Быть человеком

      В первый раз, когда я назвала Создателя по имени, я поняла его суть. Его характер, особенности поведения, страхи и желания. Произнеся вслух его имя еще раз, когда он ушел за людьми для моего прокорма, я знала его историю, его путь как вампира. Я чувствовала, что могла бы узнать больше, даже то, что он сам уже не помнил после обращения, его человеческую жизнь.       Я забыла его имя, отправила это знание далеко в подсознание, чтобы никогда к нему не возвращаться. Чтобы как наяву не видеть картин его зверств. Или чтобы не сочувствовать тому, кем стал молодой парень из австрийской семьи.       Именно поэтому я не узнавала имя той, что меня родила. Иметь знание о моем рождении, пережить то, что пережила она, я не смогла бы.       Людей, что приносил создатель, я тоже знала и понимала. Они не должны были произносить свое имя, оно вертелось на кончике моего языка, как будто просило, чтобы я его произнесла вслух и узнала все о владельце. Отвратительно, все как на ладони, амбиции, желания, темперамент, личность. Это знание могло бы помочь наладить с ними контакт, найти общий язык при общении. Могло бы, если бы не обстоятельства.       С новорожденными вампирами было еще хуже. Создатель представлял мне каждого, как только трансформация заканчивалась. Садист находил изощренное удовольствие, смотреть на мое перекошенное лицо, когда он знакомил с очередным пополнением. Он думал, что мне их жаль. Право же, просто было больно каждый раз пропускать через себя их трансформацию, ведь именно она была в этот момент главным воспоминанием новорожденного вампира.       Не запоминать их имена, не обращаться к ним даже в мыслях. Контролируй себя, фильтруй всю информацию и знания. Я должна разграничивать, где моя жизнь, а где чужая.       Эта сила проклятье. Я схожу с ума снова и снова. На самом деле не свихнуться окончательно мне помогала только активность со стороны Создателя. Она перемещала на себя внимание, мои эмоции фокусировались на ненависть и противостояние ему и его влиянию. Не сразу, но получилось добиться внутренней гармонии. В борьбе я не раз думала, что сломаюсь, не выдержу натиск, прогнусь, стану такой же как он чокнутой. Думала, что начну получать удовольствие от смерти. Избежать этого получилось лишь благодаря проклятию, хоть чем-то оно помогло. Не стать кровезависимой помогло постоянное напоминание о пережитом людьми насилии, о боли в разорванной плоти, когда на них нападает вампир. Сдерживать себя в отношении с новорожденными помогала память о боли превращения и их жизни людьми.       Взять в узду свой дар получилось лишь с годами. Даже интересно, у всех ли так, все ли дары стремятся захватить над тобой контроль, ведут тебя?       Я боюсь своего имени. Если я произнесу его вслух, я же пойму о себе все? Пойму, что я монстр, недостойный жизни?       Я думала, что нашла в итоге все грани своей силы. Использовала ее, чтобы приспособиться. Знала, кому что можно сказать, где нужно промолчать, где затаиться, а где наоборот обратить на себя внимание. Методом проб и ошибок поняла, что легче всего подстроиться под характер и манеру поведения лишь с теми, у кого не было психологических и психических заболеваний. К примеру, вампир, с которым я общалась дольше всех за это время, можно даже сказать приятель. Он был пожарным, спасателем. В новой жизни он почти сразу забыл о своей семье и прошлом, но стремление помогать и оберегать осталось. Он не боялся гнева Создателя, как остальные, общался со мной во время спаррингов. Рассказывал о городе, куда они все выбирались за пропитанием. Даже один раз принес мне журнал про каких-то кукол.       Мой приятель пытался защитить меня. Он не молчал, был открытым. Он боялся, смеялся, гневался, мог испытывать отвращение, мог привязываться. Он был близок к тому, кем был раньше, похож на человека.       Его звали Виктор. Мне иногда было приятно вспомнить его имя в мыслях, знать, что не всё вокруг меня в темных оттенках.       Он знал, что умрет и поэтому делал все, что в его силах. Спустя год после его обращения, убив его в схватке, только тогда осознала.       - Виктор, зачем? – Не могу сдержать свой голос, смотрю в его насмешливые глаза в которых почти не осталось его собственной человеческой крови.       - Принцесса, я лишь хотел тебя поддержать, - почти беззвучно шепчет он. – Борись!       - Виктор!       Я понимаю, что значит защищать, отстаивать свою точку зрения. Знаю, что значит быть наставником, старшим, нести ответственность, как она может тяжелым грузом лежать на плечах. Я знаю, что значит быть Виктором.       Первое время после его смерти, произнося вслух его имя, я могла накладывать его видение мира на себя. Это сложно описать до сих пор, как будто меня становилось две, одна с моим лицом, другая с лицом Виктора. Эти две меня не были конкурентами, но это определенно на меня влияло. И чем глубже я погружалась в его суть, кем он был и чем жил, тем тоньше была грань. Могла ли я раствориться и потерять себя?       Могла. С Виктором это не произошло только потому, что он умер. С каждым днем после его смерти моя способность на его имя действовала все хуже. Так я поняла, что могу не только понимать, но и перенимать. На пути к этому знанию я чуть не потеряла себя. Значило ли это мою смерть как личности?       Значит именно поэтому бессознательно я опасалась и не называла больше одного раза имени Создателя и других его психованных подпевал? Я потенциально могла перенять их безумие, их видение? На каком же волоске на самом деле все это время держались мои моральные принципы. Я считала, что приспособилась, уберегла себя со всех сторон, ждала только момента слабости других, чтобы бежать. Я не знала о себе слишком много из-за своих страхов. Хоть себе-то можно признаться, что боюсь. Боюсь себя, своих сил, боюсь, что привыкла использовать людей для еды. Боюсь, что мое стремление сохранить свою человечность, на самом деле является лишь барахтаньем утопающего. Поздно, я уже грязная, запятнанная, моя душа порвана на куски. Зачем мне нужно было родиться еще раз? Я хотела быть полезной окружающим раньше, в итоге я здесь. Лишь монстр. Вот мои страхи. Они мешали мне в моем развитии, окутали меня в кокон, повесили шоры мне на глаза. Лишь Елена, одаренный вампир, смогла показать мое заблуждение.       Елена раскрылась мне, оголила свой дар. Я знаю ее имя.       - Елена, - для удобства указала на себя пальцем. Мое сознание стало двойным. Вторая часть имела лицо новорожденного вампира. Девочки, обращенной в пятнадцать лет. Кто хотела скрыться.       - Я Елена! – для большей силы. Наложить, перенять.       Теперь я могу скрыться.