О слабостях

Люмин не любит холод. Не любит, не потому что есть причина. Ей просто не нравится. Опыт на Хребте был интересным, захватывающим и довольно познавательным, но даже звездам вроде неë не чужды боль в горле и лёгкое переохлаждение, хотя и те очень быстро проходят – стоит лишь упомянуть вылазку рядом с Барбарой. Люмин всё равно тщательно готовиться к поездке в самый заснеженный регион Тейвата. Совершенно волшебным образом крадёт со складов Фатуи никем не используемую, идеально подходящую для неë тёплую шубку. Какая невероятная удача, что она оказывается здесь никем не используемая. Морально готовится снова бегать от костра к костру и к борьбе против колючего мороза северного королевства. А по приезде... Удивляется, насколько холодное название страны противоречит действительности. Тепло. Приятно. Уютно. Успокаивающе. По сравнению с Хребтом – Снежная курорт, но смотрит на градусник и думает, что тот сломан – температура ведь ниже, чем на Драконьем почти на тридцать градусов, что за бред? В итоге лёгкий кусающийся морозец обдает на самом севере Снежной. И лишь Заполярный выглядит величественно, но холодно и отстранено. Совсем не вписывается в общее восприятие, какая самоотверженность. Люмин в тот момент ежится, выпуская клуб густого пара, и думает: с Царицей они ещë не знакомы, но она уже ей нравится больше остальных архонтов. – ...И снег здесь пушистый, такой мягкий-мягкий... И снежинки, даже они выглядят особенно романтично, – говорит Люмин, ноготком постукивая по стеклу. Снежинка, что прилипла к окну, к тому моменту уже растаяла, но путешественница продолжала рассматривать то место, словно она всё ещë была там. Не верилось, что Снежная, про которую она была наслышана много не самых приятных слухов, оказалась настолько доброжелательным государством, скрывающимся за снежными вьюгами, пройти через которые обычный люд других стран не решался. И люди здесь не монстры, самые обычные, возможно чуть менее общительные и не такие радостные, – не видящие той красоты, что открылась путешественнице, – но совершенно нормальные. – Это ты сейчас так думаешь. Потом привыкнешь, снег приестся, и станет холодно, – голос у Дотторе, в отличии от радостной путешественницы, уставший, без эмоциональный, никакой. Комкает очередной бланк, и комок под пристальным взглядом девушки летит через весь кабинет, попадает в переполненное такими же бумажками ведро и скатывается на пол. – Мне кажется, что ты почем зря депрессуешь, – скучающе отвечает Люмин, отворачиваясь обратно к окну. Белоснежные пустые поля блестят на свету, пока до девушки не доходит, что в округе действительно нет ничего, кроме редких булыжников, острыми краями выступающие из-под сугробов, да и те покрыты коркой льда, напоминающие крио лезвия. Да, выглядит холодно. Даже почти ощущается на коже. Люмин отворачивается, недовольно бурча ругательства себе под нос. Взгляд цепляется за скрюченный за столом силуэт, вызывая очередной недовольный вздох. Тёплый плед небрежно накидывают на плечи предвестнику, и так же небрежно пытаются укутать. – Эй! Какого?..– недовольно дёргается Дотторе, пытаясь выпутаться из ловушки, впрочем весьма безуспешно. Лишь очередной бланк мнётся, дорога ему теперь к собратьям возле мусорки. – Я слежу, чтобы тебе было комфортно, не дёргайся. И так уже который час мучаешь этот грёбанный отчёт, – невозмутимо продолжает закутывать Люмин и тянет стул вместе с предвестником дальше от письменного стола. – Всë, на сегодня твой рабочий день закончен. Доктор, скрепя зубами, в отместку ловко вскакивает с места, сбрасывая с себя плоды чужой заботы, и спешит к столу, вытаскивая очередной пустой бланк из стопки документов. Впрочем, подоспевшая Люмин пытается выхватить и его из рук, разрывая пополам. Злобный взгляд она принимает с довольной улыбкой на лице, пропуская мимо ушей потоки ненормативной лексики. – Да успокойся уже, всë равно я не дам тебе закончить, – добавляет путешественница, когда попытки вернуться к работе медленно, но верно сходят на нет. Дотторе недовольно сверлит девчонку взглядом, но понимая и принимая всю безвыходность своего положения, решает сдаться. Для собственного же блага. В голове уже мелькают идеи, как потом отомстить, да чтоб по-крупному. – Ладно, твоя взяла, мелкая чертовка, – соглашается он, побеждено отходя к креслу. – И когда ты записалась в няньки? – Когда выбрала тебя своим омегой, а ты согласился? – разведя руками ответила Люмин, снова пытаясь укрыть пледом мужчину. –Брехня. Даже выбора мне не дала, это во-первых, – пытался уклониться от пледа Дотторе, перехватывая руки путешественницы, но та всё равно умудрялась наступать, к слову успешно. – А во-вторых: заканчивай. У тебя фигово получается, – и наперекор словам сдался во второй раз, позволяя ей делать то, что вздумается. – Бездна, кто вообще тебя надоумил?.. Нормальной же была... Люмин на пару мгновений застыла, мысленно прокручивая тот разговор с Бай Чжу. Говорить Дотторе, наверное, не стоит, иначе от лекаря не останется и мокрого места. И Паймон расстроиться, а злую Паймон даже представлять страшно. Кстати, как она там? Стоит надеяться, что не сильно обижает Бай Чжу. Девушка лишь пожимает плечами. –Не понимаю о чем ты. Плюхается на кровать раскинув руки-ноги в стороны. С наслаждением прикрывает глаза и глубоко вдыхает. Аромат совсем тихий, почти неразличимый среди других запахов медикаментов и машинного масла, но Люмин всё равно чувствует его. Всё еë обоняние просто настроено на него. Он щекочет полости носа, проникает в лёгкие, через кровь доставляется в низ живота, где скручивается приятным комочком. –Я просто забочусь о тебе. Хочу быть хорошей альфой. – Царица... Как же я пятьсот лет без тебя выживал-то? Хихикая Люмин приподнимается на локтях засматриваясь на предвестника. Тот хоть и был ещë недоволен выходкой девушки, но выглядел уже умиротворенно. Видимо действительно устал, раз сопротивлялся так недолго. Даже страшно было подумать, сколько всего он взвалил на свои плечи после уничтожения своих сегментов. – Когда у тебя течка? – спросила Люмин, похлопав рукой по месту рядом с собой. Несколько секунд Дотторе потратил на размышления, и поднялся, на радость путешественницы, сильнее кутаясь в злосчастный плед. – Через три недели и один день. Со следующей недели планировал начать принимать подавители, – ответил мужчина, падая рядом, частично накидывая плед и на девушку, заглядывая в глаза напротив. – А что? Люмин смущённо краснеет и отводит взгляд. – Да ничего. Может в этот раз ты не будешь принимать их? Дотторе на такое лишь злобно ухмыляется, пододвигаясь ещë ближе, рукой жёстко хватая девушку за лицо и поворачивая к себе. Секундное смущение в еë глазах, что успел заметить мужчина, уже улетучилось. Лишь лукавый взгляд, не предвещающий ничего хорошего. – С чего бы? Потрахаться и сейчас можно. Зачем мне так делать, м-м? Люмин лишь недовольно отодвигает его руку от себя – терпеть не может, когда он так делает. Но сама не отталкивает, целует тыльную сторону его ладони, усмехаясь тому, как морщиться на еë действие предвестник. – Вспоминая наш первый раз я всегда завожусь. Хочется повторить, ты так несчастно тогда стонал, – хихикает она, облизывая губы, прикрывая глаза. Под кожей жар, и она медленно ползёт к Дотторе, поддразнивающее залезая на него сверху, и специально елозит. – Ну пожалуйста, – строит щенячьи глазки, руками упираясь в грудь и нависая прямо над его лицом, – не отвернуться, не спрятаться от неё невозможно. Дотторе страдальчески выдыхает и сдаётся в третий раз. Люмин расценивает как собственную победу, хотя прекрасно знает, что мужчина просто не может ей отказать. – Хотя я не прочь и сейчас. В ответ Дотторе недовольно фырчит, уклоняется от попытки поцелуя и сталкивает с себя девчонку. Выглядывая из под края пледа, что был использован против неë самой, Люмин наблюдает за Доктором, встающим с кровати. – Ты куда? – Ты же сама сказала, что не прочь сейчас, – холодно говорит в ответ, стягивая с себя рубашку. Путешественница продолжала непонимающе пялиться. – В ванную иду. Дай пятнадцать минут подготовиться. – Не утруждай себя, – перебивает Люмин, и перехватывая его за руку заваливает на кровать. Теперь уже Дотторе непонимающе глядит на свою альфу, пока та расправляется с его штанами, и стянув те, снова забирается на него сверху. – Я хочу, чтобы сегодня ведущим был ты. В качестве извинений за доставленные в будущем неудобства. Хватая за ремень портупеи на шее тянет к себе. Целует жадно, собственнически, совсем не так, как в первый раз. Дотторе, отвлëкшись на такую бездарную попытку в нежность, судорожно ищет замок платья – точно знает где он находиться, но найти всё равно не получается. Помогает Люмин, отстраняется на мгновение и быстро стягивает с себя платье. Не церемониться, следом стягивая и нижнее бельё. Дотторе желанно сглатывает, ласково поглаживая нежную кожу живота. – Не цепеней... – шепчет в ухо лукавым голосом, ладонью оглаживая твердеющий член и тянет трусы вниз. – Иначе я передумаю. Мужчина кивает, помогая избавиться от ненужной вещи, но взгляда не отводит. Слишком взволнован, чтобы обращать внимание на что-нибудь кроме золотистых глаз. И плевать, что в место святой доброты в них сейчас дьяволята. Дотторе уже понял, что Люмин далеко не та святоша, которую в ней видят недолекие жители Тейвата. Люмин насаживается быстро, грубо, без прелюдий. Слышит, как рычит Дотторе, пальцами впиваясь в еë бёдра, а сама лишь тихо томно выдыхает. Не помнит, когда в последний раз ощущала такую приятную заполненность. Долго не ждёт, начинает двигаться. Доктор ещë пару мгновений хрипит, но приходит в себя и тоже начинает толкаться. – Ты такая узкая, – почти стонет мужчина через какое-то, чувствуя приближающуюся разрядку. Напряжение током проходится по всем мышца, доставляя приятное удовольствие. В подсознание опускается этот редкий момент его доминирования, который стоит запомнить на всю оставшуюся жизнь, если не дольше. – Ведëшь себя как девственник, – Люмин напротив, невозмутимо скачет вверх-вниз, лишь ноготками оставляет красноватые полоски на чужой груди, вырисовывая незамысловатые символы. – Хотя чему тут удивляться, не дорос ещë. – Ты ж моя старушка, – давит подобие ухмылки, снова срываясь на протяжный и пытается приостановить движение девчонки, придав руками её к себе. Люмин только разочарованно качает головой, пока рука скользит к горлу, и сильные пальцы заметно сжимаются там. Мужчина тут же убирает руки с еë талии, беспомощно тянется к ее кистям, но делать – ничего не делает. Лишь трогательно приоткрывает рот, пытаясь поймать хоть немного воздуха, и выгибается в спине. – Ты бы лучше старался интенсивнее двигаться, чем припирался со мной. Всё приходиться делать самой. Кончает Люмин тоже тихо. Едва слышно хмычет, наклоняясь к лицу Дотторе, упираясь в его лоб. Руки сами отпускают его горло, она даже не замечает этого в экстазе. Потом, через мгновение понимает, когда чувствует его разгоряченное дыхание на своих щеках. Дотторе кончает громче, дёргается, впивается зубами куда-то в еë ключицу, чтобы стать тише. Люмин хмуриться, ощущая болезненный укус, но ничего не говорит, просто валиться на кровать. – А мне понравилось. – Очень рада за тебя. Ты тоже не плох, хоть и делаешь всё неумело. На страшно-недовольное лицо мужчины Люмин громко хохочет, легко толкая того в плечо. Не разделив веселия девушки Дотторе показательно отворачивается спиной к ней. – Ладно-ладно, не обижайся, Зандик. Ты просто чудо. Люмин подползает вплотную, на удивление нежно приобнимая за шею, и виновато целует за ушком, прося прощения за столь не аккуратно брошенные слова в сторону легко обижающегося на любое еë слово предвестника. Доктор строит обиженку ещë несколько секунд, но под натиском непрекращающихся слюнявых поцелуйчиков прикрывает глаза и откидывается назад, отдаваясь прямо в руки девушки-катастрофы. И почти мурчит. – Яхонтовая моя... – ласково тянет он, задирая голову так, чтобы видеть еë глаза. В ответ на приятное прозвище получает смазанный поцелуй. – А если серьёзно, чего ты хочешь? Люмин знает, Дотторе и сам догадывается, далеко не глупый даже в этом, столь далёком для него отношении. Возможно, ему хочется верить, что всё не так, как он думает. Боится признаваться самому себе в собственных потаённых желаниях, но знает, что отказать своей ненаглядной не сможет. Любит слишком сильно, слишком по-настоящему предано. Настолько искренне, на сколько она сама не умеет, от чего у Люмин что-то неприятно щемит в груди. – Я устала от этого дерьма, помогать всем достало. Хочу с тобой больше времени проводить,– от волнения голос предательски дрожит, с чего бы вдруг? Слова застревают в глотке, не получается выплюнуть, а так хотелось красиво подать, чтоб без страха и без сожаления, не боясь оттолкнуть. Черт, как же приятно чувствовать живое сердце под ладонью. Люмин вдыхает поглубже, сильней притягивает Дотторе к себе, даёт немое обещание всегда быть рядышком. – Может ребёнка заведем? Взгляд Дотторе даже не кажется ни растерянным, ни обреченным. Не его просто взгляд. И Люмин не торопит, не принуждает. Просто спрашивает. – Что скажешь, Зандик? – Ох... Яхонтовая... Удовлетворено прикрывает глаза, пробираясь сквозь растрепанные мятные пряди, в благодарность губами касается солоноватого от пота лба. Знает же – Дотторе не сможет ей отказать.