Date (not) with you /// Свидание (не) с тобой

      Эндрю не чувствовал себя расстроенным. Точнее, он пытался поверить в это, заглушая любые мысли пластиковым звуком отлетающей крышки от второго ведёрка мороженого. Не было никого, кто мог бы помешать ему получить двойную дозу сахара, поэтому Миньярд пользовался свободой, медленно превращая свою кровь в шоколадный сироп.       Даже если все говорили о нём и о Ниле-хорошеньком-Джостене как о паре неразлучников, им пришлось разрушить свой статус ради раздельного празднования Дня святого Валентина.       Потому что Нил отправился на свидание с самым ужасным парнем на свете.       Миньярд вздыхает, справедливо признавая, что каждый, кто позвал его друга на романтическое времяпровождение, уже автоматически считался самым ужасным человеком. Еще одна ложка оказывается в его рту под крики шеф-повара из кулинарной телепередачи.       И дело не в ревности. Совсем нет. Вся суть заключалась в собственной неудаче. Мысль о том, что он проводит день в полном одиночестве, — даже если раньше это не волновало — окончательно добивает Эндрю, и он разваливается, прикидывая, что Нил не вернется в их комнату до поздней ночи или утра. Придется выкинуть подарок.       Если все пройдет хорошо, то Нил поедет к своему новому парню домой, и все мечты Эндрю об их совместном доме, поцелуях перед сном и двух кошках расплавятся в миг — Миньярд даже не успеет спросить: Элисон сказала, что у него на животе родимое пятно в виде члена крокодила, это правда?       Эндрю внутренне смеялся с этого сравнения, показывая Рейнольдс только показушное осуждение. И только Джостен все понял, раздирая парня на части своей проницательностью, когда пробормотал наедине, что ему тоже было смешно. В этом и заключалась вся проблема.       Слишком знающий, недосягаемый, почти блуждающий по еле сдерживаемому желанию Эндрю с хитрой ухмылкой, подмечал все детали, но не замечал главного. Собранное обожание к нему еле уместилось бы в грузовик, который Нил бы пометил как «хорошее дружеское отношение» и поднял бы большой палец к верху — чтобы показать, да, я понял, что тут нет ничего намекающего от тебя, Эндрю.       Джостен не глуп, тот видел намерения других людей, уворачивался, иногда прикидываясь глупым, сразу отсекая возможный флирт, но Миньярд по-прежнему оставался слепым пятном.       Потому что они лучшие друзья, и Нил не ждет от него ничего выходящего за эту черту. Проблема всё ещё оставалась проблемой. Эндрю не мог рассказать о своих душераздирающих чувствах, не будучи уверенным в крошечной симпатии другого, потому что потерять лучшего друга означает потерпеть кораблекрушение посреди океана, а потом уйти на дно со своим стыдом от неловкости.       Лучше прокипятиться в своей неудаче в свободный от Джостена вечер, а к приходу парня взять себя в руки — просто позабыть о проскальзывающих чувствах, сосредоточившись на том, что они хорошие друзья. Эндрю облизывает ложку, на секунду вылезая из мыслей из-за ругани на телевизоре. Ничего особенного. Он предусмотрительно начал запись, не рассчитывая на свою сосредоточенность в праздничный день.       Хороший друг — это гораздо больше, чем он мог бы иметь несколько лет назад. Миньярд понимает, но эгоистичный укол заставляет на секунду потерять способность дышать.              Он мог бы попробовать получить что-то бо́льшее. Любимая Пчела умудрялась щебетать о нормальности его желаний по пять раз в месяц, словно она правда забывала о феноменальной памяти Эндрю. Возможно, стоит прислушиваться? Хороший день для хороших признаний. Почти.       Так что Миньярд напряженно сжимает челюсти, глядит на часы и мысленно надевает на себя стальную броню из храбрости, спокойного принятия отказа и бесконечного ожидания. Мэтт больше походил на Хатико, но блондин не собирается отступать так быстро. Нил обязан прийти. Если нет — они поговорят с утра или днём.       Ослабнет ли моральная защита? Да. Волнует ли это его? Не-а.       Если ничего не получится, сможет тешить себя тем, что собирался рассказать все прямо здесь и сейчас. Нила не было в комнате, а значит, он никак не мог рассказать. Телефон будто бы специально начинает выделяться среди общего шума, как бы сильно Эндрю ни пытался оставить аппарат на периферии зрения.       Позвонить Джостену казалось ужасной и чрезвычайно неудобной идеей. Свидание испортится, звонок принесет дискомфорт или, в минимальном случае, отвлечет их от важных дел или разговора.       Какие могут быть важные дела у них? Эндрю хмурится, ощущая соблазн протянуть руку и обхватить телефон, а потом медленно ввести давно знакомый номер. Пальцы гудят, а уши требуют срочно услышать мягкий голос, который мягко сократит его имя до несчастных трёх букв.       Эгоизм.       Свидание так же то, о чем восторженно делился Нил. Невозможно испортить это только для одного человека — пострадает и второй. Эндрю крепко сжимает край своей толстовки, держа проклятую кисть на месте. Приходится откинуться на спинку дивана, откидывая голову назад и прикрывая глаза в блаженном отдыхе. Мороженое все еще в одной из рук лежит приятным, знакомым весом. Вот что не изменится. Что бы парень ни сказал своему молчаливому другу, тот никогда не отвернется от него.       Клубок нервов зажигается, расползается в его животе и так мучает. Было бы хорошо поговорить с Нилом, но он является центром всех бед.       Ручка в комнату дергается.       Эндрю дергается вместе с ней, потому что это не похоже на приветливо входящего Джостена.       Возвращаясь в нормальное, настороженное положение, откладывает пинту на столик. Уже тянется к повязкам, слыша чересчур нервные попытки прокрутить замок. Больше похоже на неумельца, пытающегося взломать их комнату хаотичными, неподходящими движениями.       Нет никого, кто мог бы ворваться к ним в такое время из-за празднования. В следующую секунду щурится и мысленно бьёт себя по лбу — когда в общежитии никого нет или все находятся в отвратительно-алкогольной спячке, проще всего проникнуть в чужие комнаты.       Дверь открывается гораздо осторожнее, и если бы не тихий, сдержанный голос, то Эндрю удивился бы такому осмотрительному грабителю.       — Дрю? — аккуратно спрашивает Нил, заглядывая в их комнату. — Ох, ты не спишь.       Миньярд выдыхает, но хмурится в следующую секунду. Лучший друг держался неуверенно, почти застенчиво разувался и не смотрел в глаза. Это кардинально отличается от того, с каким весельем тот ушёл на свидание. Убирая нож обратно в повязку, Эндрю складывает руки на груди и начинает молча ждать.       Обычно Нил раскалывался через минуту, если не умудрялся рассказать о всём своём дне с порога. Их традиция не должна нарушаться.       Их комната должна оставаться уютным местом, где ты можешь доверить свои секреты без страха быть осуждённым. Джостен знал об этом, но всё равно не давал заглянуть в свои глаза, как бы случайно отворачивая голову и опуская взгляд к полу.       — Что случилось? — прямо и сердито. Догадка пробралась в мозг, вспыхивая беспокойным огнём. — Что сделал Льюис?       Нил вздрагивает. В точку.       — Всё в порядке, Дрю, — и пытается пройти.       Миньярд оставляет свои руки скрещенными, когда следует за Джостеном с невпечатлённым видом. Даже еле держащийся на усталых ногах, парень умело противостоял своему другу, желая сбежать от разговора. Крутился и выворачивался, но каждый раз встречался с непоколебимой стеной. Нил раздраженно вздыхает, предпринимая новую попытку бегства.       Только тогда Эндрю берет чужой подбородок и поднимает в свою сторону, замечает секундный интерес к его губам и пропускает изощренный удар в сердце, встречаясь с блестящей голубизной. Еле-еле сдерживается, чтобы не закричать от того, насколько красиво мерцающие огни подсветки отражались в чужих глазах. Нужно взять себя в руки.       — Говори, какое дерьмо выдал этот мудак.       Угрожающе, почти заставляет стушеваться из-за напора, но Нил знает всегда — эта манящая твердость вызвана не желанием запугать. Если он действительно не захочет отвечать, то Эндрю отвалит, поворчав пару часов. Или пойдет угрожать Льюису. Одно из двух.       Джостен поджимает нижнюю губу и опускает свои плечи в смирении.       — Он все свидание пялился на мои шрамы и спрашивал, как получить такие же, — начинает, касаясь кисти Эндрю ради контакта. — Я пытался ему объяснить, что я не хотел их получать, но он назвал меня типичным мазохистом и покритиковал мой выбор друзей. По мнению Льюиса, ты нужен мне для моего избиения. А Кевин — чтобы заработать славу.       Нил прерывается для вздоха.       — И когда я сказал, что ты меня не бьёшь, он выдал «Тогда это ты его херачишь в свободное время?». Я сказал ему пару ласковых и перевернул на его голову суп. Но я все еще надеюсь врезать ему завтра.       Миньярд вскидывает брови от представления Льюиса с тарелкой на волосах и Нила с его парой ласковых. Парень, разбивающий всех в пух и прах своим языком, так плохо скрывал свое умение говорить до потери чужого сознания. Как жаль, что блондин там не присутствовал — пламенная речь скрасила бы скучные дни наперед.       — Эй, ты, — зовёт и убирает чужую рыжину с лица одним движением, вызывая в ответ бурчание. — Я помогу набить ему морду или натравлю на него Бойда. Как только тот узнает, что этот чувак тебе сказал, то сразу же врубит свой режим боксера. Идёт?       Если бы Нил был его парнем, то он мог бы задержаться вот так подольше: близко, с руками, еле трогающими друг друга в требовании ощутить тепло чужой кожи. Эндрю смог бы провести от шеи вниз по вздымающейся груди, завести ладонь за спину и требовательно потянуть парня на себя. Если бы Нил не назывался его лучшим другом, Миньярд поглотил бы чужой, судорожный выдох, прижавшись сухими от волнения губами. Представления как лучшая терапия, не сравнимая с шоколадным мороженым или алкоголем.       Нил неопределенно мычит, выбирая между тем, чтобы позволить своим родным разобраться с отвратительным парнем, и тем, чтобы отступить и забыть едкие комментарии Льюиса как страшный сон.       — Можно смешать краску, перья и блёстки, а потом облить его перед биологией, — предлагает, проскальзывая мимо ошеломленного Эндрю с крошечной ухмылкой. — В конце свидания он начал затирать мне, что лучше бы пошел на свидание с Ребеккой из группы по биологии. У них завтра совмещенная пара, пусть посмотрит, какой он петух.       Поступит ли он так с ним, если тот проебётся?       — Это так глупо и клишированно, Нил, — пока кончики пальцев горят от потери контакта. — Но я в деле. Я принесу чертову камеру, чтобы заснять, как этот придурок будет кричать со взрывом куриной Барби у себя на лице.       Это такая проблема. Любое общение со старшекурсниками или Ники делало из парня монстра, решившего попробовать все розыгрыши на свете. Возможно, Эндрю собирался поощрять проделки ровно до того момента, как настанет его очередь получать порцию клея в носках. Как уже случилось с Аароном.       — Ты же успел поесть?       — Ты не захочешь знать ответ, — отвечает Нил и падает на диван. Он недовольно морщится, когда замечает передачу и огромную пинту. — Не говори мне, что ты ужинал только мороженым в компании крикливых отморозков. Серьезно, они не готовят еду, они разрушают кухню и свои нервы. Я думал, что ты устал от Кевина?       Стало заметно, что Джостен пытался выдавить из себя шутки и выбраться из испорченного настроения. Хорошо, Эндрю может предоставить утешение.       — Ты не захочешь знать ответ, — передразнивает писклявым тоном, пробираясь на подобие кухни. Им требуется какой-никакой ужин.       — Замолчи, — взвизгивает, приподнимаясь со своего места. — Я хотя бы не звучу с утра как хриплая машина, желающая убить всё живое — меня в том числе.       И если бы Эндрю что-то жевал, то обязательно выплюнул бы все от шока.       — Нил, вернись на место. Нил, хватит будить меня в пять утра. Нил, Нил, — хрипит Джостен, почти шепотом повторяя чужие фразы. Глаза так горят, Миньярд только и может, что смотреть на чужой изгиб губ и представлять, как они будут произносить его имя, пока руки…       Будут размазывать ухмылку, пронизывающую грудь без должного сопротивления.       — И тебе не нравится это? — со сжавшимся горлом и поднятой бровью.       Самодовольство начало горячо разливаться внутри от вида смущенного соседа по комнате. Обескураженный вопросом, глядит взволновано.       — Нет…       — Нет — это нет, нравится или нет, не нравится?       — Готовь свой ужин, придурок, — ворчит, пряча свое лицо за диваном.       Интересно. Что-то не так.       Фрукты казались хорошим решением только во вселенной, где они оба уже успели поужинать чем-то горячим и питательным. Сосредоточившись на мыслях о приемлемой еде, позволил шуму телевизора и возни сесть на окраину его разума комфортным весом. Ваймак, Би и Рене могли предоставить ему такую возможность, но только Нил казался лучшим вариантом для того, чтобы найти друг друга в одном помещении и сбросить булыжник с плеч.       Поэтому две порции макарон с сыром отправляются разогреваться в микроволновку одна за другой. Это дает время для нарезки фруктов: банана, яблока, киви и персика. Клубника выглядела слишком гнилой. Эндрю скривился и затушил свое желание добавить её на самый верх, вредоносно испортив всю композицию. Нил не настолько ужасен.       Вспоминая о нём, поворачивается и видит, что на него уже смотрят — положив голову на руки, совсем не заботясь о спадающей челке, Джостен по-совиному моргал с места на мягком подлокотнике. Ничего не произносил, только улыбался своей раздражающей улыбкой. И она точно не крала воздух из легких, жестоко выбивая землю из-под ног.       — Не пялься.       — А то что? — вызов, сопровождающийся озорством, не направленный на конкретную реакцию.       — Я переверну на тебя гнилую клубнику, вот что.       Даже если бы правильным ответом была бы исповедь о его желании задохнуться в подтянутых бедрах бегуна. Нил шокировано ужаснулся, и Эндрю испугался, что Бог решил ему отомстить и выдать все грязные мысли Джостену.       — Ты не посмеешь, — уверенно, но глаза выдают своей беготней в поисках испорченной сладости.       Эндрю успокаивает свое сердце и отодвигается, опираясь на стойку со скрещенными руками, чтобы демонстративно освободить обзор на пластиковую упаковку. Догадываясь, что молчание будет продолжаться, с усталым вздохом подвигает коробку ближе к краю — чтобы угол позволял. Рыжеволосый благодарно мычит.       — Она полностью испорчена. Если не веришь — могу размазать её под твоим носом.       — Не переживай, Дрю, — морщится. — Я верю тебе.       — Кто бы сомневался.       Они наконец садятся ужинать после того, как Нил переодевается в домашние треники и выцветшую футболку. Комфортно настолько, что вызывает закатывание глаз и просьбу выкинуть старье в мусорку.       — Это, между прочим, твоя футболка, — хихикает Джостен и засовывает в рот порцию макарон. Ему требуется несколько завораживающих движений челюстью. — Я нашел её три недели назад на ручке в коридоре, словно ты собирался вынести её на помойку.              Свет от телевизора, чья программа больше не имела смысла, делал черты друга слишком мягкими и выделяющимися одновременно: пока футболка и часть волос тонули в тенях, скулы напрашивались на прикосновения своей безумной остротой. Требовалось двинуться вперед на каких-то пару сантиметров — и тогда Миньярд сможет прижаться, окружить себя теплом не от милой улыбки, а от горячего рта и влажного языка.       — Да, — сглатывает, меняя позу на менее компрометирующую. Джостен едва ли обращает внимание на его припадок смущения. — Я надеялся, что она пропала, потому что ты выкинул её.       — Она удобная, — пожимает плечами и отворачивается к экрану.       Катастрофа. Он избавится от этого ужаса завтра.       Нужно просто доесть, лечь спать и закончить этот вечер.       Но Нил не спешит, наконец избавляясь от тарелки и с довольным урчанием добираясь до фруктов. Следовало просто уйти, а не следить периферическим зрением, как Джостен почти стонет от сочности фруктов. Слабости, как хорошо знать чужие слабости, но как же больно встречаться с ними.       До конца Дня всех влюбленных оставалось не более двадцати минут. Двадцать минут, по окончании которых он сможет без стыда засунуть свое любовное признание в мусорное ведро и вбить самому себе, что даже такой день не помог ему раскрыться. Ему суждено иметь очаровательного друга, не более.       Эндрю поднимается под вопросительный взгляд. Молчаливый интерес повис в воздухе, но Миньярд не собирается на него отвечать так же, как Нил не собирается рассказывать о своем странном поведении.       Нервный, чего-то ждущий и слишком смущенный — как бы сильно блондин ни был увлечен мыслью о чужих бедрах, скрытых под слоем одежды, его наблюдательность разрывала спокойствие по швам. Джостен хороший лжец, очень. Но попытки вести себя не подозрительно раскололись перед их многолетней дружбой.       Миньярд достает пачку сигарет и без слов проходит к окну, двигает штору и впускает вечернюю прохладу. Мурашки отрезвляюще пробегаются по позвоночнику, и Эндрю почти дрожит от контраста между этим и теплом Нила, пришедшего к нему за убивающим табаком. Парень склонился к нему после небольшой заминки — ждал, когда блондин подожжет собственную сигарету, а после протянет другую.       Джостен аккуратно хватает протянутый табак, специально соприкасаясь с бледными пальцами — слегка, ради мимолётного контакта, в миг которого выдает крошечную ухмылку. Курение никогда не ощущалось так.       Эндрю вдыхает побольше дыма, успокаивая свои расшатанные нервы, и зажимает сигарету между губ, чтобы одной рукой зажечь зажигалку, а второй прикрыть огонь от ветра. Нил не следует предоставленному плану, разрушая весь мир одним действием. Опускает голову, приближается медленно, словно для ошеломляющего поцелуя, а потом, точно догадываясь о последствиях и придерживая сигарету двумя пальцами, прижимается её кончиком к горящему табаку и втягивает щеки, резко подымая свои глаза на Эндрю.       Сердце перестает слушать мозг, когда глаза Миньярда расширяются, начинают бегать между ослепляющей голубизной и дразнящими губами, которые не перестают обхватывать фильтр из-за особенно длинной затяжки.       Какого хуя.       Отмереть и поперхнуться выходит только тогда, когда Нил успокаивается и с хихиканьем выдыхает весь дым. Он, блять, похихикал. Ничего не сказал, но посмеялся.       Зажигалка отправляется в пачку, а та ― нервно в задний карман темных джинс. Дрожь в пальцах усмирена быстро, но остатки шторма проходят через все тело с кусками молний, пока Джостен небрежно отвернулся к окну.       — Что ты делаешь, Нил? — хмуро спрашивает, окончательно взяв себя под контроль.       Ему требуется душ и дрочка. Напряжение слишком ужасно.       — Я просто закурил, разве мы не делали так раньше?       Раньше оно не выглядело так, словно Джостен флиртовал.       — Я говорю не про это, — и затягивается, пробуя увидеть Нила насквозь. — Я говорю про твоё нервное ожидание конца света. Что должно произойти?              Вся уверенность, набранная за несколько минут, просто улетучилась. Остается только ком нервов, но не схожий с тем, каким он был вначале. Если там что-то разочаровывающее и раздражённое, то тут — ожидающее и неловкое.       Неудачное свидание прошло, они комфортно провели время, наелись, нашутились на месяц вперед. Миньярд думает, что этого должно быть достаточно, потому что Нил слишком умён для того, чтобы зацикливаться на мудаках. Дело не в каком-то Льюисе.       — Ну?       Ответ лежал на поверхности тонким слоем намёков.       Чужие плечи напрягаются, Нил так отчаянно хочет оставить тайну нераскрытой, а их связь и обещания давят на шею. Может, Эндрю отступит и даст своему другу небольшую поблажку в несколько дней. Это было бы справедливо, учитывая паршивый день.       И он бы сделал это — слова об отступлении уже крутились на языке, готовые вылететь вместе с дымом, но Джостен нервно поджал губы и взглянул на него такой несвойственной украдкой. Более тяжелая, сподвигающая на сложное решение затяжка и, Эндрю клянется, краснеющая шея, заражающая теплотой уши и щёки. Что-то новенькое подогревает интерес, просит замолчать и послушать, эгоистично давя своим присутствием.       Ничто в этом мире не могло смутить Нила так сильно.       Именно поэтому конечности начинает покалывать от судорожного ожидания, приходится скрывать волнение — даже если мнущийся Джостен едва ли мог его заметить.       Может, у него наконец появился тот, кто ему по-настоящему понравился? Демисексуальность оставляла мало шансов покорить сердце вице-капитана, отчасти успокаивая тревожную часть вратаря, состоящую из переживаний об их разлуке из-за нового, более интересного человека. Это, к сожалению, усложняло задачу и ему.       Будучи лучшим другом, Эндрю не посмеет отвернуться от Нила, кем бы ни оказался тот или та самая. И если для этого потребуется запихнуть свои чувства подальше, обжёгшись о нежную улыбку, не предназначавшуюся ему — то он сделает это, навсегда поселившись в плейлисте для разбитых мечтаний.       — Возможно, я не хотел идти на свидание с Льюисом, — признается, медленно проговаривая свои мысли вслух.       Выдох облегчения. Хорошо, это не мудак Льюис. Эндрю не хотел бы бить парня, с которым ему позже пришлось бы мириться из-за Нила. Теперь он может с чистой совестью врезать придурку.       — Тогда зачем ты пошел?       Джостен хмыкает, выдирая одну из ниток из подола футболки.       — Я думал, что так смогу забыть свои чувства к кое-кому.              Эндрю знает, что это не он. Каким бы разочаровывающим это ни казалось, блондин просто принял это как данность, потому что в обратном случае Нил бы признался ему в первый день невозможной симпатии. Джостен — открытая книга, Миньярд бы заметил значительные изменения в виде интереса.       — И кто эта особа? — с лицом и голосом, лишенными эмоций.       Хорошо, есть вероятность, что он треснет, как только услышит имя. Марисса? Жан? Кевин? Эндрю начинает перебирать возможные варианты, к неудаче натыкаясь даже на Рейнольдс. Смотря в пустоту, куда-то в сторону пола, совсем не замечает внимательного, беспокойного взгляда Нила. Тошнота начинает подкатывать к горлу вместе с осознанием, что он не готов услышать о влюблённости в кого-то от своей несбыточной мечты.       Будущее, планируемое в его голове, начинает отваливаться от фасада их общего счастья. Никаких кошек, никаких прогулок по пляжу, никаких походов в клуб, где они покажут себя как занятых друг другом. Только…       — Это ты, Дрю.       …несчастная, раздельная жизнь.       Мягкий, почти шепчущий голос проникает в глубины его сознания небольшими волнами. Смысл успевает пробежаться несколько раз по телу и задеть каждую клеточку тела, зарядить их необъяснимым теплом и нескончаемым током. Эндрю почти взорвался, когда поднял свою голову и увидел уязвимого, но серьезно настроенного Нила. Пазл складывается. Он — причина всех смущений.       — Я понимаю, что это не имеет смысла, — взволнованно начинает, продолжая упрямо смотреть в глаза, — но я подумал, что тебе стоит знать, даже если это невзаимно и ты больше не захочешь со мной дру…       Миньярд выбрасывает бычок в окно, подмечая, что Джостен уже избавился от своего. Действие вызывает ещё больше нервозности от парня, но блондину требуется это время так же, как и глубокий вдох перед быстрыми шагами.       Нил послушно пятится от напора, шокировано встречаясь с прохладной поверхностью — вратарь выступает непоколебимой стеной, через которую он не смог бы пройти, даже если бы захотел. Краска от смущения не могла стать гуще, но Эндрю решительно поднял его руки к верху, удерживая их одной ладонью над головой.       Неопределенный писк удивляет обоих — Джостен вместе с этим начинает дышать глубже, с вопросом поглощая глаза напротив.       — Ты хочешь, чтобы я тебе отсосал, Нил?       Парень вспыхивает, задыхаясь от такой прямоты.       — Я имел в виду, что, — останавливается и сглатывает, когда лицо напротив приближается настолько, что ему удается ощутить чужое дыхание.       — Чего ты хочешь? — заводящее в тупик, пока свободная рука Миньярда легла на его шею и сжала лишь слегка. Тепло, расплывающееся с немыслимой скоростью, казалось слишком неизвестным чувством, но Нил поддался ему, выгибаясь навстречу с тихим всхлипом.       — Я хотел, чтобы ты стал моим парнем, — выдавливает, когда чужая ладонь прижалась к его животу в попытке вернуть на место.       Эндрю замирает, но не как ошпаренный, а как размышляющий над предложением. Проходят всего две секунды, сравнимые с нескончаемыми тысячелетиями, и блондин отмирает, перемещая ладони на скулы Нила.       — Хорошо, — и приближает лицо Джостена к себе, чтобы прошептать тихо-тихо в самые губы, как самый заветный секрет. — Ты не поверишь, как долго я мечтал об этом. Да или нет?        Нил не может отказать ему и не может вернуться к жизни, когда их тепло наконец встречается в поцелуе.       День святого Валентина окончен.       Свидание с Эндрю прошло удачно.