Ретроспектива

Настороженность к магам была сильна. Эта неприязнь, фоном скребущая когтями каждый раз, когда рядом оказывался кто-то из них, страх, который мужчина не мог контролировать, заставляли его почти что вздрагивать каждый раз, когда юная Лавеллан подходила к нему в Убежище. Он старался это контролировать. Головой понимал, что не все маги сошедшие с ума малефикары, не все они хотели этой войны. Он помнил Амелл — девушку, которая смогла законно выбраться из Ферелденского Круга, спасти потом сам Круг, а дальше и весь мир, убив Архидемона. Каллен помнил ее до всего этого. Ее длинные каштановые волосы и теплые глаза, губы, которые то и дело растягивались в дразнящей улыбке. Солона ему нравилась тогда. И будущая Героиня это понимала. Правда после тех самых событий изображение этого лица в голове Резерфорда поблекло, смазалось, перемешалось с ужасными видениями демона, который мучил его все то время, пока Амелл не вернулась в Круг. Девушка, кажется, пыталась тогда с ним поговорить, но он уверен, что просто повел себя недостойно и накричал на нее. Пусть и не помнил этого. Его состояние в тот момент… оставляло желать лучшего. Каллен помнил и Хоука. Как ему тогда казалось — полярного к Амелл мага. Его магия не выглядела искусной, красивой. Хоук размахивал посохом, как дубиной и мечом одновременно, пускал бесконечные хаотичные огненные шары с навершия и в целом был сложен не так, как все знакомые Резерфорда маги. Хоук был магом, отступником, но вел себя, выглядел он скорее как воин. Что не мешало Гаррету действовать, кажется, всем в Киркволле на нервы. Особенно Каллену. Во время службы в Киркволльском Круге, будущий командор Инквизиции проклинал Защитника каждый день. Когда и третий «важный» Герой оказался магом, Каллен почувствовать смесь разочарования, обреченности и страха. Долийка была поразительно хрупкой, на первый взгляд. Маленькой во всех смыслах, но… сильной. Он смог бы понять, если бы девушка тряслась в страхе от ситуации, потому что она действительно была скверной, но Эллана этого не делала. Она слушала, предлагала, делала все, что было от нее нужно и не жаловалась. Хотя Каллен был уверен, что ей крайне непросто дается поддержание такого фасада. Когда Вестница вернулась после особо долгой вылазки в Внутренние Земли, вся перевязанная, с таким же потрепанным отрядом из Быка, Кассандры и Варрика, Каллен понял, что переживает. Как потом он узнал, им пришлось встретиться с драконом, чему был очень рад Бык. Чуть позже он узнал и то, что Эллана в том бою чуть не умерла, пытаясь защитить всех вокруг магическими щитами, забывая про свою собственную безопасность. Она вернулась из Редклифа с магами. Каллен даже почти не удивился, почему-то будто бы был уверен, что Вестница поддержит именно них. То ли потому, что сама маг, то ли от того, что встретила этого Дориана на пути. Тевинтерец, кажется, доверия не внушал никому, кроме Лавеллан, которая, вроде бы, заинтересовалась им сразу же. А после их «путешествия» в будущее, она и вовсе то и дело бегала к нему через все Убежище. Каллен даже не совсем понимал, что его в этой ситуации задевает. Но мысленно оправдывал свою неприязнь самым банальным: Тевинтер. Нельзя доверять магу из Тевинтера. Брешь была закрыта. Казалось бы, в пору расслабиться и перевести дух, прежде чем снова окунуться в казавшуюся бесконечной работу. Но тут на горизонте появилась армия. Армия без знамен, армия, которой командовал их главный враг, чьего имени они тогда даже не знали. Лавеллан осталась там. Осталась, чтобы дать им всем возможность уйти. Он не видел ее смерти, поэтому отказывался верить. Отказывался принимать этот факт. Как оказалось чуть позже: не зря. Эллана вышла к лагерю. Заметили эльфийку лишь чудом, и ее слабое дыхание, когда он нес ее к костру, казалось чудом не меньшим. Солас привел их в Скайхолд. Долийка, к тому же маг, вдруг стала не просто Вестницей с загадочной меткой на руке, она стала главой Инквизиции. И смущало это только тех, кто не был знаком с ней лично. По крайней мере ни Кассандра, ни Лелиана, ни Жозефина, ни сам Каллен не имели ничего против того, чтобы девушка стала Инквизитором. — Леди Инквизитор, — вежливо кивает посол, когда Эллана заходит в ставку командования. Каллен отвлекается от карты и на пару секунд зависает, но все же приветственно кивает сам, когда ловит взгляд эльфийки. Она отчего-то улыбается в ответ. Разговор на крепостной стене он не забудет никогда. Свое смущение, глупые слова, которые он сказал просто чтобы заполнить неловкую тишину, ее недоумение, та короткая пауза… После она часто заходила к нему. И если в первые разы острые кончики ее ушей еще забавно краснели, когда она просила о внимании, но после Эллана стала куда увереннее и смелее, больше не смущаясь своего желания. Каждую такую короткую встречу Каллен не мог забыть. В памяти неизменно оставался каждый поцелуй на стене, каждый взгляд, каждое объятие. Когда Хоук остался в Тени, стало отчего-то действительно страшно. Герои не бессмертны, не неуязвимы. Кажется, тогда все это поняли с новой силой. Почти как тогда, в Убежище. Их встреча перед битвой была… тяжелой. Но полной надежды и нежности. Оглядываясь назад… Каллен ценит каждое мгновение. Каждое, что привело его к этому, к отношениям, к любви, к Ней. — Леди Инквизитор, — шутливо приветствует ее Резерфорд, когда эльфийка возвращается домой. Лавеллан лишь закатывает глаза. — Брось, — отвечает она, вручает ему корзинку с овощами и быстро целует в щеку, прежде чем встретиться с безудержной радостью мабари от ее возвращения. Каллен счастлив. Если все те испытания из прошлого были нужны, чтобы в конце концов прийти к этому, то он вовсе не против, проходить через это снова и снова, в каждой следующей жизни, в каждой реальности, потому что это счастье определенно того стоит.