Это неправильно

Никита никогда не думал, что в его жизни появится человек вроде Алексея, тот, что выслушает, посмотрит теплым взглядом с лёгким укором, таким взрослым, отчасти родительским. А всё началось с темноты летней ночи, с сигарет в компании, с усталости и голых коленей на асфальте, с минета за деньги. А может, это началось с того пристального взгляда, который Никита не мог упустить? Ему сразу показалось это слегка странным, будто не так как всегда, не сальный, желающий рта на своём члене, а с заинтересованностью, даже жалостью, но всё же чего-то ждущий взгляд. Никита ведь не просто от балды стал психовать и лезть к Алексею со своими чувствами. Сначала он и сам интереса к дяде пугался и сторонился, позже всё это более менее улеглось в душе. Вот дом, обеды, ужины, взгляды за столом. Совсем рядом мать разговаривает со своим братом, которого не видела очень давно. А Никита уже не особо злился, когда мать говорила о нём, про его успехи в школе, подработки.... Он не мог злиться, потому что в эти моменты Алексей смотрел на него. И каждый раз взгляд был тем же, что в первый раз, лишь чуть больше тепла. Возможно, Никита тогда воображал себе лишнего, но он рискнул, и этот риск оправдался. Он не планировал загонять Алексея в угол, но всё-таки сделал это тогда, так глупо и по-детски. Не планировал палиться за попытками самоповреждения, но это случилось, до сих пор было стыдно. Никита ведь в ту ночь почти решил всё это оставить, прогулялся, подышал прохладным воздухом, остудил голову, но вот, что вышло. Алексей слишком впечатлился увиденным? Решил, что глупый пацан сделает что-то с собой из-за этого? Что же его подтолкнуло решиться на эти отношения? Никита часто об этом думал. Только спрашивать он не собирался. Не хотел слышать, что всё так и есть, что его пожалели. Уж лучше просто думать, знать, что всё это закончится рано или поздно. А пока Никита наслаждался тем, что имеет. Человеком, которого у него никогда не было. Он сказал тогда Алексею, что ни отец, ни дядя ему не нужны. Возможно, в чём-то он слукавил совсем немного. Никита считал себя и без того взрослым, это другие отношения, пусть с долей опеки. Они тогда уехали с деревни как хотели пораньше. И слава богу довольно скоро это вышло. Никите приходилось терпеть не один лишь ядовитый взгляд бабки и ее постоянные придирки. Приходилось терпеть больше. Каждую ночь он боролся с желанием запустить руку в трусы, и не так важно в чьи именно. Близость мужчины рядом распаляла, Никите хотелось прижаться, уткнуться носом в шею, мазнут по горячей коже губами, всё это он и делал. Вот только Алексей спал, ещё за стенкой была сестренка, мать, бабка, которая спит и видит всё сквозь третье око. В общем, Никите по ночам приходилось сбегать из дома, прятаться, опускаться на мокрую от росы траву и зажимать рот, пока он думает о дяде с рукой на члене. Вот после засыпалось куда лучше... Бабка так ничего и не рассказала ни матери, ни Алексею. И никто из них не выглядел так, будто важный разговор Никита мог упустить. Он вздохнул с облегчением, когда они все уехали из деревни. Кое-что Никите не давало покоя. Он не мог понять, тайна ли всё ещё их с Алексеем отношения или нет. Разве мать не могла всего заметить? Или она так сильно верит в то, что дядя и племянник внезапно стали близки, прямо как родные, семья, и здесь нет ничего большего? Спят в одной комнате, скорее всего на одной кровати, раз и в деревне это не было ни для кого проблемой. Никита не замечал от матери никаких подозрительных взглядов, но она точно не слепая, она хотя бы должна догадываться. Может, она просто отталкивает эти мысли, так сильно ей это претит? Пусть так. Всё это не продлится долго. Видимо, она это тоже понимает, не хочет лезть и рушить то, что есть сейчас у них всех. Алексей хороший человек, очень. И ничего это не изменит. Никита понимал, что мужчине всё это даётся тяжело, но он не мог принять этого полностью. Такая ерунда... Кому какая разница вообще? Плевать на общество. Всё же это закончится... И дело уже не в окружающих, не в факте связи, дело в самом Никите. Он знал, что сейчас совсем дяде не подходит. Лето стремительно близилось к концу, каждый день как один. Никита всё сильнее лип к Алексею, не мог насытиться, надышаться. Ему нужно больше, больше всего, больше прикосновений, голой кожи, крепкой хватки на своих ногах и заднице, пальцев сжимающих шею. Ему это требуется! Алексей всё понимал, это ведь такой возраст. Семнадцать. Самая пора... Что там Алексей себе говорил пару недель назад? Что будет ждать, пока Никита одумается? Пока поймёт, что ему это не нужно? Здравые мысли, вот только решение тяжелое. Алексей не врал себе в том, что Никиту он хочет. Каждая ночь пытка, мальчишка ёрзает под боком, тычет острыми коленями и локтями, пока спит, тихо выдыхает что-то сквозь приоткрытые губы. А Алексей смотрел на них и хотел прижаться своими, опустить ладони на бедра парня и содрать шорты вместе с бельём. Невыносимо. Нужно уезжать, оставить это всё... Алексей считал себя правильным. Старался быть таковым, но облик русоволосого мальчика его не покидал. Перед глазами он и днём и ночью, и во снах тоже. Ебучий недотрах. Желание и жажда. Мужчина смотрел и хотел получить, он мог получить, мальчик доступен, он себя предлагает каждую ночь. Стягивает всё до трусов, сверкает своей чуть подзагоревшей кожей, улыбается и растягивается рядом, прижимаясь телом к телу. Всё, до чего они доходили, это потереться друг о друга, да подрочить. Алексей не хотел племянника трогать, пачкать... Точнее хотел, но... Как же это сложно. Он держался на последней капле морали. Парень — можно. Мальчишка — спорно, ему уже семнадцать, в следующем году восемнадцать. Сын сестры, племянник... Ничего Алексея не остановило, когда он начал эти отношения. Он. Начал. Это его ответственность, и он это прекрасно понимал. И всё, что будет дальше на его совести. *** —Так значит, ты уезжаешь завтра? Это свалилось как град на голову, хоть Никита и готовился. Алексей всё это время не называл точного дня своего отъезда, лишь говорил: "Скоро". И вот оно настало это "скоро". Слишком быстро. —Да, Никита, уезжаю. —Так быстро... —Никит, ты... Всё будет хорошо. Ты приедешь ко мне в следующем году, как закончишь школу. Поступишь там, будешь жить у меня. —Хватит сочинять. Я ведь не тупой, Лёш. Я тебе не нужен там. Алексей не мог ничего ответить, пока в него впивались эти голубые глаза, такой взрослый и осознанный взгляд. Никита всё для себя решил. Так не будет ли это лучшим исходом? Он сам готов всё закончить. —Но... Прежде, чем всё закончится, трахни меня по-настоящему. —Никит. Ну что ты... —Помолчи. Не надо. Дальше ведь ничего не будет. Ты сам говорил, что это важно, что я должен хорошо обдумать, должен быть уверен. Я в тебе уверен, а главное в себе. Я не ребенок. Я хочу этого. Неизвестно, что будет потом, ты сам знаешь. Алексей должен был отказать, но не мог. Нужно сказать этим молящим глазам "нет", этим пухлым от укусов губам, этим пальцам, что вцепились в футболку. Нужно сказать "нет" собственным желаниям. Отказать, оттолкнуть... но это уже невозможно. —Хорошо. *** Алексей без зазрения совести сказал Наталье, чтобы их с Никитой не ждала на ночь. Погуляют, пообщаются перед отъездом... А Наталья просто улыбнулась, ей вообще не требовалось отчёта о том, куда Никита по ночам ходит. С Алексеем она тем более Никиту запросто отпустила. "Он взрослый мальчик, и ты за ним присмотришь. Ему это нужно, мужское наставление." Ох, если бы она только знала, что за наставление Алексей даёт... В комнате отеля было уютно, всё чисто убрано, светлые тона, Никита нервничал, но был в предвкушении. Он думал, что Алексей откажет, болтал что-то на серьёзном с холодным лицом, а самого внутри скручивало от боли. Будто он мог так легко принять, что это конец... Конечно же нет. Но хоть что-то, хотя бы такие воспоминания ему останутся. Никита не шлялся по стоянкам со своими друзьями всё лето, он провёл его с семьёй, очень успешно провёл, так сказать... Ласкать его начал Алексей ещё в душе. Привычные движения, скольжение ладоней по мыльному от геля телу, сладко и томительно. Алексей на этот раз был увереннее. Каждый раз, когда они занимались чем-то подобным, Никита чувствовал явное напряжение и зажатость от того, что мужчина себя сдерживал. Сегодня всё иначе. —Никита, если ты не уверен, не хочешь, скажи мне сейчас. —Я хочу тебя, Лёш. Хочу, чтобы ты остался во мне хоть в воспоминаниях. Никита прикусывает губы, пока Алексей легко подхватывает его под бёдра и несёт к кровати. Под спиной жестковатая чистая постель, ткань быстро намокает от воды с волос и тела. Всё это вторично, просто пропадает, когда Никита тонет в поцелуях и прикосновениях. Он сам переворачивается на живот, становится на колени и локти. Немного стыда заставляет поёжиться под пристальным взглядом. А уверенность и желание заставляют прогнуться и развести ноги пошире, оборачиваясь назад. —Возьми меня... — бесстыжий шепот. Глаза в глаза. Алексей мягок, с самого начала аккуратен, от поцелуев до большего, он касается сжатого ануса и растягивает, добавляя больше смазки и пальцев. Никита сцепив зубы терпит. Терпит не потому, что неприятно, а потому что хочется скорее получить большее, хочется жёстче, чтобы почувствовать, как сильно мужчина сам этого хочет. Он ведь ни с кем не занимался сексом всё это время, пока они были вместе? Никиту этот вопрос постоянно мучил. Он не имеет права ревновать и на что-то надеяться, но знать хотелось. Мучительно медленно, пошлые звуки, поглаживания по бедру... Никита шумно выдыхает, роняя голову на скрещенные руки. —Всё, хватит! Алексей замирает, поглаживая парня по пояснице. —Передумал? —Нет... хватит так. Давай уже трахни меня нормально. Так, чтобы я запомнил надолго. Давай без презерватива... Терпеть было сложно, а после таких слов все тормоза слетели. Начал он мягко, медленно, чтобы мальчишка привык к размеру и наполненности внутри. Но стоило только коснуться, попробовать, и желания превращаются в действия. Никита шипит и хнычет, в моменте дёргается, вскидывая голову, но с губ лишь срывается "хорошо..." Алексею уж точно было, пока он с плавных толчков переходил в бешеный темп, натягивая на себя племянника. "Потерпи немного" шептал он непонятно кому, себе или стонущему парню, когда отрывал его дрожащие пальцы от простыни и сжимал в своей ладони, а вместе с этим трахал так, как хотелось давно, глубоко, сильнее, быстрее. Никита стонал и дрожал, и вскоре тело его стало подводить, острые колени разъезжались, а он так и норовил упасть. Алексей подхватил его, поднимая, обнимая поперек груди и прижимая к себе. Никита цепляется в руки, выгибаясь и выстанывая что-то невнятное. Его совсем распалило, по щекам слёзы, на красивом лице лихорадочный румянец, губы искусаны до мелких царапин. —Поцелуй меня, Лёша... И Алексей целует, опуская ладонь на член мальчишки, тот вздрагивает, тихо стонет в рот. Глубже, дальше, член сжимают стенки, и Никита начинает двигать бедрами в своём темпе, пока Алексей ему дрочит. Никита излился первым, громко выстанывая, а Алексей его трахал всё это время, не давая передышки. Ещё, ещё, ещё... Так мало этого юного тела, мало власти. Алексей не мог избавиться от мысли, что это первый и последний раз... Вот уж теперь точно нет. Разве он кому-нибудь отдаст этого мальчика? Доверит кому-то своего племянника? Нет. Алексей кончает внутрь, как мальчишка и выпрашивал, хныча и сжимая в себе член. Никита расслабленно лежит на животе, прижимаясь щекой к постели. Заплаканные глаза прикрыты, а на губах довольная улыбка. Алексей любовался им и думал, что же дальше? Как он мог это допустить? Как мог думать? Трахнуть один раз такого сладкого мальчишку и бросить? Вот уж нет. Точно нет.