Хозяин златого терема

- Не ходите гулять за реку, да в лес, ой не ходите! Говорят люди, что поселилось там зло, и зло страшное, великое. Будто бы в одну ночь вырос там терем златой. Звери его кругом обходят, птицы стороной облетают. Гады всякие - и те расползлись, разбежались кто куда. Говорят, хозяин того терема прекрасен, как ясный день и страшен, как безлунная ночь. Лицо его ладное да пригожее, власы его чёрные, аки вороново крыло, ростом высок и фигурой статен. Да только кожа его серая, один глаз белый, лишь зеница чёрная виднеется, другой и вовсе молочной пеленой затянут, будто бы незрячий. Охотен хозяин терема до душ людских. Кто терем увидит да зайдёт в него, тот к родным не вернётся боле. Так с малых лет стращала нас матушка вечерами. Мы, две сестрицы-погодки, сидели на лавке, прижавшись друг к другу, и как заворожённые слушали рассказы о Хозяине златого терема. Было нам боязно поначалу, да только любопытство росло вместе с нами. Бывало, придём мы к реке, сядем на бережку и глядим на лес на той стороне: а ну как златой терем блеснёт среди деревьев. Только наказа матушки не забывали и на берег тот не ступали. Едва стукнуло моё 13 лето, матушка начала подыскивать мне жениха. К сестрице моей старшой, Зарянке, уже год как сватались женихи из соседних деревень. Не мудрено: ликом светла и бела, нравом весела, рукодельница, каких поискать. Только гордая. Ни один жених не мог прийтись ей по нраву, ни один не мог угодить. Матушка качала головой и говорила: - Ой гляди, Заряна, как бы тебе к 16-то годкам старой девой не остаться. Но сестрица лишь смеялась и успокаивала матушку, что её суженый точно придёт за ней скоро. Не ошиблась: посватался вскоре Родислав, сын столяра из соседней деревни. И так полюбился он сестрице, так полюбился! Сидят за одним столом, глаз друг от друга отвести не могут! Решили свадьбу справить по осени. Только всё задумчивее становилась Зарянка, всё чаще смотрела за реку. Однажды матушка ушла по воду, а сестрица схватила меня за руку и прошептала: - Вот выйду я замуж, увезёт меня Родислав из деревни, и не увижу я тот терем златой из рассказов матушки. А так хочу увидеть, хоть одним глазком! Марьюш, давай ночью тихонько убежим да сходим за реку. Только посмотрим, и сразу уйдём! А коли не захочешь со мной идти, я сама пойду! Ты только матушке да батюшке не говори, коли любишь меня. Не смогла я отговорить сестрицу, не смогла ей отказать. Лишь только уснули все, тихо выбрались мы из дома. Уже у моста через реку я хотела отговорить сестрицу, да с любопытством не совладала. Лишь ступили мы на тот берег, как зашумели деревья и в шуме этом словно слышался голос матушки: "Не ходите за реку...не ходите в лес...". Страшно стало мне, да Заряна засветила лучину и шагнула вперёд. Говорили люди, что только прямо нужно идти и не сворачивать, тогда на терем набредёшь. Потому за грибами-за ягодами ходили наши, деревенские, направо да налево, лишь бы страшное место обойти стороной. Шли мы долго, уж луна поднялась над головами. Не раз, я просила сестрицу повернуть назад, уж больно тихим стал лес. Видать, вошли мы во владения Хозяина терема. Ни птица не крикнет, ни зверь не рыкнет. Обходят стороной, как и говорили люди. Вдруг забилось, сжалось в тревоге сердечко - мелькнул меж деревьев терем златой. Лишь сделали мы пару-другую шагов - раскинулась поляна перед нами, а на поляне той заветный терем. И впрямь из чистого золота, стоит, сверкает в лунном свете. Только недобрым веет от него, холод до костей пробирает. — Ну вот, Зарянушка, посмотрели мы на терем чудесный, пора нам обратно. Взяла я сестру за руку, а двери терема вдруг отворились. — Смотри, Марьюш, а Хозян, видать, не такой уж злой, как люди говорят. В дом свой приглашает, — улыбнулась моя сестрица улыбкой странной, да вперёд шагнула. А позади нас туман вдруг расстелился. Клубится стеной, да словно к терему подталкивает. Закричала я, потянула сестру назад, только пальцы её враз холодными стали, выскользнули из руки моей. Будто бы не слыша мои мольбы и просьбы, вошла она на крыльцо златое. А туман всё гуще, холоднее, голос в нём слышится жуткий, велит следом идти. Отпрянула я, да бегом назад бросилась. Только и услышала, как двери захлопнулись. И враз всё снова умолкло. Ох и убивалась матушка, убивался батюшка, убивался Родислав. Да и самой мне не спокойно было. Ныло, болело, печалилось сердечко за сестрицу дорогую. Каждую ночь допоздна стояла я у окна, ждала, что вернётся Заряна. А она всё не возвращалась. Думала я снова сходить к терему, покликать сестру, да только матушка теперь даже днём одну из избы не пускала, а ночью запирала двери и окна засовами скрипучими. Да и самой мне каждую ночь милая сестрица во сне приходила. Не смогла я так долго жить. Поздней ночью выбралась я через окошко на чердаке, его матушка не запирала. И побежала со всех ног в сторону реки. Быстро я терем отыскала. Только стоило ему блеснуть меж деревьев, снова сжалось сердечко в тревоге. Сестрица моя...она там, внутри. Ей холодно и страшно. Лишь шагнула я к крыльцу, двери терема распахнулись, точно войти приглашая, а из них повеяло могильным холодом. Едва я вошла, они затворились. Всюду заполыхали огни, отражаясь от златых стен. Неведомая сила повела меня незнамо куда, и скоро я оказалась в большой горнице. Посреди неё на златом троне восседал Хозяин терема. Поднялся он с места и показалось, что прекраснее и пригожее молодца на свете нет: высок, статен, лицо ладное и точёное, власы - что сама ночь - по плечам разливаются. Только стоило ему взглянуть на меня, как мне вновь захотелось убежать, спрятаться. Одно его око было совершенно птичьим, в коем зеница едва виднелась. Второй столь же белым, аки туман, что стелился по полу. И взгляд его был холодным да жутким, точно в душу самую глядел. Протянул он мне руку, и так захотелось подойти, взять её. Точно наваждение какое вдруг опустилось. Только вспомнила я о сестрице и бросилась Хозяину в ноги. — Отпусти, — говорю, — сестрицу мою, Заряну. Не губи её душу. Матушка, батюшка, жених её — все горюют о ней. Что хочешь проси, только отпусти её. Лишь усмехнулся на это Хозяин и махнул рукой. Откуда ни возьмись появилась Заряна. Только больно на неё смотреть было: очи пустые, словно и души в ней нет. — Забирай свою сестру, — молвил Хозяин. Взглянула я снова на сестрицу и боязно мне стало. Как я её такой дома покажу? Словно прочёл мои мысли Хозяин терема и недобро усмехнулся. — Не могу, — говорит, — её душу вернуть. Но могу поменять вас местами. Возвращайся домой в её облике, играй свадьбу, живи её жизнь. А я полюбуюсь на это. Не успела я оглянуться — и туман меня окутал. И вот я уже смотрю на саму себя. Такую же, какой миг назад видела сестрицу: с пустыми, бездушными очами. Гляжу на свои руки, и вижу, что не мои они, а Зарянины. Ещё миг, и я на поляне уже стою, а терема и след простыл. Пришлось мне идти обратно домой. Всю дорогу пыталась смириться с мысолью, что я теперь не я, а Заряна. Сколько радости было дома по моему возвращению. Меня ругали, обнимали и по новой ругали. А потом спросили, не видала ли я сестру свою младшую. Пришлось сказать, что обменял Хозяин меня на Марьяну. А чтобы обелить имя сестры, я даже поведала, будто в ту ночь мы у реки гуляли, а Хозяин сам заманил нас к себе в терем По осени сыграли свадьбу. Я старательно радовалась, только в груди щемило от того, что на Заряна должна быть невестой. Родислав увёз меня в свою деревню. Жили мы много лет душа в душу, принесла я ему двоих двоих сыновей и казалось, всё у нас ладно да складно. Только вот у меня самой на сердце было неспокойно. Страдала я от того, что не свою судьбу живу, что не на своём месте. Часто являлась мне во сне Заряна, часто мерещился мне чей-то невидимый взгляд. Раз проходила я мимо соседского дома и услыхала, как говорит соседушка своим дочерям: — Не ходите, девки, гулять за рекой, не ходите в лес. Говорят, за одну ночь появился там терем златой. Не к добру это, ой не к добру… С того дня совсем потеряла я покой. Не раз выходила глубоким вечером на улицу, смотрела, а ну кто любопытный решит глянуть, что за терем там чудный появился. И своим пострелятам строго-настрого наказала даже не смотреть в ту сторону. Пошла как-то раз я на реку, по воду. Вижу — дочки соседушки играют у моста. Играют, да на другой бережок поглядывают. Видать, терем златой углядеть пытаются. Вдруг опустился над рекой туман, густой да холодный. Узнала я его — то Хозяин златого терема ворожил. И девочек не видать совсем. Бросилась я к мосту, а там сам чародей стоит, глазом птичьим смотрит, усмехается.