Девять жизней

«Жизнь моя вам покажется лёгкой, абсурдно-крошечной, но не всё то соринка, чего не видать самим. Родилась, как на грех, разноглазой ангорской кошечкой, маскарадной забавой для взбалмошных герцогинь. Я любила разгуливать в кремовом бальном платьице, на перинке дремать и смотреть водевиль про крыс. Из дворовых соседок иные украдкой плакали, а другие дрались и срывались с ближайших крыш. Зависть — скверная штука, но мне это было на́ руку, когда всем из окошка показывала язык; город ждал карнавалов, салютных огней, фонариков, разноцветных фонтанов, рубинов и бирюзы. Кто бы слышал моё завлекающее урчание, кто бы видел наряд — крепдешин, кисея, фланель! Герцогиня во мне, право слово, души не чаяла, говорила, я кладезь изысканнейших манер. А вторая судьба моя, — щурится властно-сдержанно, — южный город, имеющий сотни ушей и глаз. На проезжей дороге, где бродят лишь псы да дервиши, чуть живого котёнка султанша подобрала. До чего же отрадно сопеть в соболиной муфте и ехать в новый дворец, как а неведомые края. Всяк лелеял меня — от пашей до верховных муфтиев, подавал в керамическом блюдце свою приязнь. Что до третьей из участей, вам ли её выслушивать? Леденцовый домишко в предместье, обширный сад. Я гордились собой, молодая, из лучших лучшая; ветер дул по округе в небесные паруса, изукрашенный флюгер вертел лепестками радуги, когда вы, злой и старый, пошли ко мне в сторожа. Было много балов, колких шуток, гостей и радостей, — жить бы, словом, да жить. Но однажды пришёл пожар. Я навряд ли нужна вам теперь обгорелой, высохшей, в затрапезном чепце, уцелевшем из лап огня. Кроме ветра и ливня никто не пришёл на выручку, — так с чего б вам, любезный, хотелось спасти меня? Благодарность моя, к сожалению, стоит малого, но примите её, схоронив под густую шерсть. Вот вам ключик от нового счастья — добро пожаловать. За плечами три доли. Нас ждут ещё целых шесть».