Вдумчиво... вчувственно...

      Светлеющее небо нежно мерцало бледными звёздочками. Восточная его часть настойчиво белела, словно ночь подтирали ластиком, готовя сочные рассветные краски. Мне всегда казалось, что у нас с небом был своеобразный, никому не понятный, роман. В моих фантазиях, полных приключений, небо было моим верным спутником, и хоть тучи постоянно желали разлучить нас, когда мы встречались с ним вновь, мы были самыми счастливыми и сильными на свете. Вместе.       Разумеется, я отдаю себе отчёт, что слишком заигрываться в этим не стоит, хотя у меня и так не было никаких странных навязчивых желаний. В общем, я не свихнулась.       Просто, небо — единственное, во что я могу верить. Оно всегда надо мной, мы всегда видимся вновь, даже спустя месяцы непогод.       Этой зимой так и было. Постоянная серость угнетала. Но сегодня пришло время вновь побыть счастливой под моим любимым небом.       Хорошо, что вчера я смогла зарядиться, напитаться этим светлым днём, ведь сегодня пошёл мокрый снег. Он падал и утром, и днём, и весь день я ждала, что он прекратится, но не тут то было.       Мой простудившийся напарник пытался делать вид, будто чувствует себя очень хорошо. Он даже на каждый свой чих говорил:       — Кто-то меня вспоминает. Надоел уже.       Такую силу самообмана следовало бы особенно приветствовать в человеке, вынужденном значительную часть дня проводить на ногах. Впрочем, иногда сложно было понять, обманывает он самого себя или пытается обмануть других, ибо привирать он любит. Как-то он сказал, что его приглашали работать в Металлургическую лабораторию Доста — города гораздого крупнее нашего, — а он отказался. А ещё он состоял в парламентском комитете по борьбе с антиосужсчитаонизмом (движение за свержение президента Осужсчитаони). Ну и таких рассказов у него куча, а работает он тут со мной в крохотной компании по уборке помещений.       Сегодня заказ был только на утро, весь день был свободен, а к вечеру нас вызвали вновь, сказав, что клиенты нас ждут в своём маленьком домишке в районе Становилось, где строились самые первые дома города, и что они ещё не сказали об уборке ничего конкретного, но обещали хорошо заплатить.       — Ненавижу эту неизвестность. Ну сказали, что хорошо заплатят, а вдруг это ложь, а нас заманивают к себе маньяки! Разве начальники не должны относиться к нам бережней? Если нас убьют, кто ещё наймётся на эту работёнку?       — Они-то, видимо, стоят на другой точке зрения, — заводя машину, ответил напарник. — Запахло деньгами — действуй, а на грязную работу всегда найдётся доходяга, которого не взяли в место получше.       Не успела я провалиться в отвратительные мысли про моё место в этом мире, как напарник круто увернулся от неадекватов, выехавших на встречку, показав уровень водительского мастерства.       — Ты видела, как я, а?!       Но, как всегда во время неповторимых удач, свидетелей не было. На дороге было пусто, неадекваты вряд ли поняли, что произошло, а я была слишком ошарашена резким манёвром и ударом головой о стекло.       Мы стояли на обочине и приходили в себя, когда неадекваты подошла к нам «разобраться.»       — Сиди тут, — сказал он, набрасывая капюшон.       Он вышел к ним, размахивая руками. Сильный ветер сдул с его головы сразу же облепленный снегом капюшон. Надо бы ему лекарств купить, а то сам ведь так и будет над собой издеваться.       Пока они продолжали беседу, меня всё сильнее клонило в сон. Совершенно не хотелось работать, да и сил будто не было. Наверное, всё из-за этого идиотского полёта по обочине… Я ещё до сих пор не могу понять, как мы не вылетели в кювет.       Я прислонилась ушибленным местом к прохладному стеклу и посмотрела на небо. Снег стих моментально, между туч появился чёрный островок с маленькой звёздочкой. На мгновение мне подумалось, что наверху всё-таки есть кто-то, кто меняет погоду. Да уж, всё это может подействовать на любое воображение.       Но пора ехать, мы и так уже задержались. Какой всё-таки безответственный уборщик выпал на долю четы На. Я постучалась в стекло со стороны водителя и недовольно призвала напарника назад. Они с собеседником распрощались, все расселись по своим местам, две машины при посадке в них водителей качнулись и двинулись в разные стороны.       — Нормальный чувак, на самом-то деле, хоть и под травой. Поболтали о бренности всего земного. Так хорошо было. Не хотелось думать ни о ситуации, в которой мы оказались, ни о суетных, но приятных рабочих обязанностях.       — Если они приятные, почему б о них не подумать?       — Ещё успеется.       По указанному адресу нас встретила хорошо одетая ухоженная женщина. Её супруг ходил по комнатам, разговаривая по телефону:       -… на оптовых складах, а это, в свою очередь, повлечёт…       Снег уже совсем перестал, но сейчас это меня совсем не радовало. Кругом, насколько мог охватить глаз, всё было кувырком, и я уже понимала, что сегодня нам отсюда не выбраться. Пока напарник обсуждал условия работы, я чувствовала себя, как котелок, брошенный на поле боя.       — Что ж, — сказала профессорша, — почему не ушла на 1 курсе?       Я не знала, что ответить. Мне вообще надоело отвечать на чужие вопросы.       — Ладно, жизнь всем нам уготовила свои дороги. Если ты твёрдо решила, пусть будет так.       За те несколько секунд, которые потребовались мне, чтобы отойти от удивления, она подписала нужные бумаги. После этого мы больше никогда не виделись.       Напарник окликнул меня, видимо, не впервые, и на сей раз он был куда громче и не оставлял никакого шанса его не услышать.       — Ты куда улетела? Не услышала даже, если бы разнёсся треск пулемётной очереди. Совсем близко от тебя стою, а тебе хоть бы что.       — Какие условия?       Заэтогое посмотрел на меня взглядом, полным неподдельного любопытства, но говорить ничего лишнего не стал.       — Разобрать хлам до утра, вынести на улицу, чтоб потом мусорщики всё увезли, и прибраться после. Обещали чаевые.       Меня передёрнуло.       — Да что ты так смотришь, будто я гангстер и собрался тебя изнасиловать, убить и ограбить. Не бойся, мы тут мигом.       Он прав. Нужно успокоиться и начать. Я закрыла глаза, сделала глубокий вдох, представила, что я астероид, приближающийся к чёрной дыре, и выдохнула. Моё нежелание работать в данном случае и само по себе — явление редкое. Я обычно его не допускаю. Люблю представлять, как после уборки мы выходим к клиентам, нас осыпают ликованием и благодарностью, и мы, гордые собой, уезжаем в закат. Мне даже нравится. Рассматривать вещи, у которых есть история, осознавать, что мы делаем нечто полезное, да и деньги нормальные. Напарник тоже парень неплохой, хоть и пару раз у нас были конфликты в шаге от мировой войны. Вместо того, чтобы включать телик и слушать новости с повестки дня, где ведущий-мракобес орёт, что ярость народов всех стран обрушится в скором времени на какую-нибудь другую страну по каким-то кем-то выдуманным причинам, мы предпочитаем болтать о всякой ерунде. Мне даже нравится слушать его истории, больше похожие на выдумки, про его поездку, протяжённостью ао много тысяч миль, охватывавшую чуть ли не весь мир. И ведь хватает духу на такое…       Когда мы определились с планом действий, в дверь неожиданно затарабанили. Заэтогое оставался в кресле, выпучив на меня свои глазки. Удивившись его реакции, я подошла к двери и резко её отворила. Никого. Заэтогое сразу расслабился и продолжил рассказывать очередную байку.       — Проскочив на предельной скорости мост через реку…       Но в этот момент в дом ворвался мужчина.       — Выметайтесь отсюда! Мой старший брат не имел права звать вас сюда! Из какой вы фирмы? Я позвоню вашему начальнику и всё отменю.       Он старался успокоиться, но его всё равно трясло. Заэтогое наконец поднялся из кресла.       — Почему бы тебе не позвонить своему брату? Он наш клиент, и только он должен нас отзывать.       — Просто уйдите… — он не знал, что ещё сказать, и только сильнее трясся.       — Что, дружок, нужно сделать прививку?       В незакрытую дверь вошли ещё двое. В столь неопределённой ситуации за неимением лучших вариантов я решила, что лучше уходить.       — Идём, Заэтогое.       — Вы, господа, так смотрите на нас, будто мы больны чумой, — сказал один из новоприбывших, а второй поддержал смехом.       — Мы никуда не уйдём, пока я не позвоню клиенту, — твёрдо заявил напарник.       — Можно уйти и потом позвонить… — прошептала я.       — Никому вы звонить не будете! — рявкнул брат и набросился на Заэтогое. Двое других тоже не стали стоять.       Только я решила, что нам каюк, как Заэтогое раскидал всех троих.       Первым в себя пришёл братец. Быть может, он и не хотел драться, но присутствие приятелей вынудило его.       — Мы потеряли товар при совершении сделки, нам надо где-то перекантоваться! Брат не поймёт, не поможет!       Заэтогое кинул на него быстрый взгляд, полный благородных намерений:       — Если хочешь действительно получить помощь…       — Я не могу… я распространял, меня посадят…       Он наклонился к лежащему:       — Это будет тяжело, но у тебя появится шанс.       Заэтогое встал, чтобы наконец сделать звонок хоть уже кому-нибудь.       Клиент приехал один сразу после полиции. Пока двоих вязали, братья разговаривали, наверное, впервые за долгое время. Когда увели и его, старший кивнул ему вслед, поводя сухонькими плечиками.       — Благодарю вас. Понимаю, что это был стресс, но, надеюсь, работу вы всё-таки выполните.       Если наверху есть тот, кто переключает погоду, есть и тот, кто подкидывает нам всякие гадости. Это же наверняка был чей-то злой умысел? Разве нет в Что людей, на кого можно было скинуть эту напасть? Почему сегодня всё мне? За что мы вляпались в эту историю? А завтра на меня, может, вообще самолёт упадёт? И лучше бы упал прямо сейчас, потому что я ни за что с этой уборкой не справлюсь!       Неожиданно среди всего нытья внутри моей головы появилась мысль, что из всей лживой, как мне казалось, информации о Заэтогое многое может оказаться правдой. Я взглянула на небо. Среди ту вновь показался островок. Я сделала глубокий вдох и вернулась в дом.       — Ну что, взяла себя в руки?       Я устало кивнула, и мы начали свою работу. Заэтогои раздавал самые подробные инструкции, чтобы у меня не было моментов растерянности или отлынивания. Мы постепенно переходили из одной зоны в другую, делая небольшие перерывы. Когда всё было закончено, мы позвонили начальнику, который дождётся 8 утра и сам позвонит клиенту, которого ему так хотелось обворожить любезностью.       А мы вышли из дома почти в 6. Рабочие уже высыпали на улицы. В воздухе стоял густой, будоражащий мороз. Но я устала так сильно, что смотрела на это всё будто в кино. Разбитый, искромсанный, размётанный по черепной коробке разум кричал, что вокруг всё неимоверно прекрасно, даже весь старый, обшарпанный район Становилось.       — Может, найдём здесь трактир? Поедим и завалимся спать? — подошёл Заэтогое сзади. — Спешить некуда.       — Была я как-то в трактире. С меня хватит и однократного удовольствия.       — Да ладно тебе, — он пихнул меня плечом.       А мысль о том, чтобы не добираться сначала до работы, чтобы оставить машину, потом своим ходом до дома, разливалась в сознании соблазнительным теплом.       — Боже мой! — ахнул трактирщик. — Снова ты!       — Я лучше всё-таки домой…       — Да ладно уж, оставайся, ты вроде трезвая.       Заэтогое молчал, только лицо его менялось в выражениях. Только после того, как мы поели и зашли в номер, он решился спросить.       — И что ты такого натворила?       — Не помню. Знаю только, что мы с подругой сняли здесь такой же номер, а на утро горничные обнаружили ещё несколько десятков непонятно как очутившихся в нём парней и девушек. На нас прибежала орать управляющая. Высокая, пухлая, с округлыми, точно у взрыва красными щеками. Что сказать, я была юна, до Что видела только два незначительно населённых пункта, а тут так много людей, много знакомств. Но не всё было так весело. Оказалось, что один из ребят кого-то избил и даже оказался потом на зоне. Нёс прямую ответственность за происходившее. В общем, ладно, можете бодрствовать, господин Заэтогое, но если у вас имеются какие-нибудь дела на сегодня, советую вас быстрее засыпать.       Он молча начал укладываться, а я прежде, чем провалиться в сон, решила спросить:       — Ты правда отказался от работы в Металлургической лаборатории?       — Да.       Я даже повернулась, чтобы увидеть его лицо.       — Я ездил туда. Хотел соглашаться, но увидел около здания человека, кричащего: «Смотрите, все оттуда бегут, как ополоумевшие тараканы!» Я увёл его прежде, чем его бы начали прогонять охранники. Он оказался бывшим работником, рассказал мне многое о том месте, ну и вот. Не стал я там работать. Ещё вопросы?       Я уже совсем перевернулась лицом к нему. Он улёгся и смотрел на меня.       — Буква С у тебя на плече.       — Давняя тату. В разные периоды моей жизни она имела разные значения. Но изначально это было инициалом. Что означало — Слу. Так именовалась она… моя первая любовь…       Он неожиданно поднялся.       — Прости. Я остался голоден, как двадцать тысяч волков.       Он ушёл, а я отправилась в сон. Мне снился сегодняшний дом. Он был на строительной выставке обычной двухэтажной коробкой, разрезанной пополам.       — Какой ты на самом деле? — спросила супруга На у Заэтогое.       Но, ничего не ответив, он оказался на улице. Средь уцелевших домов, Заэтогое повёл упиравшихся и рыдавших наркоманов. А начальник стоял на выставке, и ему поэтому хорошо было видно, как Заэтогое, не труся ни на миг, ведёт себя как герой. А я, такая трусиха, жмусь где-то меж старым комодом и другим мусором, прячусь от кого-то, но вот за страшным, похожим на разбойника, измазанным мужиком появляется он, вырубает его одним ударом и подходит ко мне.       — Позаботьтесь о собственных бомбах, — сказал Заэтогое. — Неужели вы не помните?       Он поворачивается в сторону тикающего механизма, я следую его примеру, и в тот же момент стрелка достигает своего предела, и сон с треском разлетается во все стороны.       Я вскочила и пыталась отдышаться. Заэтогое спал на своей кровати. Солнце настойчиво светила в окно, небо голубело, заставляя моё сердце успокаиваться.       Всё-таки интересная штука — жизнь. Посмотрим, что будет дальше. А пока схожу-ка за лекарствами от простуды…