Хроники Шэдоу

Е ще днем, по одной из улиц Сан-Франциско шла девушка. Джин была одета так, как она обычно одевается. Белая рубашка с коротким рукавом, красная шерстяная безрукавка, нитка черных бус, множество черных и красных браслетов, серебряные, платиновые и просто стальные перстни с рубинами, серая клетчатая юбка, черный ремень с пряжкой в виде кошки, тёмно-серая кожаная сумка через плечо, черные шерстяные чулки, красные туфли на танкетке. Шла она спокойно и уверенно, грациозно и легко. Многие думали, что она счастлива, увидев, как она ходит, но это лишь обманка, чтобы никто не понял, как ей сейчас тяжело. Джин предстоял разговор с друзьями об очень серьезном деле. И доверить это дело можно было только им. Джин посмотрела на свои часы: без пяти шесть – она успевает. Вот и кафе. Джин присмотрелась, ища приятелей. Тут ей помахали с одного из столиков на улице. Джин помахала в ответ. За столиком сидели трое. «А где же…» Ответ на её вопрос последовал почти сразу: внезапно кто-то выбежал из-за дерева, подбежал к Джин и схватил её за грудь. От неожиданности Джин прикрикнула. Две руки стали сжимать её грудь. - С каждым днем ты становишься всё симпатичнее, красотка! – проговорил назойливым голосом парень. «Вот малолетний извращенец!» Джин разозлилась. Она подняла руку и ударила локтем своего обидчика по голове. Он сразу же отпустил её и стал потирать ударенное место. - Ай, зачем так больно?! - Чтобы ты, Рик, стал пооригинальнее! Ещё не надоело вести себя как маньяк? - Но ведь ты такая конфетка, что не быть маньяком – преступление. Джин повернулась лицом к парню. Мальчишка, лет четырнадцати, ростом до плеча Джин, рыжеволосый, зеленоглазый, с веснушками на лице, в серых шапке, толстовке и брюках и белых кедах. Толстовка на три размера больше нужного, а брюки – на размер меньше, свисают. Прямо репер какой-то. - Тебе повезло, что тебе четырнадцать, а то я дала бы тебе пощечину! - Лучше дай затрещину, - сказала девушка, сидевшая за столиком, - на него это точно подействует: и для возраста подходит, и мозги какие-то появятся в этой пустой голове. - Симона, зачем же так, он ведь несовершеннолетний! Это противозаконно! – сказала девушка, сидевшая рядом. - А мы разве не несовершеннолетние? – Сказал ещё один парень. - Ну, ну… Но он ведь моложе нас, так? Значит это нечестно. - Да? По-твоему наказание за неуважительное отношение к старшему это нечестно?! – Симона заговорила голосом диктатора. - Симона, Дерек, отстаньте от Аманды и от Рика. – Джин не могла терпеть такое поведение, - Между прочим, вы знаете, что дедовщину отменили еще в двадцатом столетии? Так что вы ведете себя не только нечестно, но и незаконно! Тогда ребята замолчали. Когда Джин села к ним, Симона принюхалась. - А тебе не надоело прыскаться «Коко мадмуазель», а? - Этот аромат подходит моей личности! – ответила Джин. - Но ведь это запах прошлого века! Симона была коренастой мускулистой бразильянкой семнадцати лет, высокой, выше Джин сантиметров на пять, с бронзовыми кожей и волосами. Волосы, длиной до пояса, заплетены в афрокосички. Глаза голубые, как небо. Лицо смелой и решительной девушки. На ней: разноцветный вязаный топ, деревянные бусы-ошейник, два массивных деревянных браслета, темно-бирюзовые джинсы-клёш, босоножки и ярко-фиолетовый шарф на поясе. - Отстань ты от неё, Симона! – ввязалась в разговор Аманда, - Ароматы от «Шанель» никогда не выходят из моды. Аманда имела вид глупой блондинки. У неё золотистые локоны до локтей, большие карие глаза, пухлые губы, загорелая кожа, крупный бюст и рост чуть ниже, чем у Джин. Одета в джинсовые мини юбку и куртку, и розовые топ и сапоги. Ровесница Джин. - Слышь, Рик, а чего ты к груди Аманды не пристаёшь? – заговорил Дерек. – Она ведь больше, чем у Джин. - Зато у Джин она мягче! – ответил Рик и тут же встретил обозленный взгляд Аманды. Дерек – это семнадцатилетний старший брат Джин. Он высок, худощав, но немного мускулист. Одет в джинсы, белую майку и черные кроссовки. Он немного похож на сестру, только, если Джин - это эльфийка, то Дерек больше походил на древнегреческого героя. Его даже можно сравнить со статуей Аполлона. Единственное отличие, это непослушные, торчащие во все стороны, короткие волосы и небольшая бородка в форме треугольника под губой. Как у сестры, у него темно-каштановые волосы и серебряно-серые глаза. Только его глаза сверкали миллиардами огненных искр, в отличие от глаз Джин, чьи глаза подобны льду. К тому же, Дерек бодр и румян, в то время как Джин бледная, будто ожившая мертвая. Ребята заказали коктейли и ещё какое-то время болтали друг с другом. Дерек и Симона обсуждали последние события на войне с демонами, Аманда пыталась вставить в разговор что-то о своей новой вещице, а Рик вожделенно смотрел на Джин. Джин молчала, она ждала удобного момента, чтобы сообщить о деле, которое она задумала. Вскоре народ замолчал, молчание продлилось минуту, Джин глубоко вздохнула и заговорила… - Я решила покончить с собой! – сказала она быстро и четко. Словно молния ударила. Друзья посмотрели на Джин взглядом, полным удивления и ужаса. Первой прервала молчание Симона… - Это что щас было? Первоапрельская шутка? - Сейчас октябрь. И я серьезно. – Джин говорила голосом, полным тоски и горечи, – Мне надоело жить. Я больше так не вынесу. - Сестра! Ты чего? – Дерек изумился больше всех, – Что такого в твоей жизни, что ты не в состоянии больше жить? У тебя же есть всё, чего тебе всегда хотелось: учеба в колледже, работа танцовщицей, друзья, и живешь ты вдалеке от наших сумасшедших предков! Чего тебе ещё не хватает? - Смысла! – Джин ответила тихо, но четко. – Я не вижу смысла жить дальше, неполной жизнью. - Ты о том белом пятне, что ты пыталась заполнить весь год? – спросила Симона. - Да, о том, чего мне всегда не хватало. Мне всегда казалось, что в моей жизни, как в часах, не хватает одной очень важной детали. Без неё часы работают, но они не точны. - Ты могла бы отвлечься от этой мысли на что-нибудь интересное, – предложила Аманда. - Я пробовала – безрезультатно! Я отвлекалась на учёбу – вскоре надоело; на работу – интересовало, но не сильно; на друзей – с вами весело, но этого мало. Я надеялась, если я отвлекусь на парня, мне полегчает. Но все парни, с которыми я встречалась, оказались полнейшими придурками, которые просто хотели меня заполучить! - Но ведь ты могла бы жить для чего-то или кого-то! – предложила Симона. - А для чего? Кому может понадобиться моя жизнь? – Джин чуть ли не кричала – Родителям? Тогда я продолжу быть для них всего лишь красивым домашним животным! Армии, такая как я, точно не нужна… - А для самой себя? – спросил Рик. Джин замолчала и взглянула на Рика взглядом, полным ярости и ненависти. Дерек посмотрел на Рика с укором и стукнул по затылку за глупость. - Для себя? – уже тихо говорила Джин, – Это уже не жизнь, это просто существование, жизнь ради звериного инстинкта – жажды самосохранения. А вы знаете, как я к этому отношусь. - Ты о своей теории? Да знаем! – заговорила Симона – «Человечество сможет жить хорошо для себя и не наносить вред миру, если оно избавится от одного из двух: от своего интеллекта или от своих звериных инстинктов». Мы прекрасно знаем твое мнение о людях. Может не все – Симона замахнулась на Рика, но не ударила его, - но знаем, понимаем и согласны с тобой. - Тогда вы должны понять, - Джин успокоилась и облокотила голову на руки, - что если я буду жить, просто стараясь выжить, это будет неправильная жизнь. Жизнь, когда ты живешь только для себя, когда ты никому не нужен, когда ты никому не можешь принести пользу, это не жизнь, это просто существование. Я надеялась, что если я буду жить для кого-то, то тогда я не буду просто существовать и я смогу, наконец, ощутить жизнь. Можно сказать, я почти поняла, как мне заполнить свой пробел в душе. Только я не смогла найти того, кто помог бы мне его заполнить. Возможно, его вообще не существует. А раз так, то зачем мне жить дальше, если я не могу подарить свою жизнь кому-то другому? Зачем мне просто существовать? Лучше я просто исчезну – это никому не повредит. Джин как будто говорила похоронную речь. Друзья слушали её, не отрываясь. Симона смотрела на неё с грустным удивлением. Аманда с трудом сдерживала слёзы. Рик вообще обалдел от новости, что Джин собирается убить себя. А Дерек внимательно слушал сестру, и на его лице было полное понимание. - Я знаю, что каждого из нас природа создает для какой-то цели, но похоже на мне она сделала ошибку. - Джин, ты ведь могла бы жить для нас! – наконец заговорил Рик. - Вы и без меня справитесь! – ответила Джин. - А как же продюсер? Что если ты ему понравишься? - Для меня это уже неважно! - Но ведь… - Рик, заткнись! – в разговор вмешался Дерек. – Это решение Джин, и мы должны его уважать. Сестра, я полностью понимаю тебя и не собираюсь отговаривать. Я принимаю твое решение и даже готов тебе помочь. Хочешь, я застрелю тебя? - Не надо. Я не хочу, чтобы тебя из-за меня посадили. Я придумала другой способ. Ребята подвинулись ближе. - Сегодня ночью, после выступления в клубе, я спрыгну с моста «Золотые ворота», с самой высокой точки. Сегодня как раз полнолуние, небо будет безоблачным, на дорогах не будет машин – тихая и красивая смерть. - Ты всегда предпочитаешь красивое! – заметил Дерек. - Погоди, погоди! – запротестовал Рик, - Как это, сегодня? Ты ведь только об этом сообщила! - Но запланировала давно! – обьяснила Джин. - Как давно? - Неделю назад. - Я тебе не позволю! - Заткнись, малявка! – Симона готовилась к удару по пустой голове Рика. – Мы её друзья и должны уважать её решения, а не отговаривать от них. - Но ведь я буду так скучаааааааать! – Рик заныл, привстал и крепко обнял Джин, прижавшись лицом к её груди. – Я буду очень скучать по твоим аппетитным грейпфрутам! Уааааааааааа!!! Рик заплакал и прижался к Джин ещё крепче. Джин захотела оттолкнуть его, но вместо этого приобняла его и стала гладить по голове. Было так странно и смешно смотреть, как этот мальчишка плачет, как ребёнок. Джин поняла, почему он старался никогда не плакать – зрелище, как из глупой комедии. На глаза Аманды и Дерека тоже навернулись слезы, и даже Симона слегка разревелась. Все сразу встали и крепко прижались к Джин. Ей было приятно знать, что они так сильно любят её и, несмотря на эту любовь, готовы принять её решение и не станут отговаривать от него. И в то же время было странно смотреть, как они ревут. Ведь она никогда не видела, как они плачут, кроме Аманды. Но даже та плакала больше, чем после неудачного свидания. Всё это странно и в то же время приятно. Наконец они отпустили её. Джин взглянула на часы. - Полседьмого. До открытия клуба ещё долго. Дерек, давай прогуляемся по городу? Сегодня отличный вечер! - Отличная идея, сестрёнка! А по пути поболтаем! - OK! Все разошлись. Аманда и Симона пошли за покупками, Рик на площадку для скейтеров, а Джин и Дерек в сторону набережной. Солнце потихоньку краснело и медленно опускалось к западу. Небо постепенно переходило от голубого к синему. Джин и Дерек спокойно бродили по дорожке вдоль берега и болтали. - Помнишь, как я отпрашивала предков пустить меня сюда? - И ты сразу, после приезда, влюбилась в этот город! - Потому, что здесь из моей семьи был только ты! - Ты ненавидела родителей. И за дело! - Потому, что они не любили меня по настоящему. Ведь они зачали меня, когда просто занимались сексом и забыли предохраниться. Аборт делать не захотели, потому что это навредило бы здоровью Мишель, – Джин назвала мать по имени, - сдавать в приют тоже, потому, что я родилась красивенькой и мною можно похвастаться перед высшим обществом. Мол «Смотрите, какую мы красавицу произвели, такой у вас никогда не будет!» - Джин заговорила писклявым голосом, стараясь получше скопировать голос матери. Дерек поневоле засмеялся. - Да, да, да! Я помню, как Мишель тщательно мыла тебя в ванной, одевала в эти идиотские платья и даже подкрашивала своей косметикой и прыскала своими духами! - Причем духи были просто отвратительные! У неё был ужасный вкус! Я чуть ли не задыхалась от этой дряни! - А помнишь, как я потихоньку забирал тебя в город, поиграть с дворовыми ребятами, когда предки уезжали куда-нибудь по делам. - Да! Это было самое лучшее в моей жизни, быть с обычными людьми, а не среди этих сливок общества. Я даже в школе старалась задержаться подольше, чтобы не видеть их отвратительных лиц. - Ты там и домашку делала, отчего и стала отличницей. - А когда родители звонили и спрашивали, почему меня нет, я врала, что участвую в танцевальном кружке. В конце концов, я в него всё-таки записалась, и научилась отлично танцевать. Танцевала и балет, и вальс, и восточный, и танго, и вообще любой танец, какой только там был. - Да уж! Ты обожала танцы. Ты даже у дворовых просила, чтобы тебя научили уличным танцам! И к черлидерам ты записалась! Даже в кружок пения не поленилась записаться! - И, вдобавок ко всему, начала подрабатывать в стрип-клубе маленькой официанткой, когда мне было всего десять! - Ты обожала даже такие танцы. Тех красоток ты тоже просила научить тебя танцам. - И мне не отказывали. Они научили меня, как правильно двигаться, как красиво раздеться и как соблазнить мужчину. Я была для них настоящим маленьким сокровищем, меня любили все в клубе! А как уважали меня ребята, за то, что я работаю в таком раннем возрасте. А предки ничего не знали! Даже полиция не знала, что я работаю, не имея паспорта! Правда, иногда в клуб заходили полицейские, но они клялись ничего не рассказывать. Ещё бы! Как можно устоять перед просьбой такой милашки, как я?! Джин и Дерек засмеялись. Они пришли к месту, откуда была видна скала, на вершине которой располагался университет. Они посмотрели в его сторону. - Помнишь, как я поступила в него? - Ага! Тебе предки подарили лимон долларов, чтобы ты здесь ни в чём не нуждалась! - На эти деньги я купила мебель в антикварном магазине, а картины и книги с фильмами привезла с собой. - А я тебе ноутбук подарил, подключил к нему безлимитный Интернет, сделал так, чтобы на нём можно было смотреть спутниковое телевидение… - Ты потратил на это целое состояние! - Я хотел сделать тебе приятно. Джин посмотрела на брата. Она никогда не обращала внимания на то, какие у Дерека красивые глаза: полные огня, жизнерадостные, они сияли как триллионы ярких звезд. Когда Джин смотрела в свое отражение в зеркале, она замечала, что её глаза сильно отличаются от глаз брата: холодные, бесчувственные, пустые. Тут Джин залезла рукой себе под рубашку и достала круглый серебряный медальон на такой же серебряной цепочке. - Помнишь, как дедушка подарил его мне и это кольцо? – Она показала серебряное кольцо на безымянном пальце на левой руке. - На следующий день, он скончался. - Когда он отдал их мне, он сказал, что однажды я встречусь с существом, похожим на тень, и эта тень станет для меня лучшим другом, будет защищать меня, помогать мне, будет готова отдать за меня жизнь. А когда эта тень достигнет пика своей силы, она превратится в свет, яркий бесконечный свет, в сто раз мощнее солнца, в тысячу раз прекраснее самой яркой звезды. И, что когда я окажусь в опасности, в самой смертельной и ужасной опасности, я должна буду отдать это кольцо тени и подключить медальон к своему сердцу. Тогда и я, и тень, станем невероятно сильными, и никакая опасность нам не повредит. Джин начала плакать. - Я так и не поняла, что значат его слова, не могла вникнуть в их смысл. Возможно, теперь я никогда не узнаю, что он имел в виду. Если бы он был здесь и всё объяснил. Джин зарыдала и крепко прижалась к Дереку. Тот нежно обнял свою дорогую сестру. Джин потихоньку успокоилась, вытерла глаза и взглянула на часы. - Уже восемь. Клуб открывается через полчаса. - Проводить тебя. - Да, давай. Поедем на трамвае? Они прошли к трамвайной остановке. Вскоре сели на трамвай и поехали к клубу. Клуб «Храм Афродиты» находился в узком переулке ближ к центру города. Туда пускали только тех, кому от четырнадцати до тридцати. Снаружи ничего особенного, но внутри он большой и просторный. Дизайн клуба напоминал древнегреческий храм. Две барных стойки, балкон с диванами для VIP и огромная сцена с игравшим там ди-джеем и плясавшими девушками. Народу пока было немного, потому что клуб только открылся, но шуму уже было столько, как будто собралась толпа. Джин и Дерек легко прошли через главный вход. На входе к ним подошёл хозяин клуба: француз, с густой шевелюрой светлых волос и такой же бородой. Глаза зеленые, помутневшие. «Очевидно, опять напился мартини» подумала Джин. Одет он в черные брюки и ботинки, и голубую рубашку с открытой грудью. - Ах, Джин! Наконэц-то ты п’гишла! – обратился он к девушке своим острым французским акцентом, - Мы тэбя уже заждались. Ско’гее п’гоходи в г’име’гную. Ско’го твой выход. - Конечно, Жан. Уже иду. А ты пока иди на балкон. – обратилась она к Дереку, - Ребята уже должны быть там! - Ладно! Буду ждать твоего выступления! Джин прошла, вернее, протиснулась, в гримерную. - Вот и я!!! – Проговорила она, как только вошла, и сразу встретила радостный визг своих «сотрудниц». - Джин! Это ты! - Наша лучшая покорительница! - Наконец-то пришла! - Мы думали ты не придешь! - Что тебя задержало? - Ты же всегда приходишь до открытия. - Простите меня девчонки! – наконец заговорила Джин, - Просто я долгое время гуляла с братом и не заметила, как пролетело время. В гримерную вошел Жан. - Дэвочки! Не стойте на мэсте! Вам ско’го выходить! Поспэшите! Джин! П’годюссе’г ужэ здэсь. Скогее пе’геодэвайся и п’гоизвэди на нэго фу’го’г. Ты жэ поко’гитэльница се’гдец. Причём самая лутчая! - Не волнуйся, Жан. Это будет лучшее выступление лучшей покорительницы сердец за всю историю Сан-Франциско! «И последнее». В гримерке началась настоящая суматоха. Некоторые девушки помогали Джин накраситься и одеться. Вскоре всё было готово и ди-джей начал объявлять… - Леди и джентльмены! Мальчики и девочки! Настал момент, которого вы все так ждали! Сейчас, на сцене нашего клуба, выступит наша лучшая девочка, самая страстная покорительница сердец за всю историю «Храма Афродиты», наша соблазнительная чёрная кошечка! Встречайте – Джин Аллегро!!! Зал словно взорвался от криков накопившейся, наконец, толпы. Все с нетерпением ждали выхода «самой страстной покорительницы сердец». Свет в зале отключился. Заиграла песня Бритни Спирс «Circus». Вместе с этим, на сцене зажегся один фонарь. Его яркий белый свет осветил со спины силуэт девушки, стоявшей на лестнице в форме полукруга, на сцене. Народ разразился криками. Наконец, два фонаря на потолке осветили девушку. Это была Джин! Она начала петь! Если бы у желания было женский образ, это был бы образ Джин! Кудрявые волосы заколоты в хвост, глаза ярко подведены черным карандашом, губы блестят серебристым блеском, черный топ на одной бретели и с открытым животом, черная юбка «полусолнце» до колена с сильно рваными краями, черные кожаные сапоги до колена на шпильке, перчатки до локтя из того же материала. Вдобавок ко всему, черный ошейник с шипами и черный кожаный ремень с пряжкой в форме головы тигра. В ухе закреплен маленький микрофон. Джин медленно спускалась по лестнице, выделывая различные движения, четко напевая слова песни. Когда она сошла с лестницы, уже начался припев, и Джин стала двигаться быстрее и энергичнее. Она изгибалась, извивалась, взмахивала руками и головой, вращала и трясла грудью и бедрами, сделала мах ногой, не переставая петь. Её голос был просто неподражаем! В нём было что-то от Бритни Спирс, что-то от Мерлин Монро, что-то от голоса ангела. Джин быстро, но четко проговаривала каждое слово в песне, попадая в каждую ноту в музыке. В её движениях тоже смешивались ощущения: это и пантера, медленно приближающаяся к добыче; это и змея, приготовившаяся к атаке и гипнотизирующая свою жертву. Иногда она делала движения руками, напоминающие движения фокусника, как будто она завораживала зрителей. А в моменты куплета, она превращалась в настоящую дьяволицу, двигаясь с ещё большей силой. В каждом её движении чувствовалась капля невероятно мощной энергии. Это сильно действовало на зрителей. Каждый, любуясь танцем Джин, сам начинал танцевать с новой силой. Джин это чувствовала. Она не случайно заряжала зрителей энергией, она это контролировала! Да, Джин влияла на всех смотрящих на неё своим танцем. Ведь она не просто так покорительница сердец! Она передавала зрителям энергию своих движений, чтобы они передали ей энергию своего восхищения этим танцем. Все радовались и балдели от танца Джин. Им было хорошо, а от этого было хорошо Джин. Кроме того, так Джин определяла, насколько им нравится этот танец. Не по тому, как много ей передаётся энергии, а по тому, как передаётся энергия. Джин как бы читала мысли. Например: эта девушка немного завидует тому, как Джин танцует; тот парень почти на грани безумного влечения; этот тоже; та девушка… тоже; продюсер на балконе смотрит оценивающе, с критикой, но тоже, на грани влечения. «Какое разочарование! А я то думала бизнесмен, серьёзный человек, владелец крупного агентства… А оказался как все: волк, с голодом смотрящий на аппетитную овечку!» Джин нравилось танцевать и получать энергию от танца, но ей не нравилось, как большинство зрителей смотрят на неё, как на шикарную вещь, владеть которой – настоящее наслаждение. Большинство парней и некоторые розовые девушки приходили в клуб с мыслью «хочу эту девушку!». Джин всегда хотела услышать эти слова вслух, но только от того, кто по настоящему влюблён в неё, а не от какого нибудь придурка, который хотел бы просто владеть ей! Но, тем не менее, некоторые восхищались ей за то, что она так танцует. Джин это очень радовало. Ей всегда было приятно знать, что кому-то нравятся её таланты, а не её внешность. Когда песня кончилась, Джин встала в свою любимую позу: ноги в третьей балетной позиции, левая рука на бедре, правая демонстративно поднята вверх. И снова радостный крик толпы. Джин стояла, тяжело дыша после танца, с радостной улыбкой на лице. - Поприветствуем: Джин Аллегро!!! – сказал ди-джей, потом обратился к Джин, – Джин, позволь вопрос? Вот уже почти год ты работаешь в нашем клубе. Скажи, каковы накопившиеся у тебя за этот год ощущения? Джин какое-то время помолчала, но молчание длилось недолго. - В жизни со мной не было ничего лучше! Я познакомилась с интересными людьми – работниками клуба! Они научили меня, как заводить толпу, подавать себя и зажигать любую тусовку! И вот результат: я стою на этой сцене перед громадной толпой зрителей и понимаю, что все эти люди любят меня. ВЫ ВЕДЬ ЛЮБИТЕ МЕНЯ?!!! Ответом послужил громадный взрыв криков и аплодисментов. Внезапно с балкона кто-то прокричал. По голосу Симона. - Джин лучше всех! Джин, Джин, Джин, Джин… И уже по всему залу стало проноситься это имя. - Джин, Джин, Джин, Джин, Джин, Джин, Джин… Джин поняла, чего они хотят, и пропела несколько нот без слов своим ласковым голосом. Народ закричал ещё громче. - И это была Джин Аллегро! – прогремел ди-джей, - Попрощаемся с ней! Джин помахала зрителям рукой и быстро ушла со сцены. В гримерной её тоже встретили радостные аплодисменты, но уже спокойнее, чем в зале. К Джин подошёл Жан. - Моя до’гогая! Это дэйствитэльно было твоё лутчее выступлэние! Ты уст’гоила в зале настояшчий пожа’г радости и восхишчения! Я так го’гжусь тобой Джин! - Большое спасибо, Жан. Знаешь, можно я уйду пораньше? У меня есть кое-какие дела. - Конечно моя хо’гошая! Сэгодня я ‘газ’гешаю тебе всё! - Мерси! Джин быстро переоделась, макияж решила не смывать. Вскоре она вышла через чёрный ход. На улице была прохладная мартовская ночь. Светила полная луна. - Это хорошо, очень хорошо. Джин пошла в сторону моста.