Рядом

      Потолок белый. Шторы раскрыты, и в воздухе можно увидеть летящие пылинки. Тихо. Даже слишком. Окно плотно закрыто. Как и дверь. Это самая дальняя комната. Именно в ней он и живет последний месяц. Она меньше той, в которой он раньше спал. Зато здесь нет дороги за окном. Его ничто не потревожит. Он сможет спокойно засыпать, просыпаться и, возможно, даже начнёт нормально жить. С такими мыслями он «переехал». Но это не помогло. Ничего не помогает. Наушники с музыкой на полную. Бессонные ночи с бесцельным просматриванием фильмов или роликов на ютубе. Ни секунды без того, чтобы его уши отдыхали. Если не считать момента сейчас. Кажется, сейчас середина дня. Наверное, все на работе. Это объясняет тишину. Наверное. Он не был уверен. Этот месяц совершенно выбил его из жизни. Если бы у него не было заранее отложенных денег на «черный день», он бы давно сгнил у себя в квартире. Впрочем, не сказать, что он не гниет прямо сейчас. Такую жизнь тяжело назвать жизнью. Он мертв. Мертв целый месяц. Но почему-то будучи мертвым, ходит в туалет, ест, спит, дышит, моргает, просыпается. Разве что только не моется. Не чистит зубы. Не убирается. Впрочем, когда нет необходимости выходить из квартиры, нет необходимости заботиться о себе. Иногда нет сил даже чтобы просто дойти до туалета. Бутылки с мочой стояли в углу комнаты. Они ему даже не мешали. Интересно, он бы стал ходить по большому в пакеты, если бы его не заботил запах? Если бы Алекс был рядом, он бы что-то сделал. Он бы точно не позволил ему так себя запустить.       — Алекс, — голос утонул в тишине. Сердце сжалось. В нос ударил запах бензина, щеки ошпарил мороз, а во рту появился привкус железа. Страх сковал его тело. Нет. Нельзя. Нельзя так просто поддаваться. Он должен отвлечься. Двигаться не хотелось. Проще позволить воспоминаниям поглотить себя. Проще вновь пережить это. Проще потом просто выплеснуть эмоции на своих руках. Это проще. А делать что-то, что сложнее, сил не было. Протестующая часть сознания быстро заткнулась, а воспоминания вновь перенесли его в один из самых счастливых и одновременно с этим ужасных дней в его жизни.       Он плохо всё помнил. В основном в голову ударяли запахи, ощущения и звуки. Картинку словно стерли. Однако иногда она всплывала. Словно слайд шоу. Запах бензина сменился какао. Щеки приятно жгло от мороза. Он слышал голос Алекса, но не мог разобрать слов. Послышался хлопок дверей. На губах он почувствовал чужие. Сердце сжалось сильнее. Какао приятно обожгло рот. Звук двигателя. Они двинулись. Всплыла картинка. Светофор. Зеленый. Не мигает. Можно ехать. Они тихо болтают. Затем громкий гудок. Удар. Какао жжет колени, мир темнеет, а звуки пропадают. Вновь картинка. Он в больнице. Алекса рядом нет. ######### на месте.       Он открывает глаза. Почему-то он в ванной. Держит лезвие. Руки щиплет. Они в крови. Горячие слезы скатываются по щекам. Он садится на корточки. Пальцы зарываются в грязные волосы. Ладони сжимаются в кулаки. Он стиснул зубы. Тянет руки вниз. Боли нет. Её уже давно нет. В кулаках остались клоки. Ноги вдруг обдает холодом. По спине пробегают мурашки. Он поворачивается. Никого. Показалось. Опять.       В холодильнике пусто. В кошельке тоже. Живот грустно воет. Вода падает в желудок через пищевод. Кровь продолжает капать по рукам. На полу образуются следы его передвижения. Забавно. Их даже прикольно рассматривать. Красный отчего-то успокаивал. Открыл кран на кухне и сунул под него руки. Вода оказалась холодной. Точно… ему отключили горячую воду за неуплату счетчиков. Скоро не будет и электричества. В дверь позвонили. Он вздрогнул. Кто это может быть? Он ничего не заказывал. Ещё звонок. Паника падает в живот. Тот грустно урчит. Он никого не ждёт. Вода отключается. Идет в коридор на цыпочках, затаив дыхание. Закрывает себе рот и нос. Прижимается к глазку. Лаф и Герк. Нет. Нельзя. Им нельзя открывать. Никому нельзя. Кроме курьера. Они не должны видеть его в таком состоянии. Поспешил в комнату. Ещё один звонок. Долгий. Прижал к ушам ладони и тихо замычал, вбегая к себе и хлопая дверью. Одеяло раскрывает спасительные объятия. Нет. Им точно нельзя его видеть.       Голова болит от непрекращающейся трели. Он не знает, сколько лежит вот так, закрыв уши, сжавшись под одеялом, глотая слезы и тихонько мыча что-то нечленораздельное. Ногти впиваются в кожу. Звук затихает. Тишина. Он ещё лежит некоторое время. Не двигается. Они ушли? Было бы здорово, если бы они ушли. Одеяло поднимается вместе с ним. Нерешительно смотрит по сторонам, словно впервые оказался в этой комнате. Вытирает слезы. Ранки на руках противно ноют. Он тупо смотрит на свою исполосованную кожу. Порезы его успокаивали. Помогали прийти в себя. Помогали вернуться в реальный мир. Помогали перестать думать об аварии. Он равно вздыхает, когда вновь слышит призрачный гудок. Мысли опять приводят его к Алексу. Он бы помог. Он бы точно ему помог. Он бы не ушел, помог исправиться. Помог перешагнуть через себя. Был бы рядом. Рядом. Отрезвляющая мысль, словно сильная оплеуха, заставляет шестеренки шевелиться. Алекс #####. Он ####. Но Джон может оказаться рядом с ним. Рядом. Они могут быть вместе. Как раньше. Пальцы дрожат, на губах застыла улыбка. Скоро ему будет очень хорошо. Он больше не будет гнить в этой квартире. Он будет рядом с Алексом. Алекс его поймёт. Алекс будет ему рад. Все будет хорошо.       Он берёт в руки сменные лезвия бритвы. Дрожащими пальцами, прижал острый угол к коже на запястье и сильно надавил. Повел вниз. Кровь хлынула из раны и полилась на ноги. На кровать. Всё становилось красным. Красный успокаивал. Левой рукой было тяжело прицелиться. Она сильно дрожала, даже сильнее правой. Порез получился кривым. Но его это не заботило. Скоро он будет с Алексом. Снова окажется рядом с ним. Почувствует его тепло. Его запах. Его прикосновения.       Кровь хлещет из ран на него, на одежду, на кровать, на одеяло. Всё окрашивалось в красный. Это было красиво. Он лёг, бездумно смотря перед собой. Кажется, он терял сознание. Губы растянулись в улыбке. Лицо стало холодным, голова закружилась. Глаза закрылись сами собой. Последним, что Джон увидел, был белый потолок.