Вместо радостной улыбки на лице Серенити были слезы. Она что-то шептала, но разобрать было очень сложно. Что-то вроде «поздно поняла», «прости», «исправлю». Мир снова пошёл рябью. А вместе с ним и сама Маленькая Леди. Страх, последнее, что было в глазах Чибиусы, перед тем как она исчезла… рассыпалась… как Рей в кошмара Усаги. Хрустальный Токио рассыпался вслед за ней.