Останься

Внутри было куда ярче, чем на улице, освещаемой лишь заигравшимся закатом. Акку резануло в глазах, и он болезненно поморщился; кажется, его знобило, если вампира вообще может знобить. Но дрожь была вполне реальной, крупной, будто от страха. На деле же Акк просто был голоден. Не настолько, чтобы потерять голову и опустошить любого, подошедшего непозволительно близко, но все же для парня было вполне неплохо с кем-нибудь уединиться и полакомиться. Мероприятие, собравшее откровенно лицемерных и несколько омерзительных миллионеров подходило для этого идеально. Правда, сами они называли происходящее благотворительным балом. Суть от этого не менялась — дорогие костюмы, алкоголь и беседы ни о чём, дабы не лезть в душу. Акк их интересовал, и чем, он не знал. Его тело хотели, это было самым очевидным, но Акка мало интересовали их мотивы. Главной была бьющая в виски жажда. Интересовал чаще женщин, иногда мужчин, и они шли заворожённо за ним в надежде вкусить кусочек его юности, его красоты, не подозревая, что хищником были далеко не сами. Акк никого не убивал, но, наверное, просыпаться с болью и разлитыми синяками было не лучшим опытом; они смутно помнили, что с ними произошло, и воспоминания затирались, как бывает со снами. Люди пахли по-разному: сладких, воистину вкусных Акк кусал в шею, вкушал, наслаждался, затем с удовольствием зализывал раны, наблюдая, как торопливо те затягиваются. Запах иных был хорошим, но резким, или совсем не таким, чтобы испытать что-то приятное, и их парень пил, прокусив запястье, торопливо и без прелюдий. Акк вскоре понял, что первыми были чаще мужчины; с девушками же он старался закончить поскорее и нанести минимум боли. Влечение к крови и влечение к мужчинам смешивались просто адски. Акка это не удивило или испугало, ему было просто горестно, что собственную сексуальность приходилось рефлексировать, будучи вампиром, и каким-то странным опытным путём. Человеком сделать это было просто некогда: семнадцатилетнего юношу, который-то и поцеловаться не успел, оставили истекать кровью в руинах старой заброшенной школы. Теперь ему приходится иметь дело с самим собой, сходящим с ума, когда красивый парень медленно терял сознание в его объятиях. Иногда Акк слишком заигрывался, пил, не чувствуя сытости, подводя человека к состоянию за гранью, когда чувство, похожее на высшее наслаждение, сменяется смертью, резкой и болезненной. Заигрывался, но никого не убивал, даже теряя контроль. Убил Акк только тех, кто оставил его умирать три зимы назад. Вспоминать происходящее было неприятно, но оно лезло в голову, как ни пытайся забыться. Организм вампира воспринимал алкоголь как детскую угрозу, но вкус вина был приятен, сладок и немного терпкий, так что общаться с кем-либо из высшего света Акк мог только с бокалом в руках. От тлеющих свеч обдавало жаром. — Ох, Акк, как я тебя рад видеть здесь, мой мальчик, — какой-то старый знакомый отца. — Твой отец так и остался беспросветной деревней, а тебя, видимо, воспитали достойно. Приятно видеть. От прикосновения этого мужчины к плечу тошно. Акк едва ли не прикусывает язык, чтобы не сказать ничего, что может испортить их отношения; на деле же он бы поступил точно так же, если не нужно было создавать видимость отпрыска уважаемой семьи и иллюзию социальной жизни. Что он совершенно такой же, как и раньше, разве что есть клыки лезут, когда голодный и ужасно злится. — У отца неотложные дела, извиняйте, — парень улыбнулся довольно холодно, ставя точку в разговоре. Дабы сей кхун не начал разговор вновь, Акк принял приглашение на танец подошедшей дамы и был затянут в круговорот тел. По мрамору раздавался цокот каблуков. Вампирские лёгкие сжались спазмом, когда невероятный запах начал заигрывать, тянуть к себе так сильно, что Акк начал оборачиваться, дабы найти источник. Это не его партнёрша, хотя она тоже была хороша — уверенно вела в танце, направляла, смелая и сильная; её кровь терпкая на вкус, Акк в этом уверен и рад был бы удостовериться, но неизвестный заставил сосредоточить всё внимание, заполонил его. Акк невольно начал охотиться. Когда музыка стихла, парень оставил поцелуй на ладони девушки, представившейся Сирипхон, поблагодарив за танец. Кажется, ее взгляд немного потух, когда ответного интереса не последовало; Акк внутри усмехался — слава богу для неё, что этого интереса и не было. Акк пересекся взглядом с ним. Блять, это сквозило от него. Это чувство было сложным, многогранным, этот человек пах как что-то, чего ждёшь веками. Что искал всю жизнь. Родственных душ нет, Акк вообще должен был умереть, да и умер, по сути, видит этого парня впервые, а тянет нутро вопреки словам. Вампир внутри оправдывает происходящее голодом, растущим паразитом, а ещё, думается, дело в голоде немного другой природы. Прислонившись к стене, со скукой на лице стоял один из самых красивых парней на этом вечере; Акку кажется, что вообще самый. Изредка он доставал телефон, проверяя что-то, и немного раздражённо убирал обратно во внутренний карман пиджака. От проявления эмоций запах становился ярче. Акк смотрел на него, почти не отрываясь, с несколько минут. Людей было много, они постоянно двигались, мелькали, но парень безошибочно почувствовал, что его жадно-неприкрыто рассматривают. Он довольно быстро поймал взгляд Акка, с ухмылкой наклонив голову в бок — от скучающего выражения не осталось и следа. Акк не медля подошёл. Он привык отвечать на заинтересованность, потому что это выгодно, но сейчас, кажется, ситуация была другая — на его интерес ответили интересом. Он даже ощутил нечто вроде волнения, и, кажется, холодная кожа потеплела от вспыхнувшего жара. — Айян, — первым произнес незнакомец, проходясь по Акку оценивающе. Кажется, увиденное ему понравилось. — Но вообще Ай. — Акк. Не хочешь потанцевать со мной? Айян вскинул бровь. Однако насмешки в этом не было. — Мне нравится идея потанцевать с красавчиком, но, кажется, здешняя публика будет не в восторге. Ай залпом допил бокал вина и оставил его на подносе туда-сюда снующего официанта. Акк не очень понял, отказали ему или же нет, поэтому терпеливо ждал, скажет ли парень что-то ещё. — Хотя, ты слишком хорошенький, а я слишком сын хозяина этого дома, так что вряд ли кто-то что-то скажет. А репутация — вещь такая, — Айян протянул ладонь, давая увести себя в танцевальную залу. Акк старался не сжимать ее слишком крепко, — я и так прослыл не лучшим наследником. — Почему? — Акк дышит глубоко, наслаждается. Держать Айяна за талию, пока он вместо плеч сцепил руки на шее, — странно, но приятно. Они знакомы меньше минуты, но ощущения, что нарушены границы, нет. Они слишком близко друг к другу, очевидно близко, но чувствуется комфортно, будто так было давно нужно. — Долгая история. Мне просто не нравятся здешние нравы. А они не очень любят тех, кто нарушает негласные правила. — Зачем ты тогда здесь? — негромко спрашивает Акк, придерживая руку, чтобы Айян почувствовал опору во время пируэта. Это выглядело очень красиво — гибкое, изящное тело, которое, кажется, создано для танцев при умирающих свечах и их тусклом свете. Рот Акка наполнился слюной. Он очень хотел попробовать Айяна. — Хмм. Иногда я делаю, что от меня просят. Ответ был размытым, но вполне понятным. Акк не стал расспрашивать, и между ними воцарилась тишина, если ее таковой можно было назвать. Их тела нашли общий темп, попадая в ритм музыки, будто она была создана только для этого момента. Айян флиртовал, и для этого не нужны были слова. Касание, дыхание, тень улыбки на кончиках губ — всё это не выглядело со стороны как-то слишком, но это было так на самом деле. Вопрос был не в том, что Ай делал, а как. Мысли Акка рассеивались, теперь он думал только о партнёре по танцу, завороженный им; их губы были опасно близко друг к другу, расстояние сокращалось, но за поцелуем не спешили. Акк на задворках сознания почувствовал разочарование, когда мелодия стихла. Выпускать Айяна он не хотел, но продолжать приобнимать за талию, кажется, было уже не очень оправданно и прилично. — Ай… — Акк, приоткрыв пересохшие губы, хотел попросить ещё один танец. Он почти набрался смелости. — Это странно, что я не хочу отпускать тебя? — нет, боже, нестранно, Акк думает о том же. — Мне хочется ещё немного потанцевать, прежде чем тебя уведут другие. Акк сглатывает. На шее у Айяна красивые украшения. — Ты сказал то, что я не решался. Если честно, мне хочется весь оставшийся вечер не отлипать от тебя. Ай негромко рассмеялся. Ему определенно нравилась честность. — Весь твой, — лёгкий поцелуй у угла челюсти. Акк от неожиданности расцепил руки, но тут же без усилий поймал падающего Айя; тот лишь красиво прогнулся в спине, совершенно не беспокоясь о произошедшем. Будто доверял, знал, что Акк точно не даст ему упасть. У бессмертия было много недостатков, но вместе с ним пришла сила. Во время танца Акк легко приподнимал Айя на уровень своего роста, и тот чувствовал себя парящей птицей. Пары, вальсируя, незаметно сместили их к внутренней стене особняка. Там, возвышаясь над всем и вся, висело впечатляющих размеров зеркало Викторианской эпохи, прикрытое красным балдахином. Большая часть была скрыта, но в небольшом участке поверхности отражались те, кто танцевал не так далеко. В нём отражался Айян. Красивый и с румянцем на щеках. И не отражался Акк. Вампиру внутри стало страшно. Он впервые не отражался в зеркалах. Чёртово серебро, кажется, дело в нём. Ещё страшнее было самому Акку — он не хотел, чтобы Ай заметил, чтобы он все понял и испугался, запаниковал. Не то что у него не было повода, но Акку все равно не хотелось заставлять его чувствовать страх. Отпустив руки, Айян откинулся на заботливо поддерживающие его ладони, прогибаясь по-кошачьи гибко; он занимал ведомую роль, совершенно об этом не беспокоясь. Его взгляд упал на зеркало. У Акка всё внутри похолодело. Он бы хотел, чтобы в нём отражалось то, как прекрасно они смотрелись вместе. А было то… что было. Айян совершенно точно заметил. Его взгляд не был затуманен вином. И оттого для Акка совершенно нечитаемой была реакция парня в его объятиях: он удовлетворённо прикрыл веки, возвращаясь в вертикальную плоскость. Его руки вновь вернулись на шею Акка, а тело продолжило двигаться в такт музыки. Вампир совершенно точно был сбит с толку. И ему не нравилось чувствовать себя идиотом. — Тебе нестрашно? — негромко спросил Акк. — А должно, милашка? Пока единственное плохое, что ты сделал, — не запустил свой язык в мой рот. — Хотел бы я сказать, что тебе не о чем волноваться. — У меня через неделю экзамен по хирургии, так что если планируешь меня убить, то сделай это безболезненно, пожалуйста, — Айян улыбнулся, и это никак не вязалось с его словами. И уж никак не связать нежный взгляд, которым он оглаживал Акка, с тем, что он говорил. Сумасшедший. — А если не планируешь, я бы хотел разделить с тобой постель. Хотя бы на эту ночь. У Акка на лице написано, как на нем отражается сказанное. У него не так много опыта, чтобы говорить о чём-то уверенно, но чувства Айяна разделяет едва ли не с тем же рвением. Он кивает. Ай улыбается, сплетая их ладони, чтобы отвести вглубь особняка, в свою спальню. — Я никого не убиваю, — зачем-то уточняет он. — Хорошо. Больше они ничего не сказали, пока не дошли до нужной комнаты. Она закрыта на ключ, и Акк как-то запоздало думает, что это схоже на паранойю. Внутри пахнет свежестью и совсем немного цветами. В прозрачной вазе у кровати стоит букет гортензий. Скользя кончиками пальцев по предметам мебели, гость осматривается. Комната выглядит дорого, но в ней ничего лишнего. Спокойные оттенки, книги, гирлянда над рабочим столом. И фотография. Семейная. Акк заметно хватается за сердце, которое не бьётся. Там почему-то безумно заныло, хоть и прошло уже больше года. — Что случилось? — голос у Айяна обеспокоенный, тёплый. Человечный. — А кто это на фотографии рядом с тобой? Мужчина в светлой рубашке. — Мой дядя. Ещё лучше. Акк пытается сообразить, как лучше рассказать, что знает и зачем интересуется. А потом мысль, что, возможно, рассказывать вообще не стоит. — А что с ним? Где он сейчас? Он в порядке? — Погоди, почему ты спрашиваешь? — на лице у Айя недоумение вперемешку с раздражением. Акк хочет себя ударить, потому что последнее, что он хотел, чтобы Айян злился. — Учитель Дика — мой создатель, — на выдохе фразой-монолитом произносит вампир. — А? — Он обратил меня. Я умирал, он же дал мне шанс выжить. Единственный в той ситуации. Меня предал парень, который мне очень нравился, попросил помочь с одним делом, я не стал вдаваться в подробности, согласился. Оказалось, там было что-то незаконное, разборки местных банд. Он со своими друзьями успел вовремя свалить, когда запахло жареным. Парни, которым они устроили неприятности, поймали меня и избили. Возможно, даже были какие-то пытки, я уже не помнил, потерял много крови. Учитель нашёл меня в таком состоянии, еле дышащего, предложил вечную жизнь, — Акк фыркнул, будто не верил своему же рассказу. — Ну, не так пафосно, просто сказал, что я могу дальше жить, если соглашусь на то, что он предложит. Я посмеялся, мол, какие же глюки бывают перед смертью, но согласился. Все равно нечего терять. — Мне жаль. Правда жаль, — голос у Айя был сломленный, неуверенный. Акку захотелось просто обнимать его всю ночь. — Но это звучит как-то непривычно. Я не думаю, что он был вампиром. — Ну, в тебя и не погружались его клычищи по самые десна. Мне нет смысла тебя обманывать, — Ай пожал плечами. Ни утвердительно, ни отрицая. — На утро я проснулся, а на теле ни единого следа. Даже ничего не болело. Я думал, что это был просто кошмар, но учитель, сидящий рядом с пакетами донорской крови, развеял мои надежды на чудесное исцеление. Знаешь, я в первый раз чуть не умер от того, каким сильным был голод. — Ты отомстил? — А? То есть ты не рассматриваешь вариант, что я всепрощающий и хороший? — однако обиды в его голосе не было. Акк заигрывал. Больше не смотрел на фотографию, только на Айяна, но ныть под ребрами не переставало. С учителем Дика случилась беда. — Я бы не простил, если меня предали. — Я тоже не простил, перебил всех до единого. Того парня оставил на сладкое, — Акк едва заметно улыбнулся. Несмотря на месть, на ее особенный вкус, делать больно он не любил. — Твой дядя многому меня научил, помог утихомирить ярость, чтобы не пострадали невиновные. Я не с праздным интересом спрашивал про него, не злись, пожалуйста. Он был рядом два года, а потом пропал, и я перестал его чувствовать. Злился бы, но, кажется, его нет в живых. Да? — Год назад он совершил самоубийство. До этого его мучила депрессия, и я думал, что это связано с ней. Дядя написал в своем дневнике, что больше не может прятаться, держать все в секрете. Твой рассказ поставил всё на свои места. — Вот почему так ноет, — вновь ладонь на груди, где ничего не бьётся. Акку действительно больно. Учитель Дика был хорошим человеком, и, несмотря на то, что юный вампир раньше пылал ненавистью за то, что его покинули, сейчас не осталось ничего, кроме грусти и тёплых воспоминаний. — Мне очень жаль, что так произошло. Я не знаю, кто его обратил, но, мне кажется, он этому был не сильно рад. — Да, наверное, — они посмотрели друг на друга. И если несколько минут назад думали о чём-то приземленном и плоском, то сейчас глаза наполнялись слезами. — Знаешь, Акк… это ведь он притащил зеркало. Сбивчиво говорил о вампирах, а я не поверил, мол, дядь, ты чего? Серьезно верить в них в двадцать первом веке? Наверное, он уже тогда столкнулся с кем-то мёртвым и переживал за нас. Они больше ни о чем не говорили. Их мучало общее горе, которое было разным по природе, но одинаковым по чувству беспомощности. Грудь сдавило тисками. У Айяна текли слёзы, взгляд его пробирался под кожу, холодил нутро. Акк, обхватив ладонями лицо, стирал их большими пальцами как можно нежнее; в его глазах стояла поволока слёз, но они задерживались, не расплёскивались, концентрировали боль. Акк не знал, сколько они так простояли. Он обнимал Айяна, целовал в макушку. Пропитывался запахом, вкусом, атмосферой. Его ладони скользили по спине Айя, спускались по талии настолько низко, насколько не заденет чужие границы. На Айяна же, впрочем, такие прикосновения действовали не успокаивающе, что вкладывал в свои действия Акк, скорее распаляюще. Их глаза больше не были наполненными слезами. Ай немного отстранился — Акк чуть не завыл от отчаяния, — но лишь для того, чтобы спустить уже руки парня ниже, где им следовало быть. Акк понимает с полуслов, полудействий, полукасаний губ. Сжимает в ладонях чужую задницу, прижимая к себе ближе, пока язык Айяна нагло, по-свойски лезет к нему рот. Во рту играет насыщенный вкус вина. Акку кажется, что он пьянеет. Медленно, но безумно. Их первый поцелуй тянул за собой всё первое. Акк понимает, что сегодня они займутся сексом, это витает в воздухе невысказанным напряжением, но не уверен, что все закончится хорошо. Он особо и не думал о себе — Акка тяготила мысль, что Айян, в глазах которого мелькают черти, почувствует разочарование. Это бы ударило сильнее всего. — Айян, притормози немного. Нужно кое-что прояснить. — Что такое? — Ай долго возвращается в реальность, взгляд затуманенный — его оторвали от расстегивания пуговиц на рубашке Акка. — Я не думаю, что со мной будет приятно делить постель. Блин, прости, это звучит так тупо… Просто… температура моего тела намного ниже, чем у человека. Кожа может согреться, но быстро остывает. — На улице +26, ты понимаешь, что в моих глазах становишься ещё привлекательней? — Ай, — предупреждающе, но без угрозы. — Акк, — возвращает острый взгляд, который, однако, не лишён нотки флирта. — Давай лучше проясним другое: твой вампирский член стоит? — Айян, — лицо у Акка было потрясающе смущённым. Ай невольно улыбнулся. Вампир тяжко, очень тяжко выдохнул, будто его заставляли это говорить. — Да, стоит. Разве что, чтобы кончить, нужно много времени. Чувствительность снижена. — Тогда нет никаких проблем. Акк, ты мне понравился, когда даже ещё не зашёл в особняк. Я курил на балконе, увидел тебя и понял, что хочу, чтобы ты остался со мной на ночь. Занялся мной. Если наши желания взаимны, продолжим? Акк облизал пересохшие губы. Кивнул. Затем ещё раз, намного увереннее. Ай украл поцелуй, глубокий, мокрый, прежде чем опуститься на колени. У Акка закружилась голова от осознания. Один из самых красивых парней, что он когда-либо видел, сейчас стоял перед ним на коленях и собирался сделать минет. У Акка определенно была причина для волнения. Ловкие пальцы легко расправляются с брюками, оставляя парня только в белье. Ай не торопится его снимать — ласкает через тонкую ткань, оставляет мокрые следы. Акк невольно вплетает ладонь в его волосы, несильно тянет, ощущая, как это приятно; но не давит, отдавая право действия Айяну. От его слюны белая ткань мокрая, местами просвечивает. Ай недолго так играется, но головке отводит довольно много времени, оставляя множество мелких поцелуев. Чувствует слабый привкус естественной смазки. — Ай, как мне лучше себя вести, чтобы тебе было комфортно? Я не совсем знаю, что нужно делать. Айян поднял на него взгляд. Смотрел, не отрываясь, пока ладони стаскивали боксёры, а затем широким мазком провёл языком по всей длине. Акка размазало — он только сейчас заметил, как красиво подведены тёмными тенями глаза Айя. — Я хочу, чтобы ты расслабился и получал удовольствие. Я не совсем знаю, что нравится вампирам, но долгая прелюдия, — Ай оставил несколько поцелуев на внутренней стороне бедер, — поможет нам кончить вместе, как думаешь? Акк никак не думал. Ему просто было хорошо в моменте. Не так-то и важно было достичь оргазма, его вполне бы и устроило, если Айян тихонько постанывал и в конце остался довольным и счастливым. — Наверное. Доверюсь тебе. Айян показался удовлетворённым ответом. Он вернулся к своему занятию. Ай делал минет так, будто сам его принимал, будто ласкали его. Его любимым приёмом было глотательное движение, когда член упирался в заднюю часть горла. На Акке сработало особенно хорошо — по его бедру прошлось дрожью, как ураганом. — Милашка, не поможешь мне? — произнёс Ай, отрываясь от посасывания головки. Невинная фраза и взгляд, полный грехопадения. — Да… — на выдохе. — В чем дело? — Мне не очень удобно расстёгивать пуговицы рубашки, потому что держусь за тебя. Может быть, возьмёшь инициативу и трахнешь меня в рот, пока я не останусь без одежды? Клыки Акка вспарывают нижнюю губу. Он прекрасно это контролировал до сегодняшнего момента. Сейчас не получается. Акк неуверенно кивает, запутывая в волосах и вторую ладонь. Медленно толкается до конца, считывая реакцию помиллисекундно — Айян не выказывает негативной реакции, только тяжело дышит. Гладит по бедру — смелее, все в порядке. Акк слушается. Делает ещё несколько движений, чувствуя дичайшее напряжение, затем на место страха приходит интерес и похоть. Ай в этом время ловко скользит по пуговицам на рубашке. Его щёки заливает румянцем после особо глубоких и быстрых движений. В глотке пульсирует. Акк смотрит завороженно за тем, как губы обхватывают член, как он погружается в глубину горячего рта и затем выходит обратно. Ай запрещает откидывать голову назад, отводить взгляд. Он просто хочет, кажется, уничтожить Акка. Акк внимателен, как никогда. Толкается в щёку, проводит по языку головкой, чтобы вновь оказаться в глотке. — Зайдём дальше? — Ай отстраняется, заменяя свой рот рукой. Акк кивает, чувствуя лёгкое головокружение. Айян поднимается с колен кокетливо, медленно, облизывая краешек губ. Едва жмурится, когда прикасается к скулам. От напряжения болело. — Сильно больно? Я переборщил? — спрашивал Акк, оплетая чужие запястья своими ладонями. — Нет, я предполагал, что мне придётся хорошо постараться, — улыбается, падая на кровать. — Но если ты хочешь искупить свою вину, милашка, то просто разденься и займись мной уже наконец. Акку дважды повторять не нужно: он избавляется от рубашки и ложится на Айя, чтобы утянуть в долгий поцелуй. Ай нашаривает в тумбочке смазку и презервативы, достаёт их и затем закидывает последние обратно. — Вы же ничем не болеете, да? — на выдохе произносит Айян. Два пальца ощущаются болезненно, но приятно. — Я только мертвый, подумаешь, ерунда. Айян хихикает. Акк тоже подхватывает, больше от его смеха, нежели от собственной шутки. Маленькая пауза совсем ничего не портит — уже через несколько минут Ай насаживается на три пальца, забывая, над чем смеялся. Акк вообще оказывается очень способным вампиром. Айян кончает намного раньше него, содрогаясь от гиперчувствительности; Акк делает паузу, никуда не спешит, зная, что в любом случае получит своё. Изучает тело под собой, слабые места, оглаживая которые, можно вновь распалить Айя. От римминга он буквально плывет, елозает по простыням и просит ещё. Акк не отказывает. Кончить вместе с ним оказалось ещё лучше, чем думалось. Мозг просто сходит с ума — хотелось игриво прикусить кожу на ключицах, но в то же время обниматься и целовать все, до чего может дотянуться. Он этого очень хотел. Хоть всю ночь. Но человек в его объятиях, уткнувшись в шею, задремал. Проснулся Айян от жара улицы: было открыто окно. Тела, которое так приятно было согревать этой ночью, рядом не оказалось. Ай не стал обманывать самого себя — в тот момент он явственно почувствовал разочарование. Они не то чтобы обещали друг другу что-то, но, казалось, стали намного ближе, и уход Акка Ай воспринял бы как предательство. Если вампир захочет, чтобы не нашли, — его и не найдут, Айяну это знакомо как никому другому. Внутри начинало кипеть от бессильной злобы. К счастью, длилось оно недолго. Закатывая рукава на темной кофте, Акк зашёл в спальню; на нём была одежда Айя — с собой у него был только строгий костюм, и вид у того после ночи был жалким. Парень что-то высматривал в темноте, его глаза двигались без грамма хаотичных движений, выверенно до сантиметра; найдя часы, вернул их на запястье. 04:45. — Акк?.. — Ты не спишь? Что случилось? — Ты куда в такую рань? — Ай потянулся, поднявшись на кровати, отчего луна, до этого прятавшаяся за штору, поцеловала его тело мягким свечением. — Я все ещё голоден. После охоты вернусь. На это Айян лишь улыбнулся, похлопав по собственной шее. Клыки Акка вновь ранили нижнюю губу, но не от голода, а от злости. Какой же придурок. — Ты совсем страх потерял? — А ты себя контролируй, и проблем не будет. Кого ты сейчас попрешься искать? — Я могу тебя случайно убить. Ты слишком… хорошо пахнешь, — если бы мог, Акк покраснел до ушей. Айян рассмеялся. Он не стеснялся своей наготы. Босыми ногами прошёлся по полу, одетый лишь в лунный свет, и остановился напротив Акка. Тот тяжело сглотнул, не в силах отвести взгляд. — А ещё… чёрт, я не могу с тобой разговаривать, когда ты… ты красивый, но ты без одежды. Ай обвил руками чужую шею, как будто это могло исправить ситуацию, прижался ближе. — А ты смотри мне в глаза. Они выше, тебе должно быть удобнее. — Ай, — голос тихий, почти шёпот. — Мы занимались сексом, мы понравились друг другу. Если я сейчас выпью твою кровь, я не отстану, понимаешь? Я изведу тебя своим вниманием, буду желать только тебя и твою кровь. Тебе это быстро наскучит, и ты будешь чувствовать не лёгкость и приятную привязанность, а обязанность. — Может, я этого и хотел? — Акк недовольно цокнул, ты не понимаешь, пытаясь сбросить чужие руки с плеч. — Акк, расслабься. Я желаю испытать это на себе, и я не буду жалеть о последствиях. Другое дело, если не хочешь ты. Можешь уйти прямо сейчас, я не обижусь. Акк просто взвыл. Или этот странный позорный звук был чем-то другим. Он буквально хочет выпить его всего, жадно глотая, прокатывая горячие капли на языке, чтобы уловить и запомнить каждый оттенок вкуса. У него, наверное, третья группа, любимая для Акка. Айю стоит быть более благоразумным, а не подзывать к себе хищника, который пытается держаться на расстоянии, не ласкать его голыми руками, на которых не останется живого места от царапин. Но, к сожалению, страх и совесть у Айя атрофированы. Он целует горячо-жадно, сразу углубляясь, дразня; Акк отвечает, хватает за талию бешенно, сжимая, и это вместо согласия. Акк просто сдаётся. Айян подталкивает к кровати. Акк послушно садится, смотря совершенно очарованно и очаровательно, как Ай опускается на его колени. Ещё один поцелуй, и на этот раз человек кусается — несильно, за нижнюю губу, играючи, но пара капель крови проступает. Айян довольно их слизывает, жмурится, пытаясь понять, что чувствует. — Больше так не делай, хорошо? — ласковая ладонь Акка легла на щёку. — Мы ей обращаем, можно отравиться даже от запаха. Айян не говорит, что когда-то попросит его обратить, чтобы не обращать внимания на такие мелочи. Звучит это очень громко, как признание в любви, а что будет в будущем, они не знают. Акк проходится поцелуями по краю челюсти, заходит за ушко, всасывая нежную кожу до покраснения. Ай стонет ему в ухо, и от этого вампиру поистине плохо — кажется, что в висках стучит сердце. Акк, видит бог, пытается держать себя в руках, не спешить, но ему действительно плохо, чтобы медлить. К шее прикосновения губ особенно тщательные. Акк не может отказать себе в этом удовольствии. Запах щекочет нос, забирается глубоко-глубоко, пульсация крови будоражит; Айян же в его руках тает, подставляется сам, откидывая голову. Акку кажется, что дело совсем не в присущем вампиру шарму, из-за чего люди теряют голову. Акк чувствует только себя на коротком поводке. Лижет, целует, всасывает кожу на шее. У Айя крепко стоит, он ерзает, пытаясь унять ощущения, но делает все только хуже. Клыки легко проникают под кожу, рвут мышцы, но Айян настолько расслаблен, что даже не вздрагивает. От первых двух глотков он не чувствует ничего особенного, кроме лёгкой болезненности, но немногим позже его сознание начинает плыть. Всё вокруг становится эфемерным. Ай закатывает глаза — все тревоги отходят на второй план. Ему приятно. Кажется, Айян всегда любил немного боли. Акк обхватывает ладонью его член, не в силах оторваться от своего занятия. Акку так вкусно, он чувствует, что испачкался, но не может прекратить. Вампир внутри не чувствует сытости. Остатки от человека чувствуют возбуждение. Будто болезненная пощёчина, отрезвляющая, когда Ай выстонал страдальчески, на грани потери сознания. Акк отстранился резко, легко, тут же накрывая две кровоточащие раны своим языком. С таким же напором, как до укуса, зализывая, пока кожа не затянулась, не оставив и следа. Только покрасневшая, влажная и местами испачканная. Недолго, впрочем. Акк до боли жадный, не упустит ни капли. Член в ладони подергивается. Акк не дурак, чтобы не понять, что нужно сделать. Сжимает плотнее, двигает ладонью резче и чуть быстрее. Ай неотрывно смотрит на то, как испачканные в крови клыки медленно возвращаются в человеческий вид, как ловкий язык проходится по ним лёгким движением, слизывая капли. Кажется, у Айя новый фетиш. Ему хватает пары мгновений, чтобы кончить, судорожно глотая воздух. В горле отозвалось болью, но она казалась ничтожеством на фоне всего остального, что заставило Айяна чувствовать себя так, как сейчас. Он сломлен, но не так, как бывает. Он просто бы позволил сделать с собой все, что захочет Акк. Акку же больше ничего не нужно. Он купает Айя как маленького ребёнка, а тот позволяет, просто расслабляясь, плывя по волнам. О нём заботились, и это было самым важным. Его всего обтерли с особым трепетом, его несли на руках в спальню, ему осторожно сушили волосы. Его уложили спать. — Останься, — хриплый голос. Акк никуда не уходит, только лишь чтобы принести воды, после потери крови ее нужно много. Вопрос, однако, не только про сегодняшнюю ночь, почти утро. Ай предлагает останься с ним совсем. У Акка плохо со словами, он человек дела. Ночами ему не нужно спать, но он ложится рядом, приобнимает Айяна, и тот перебирается к нему на грудь. Оба воспринимают это как согласие.