Король и его Свет

      Кэйа находил забавным много вещей: как от смеха можно вылить молоко через нос, как Аякс вваливался к ним в комнату, падал на кровать, а после выл, какой преподаватель по истории горячий, как Альбедо шуршал купленной на троих мультиваркой посреди ночи. Но больше всего его забавляло собственное имя.       Кэйа Альберих. Студент второго курса информационных технологий, разгильдяй, безответственный кретин и просто хороший человек. Кэйа Альберих. Жестокий король Каэнри’аха в учебниках мировой истории.       Как так вышло, он сам не в курсе. Чтобы маму спросить, надо было раскапывать могилу. Чтобы отца — тоже. Венти, который вырастил мальчишку, лишь хихикал и уводил всё в шутку. Как итог: Кэйа полная тёска последнего правителя какой-то древней цивилизации. Заточившего в непроходимые льды свой народ.       Вот ирония: нынешний Кэйа тоже владел крио. — Таким образом, Кэйа I в … году повёл войска Бездны против сил Селестии. На помощь ему пришла мощь, на тот момент, самой сильной державы, Снежной, во главе с Архонтом Царицей, а также Ордо Фавониус, рыцарский орден во главе с Великим Магистром Варкой. К вашему удивлению скажу, что, несмотря на то, что активно против Селестии выступила только Царица, остальные Архонты не выразили особого желания защищать интересы небес. Скорее всего, именно поэтому Селестия всё же пала, и путешественники Итэр и Люмин, чьи имена носит наш университет, ушли из этого мира. Однако мой любимый, наверное, факт, что на большинстве витражей и картин, принадлежащих тому времени, Кэйа I изображён с, как его тогда называли, «королём Мондштадта без короны», Дилюком Рагнвиндром… — свои лекции господин Чжун Ли любил: это было видно по его жестам и даже взглядам, которые падали то на одного студента, то на другого. Кэйа с улыбкой слушал преподавателя, поглядывая время от времени на соседа. Аякс то хихикал, то прятал взгляд. Вот же придур… — … Есть также источники, утверждающие, что Дилюк и Кэйа I были связаны не только как союзники в боях, но и как любовники. Однако достоверных свидетельств этой версии обнаружено не было. Большинство — дневники, оставшиеся в национальной библиотеке Мондштадта под авторством Лизы Минчи. Возможно, если бы Каэнри’ах до сих пор не был запечатан льдом, мы бы могли узнать об этом больше…       А теперь стоп. На секундочку. Ладно, минуту. Часок-другой. — Любовники? Серьёзно? — Кэйа уже в комнате общаги. Возле него, простите Архонты, жертва сексуальности учителя и нелюдимая жертва обстоятельств. Аякс дожёвывает очередную пачку чипсов. Альбедо ищет что-то в ноутбуке. Никакого внимания. — Ну, вы меня слушать будете?! — А что слушать? — Альбедо поднимает голову, — Может и совокуплялись эти Кэйа и Дилюк, тебе-то какое дело. — Так ты не знаешь, — Аякс засовывает опустевшую пачку за кровать, — У нас же в универе тоже Дилюк Рагнвиндр есть. На юриста учится. Теперь Альбедо даже закрыл ноутбук. — Серьёзно? — Да, — Кэйа топит своё лицо в ладонях, — Мало того, он ещё нереально красивый. Если тот Дилюк из … века выглядел также, могу тогдашнего Кэйю понять полностью. — Если ты похож на тогдашнего Кэйю, не значит, что тогдашний Дилюк был таким же, как нынешний, — Альбедо запрокидывает голову и отбрасывает компьютер в сторону. С этими двумя под боком поработать точно не получится. — Ну не сказал бы, — встревает Аякс, — Тоже рыжий, с длинными волосами. Остальное на этих витражах в холле универа не рассмотреть, да я и не особо интересовался. — Ну, тогда, — Альбедо хмыкает, — Совет вам с Дилюком да любовь. Я спать. — Эй, ты не можешь просто так лечь спать, если тебе неинтересен разговор! — возмущается Альберих, — Эй! Альбедо!       Кажется, король не видел солнечного света вечность. Там, где ему теперь суждено быть, даже самый маленький и хрупкий лучик не пробивался на землю. Было даже отчасти печально: тяжело осознать, что теперь, когда он просыпается, из окон не бьёт божественный ветер, а небесное светило не будит его со всей настойчивостью. Однако король не скучал по свету. Его Свет всегда стоял рядом. — Что думаешь, Люк?       Его Свет скрестил руки у подбородка и со всем вниманием разглядывал (не своего) короля. Он больше не носит повязку, и шрам, нанесённый, кажется уже, тысячелетия назад совсем побледнел и больше не выглядел как очередное наказание за ошибку. (прошло всего пять лет, но зачем им двоим вдаваться в подробности?) — Что план абсолютно несносный и нечеловеческий, а вероятность, что пройдёт так, как ты задумал, близится к нулю… Даже нет, к абсолютному нулю… — его Свет поднял глаза на чужую ухмылку. — Но я верю тебе, Кэйа. Верю, что ты сумеешь всё провернуть.       Король улыбнулся. Его (не-Бездна-тебя-возьми-Кэйа-прекрати-использовать-это-пошлое-прозвище) король без короны улыбнулся вслед.       С той пары по истории прошла неделя. Что Альбедо, что Аякс уже благополучно о ней забыли: времени думать о драме каких-то двух мужиков, которые померли когда-то там, не было. Кэйа тоже почти забыл. Пока не встретил Дилюка в коридоре.       Кажется, он тащил что-то из студсовета. Коробки, обвешанные какими-то яркими украшениями. Точно. Скоро Луди Гарпастум. Надо бы подойти и помочь, однако не похоже, что Дилюку сильно тяжело. Он, конечно, хмурился и бубнил что-то себе под нос, но это ведь его типичное состояние. Хотя, откуда Кэйе знать, он же точно не следит за каждым движением Рагнвиндра, как только тот появляется в поле зрения. — Хей, может тебе помочь? — протяжно начинает Кэйа. Он подходит и, поправив джинсовку, старается мило улыбнуться. Похоже, невероятная харизма не сильно впечатлила: Дилюк хмурится и нехотя поднимает глаза вверх — Начинать так разговор, ещё и в такой манере — пошло. Я в состоянии донести эти две жалкие коробки без вреда для своего здоровья. — отрезает Дилюк. — Да ладно тебе, — вновь тянет Кэйа, — Я, может, познакомиться с тобой хотел. — Если тебе так нужно, — Рагнвиндр, наконец, останавливается, — то давай познакомимся. Только, прошу, не сильно задерживай. Меня люди ждут. — Хорошо, — Альберих встаёт как по струнке и тянет руку для рукопожатия, — Ты Дилюк Рагнвиндр, учишься на втором курсе, полная тёска одного из героев Мондштадта, ветерана войны с Селестией. А знаешь, как меня зовут?       Поднятая рыжая бровь. Недоумение. — Ты меня за кого держишь? Мне почём знать, как тебя там зовут. — Кэйа Альберих, — старший снова тянет свою типичную улыбку, будто рассказал самый подлый в мире анекдот. Дилюк рвано смотрит на чужое восхищение и больше нахмуривает брови. — Спасибо за информацию, она мне очень пригодится в этом жизни. Я могу идти? — Нет-нет-нет, стой! Ты… Точно не понял? — Что я должен был понять? — Кэйа Альберих. Дилюк Рагнвиндр. Король Каэнри’аха и его верный соратник, с которым они… — Кэйа не успевает договорить, как его перебивают. — А, так ты про ту историю? Удивил. Меня в честь него и назвали. Надеюсь, я удовлетворил твой интерес. Теперь-то я могу идти? — Да ладно, тебе не кажется это забавным? — Каждый второй себя этим Кэйей называет, чтобы мне понравиться. Будто я отца заставлял себя так называть.       И уходит. Как ни в чём ни бывало.       Джинн хмурится, и ей это не идёт. Дилюк понял это, когда та стала выполнять обязанност и Магистра. Таким, как она не идёт быть в Ордо Фавониус. Таким, как они оба не идёт жить от несправедливости до несправедливости.       Так вот, Джинн хмурится. Она будто хочет что-то сказать перед их последней встречей. Наверняка, что-то о… — Может, всё-таки передумаешь? Ты нужен нам. Здесь, — её голос ни жив ни мёртв. Они все настолько привыкли терять, что даже не воспринимают это как что-то значимое. И Джинн мирилась с каждым предателем. Только вот Дилюк предателем не был, может, поэтому было так тяжело. — Нет. Я не могу, — он вздыхает и смотрит на подругу. Они столько провели вместе, и теперь, единственное, что Дилюк может — вовремя убежать, — Я нужен Кэйе. А он нужен мне. Как Барбатосу вино и свобода, понимаешь? — Венти тоже не хочет, чтобы ты уходил, — предпринимает последнюю попытку Джинн. Дилюк опускает взгляд.       Он помнит. Конечно, Бездна возьми, помнит. Как этот придурошный бард, который вечно лез с бестактными вопросами про любовные интересы «для новых песен», в итоге оказался богом. И того консультанта похоронного бюро тоже помнит. И маленькую девочку, мудрую не по годам (ей пятьсот, Дилюк, Кэйе столько же, окстись) помнит. И даже ту ледяную королеву, к которой его привели тот бешеный придурок из Фатуи и сам Кэйа. Её тоже помнит.       Только вот, лишь бард не промолчал.       «Ты принадлежишь народу ветра, Дилюк. И Кэйа, как бы он не отрицал, тоже. И поэтому, я верну вас ветру. Даже против вашей воли, как бы это ни было иронично. Но верну.»       Венти говорил тогда беззлобно. Но что Дилюк, что Кэйа понимали: это была правда. Он вернёт. Быть может, лет через сто-двести-тысячу. Но вернёт. — Может и не хочет, но нет, Джинн. Мой дом теперь во льдах Кэйи. Если бы у тебя был такой выбор с Лизой, поверь мне, ты бы сделала так же. Джинн безмолвно соглашается. Это были их последние слова перед прощанием.       Знакомство их, очевидно, пошло не плану. Однако, показав паспорт, Дилюк ему всё же поверил. Теперь, спустя несколько недель, они сидели в библиотеке: Рагнвиндру надо было что-то найти для очередной работы для госпожи Янь Фэй. И он, сосредоточенный в законах и их лазейках, казался ещё красивее. Дилюк кусал губу, неосознанно чуть ли не ломал пальцы. А Кэйе это нравилось.       Как и весь Дилюк. Но лучше оставим это в секрете, хорошо?       Чаще всего, они просто сидели в тишине. Кэйа не хотел возвращаться в общагу слишком рано, а Дилюк жил в съёмной квартире и вечно задерживался с бумажками. «Как я могу это оставить до завтра, вдруг я не успею?» Будто он когда-то что-либо задерживал, ей-богу.       Этот раз отчего-то решил отличиться от предыдущих. Дилюк заговорил первым. — Не знаешь, почему тебя так назвали?       Кэйа поднимает в удивлении бровь. — Без понятия. Предки померли давно. А Венти, собака такая, моих родителей знал, но про это даже говорить не желает. Всё хи-хи да ха-ха. Никакого спокойствия с этим человеком. — Венти? — Дилюк откладывает такие дорогие его сердцу бумаги, — Ты знаешь его? — Отчего не знать? Я с ним с девяти лет живу, — Кэйа откидывается на спинку неудобного библиотечного стула. — Ого… — Дилюк задумывается пуще прежнего, — И я его знаю. Он был руководителем моего проекта в старших классах. — Венти работал в старшей школе? — А ты не знал? — Нет… — по сути, Кэйа мало чего знал о заработке Венти. Отчего-то в доме просто появлялись деньги. В основном, после прихода господина Чжун Ли. Этот «старый пердун» (Архонтов ради, и ведь именно так, на минуту, профессора исторических наук называет этот отщепенец с косичками) заходил и внимательно разглядывал каждую пылинку, а после давал денег «в долг». Чтобы Венти потом всю эту мору возвращал, Кэйа не помнит. — Странно, но он пробыл у нас всего два года, когда мы и сдавали эти проекты. Может быть, поэтому не помнишь. В общем, я ему на самом деле во многом благодарен. Именно благодаря совету Венти я поступил именно в этот университет.       Молчание. — И я тоже…       Студенты смотрели друг на друга. А ветер, как хирург, стирал боль прошлого с их лиц. — Джинн не в восторге, — его Свет заходит в покои короля. — И не должна была. — Венти тоже. — И он не должен был. Но, сам понимаешь, у меня нет другого выбора. Оставлю всё, как есть — подвергну опасности остальной Тейват. А после падения Селестии и ухода близнецов, мне больше не на кого положиться в битве против этих тварей, — король замолкает, — Но если что, я действительно в состоянии провернуть всё сам. Тебе необязательно оставаться тут.       Его Свет хрупко улыбается и тянет руку к отросшей синей чёлке. — Нет, Кэйа, я тебя тут одного не оставлю. Не смогу жить, понимая, что ты заточил себя в эту тюрьму, а я расхаживаю по мирному Монду. — Его Свет старается сделать голос твёрже, — Не смогу.       «Пусть она станет нашей тюрьмой за все грехи, которые мы совершили, пока жили.» — хочется сказать, но не выходит. Да и не нужно. Королю не нужно проговаривать очевидные истины. — С чего мы вообще заинтересовались этим, скажи мне ещё раз? — прошло ещё несколько дней, и Кэйа исподлобья рассматривает, как Дилюк ревностно разыскивает хоть какую-нибудь информацию. О них самих. Нет. О тех, кто был ими. — Это странно, — начинает Дилюк, — Ты никогда не задумывался, что льды Каэнри’аха никто не может растопить? Буквально. Даже обладатели Глаза Бога. Даже Архонты. — Ну, может, Архонты и могут. Просто не пытались, — Кэйа пожимает плечами. — Тем более, почему не пытались, — студент убирает рыжие волосы в хвост и продолжает, — Это так странно. — Говорят, там во льдах этот Кэйа I заточил всю нечисть, которая бушевала в Бездне. Если это так, то довольно логично, что Архонты не хотят, чтобы она вышла. — Но там люди! Там были живые люди! — когда Дилюк возмущается, он похож на резко разбуженную сову. Об этом Кэйа не говорит. Лишь пожимает плечами и отвечает: — И что, Люк? Сомневаюсь, что эти ребята в Каэнри’ахе были такими пушистыми зайчиками, что их собственный правитель в здравом уме и трезвой памяти решил их всех заморозить.       Дилюк хотел что-то сказать, но встал в ступор, часто моргая. Кэйа склонил голову в недоумении. — Как… Ты меня назвал? — прочистив горло, заговорил Рагнвиндр. — Люк, — хмыкает Кэйа. — Что-то не так? — Никто так меня не называл… Обычно первой буквой имени ограничиваются, и… — Дилюк трепетно что-то ищет в книгах, — Вот! Смотри.       Альберих привстал, чтобы рассмотреть абзац из книги, на которую так бешено глядел друг.       «В день, когда милашка Дилюк, наконец, вернулся в стены города, помнится, стояла отличная погода для чаепития. Весь мокрый от дождя капитан кавалерии зашёл к нам с Джинн, и во взгляде его читался животный страх. Такой, который появляется только, когда встречаешь того самого, где не должен был увидеть. Его «Люк вернулся» запомнился мне надолго.» — Что это? — Дневники Лизы Минчи. Считай, единственный источник, разъясняющий дела Мондштадта перед войной с Селестией. Тот Дилюк после какого-то, — он поворачивается, чтобы найти нужное слово в книге, — «инцидента» ушёл из города на три года. А после вернулся, и об этом есть свидетельства тут. Ты знал, что тогда Кэйа был лишь капитаном кавалерии? — Мне почём знать. — Кэйа хмыкает. — Я не рыщу по книгам в поисках разгадки какого-то древнего секрета. — Во-первых, — Дилюк надулся пуще прежнего, — это единственная книга, которая поможет нам понять, какие отношения были у тех Кэйи и Дилюка. Во-вторых, тогда чего ты тут сидишь, раз такой умный? — Хочу и сижу. И вообще, если тебе так занимательно, как именно те Кэйа и Дилюк трахались, то можем повторить это и в нынешнее время, — говорит Альберих, скорее, шутки ради, но, смотря на Рагнвиндра, уже хочет забрать свои слова назад.       Дилюк смутился. Нет. Он не только смутился. Ещё и покраснел. Пора исправлять ситуацию. — Да ладно тебе, Люк, шутка же. Никто не посягает на твою гетеросексуальность, не бойся. — Я гей вообще-то, — вздыхает, — Это ты со своими шутками на свою гетеросексуальность посягаешь. — Я бисексуал, — Кэйа завороженно смотрит на друга, а после добавляет, — Бездна с ним, всё равно шутка не смешная. Дилюк глухо согласился. — Получается, Дилюк вернулся в Монд? — Лиза закидывает ногу на ногу и хитро улыбается. Её дневник, который она пишет не пойми зачем, лежит прямо на столе. — Неудивительно, что Кэйа так быстро влетел к нам прямиком из таверны. Может, — она зевает, — даже пить меньше начнёт. — Вряд ли, — тушуется Джинн, — Просто я волнуюсь, не случись с ними то же, что было тогда. — Ты про то, как они свои секреты не поделили? — Лиза улыбается вопросительному взгляду временного Магистра, — Что ты так смотришь? Я знаю о том, почему они тогда поссорились не больше, чем ты. Просто… У меня есть догадки. — В любом случае, — Джинн вздыхает и садится напротив библиотекаря, — Боюсь, как бы эта вся история не вышла во что-то страшное. — Думаю, — Минчи подходит сзади и начинает нежно массажировать чужие плечи, — Если что-то и произойдёт, они разберутся.       Лиза улыбается. Джинн вторит ей вслед. И только одна из них прекрасно понимает, что страшное действительно произойдёт. И разрушит их всех до основания.       Они сидят в библиотеке до глубокой ночи. Мисс Минчи, местный библиотекарь, к удивлению, вовсе не выгоняет их. Скорее наоборот, подходит и укрывает пледом двух мальчишек, ухмыляется и, крутя свои никому не известные мысли в голове, уходит обратно на рабочее место. Вскоре к этому прибавляется и чай, который они втроём распивают по вечерам. — Почему вы так заботитесь о нас? — однажды задаёт очевидный вопрос Дилюк. Лиза улыбается. — Скажем так, личный интерес. — Она тоже тёска, Люк, — Кэйа зевает, — Тёска авторки дневников. Дилюк, не веря, рассматривает обложку книги. И ведь действительно. Лиза Минчи. Видимо, от всех этих загадок у него конкретно поплыли мозги. — Так, получается, мы втроём тёски людей, связанных с этой всех историей. Даже вы? — Не только мы, — Лиза улыбается, — Ещё Джинн, заместительница ректора, преподаватели Чжун Ли и Дайнслейф. Пара людей с первого курса. Много кого. — Серьёзно? — Дилюк надевает очки, которые принёс сюда пару дней назад. И, поверьте, Кэйа никогда не скажет, насколько они ему идут. — Так получается… — Погоди! — Кэйа резко встаёт и отбирает одну из книг у Дилюка, — Мистер Чжун Ли — старый знакомый Венти. Дайнслейф к нам заходил пару раз на чай вместе с ним. А эти первокурсники… Кто именно? — Хм, — Лиза отпивает немного чая, — Беннет, Мона, Рэйзор и Фишль, в те времена, добровольцы армии со стороны Монда, кажется, они тогда проводили какую-то операцию и все там погибли, а ещё Эмбер, посмертно ставшая капитаном Ордо. — Они учились у меня в школе, — Дилюк шокировано шепчет, — На год младше. — Очевидно, что на год младше, Люк, мы на втором… — Кэйа застывает, — Стоп, в твоей школе? А не мой недо-папаша вёл им проекты? — Наверное… — Рагнвиндр задумывается, — Учитывая, как все расстраивались, что он уволился именно в конце нашего первого курса, то… — То есть, — Кэйа вновь садится, — Всё сходится на Венти? — Получается, — Дилюк хочет повернуться к Лизе, но та уже ушла.       И, уходя, хитро улыбалась двум косичкам сидящим за одним из самых дальних столов в читальном зале. Бог ухмылялся ей вслед. — Хочешь пойти против воли своих почитателей, Бог Свободы? — Лиза щурит взгляд, пока миловидный паренёк напротив неё наливает себе в чай вино, — Мне кажется, алкоголь и чай не сильно сочетаются. — Ещё как сочетаются! — возмущается парень, а после тяжело выдыхает, — Да. Хочу. Это не их воля, ты сама знаешь. У них не было выбора. — Либо страдания всего Тейвата, либо страдания тех людей, которых они заточили. Не знаю, Венти, что из этого лучший моральный выбор. — Они больше не люди, и никогда таковыми теперь не станут, — Венти отпивает свой напиток, и Лиза недовольно щурит нос, — А вот Кэйа и Дилюк — люди. И все, кто умер там, под землёй. Мона, Фишль, Эмбер, Беннет, Рэйзор… Они были людьми. — Ну, раз так, милый, не буду тебе мешать. Но как я могу тебе помочь? — Лиза ставит чашку на стол и наблюдает за хитринкой во взгляде Венти. — Знаешь, когда-то я дружил с Архонтом Времени…       Чтобы добраться до дома Венти, Кэйе и Дилюку пришлось потратить целый день поездки на машине. И каким образом этот музыкант с косичками преподавал в городе Дилюка, если до школы, как и до университета, столько времени езды? Столько вопросов. И ни одного ответа.       Дома Кэйю уже ждали. Венти распивал вино и болтал о чём-то с мистером Чжун Ли. Когда запыхавшиеся студенты зашли в гостиную, никто из них даже не удивился гостям. Мало того, рядом сидели ещё двое. — Аякс и Альбедо? Вы что тут забыли? — Сидим, очевидно, — Альбедо помахал рукой, и хозяин дома налил ему больше вина, — И ждём вас. — Нас? — Кэйа поднял левую бровь и взглянул на Дилюка. Тот был в таком же замешательстве. — Хе-хе, похоже, настало время рассказывать одну длинную и тяжёлую историю. Чур, ты начинаешь… — Венти выдержал паузу, — Моракс.       Вопросительное «Моракс? Разве это не Гео архонт?» так и осталось не произнесённым.       Альбедо никогда бы не подумал, что действительно будет дружить с Предвестником Фатуи. Но война перевернула всё. И теперь это рыжее существо сидело разглядывало снег далёкой вершины Хребта и всё повторяло «нет, дома всё-таки мороз другой, более возвышенный что ли?» — Что думаешь? — Альбедо садится рядом. — Насчёт просьбы Моракса? — Тарталья убирает волосы со лба. — Изначально, это желание Барбатоса. Но да, насчёт этого. — Сяньшен часто говорил, что хочет провернуть эту историю со мной, — Предвестник снова обращает свой взор на снег, — С перерождением, я имею в виду. И этому я не то, чтобы сильно удивлён. А вот ваш король и тот парнишка, заноза в заднице Пьеро… Вот этому я удивлён. Чем они заслужили, не знаешь? Не думаешь, что они тоже спали с… — Помыть бы тебе язык с мылом, Аякс, — сзади образуется мощная фигура (уже) Чжун Ли. — Хотя, в каком-то роде ты прав. Любви здесь точно есть место. Барбатос называет это «делом их свободы». Я назову это «извинением за контракт». — Контракт? Разве ты не разорвал их всех? — Тарталья опирается рукой на щёку. — Пятьсот лет назад ещё нет. — голос Чжун Ли становится тише, — За это, я думаю, и нужны извинения. Ведь именно наша ошибка создала место, куда ты попал в четырнадцать и что пришлось этим двоим запечатать. — Не думаю, что кто-либо из нас троих на это обижен, сяньшен, — Аякс ловит чужую голую руку. Чжун Ли уже давно не носит перчатки. После войны стало незачем. Смысл скрывать очевидное? После падения Селестии никто из Семёрки больше не Архонт в привычном понимании. Так что да. Скрывать нечего. Теперь Чжун Ли лишь скроет своём сердце воспоминания о том, как было больно его Аяксу, когда тот умирал под развалинами старого дворца Снежной. Тарталья будет улыбаться до последней крошки своего дыхания, держать за руку своего бога и вторить его полному пустоты взгляду. Но это не сейчас. До этого у них ещё несколько месяцев. А пока они втроём наблюдают за тем, как тихо идёт небожественный снег. — То есть, мы вынужденно принесли себя в жертву, чтобы запечатать Каэнри’ах и Бездну, а потом вы решили плюнуть на это, и вернуть нас двоих актом перерождения? Не слишком ли много внимания нашим скромным персонам? — Кэйа, у меня был такой же вопрос. Особенно, когда оказалось, что, мать его, Одиннадцатый Предвестник Фатуи был замужем за, мать его, Гео Архонтом. И это не просто у меня гейское наваждение на первом курсе произошло, а, типа, оставшиеся чувства с «того» Аякса. Не представляешь, как тяжело Чжун Ли… Моракс? Чжун Ли? Властелин Камня? Короче этот бессмертный идиот мне всё объяснял.       В ответ Чжун Ли лишь нежно улыбнулся. — А ты, Альбедо? Ты тоже, ну… — Дилюк пытается подобрать слова, — Как мы? — И да, и нет. Та версия меня уже давно сгинула в тех же льдах Кэйи, однако моя мать, Голд, перед заточением там же придумала что-то вроде системы, которая переносила всё это время моё сознание из одной марионетки в другую. Она была что-то вроде… Эм… Сумасшедшего изобретателя? Неважно. В общем, я, как и Чжун Ли с Венти, не человек. Не Архонт, конечно, но от обычного смертного мне тоже далеко. — Меня больше интересуют чувства «того» Аякса, если честно, — Кэйа разводит руками, — То есть, у нас с Дилюком то же такое, эм, проснуться может? Они вообще были вместе? Мы так и не разобрались.       Альбедо переглядывается с Венти. — А оно разве ещё не проснулось?       Молчание. Занавес.       Дилюк помнит, как Кэйа ушёл. Однажды просто не появился в таверне, и уже тогда в сердце затаилась тревога. Она стала ещё сильнее, когда некие «силы Бездны» стали воевать с небесами.       И вот они под землёй. Вокруг царит нечисть, а их правитель — жестокий король, кинувший вызов Селестии — всего лишь запуганный взрослый ребёнок, который слишком рано научился хранить чужие секреты. Никто больше королю не приказ, но когда он видит потерянный вид красных глаз, сразу хочется завернуться в клубок и отказаться от престола навсегда. Делайте, что хотите, подданные. Сегодня мой Свет на меня посмотрел с раздражением. — Кажется, я забыл тебе рассказать, что не только шпион Каэнриа’ха. Надеюсь, ты не в обиде, — уверенность к короля напускная. И они оба в курсе об этом. — Я всегда знал, что твоим словам надо верить лишь наполовину, — его Свет молчит, — И всё же. Я прощу тебя, даже если ты кинешь мне нож в спину. — И почему? — король ухмыляется. — Потому что люблю тебя. А ты меня. Иначе бы мы не сидели здесь так просто. Король поднимает взгляд. Вместо ненастоящего неба теперь там настоящие катакомбы. И он даже не знает, что из этого хуже. — Останься со мной, — Королю тяжело. Но он справится, если услышит отрицательный ответ. Ложь. — Останусь, — его Свет отвечает слишком легко. — Даже если ты умрёшь. Достану с того света и всё равно останусь.       И на душе короля становится спокойнее. — Люк?       Они стоят у места, где всегда веет холодом. Но отчего-то в душах их всё равно тепло. Для них этот лёд — загадка их существования, для сотни других — обычное место для туристов. — Венти говорил, что только ты можешь разрушить эти льды, верно? — Дилюк разглядывает отражение, и он сам кажется себе гораздо красивее в этом отражении, чем в любом другом. — Я не стану это делать. Даже если ты хочешь дойти в этой загадке до конца. — Почему? Все, кто там находились, точно мертвы. А мы могли бы узнать, любили ли они… — Вот именно, что «они». Так ли это важно, Люк, — Кэйа, точно не король, подходит к своему Свету, — Если в нашем случае ответ точно «да»? Не хотелось бы потом разочароваться, знаешь. Сама Лиза говорила, что у них не было всё так гладко, как написано в учебниках — Ты прав. Как всегда прав, — Дилюк кладёт свою голову на чужое плечо.       И на секунду ему кажется, что в отражении его любви появилась повязка на правом глазу. — Ты точно уверен? Я всё ещё могу отправить тебя наверх и остаться здесь. — Я не оставлю тебя. Ни здесь, ни в тысячах жизнях после этого.       Это будут их последние слова друг другу. Они умрут в объятиях. И даже такие непроходимые льды не смогут выдержать тепла их душ. Как бы стихия не старалась, однажды учёные найдут еле видимый свет в эпицентре катакомб. Потому что даже самое тёмное могут пробить пылкие сердца.