Пустое зеркало

Мира Когда я вывалилась из операционной был второй час ночи. Сил не было. Нужно было доползти до палатки и хоть немного оттереться от крови, которая оказалась на мне за последние часы. Плечи ныли, поясница отваливалась, а ноги отказывались нести до палатки, предлагая упасть прямо тут. Перспектива упасть прямо тут на песочке меня не прельщала и я кое как шевелилась, тихо радуясь, что живу тут под боком.  Зайдя в неё я начала снимать куртку. И только бросив её на стул поняла что я в палатке не одна и на кровати у меня сидит что-то большое. Пугаться я не стала. Задолбанный в край доктор — крайне фаталистичное создание и мало, что может его расшевелить. Вопрос был в том, почему я не почуяла чужого, когда зашла. Я нащупала лежащий на столе фонарик и включила его на минимуме мощности. Оглядев своего гостя вопрос: почему не поняла?- сразу отпал сам собой. На кровати в состоянии близком к ступору сидел Генри собственной персоной. И которого я лично часов шесть назад отпустила из операционной отправив приходить в себя. -Отправить то отправила, а уточнить что палатка должна быть его забыла.-съехидничал внутренний голос.-Ты вообще чем думала, когда человека который в состоянии близком к шоку одного отпускала. И никого не отправила за ним присмотреть.  Думала я в тот момент о следующем, кого заносили ко мне на стол.  Вид у него был… Руки и запястья в крови. На лицо тоже был её след. Видимо провёл рукой и не заметил. Он сидел с отсутствующим взглядом и почти не моргал. Я прикоснулась кончиками пальцев к его щеке и пробежалась до шеи. Холодный воздух был теплее.  Реакции на прикосновение тоже не было.  Шок во всей красе.  Думать о том. сколько он тут просидел один в темноте и насколько далеко мог уйти в себя не хотелось. В операционной он держался. А остался один - нахлынуло. Надо было приводить его в чувство.  Я откопала на столе большую упаковку стерильных влажных салфеток и села на кровать рядом с ним. Стянула ботинки и поджав ноги повернулась к нему. Тот не шелохнулся. -Генри-Позвала я. -Генри… Ага, два раза.  Я протянула руку и положила ладонь на его щёку. Чуть отросшая щетина слегка покалывала под пальцами.  -Генри...-Надавив на лицо повернула его к себе. На меня смотрели пустые глаза.  -Ты в крови, надо вытереть.- Я помахала упаковкой салфеток, которые были в другой руке перед ним в подтверждении своих слов.-Но ты должен мне помочь. Повернись ко мне пожалуйста.  Я поднялась на колени и взяв его за плечи с силой повернула его к себе корпусом так, что бы его лицо оказалось напротив. Потом достав несколько салфеток начала вытирать скулу, придерживая его за подбородок. След от крови уходил дальше на ухо.  Я отложила грязные салфетки и достала свежие. Прошлась по уху и немного по волосам. В полутьме было толком не видно, но тянуться и усиливать мощность фонарика не хотелось. Поправила темные влажные от салфеток прядки. Они казались мягкими и  легко скользили между пальцами. Он же почувствовав прикосновение руки к волосам вздрогнул.  Я оставила в покое его волосы и нормально села. Снова взяла чистые салфетки. Притянула к себе его руку и начала стирать кровь с неё. Ледяная. Наверх смотреть было страшно. Пальцы в моих руках слегка подрагивали. Тишина давила. -Мира?-Шёпот тоже может быть очень громким Я поднимаю голову и смотрю на него. В глазах узнавание, недоумение и непонимание. -Мира.-Соглашаюсь я. -Как Поль? -Завтра скажу точно. Но когда уходила был стабильно очень плохо. Надо ждать.  -А Майк? -У Майка страшнее выглядело, чем было. Он оклемается.  -А… Генри замолчал, но я поняла вопрос.  -Из корреспондентов: Мико и Вильямс. Один из красного креста. Ещё четверо из лагеря. Ещё пятеро, не считая Поля и Майка в разной степени тяжести. Несколько по мелочи. Ехало 23 человека.  -Как это вообще произошло?-Голос подрагивает.  К этому моменту я закончила с первой рукой и взялась за вторую. Он не сопротивлялся. -Они доехали до места высадки и поделились на группы. Кто-то из первой группы задел растяжку, которую подкинули на ведьму. Это противопехотная мина такая. Дрянь редкостная. При активации она подпрыгивает до метра и детонирует. Поражение круговое, но там с одной стороны были ворота. Они в труху. В ней больше 2х тысяч поражающих элементов. Радиус поражения больше 20ти метров. Кто хоть раз видел — не спутает. Все наши погибшие — это первая группа. Поль, Майк и остальные тяжелые — вторая/третья. Четвертую почти не задело, они стояли у машин, на достаточном расстоянии. Наши похватали всех и помчались обратно.-закончила я Генри молчит. С опаской кошусь на него, опасаясь, что его опять начало накрывать, но взгляд был осмысленным. хоть и очень грустным. Тем временем я закончила оттирать его руки. Они были слегка влажными от салфеток, но уже не ледяными и это был  хороший знак. Запихав использованные салфетки в небольшой пакет, я решила заняться и собой, пока он погружен в свои мысли. Мда. вот оно наплевательство к себе во всей красе. Если его руки я обрабатывала аккуратно и спокойно, то свои начала раздраженно раздирать, пытаясь скорее избавиться от чужой крови. По запястьям скользнули его пальцы, отобрали у меня салфетки и мы поменялись местами. Теперь уже он сильными и уверенными движениями стирал присохшую к моим ладоням кровь.  -Это всегда так?-Нарушил он молчание. -Что именно? Он неоднозначно поводит плечами, пытаясь сформулировать мысль. -Ты про шок? Практически с каждым. Только реакция у всех своя. Кто-то может уйти в себя, кого-то накрывает истерика. Его сгибает и он смеётся. Я в своё время впала в ступор. Разумом всё понимала, а дёрнуться не могла. К этому бесполезно готовиться. Можно читать, смотреть, слушать рассказы тех, кто прошёл через это… Но когда ты сталкиваешься сам, то… Тут не там. И тут по настоящему страшно. Это животный страх смерти, который в первый раз очень сложно контролировать. Когда проходишь через всё это. Когда в первый раз попадаешь под обстрел, когда видишь своих друзей искалеченных и мёртвых. Когда тебя приходят убивать просто потому что.    Меня передёргивает, но голос остаётся спокойным.-А потом привыкаешь и становиться проще. Не легче, но проще. Тут вообще всё достаточно просто. И многое со временем стирается. И сегодня когда ни будь превратится в плохой сон.   Он сидит и молча смотрит на мои руки в своих руках. Использованные салфетки положил в пакет. Пачка с оставшимися лежит у его бедра. Я тихонько высвобождаю руку и начинаю тянуться за упаковкой. Надо её убрать. Он поднимает голову и смотрит на меня.  -У тебя на ключице и шее тоже кровь. Он перехватывает мою руку и пододвинув меня к себе сам залезает на мою кровать. Я практически сижу на нём. Давлю в себе желание уткнуться в него носом и не чувствовать запах крови, который витает в воздухе. -Это когда последнего шили. У него сосуд лопнул. Вот и попало. Думала, что всё на халате и куртке осталось.-Я слегка ёжусь. Салфетки холодные и мокрые. Он аккуратно, почти бережно убирает с меня остатки крови.  Потом, закончив слегка отклоняется и убирает последние использованные салфетки. Я перехватываю у него пакет с ними и плотно его завязав кидаю на стул вместе с оставшимися салфетками.  В палатке виснет тишина. Я протягиваю руку и трогаю манжет его рубашки. На том запеклась кровь. - Тебе тут не везёт с рубашками.-Констатирую я -Первую порезали, вторую отстирать будет проблемно.  Генри тихо смеётся. Его смех бархатный, тёплый и немного нервный. Мне хочется подползти к нему по ближе и спрятаться у него под боком. Пока я выныриваю из мечтаний, то не замечаю, как он расстёгивает свою рубашку и подхватив меня, притягивает меня к себе и крепко прижимает, обхватив руками. -Ты знаешь, что ты совсем холодная?-Спрашивает он. -Да? Не чувствовала.-Я обнимаю его и прижимаюсь к нему. О причинах его действий не было сил думать. Поэтому я просто решила плыть по течению и посмотреть что будет. -Ты тоже снеговик. Ты сюда сразу пришёл? Генри на секунду застывает и кивает в ответ.  -Честно говоря я не очень помню, даже как дошел. Помню, как ты меня в палатку отправила, когда закончила. Я сначала думал к себе, а потом решил дождаться тебя. И как провалился. Я долго тут был? -Больше шести часов. Сейчас около двух.-Я трусь носом об его грудь и слышу тихий присвист над ухом. -Ничего себе.  -Ты в себя ушёл. Я пришла, ты не реагируешь. Хорошо, что ты быстро отозвался. К радикальным способам прибегать не хотелось. -Очень радикальные? -От нашатыря до пощёчин. И то и то так себе варианты.  Я чувствую, как он кивает.  Мы сидим прижавшись друг к другу и тихонько переговариваемся. Генри расспрашивает меня о каких-то мелочах из моей походной жизни. -Я одного не могу понять.-Задумчиво тянет он. -Чего? -Как тебя вообще сюда отпускают? -А кто мне запрещать то будет?-ворчу я-Родители сами из военных и всё понимают, мои лучшие друзья — это Веринов и его жена. А личная жизнь в своё время потерпела большое фиаско.- Я прячусь где-то от него под его подбородком.  -Расскажешь что за фиаско? Или это секрет?-Чувствую, как меня легко чмокают в макушку, но не уверена, что мне это не показалось.  -Тут нет секрета. Всё было достаточно банально. Познакомились, понравились. Он переехал ко мне и начали жить вместе. Я тогда ушла из военно-полевой хирургии и перешла в медицину катастроф. Моя последняя командировка была как раз перед знакомством с ним. Ну и я сначала просто под задержалась. А потом перевелась. Там в основном дежурства и короткие, срочные командировки по ситуации. Но они обычно не дальше какой ни будь области. Вот я и вернулась из одной из них раньше чем планировалось. Мы тогда уже полгода вместе жили и дело к свадьбе шло. И когда я зашла домой, то услышала его разговор с его другом, о том, как ему повело найти лохушку, которая неплохо зарабатывает и почти не бывает дома. И картина потом перед глазами, как он сидит с этим другом, а у него на коленях полуголая девушка с ним в обнимку. А когда он меня увидел, то предложил присоединиться и быть третьей. Я тогда молча вышла и заблокировала дверь в квартиру на выход. Там был специальный замок в двери. И позвонила нескольким своим знакомым. Хорошо, что ребята приехали быстро и выставили эту тусовку. Они тогда даже не поняли толком, что происходит. Пьяные были. Я даже не уверена, что он понял, что это я была тогда, а не какая другая девица. Он потом пытался вернуться, прощение просил, но я сменила номер и продала квартиру, переехав в другой район. Я тогда по сути сбежала. -Не похоже на тебя убегать от проблемы.  -А я и не от проблемы, а от его мамы бежала. Она и все его родственники начали ходить за мной и уговаривать с ним помириться. Ну, погулял мальчик на последок, ну оступился немного...-Передразнила я-И что его сразу на улицу выбрасывать. Оступился… А в голове мысль — это если он до свадьбы так, то потом, что будет? У меня очень плохо с принятием измен. Я их не понимаю. Ты же не только человека предаёшь, но и собственный выбор. Себя самого. Разлюбил — так скажи и уйди, а не вот так вот. Да и полное отсутствие хоть малейшего уважения. В лицо одно, а за глаза: дура, у которой он изволил жить и позволил себя великого содержать. А то, что дома не бывает — так ещё и лучше. Казззёл…-последнее слово я немного прорычала. -Ты до сих пор к нему что-то чувствуешь или злишься?-уточнил моё рычание Генри. -Пять лет прошло. И тогда-то очень сильных чувств не было, но он мне нравился. Злюсь на саму себя, что так ошиблась. Так что одной проще. Тем более с моей работой. А у тебя что? Генри. -У меня просто не складывается. Влюблялся, сходился, расходился. Однажды, когда думал, что всё серьёзно: собаку завели. Потом всё равно разошлись, а собака осталась со мной.  -Большая собака?-Задумчиво тянет она. -Достаточно. Американский Акита. Кэлом зовут. Ему почти десять лет.  -Большая — это здорово. С ними спать хорошо.-она хихикнула.-Я не очень воспринимаю маленьких собачек. У меня в детстве муфточка была. Так они мне её и напоминают, только с лапками и глазками.  Я представил такую муфточку и тоже улыбнулся.  -У тебя была в детстве собака?-Спросил я. -Нет. Только коты. Для нормальной собаки дом нужен, а не обычная квартира. Не за чем животное мучить. Но я когда-то волонтёрила в приюте для животных. Там были и собаки. От средних, до крупных пород. Там и отрывалась. Последняя фраза слегка смазывается. Она зевает, прикрывая рот ладошкой. Фонарик, что давал немного света становиться совсем тусклым и гаснет.  -Надо спать. Фонарик намекает, что завтра долгий день.-она пытается выбраться из моих рук, но я покрепче прижимаю её к себе и откидываюсь назад. Она испуганно сжимает меня, но потом расслабляет руки и ворчит, что так спать на мне не очень удобно. Неудобно, так не удобно. Я придерживаю Миру и поворачиваю нас на бок. Она оказывается у меня на руке. И накрываю нас лежащим рядом спальником.  -Так удобно?-шепчу ей на ушко. -И привычно-прыскает она.  Я не удерживаюсь и коротко целую её. Попадаю в висок.  Она вытягивает из под спальника руку, проводит ею по моей щеке и я чувствую, её пальцы сначала на шее, а потом и на своих волосах. Она совсем рядом. Я чуть подтягиваю её к себе и наконец, с тихим стоном, целую.  У неё обветренные, но очень мягкие губы и острый язычок. Мы пробуем друг друга. Она немного неловка, словно забыла, как целуются и сейчас пытается вспомнить. Я же из последних сил сдерживаюсь, что бы не поцеловать её так, как хочу, понимая, что сейчас это лишнее и ей нужен отдых, а не быстрый секс в палатке. Сейчас она только учиться мне доверять и разрушить то, что зарождается между нами слишком легко.  Я отрываюсь от неё и крепче прижимаю к себе. Она недовольно ворчит и зарывается носом мне в ключицу. Чувствую короткий и лёгкий укус, а потом лёгкое поглаживание пальчиками по этому месту. Ещё что-то проворчав она слегка вертит головой, устраиваясь по удобней и засыпает.  Я поправляю укрывающий нас спальник и довольный проваливаюсь следом в сон.